Часть 1 Размышления о современных тенденциях в театре после спектакля «Чайковский» в Московском театре им. Ермоловой.
Скажу сразу, я – большой поклонник театра. Нет, не заядлый театрал, который бегает от театра к театру, стараясь не пропустить ни одной премьеры, и который всегда в курсе всех новомодных течений. А просто ценитель театра, как искусства, в котором гармоничное сочетание талантливой драматургии, режиссуры и блестящей игры актеров может тронуть сердца даже самых спокойных людей, взволновать, вызвать слезы сострадания или рассмешить до слез. Может заставить задуматься о жизни, судьбе, красоте. Настоящий театр воспитывает зрителей, это как хорошая книга, только здесь показывают наглядно и убедительно силу добра и зла.
Я ищу лучшие спектакли в лучших театрах, которые хранят и развивают классические традиции. И всегда радуюсь, когда удается попасть в такой настоящий театр, это означает удачно проведенный вечер и еще впечатления на целую неделю. После хорошего спектакля даже не хочется сразу идти домой, хочется продлить мгновение, пройтись по вечернему городу еще пару остановок, оставаясь в этой чарующей атмосфере и вспоминать, обсуждать, думать!
Таким настоящим театром был всегда театр им. Ермоловой, один из ведущих драматических театров Москвы. Театр классических традиций и один из, увы, немногих, кто эти традиции ценил. Театр, который с гордостью носит имя великой трагической актрисы Марии Ермоловой, чье имя было в свое время легендой русского драматического театра, а сейчас потихоньку, незаметно уходит в забвение. Кто теперь вспоминает игру великой актрисы, ее умение перевоплощаться, вживаться в роль, сродниться с ней! А когда-то залы были переполнены поклонниками, а после спектаклей с ее участием по получасу не смолкали овации! Мне рассказывала моя бабушка, что однажды вся сцена была усыпана цветами, а расстроганная публика вызывала ее на сцену на поклон 50 раз! Рукоплескали стоя, не желали отпускать, стремясь продлить очарование встречи с великим талантом. Она исполняла в основном трагические роли, и зал просто рыдал.
Конечно, публика в то время не была избалована кинематографом, не говоря уж о компьютерах и интернете. Не пришел еще тогда и телевизор в дома, и, как знать, может и к лучшему – люди больше ценили живое общение друг с другом, вели задушевные беседы, слушали музыку, писали долгие, трогательные письма, а не коротенькие бездушные смс-ки на бегу. Я не ностальгирую, Боже упаси, по старинным временам, когда меня и в помине еще не было. И потом, это справедливо, что каждая эпоха имеет свой ритм, свою скорость.
И замечательно, что мы мчимся вперед в нашем стремлении к познанию, в науке все быстрее и дальше. Только не надо, на ходу перескакивая из кареты в самолет, вместе со старой колыбелью выбрасывать и ребенка. Я говорю сейчас о вершинах в искусстве, неоспоримых достояниях человеческого творчества, которые остаются прекрасными во все времена. Вершиной мастерства, красотой, максимально проявленной в гармонии и одновременно примером того, каких высот в творчестве может достичь человек, максимально сконцентрировавшись на работе, постоянно развивая свои таланты и умения. Скульптура Микеланджело, живопись Рафаэля, музыка Баха – примеры такой удивительной гармонии, созданной красоты и величия, при этом мы часто забываем, что за этим стоял огромный труд и самоотдача.
Гений – не тот, кому много дано от природы, удачное сочетание генов. А тот, кто умеет развивать свои таланты благодаря суровой самодисциплине и преданности своему делу, призванию. За каждым достижением, за каждым мастерством стоит всегда труд, высокие требования и потраченное время. Это хорошо знают в фигурном катании, это знают в русском классическом балете. Это знают и в лучших театрах, в которые идешь, как на праздник, предвкушая встречу с чудом.
Но все чаще чудо не случается… Такое произошло и на спектакле, посвященном великому русскому композитору Чайковскому, вершине в классической музыке. Чайковскому, который написал удивительную, сказочную, прекрасную музыку. И испытываешь печаль и разочарование от того, как бездумно, вольно обращаются с памятью о человеке, чья музыка вошла в историю, как образец прекрасной гармонии. Спектакль в целом смотрелся, как кощунство.
Всегда жаль, когда разбиваются надежды. Начнем с того, что ожидает зритель от спектакля - в первую очередь, это встречу с творчеством, приблизиться к этому чуду. Когда идешь на спектакль, премьера которого выпала на рождественские дни, это будит сказочные ассоциации, вызывает невольно в памяти волшебную музыку из «Щелкунчика» или «Лебединого озера». Хотелось услышать много любимых с детства мелодий, легких, как перезвон колокольчиков, или распевных, широких, как шелест трав в полях. И первое разочарование - в спектакле с название «Чайковский» музыка Чайковского звучала только, простите, в туалете и в фойе перед началом. Дальше все, оборвалось. Это насмешка режиссера или завуалированное неуважение?
В спектакле было много музыки, но современной, которая часто абсолютно не вязалась с действием. Ладно бы народной, ведь композитор очень любил народную музыку, заслушивался ею, а потом часто вставлял в свои произведения саму тему, мелодию, или ее развитие, делая аранжировки, вариации, развивал, интерпретировал. И вот, разочарование – музыки Чайковского зрители так и не услышали на протяжении всего спектакля.
Второе, что оправданно ожидает зритель от такого спектакля – узнать что-то новое о великом творце или словно подсмотреть кусочек его жизни (как заявлено в анонсе) или понять немного его характер, чтобы, возможно, если не разгадать секрет, то хоть немного приблизиться к тайне музыкального творчества. Увидеть, как он творил, понять, как он слышал музыку, гармонию повсюду, куда бы ни шел. Гармонию, которю потом воплощал в своих произведениях! А ни какафонию, которую артисты изображали на сцене.
А как он тонко чувствовал природу! В его «Временах года» каждая маленькая пьеса до нюансов передает звуки каждого месяца – плачет дождь в «Октябре», волнуется морской прибой в «Июле», шелестят первые листья и поют птицы в «Апреле», ликует цветами и ручьями «Май». Пьесы простые, но пронзительно чистые, искристые, и в этом они гениальны. Почему бы не вставить хоть одну бы из них в спектакль, когда по ходу действия он приезжает в загородное имение к сестре, гуляет по саду, у реки, по лесу, и скорее всего, слушает пение птиц или народные песни? Это было бы и уместно, и красиво, и убедительно.
Вместо этого нам показывают какого-то неврастеника, который не переносит звуки, которого раздражает малейший шум и который (о кощунство для любого музыканта!) в раздражении колотит кулаками по фортепиано! Вспомнилась фраза Станиславского «Не верю», подумалось сразу о том, что актер не только не играет на пианино, но даже не уважает инструмент! Это первое, что резануло в игре актера – диссонанс, т.е. абсолютно неправдоподобно, чтобы даже в порыве гнева (а ведь современники говорили о мягкой натуре композитора) пианист, композитор, музыкант стучал всей пятерней по клавишам! Этот жест сразу делает образ несоответствующим роли, т.е. перед нами явно не музыкант. Во-вторых, это не вяжется с характером самого Чайковского, который был мягким интеллигентом, тонко чувствующим человеком. Скорее застенчивым, сомневающимся, чем впадающим в ярость или агрессию.
В- третьих, что вовсе дико, все это безобразие происходит под музыку Россини. К чему, скажите на милость, в спектакле о Чайковском увертюра из «Севильского цирюльника» Россини? Если уж создаете неправдоподобный образ композитора, представляя его неврастеником, тогда уж поищите в музыке самого Чайковского такие летящие, слегка нервные, возбужденные ноты, как у Россини, но это будет трудно, т.к. сам характер его музыки иной. И на это ведь надо тратить время, усилия, вникать в образ, воссоздавать характер, слушать музыку, куда как проще вставить знакомый фрагмент в надежде на непритязательного, снисходительного зрителя с неразвитым вкусом. И это уже похоже на неуважение и к памяти композитора и на проявление неуважения к зрителю.
Недоработка актера выливается в неуважительное отношение к зрителю, типа «сойдет и так». Зачем вписываться в роль, представлять себя композитором, знакомиться хотя бы минимально с его жизнью и творчеством, характером, и в идеале хотя бы уметь наиграть хоть что-то на пианино? На это все ведь надо время, усилия. Куда как проще взлохматить волосы для правдоподобия и кататься по сцене, изображая то ли нервный припадок, то ли муки творчества, и выкрикивать бессвязные фразы или с глубокомысленным взором делать вид, что читаешь партитуру, отпуская глупые реплики, не заботясь даже о выборе слов и выражений.
Лично мне резануло слух использование на сцене современного разговорного жаргона, не говоря уже о том , что в 19-м веке манера разговора была несколько иной, нежели в 21-м. Для чего, для какой убедительности, использовать жаргонные словечки в речи главных героев? В устах Чайковского «ты это «слямзил» у Листа» звучит невероятно дико. Глядя на все это, почему-то вспомнилась фраза из знаменитого фильма «Иван Васильевич меняет профессию» , обращенная к «и.о.царя» - «Ой, халтура, ой, не похож!!!»
Я вспоминаю, и ведь не так давно это было, всего несколько лет назад, на сцене этого же театра Ермоловой был поставлен великолепный спектакль «Пушкин», который шел с невероятным успехом, с постоянным аншлагом и зрителями, которые приходили посмотреть этот спектакль по пятому разу! В нем деюбютировал молодой Сергей Безруков, и талантливый актер буквально воплотился в любимого всеми поэта, сыграно было так правдоподобно, что ощущение было встречи с живым Пушкиным. Здесь было воссоздано все – игра, манеры, характер, в его исполнении так звучали знакомые с детства стихи, что зал слушал, затаив дыхание, словно в первый раз. Пушкин лихо танцевал, шутил, декламировал стихи, любил, ревновал, и это все было ярко, правдоподобно, реально. Хотелось и плакать, и смеяться вместе.
И что теперь осталось от блестящего театра? Поменялся режиссер или это следствие новомодных веяний переиначить, перекроить историю, культуру, искусство, заменить истинные ценности фальшивыми, протаскивая повсюду вместо красоты и гармонии подделки и халтуру в блестящих обертках. Откуда эта тенденция, и зачем мы ее подхватываем- оболгать, опошлить, принизить значение всего истинно красивого и ценного, но созданного в России? Чего стоит только фраза в устах горе-актера, изображающего Чайковского «я не знаю, кто я, но живу в России». Как это, не знаю? Какой русский сейчас ответит так, какой русский, дворянин, мог ответить так в 19-м веке? Русские люди до революции гордились свои Отечеством, гордились своим русским характером, добротой, стойкостью духа, верностью идеалам и Отчизне, особой душевностью. Да и сейчас гордятся, как и все другие нации гордятся своей уникальностью.
Да даже и не надо изучать биографию Чайковского, достаточно послушать его музыку, которая вся проникнута любовью к родной земле. Но музыка Чайковского, увы, как раз и не звучит в спектакле. Зато по сцене скачет в виде полубезумного клоуна, ряженый в парик Моцарт. К чему это?? Бред! Ладно, допустим, это привиделось композитору то ли во сне, то ли в порыве безумия (но Чайковский не был безумцем, что за авторские вольности?). Скорее всего, это надо рассматривать как задумку режиссера, типа «а что будет, если бы встретились два гениальных композитора, о чем бы они говорили?» И о чем же – я бы рискнула предположить, что о музыке, об искусстве, о гармонии, о высоком призвании или о творчестве. Это исходя из обыкновенной логики. Однако, вместо этого импровизированный «Моцарт» спрашивает у Чайковского «ты не немец?» Это к чему? Что за реплика- воспоминание о Второй мировой, которая произошла столетия спустя? И тут же сам себе уточняет «хорошо, а то я немцев не люблю». И это, по задумке режиссера, отвечает австриец Моцарт. Воисстину гениальная глупость, просто смешно.
Дальше – больше. Начинается ключевой момент всего спектакля. В уста бедного Моцарта волею то ли сценариста, то ли режиссера вкладывают идиотскую фразу, которая звучит рефреном «Мы - гении, мы не люди, а падшие ангелы». Почему гении – это не люди? Надо полагать, что вся классическая музыка воспринимается драматургом, как нечто нечеловеческое, немыслимое. И действительно, пропасть мужду музыкой Чайковского и спектаклем, претендующим на рассказ о характере великого композитора, - огромна, бездонна.
И если уж гении стали ангелами, то отчего же тогда падшими? И псевдо- Моцарт тут же объясняет недогадливому молодому русскому композитору «Так ведь нам (заметьте это «нам», а не «нашей музыке») будут поклоняться. А какое мы имеем право делать из себя кумиров?»
Ремарка N1 Для постановщиков, актеров видимо нет разницы между поклонением кумирам и преклонением перед талантом, любовью народа к великой музыке, переживший поколения.
Ремарка N 2 А каких кумирах вообще идет речь? Моцарт умер в нищете, от недостатка средств на лекарства и пищу, от огромной отдачи всего себя работе. Писал при свечах и днем и ночью «Реквием», стараясь успеть.. И уж точно к кумирам себя не причислял. Чайковский имел возможность странствовать и спокойно творить, только благодаря стараниям меценатов. При жизни он отнюдь не был кумиром, его музыка пережила свое время. Да и когда это вообще поклонялись композиторам! Какими бы ни были великими их творения…
И словно этого нелепого по сути и кощунственного по содержанию, по вымыслу недостаточно, в довершение абсурдной ситуации мнимый Моцарт заставляет мнимого Чайковского кричать «Мы – падшие ангелы!», бегая и размахивая руками. (Что за бред!) И при этом еще учит его «Кричи брутальнее!» Вы не ослышались, не «громче», а именно «брутальнее», еще одно словечко-паразит, которое часто используют, отдавая дань современной моде на все заимствованное и иностранное, не понимая его истинного смысла.
Нелепо, чудовищно, бездарно. Половину спектакля актеры носились по сцене с огромной банкой, собирая в нее мух. Надо полагать, по замыслу драматурга это и есть олицетворение выкрикиваемой далекими от музыки обывателями фразы «Почему мы должны подстраиваться под гениев?». Ну конечно, зачем стараться оттачивать мастерство, работать, в конце концов, если можно «сляпать» по- быстрому что-то скандальное, с уверенностью, что публика все равно не забросает помидорами.
А между тем молодой герой, весь утонченный, безумно страдал от шума и раздражался настолько, что не спал по ночам. Даже если это и так (я тоже страдала на этом спектакле!), это вызывает чувство печали и сострадания. Но ведь не на этом должен быть акцент, а в том, что убегая от повседневной суеты , композитор часами бродил на природе, вслушиваясь в звуки леса, реки, ветра, чтобы потом гениально обыграть их в своих произведениях. И что самое главное, конечно, он слышал все звуки ярче и полнее, но он умел их преобразовывать в гармонию. Он слышал за всеми звуками мелодию, и подтверждение этому - все его произведения абсолютно гармоничны.
Он умел создать из всех мелодий фантастичный и прекрасный мир. А если бы он только прислушивался к шуму, то мы бы никогда не услышали его сказочных мелодий, знакомых и любимых с детства, которые никогда не смогут надоесть, не перестают радовать всю жизнь.
Из поколения в поколение мы продолжаем восхищаться музыкой Чайковского, и каждый находит в глубине души созвучные мелодии, потому что в этой музыке – добро, свет и красота. А нас пытаются убедить со сцены, что вокруг композитора были только глупые и пустые люди, которые не понимают и не могут понять его музыку (что верится с трудом, композитор очень успешно гастролировал, вызывая восторг публики) и пытаются представить его безумцем, неудоволетворенным и раздражительным, во что верится еще меньше.
Музыкальный человек (и в этом мое глубокое и очень личное убеждение) – это не только тот, кто в силу природной особенности или дара слышит лучше, ярче, полнее, обладает абсолютным слухом, но тот, кто из всех звуков создает свою, уникальную музыку. Он слушает мир, и в душе рождается музыка, особая мелодия, синтез внутренних переживаний и внешних впечатлений. Т.е. если внутри хаос, то и музыка такая, то и внешние звуки кажутся шумом, вызывают раздражение. А если душа поет, то начинает слышать мелодию и в шуме ветра и в щебетании птиц. Я помню, что в детстве вслушивалась часами даже в скрип качелей и заборов, перезвон капель в водопроводных трубах и плакала от тревожного гудения маяка в тумане, и боялась шума волн. А представьте себе композитора, в душе которого день и ночь звучат тысячи мелодий! Он ходит и вслушивается в них и старается записать, сыграть, т.е. сделать так, чтобы вся эта внутренняя музыка зазвучала реально! И как же это не похоже на то, что в образе Чайковского нам показывали со сцены!
А образ жены композитора вообще получился безобразным, в прямом смысле этого слова. В реальности это была просто самая обычная женщина в своих мечтах и желаниях, и в своих разочарованиях. Ей, как всем девушкам, мечталось о любви, нежной заботе, внимательном, любящем муже и чудесных детях. Бог не дал детей, а муж жил в своем внутреннем мире, в своей музыке. Разумеется, она не была счастлива, и ревновала, даже к музыке, не говоря уж о богатой красивой меценатке, которая спонсировала все поездки. Но она продолжала любить, стараясь быть рядом, следовать на ним. За это ведь ее и не осудишь, даже если она не чувствовала его музыку так возвышенно, чтобы ставить ее на первое место, пренебрегая личным счастьем.
Но это отнюдь не означает, что она должна предстать перед неискушенным зрителем в виде нищей попрошайки, в лохмотьях, сумасшедшей, вылезшей из пруда вся в тине и водорослях, подобно водяному, и выпрашивать подаяние. Что за бред и глупые фантазии!
Ведь видя все эти безобразные и унизительные сцены, когда эта безумная спускается со сцены, выпрашивая подаяние уже у зрителей (которые смущенно отводят глаза, не зная, что и думать и как реагировать на эту выходку), начинаешь невольно задаваться вопросом – кому было нужно оболгать, унизить великого композитора, переиначить, переврать даже память о нем?
Кому это интересно – принизить Чайковского, уменьшить его значение? Наверное, только тому, кто, как герой пьесы говорит о себе «я не знаю, кто я, но живу в России». Тому, кому чужды понятия любви к Родине, родной земле, культуре народа, чьему пониманию недоступна прекрасная, классическая музыка. Ведь что такое классика – это то, что стало признанным эталоном гармонии, то, что остается неизменно красивым и понятным во всех веках.
И если первая часть спектакля вызвала просто глубокую печаль и повод к раздумиям о деградации театра, то вторая вызвала совершенное неприятие и возмущение, заставившее взяться за перо и написать то, что уже наболело. Об упадке культуры, стремительном падении всех эталонов морали, этики.
И за примером далеко ходить не надо. Чего стоит возмутительная сцена из второго акта все того же спектакля, когда одетая в лохмотья актриса, изображающая жену Чайковского, с полубезумным взором начинает бегать между рядами в зрителельном зале, клянча подаяние и причитая «Подайте Чайковскому! Разве вы не любите великого композитора?» Зрители замерли, не зная как реагировать, оторопели, актриса настаивала, нашлись даже те, кто положил в шапку деньги! Воисстину наша публика чрезмерно толерантна, все примет, все стерпит.
За 70 лет советской власти привыкли вежливо апплодировать всему, что только исходит со сцены. И после этого спектакля, конечно, хлопали, правда не стоя, и не вызывали на поклон, да и актеров жаль, они-то старались. А я всегда в такие моменты думаю о режиссере.
Именно – вот как он смотрел на все это действо со стороны, неужели не было заметно, где пошлость, где недоработка, и где, простите, откровенный бред? А еще сожалею, что у нас не прижилась старинная итальянская традиция приносить на премьеру не только букет цветов, но и помидоры, и актеры, и режиссер знали, что халтура не пройдет, под свист могут полететь и помидоры.
Здесь уже не только не хватает взгляда умного режиссера со стороны, теперь уже думаешь, а на кого рассчитан этот спектакль, на какого зрителя? Если для ценителей классики, то слишком много раздражающих неточностей. Если для представителей поколения, смотрящего только американские боевики и жующего поп-корн, то их и не было в зрительном зале.
А если бы были? Что нового они узнали бы из спектакля «Чайковский» о жизни или судьбе композитора? Ничего. Может пошли бы слушать его музыку? Определенно нет, ведь в спектакле она не звучит вовсе! Или заинтересовались бы его творческим духом? Точно нет, ведь на протяжении двух с лишним часов спектакля зрителю очень грубо намекали на его «безумие».
Я помню, как много лет назад, после спектакля «Вишневый сад» Чехова в исполнении того же театра Ермоловой, нам с сестрой не хотелось сразу нырять в метро, захотелось пройтись по вечерней Москве, чтобы побыть еще немного в ауре спектакля, продумать, обсудить. А какой прекрасный был спектакль «Братья Карамазовы» по Достоевскому, еще несколько лет назад шедший с неизменным аншлагом в театре Маяковского! Захотелось сразу перечесть книгу.
А после спектакля «Чайковский» на меня накатила такая печаль, словно при мне оклеветали, оболгали хорошего человека, более того, замечательного, уникального таланта. За что? Кому это нужно?
И печаль при виде деградации современного театра вылилась в раздумья – кому это нужно или для чего опускать планку качества театра, извращать и унижать классику, отвращать интеллектуального зрителя и принижать вкусы молодежи? Кому это нужно, чтобы мы перестали гордиться тем, что мы русские, а говорили устами героя «не знаю, кто я, но живу в России»? Ведь ни один итальянец, к примеру, не скажет, что он не знает, кто он такой, ни один француз, поляк, да кто угодно, а американцы вообще гордятся, что они живут в самой большой и богатой стране, и откуда бы ни эммигрировали, сразу называют себя американцами. Кому нужно и зачем, чтобы деградировала наша культура, чтобы люди перестали ценить классику, русскую в частности, даже русскую классическую музыку?
Возвращаясь к спектаклю «Чайковский», как самому сильному примеру попрания всех пределов допустимости в вольных трактовках, по завершению спектакля, при нестройных, робких апплодисментах растерянного зала, у меня в голове сложилась фраза, точно соответствующая всему происходящему на сцене – «ни уму, ни сердцу».
Вот уж, воисстину! Ни уму – т.к. знаний в итоге от просмотра – ноль, в спектакле сплошные домыслы, и сам он служит для чего угодно (быстренько собрать сборы, спекулируя на имени любимого многими композитора), но только не для того, чтобы пробудить мысль, заставить зрителя думать. И ни сердцу – т.к. и чувств никаких спектакль не пробуждает, кроме сожаления о потерянном времени и недоумения – «Как так можно! ?» А еще обиды, потому что складывается впечатление, что ни мнение зрителей, ни актеров уже никто не принимает в расчет, в надежде на скандальную славу и в погоне за длинным рублем.
Так кто из нас не любит Чайковского? Кто заинтересован в том, чтобы мы его меньше ценили? Или в том, чтобы наша культура приходила в упадок, а ценности попирались…
Уже после написания этой статьи, в которой вылилась и печаль, и недоумение, и гнев, и надежда быть услышанной и на изменения к лучшему слились почти в крик души, само Провидение, случай принес подтверждение правоты моих слов. Кто лучше скажет о себе, если не сам Чайковский?
«Если я могу содействовать распространению славы русской музыки – не прямой ли долг мой бросить все и поспешить туда, где я смогу быть полезен для своего искусства и своей страны?» (П.И. Чайковский)
«Я вырос в глуши, с детства самого раннего проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки» (П.И. Чайковский)
«Даже человек, одаренный печатью гения, ничего не создаст не только великого, но даже и среднего, если не будет адски трудиться» (П. И. Чайковский)
К этому даже нечего добавить. В этих коротких фразах вся личность композитора, его отношение к труду, творчеству и любовь к Отечеству. В спектакле же было все с точностью до наоборот, все вывернуто наизнанку.