Мне сразу не понравилась идея Ксении жить в квартире, которая досталась ей по наследству, и с наследством этим что-то нечисто. Мы с Ксюхой вместе уже шесть лет, но я никогда не слышал о двоюродной бабушке, жившей в этом городе. А Ксюшка, как услышала о завещании, ни о чем другом и думать не хотела.
- Представляешь, Антон, свое жилье! В самом центре города, в старом доме, там потолки знаешь какие?
- Знаю, я же строитель, столько ремонтов сделали в таких домах. Потолки высокие, а перекрытия гнилые.
- Откуда ты знаешь, ты даже не видел!
- И не хочу смотреть. А тебя не пугает, что это дом на кладбище?
- Он стоит через дорогу от забора, да и кладбище давно закрыто.
- Закрыто, но до сих пор некоторых хоронят, и могилы никуда не делись.
- Зато тихо, - демонстративно обижалась моя девушка.
У меня был еще один повод для огорчений, я столько лет копил на машину, и именно сейчас, когда осталось совсем немного, вдруг сваливается это богатство. Конечно, тут были свои преимущества - не надо платить за съемное жилье, но квартира после древней бабушки потребует большого ремонта, так что плакала моя мечта.
В выходные мы поехали смотреть наследство. Вопреки моим страхам, дом, построенный еще до войны, выглядел достаточно крепким. Двухэтажный трехподъездный особнячок, укрытый от посторонних густо разросшимися деревьями. Квартира была на втором этаже, угловая, достаточно светлая, я сразу подумал, что перспективная, такой дизайн можно замутить.
Ксюха оживилась: рассматривала старинную мебель, коллекцию фарфоровых статуэток, тяжелые пыльные шторы. Рассматривала с таким восторгом, что я на какое-то время даже забыл о своей четырехколесной мечте.
- Давай переедем сегодня, - просила она, прижавшись к мне.
- Тут же убраться хотя бы надо, вынести хлам.
- Как это вынести? Это не хлам, это антиквариат!
Похоже, у меня появилась еще одна проблема.
Мы переехали через две недели, я настоял на уборке и легком ремонте, успев только проверить коммуникации, покрасить рамы и двери.
Первую ночь спал плохо, хотя, обычно, засыпаю, даже не коснувшись головой подушки. Кровать старухи скрипела от малейшего шевеления. Было очень душно. Я открыл окно и долго стоял, вдыхая вязкий воздух, рассматривая живую изгородь, за которой светлели памятники и кресты. Гроза разразилась к вечеру следующего дня, в сумерки темное небо зарокотало, поднялся ветер, клубы городской пыли устроили дикую пляску.
- Закрой окно, - попросил я Ксюшу.
- Зачем, будет душно.
Моя девушка готовила ужин, колдуя над старыми бабкиными кастрюлями. Я отправился в ванную, надо было сделать полочку. От ее крика дрель выскочила из моих рук.
Она сидела на полу, обмахивая ногу, на которой проявлялся малиновое пятно ожога.
- Сковорода сама соскочила с плиты, это кипящее масло, - всхлипывая, бормотала неумелая хозяйка.
Ее оставили в больнице, поражения оказались серьезными. Вторая ночь прошла без сна. Я лежал на старухиной кровати и прислушивался к шорохам и стукам. В какой-то момент мне показалось, что из темного угла, где стоит старинный шкаф с фарфором и прочими безделицами, на меня кто-то смотрит. Я вглядывался в белоснежные блики за мутным стеклом и чувствовал, как дышать становится все тяжелее. Не выдержав, я рывком поднялся с постели, чтобы включить свет, и в тот же миг услышал дребезжащий смех.
Утром я отправился на работу совершенно разбитым. Все валилось из рук, сказывались бессонные ночи. Холодящий ужас, поселившийся во мне этой ночью, не разогнал дневной свет.
Всю неделю я разрывался между работой и больницей, в которой лежала Ксюша, к счастью, ее скоро выписали. Ночами спал тяжким сном без сновидений и просыпался по утрам совершенно разбитым. Бригадир несколько раз пугал увольнением, хотя раньше я считался самым опытным рабочим.
Так мы прожили почти месяц, казалось, ничего не происходило, лишь наши отношения сходили на нет. Я начал понимать, что Ксения раздражает меня, впервые за шесть лет стал оценивать ее будто со стороны, оценка мне не нравилась. И она избегала моего общества, разговаривая по телефону, вдруг замолкала, стоило мне появиться. Наше общение свелось к коротким репликам на бытовые темы. Мы даже спать стали в разных комнатах. Ксения вышла на работу, тогда она работала в супермаркете продавщицей.
А через месяц она заявила, что уходит с работы, что у нее есть дела важнее обслуживания глупых покупателей. Я не стал это обсуждать, просто молча ушел в свою комнату. Свою… Переселился в маленькую спальню, привез надувной матрас, спать на старухиной мебели я не мог. Сил становилось все меньше, на работе мое увольнение обсуждали даже приятели. Как-то в обеденный перерыв ко мне подошел Славка, мы вместе когда-то приехали из райцентра, вместе обустраивались в городе, даже жили на одной съемной квартире до тех пор, пока я не встретил Ксению.
- Антон, что происходит?
- Все нормально, - ответил я довольно вяло. Но вопрос меня не удивил.
- Возьми, - Славка протянул ключ.
- Что это?
- Ключ от моей комнаты в общежитии. Я переехал на квартиру с девушкой, а комната оплачена вперед, три месяца можешь жить спокойно.
Не знаю, почему я его взял, в тот момент я еще не думал переезжать, не хотел окончательно рвать отношения с Ксюшей, во всяком случае, не поговорив с ней. Но все решилось само собой.
Домой пришел поздно, нам надо было закончить объект. По пути заглянул в магазин, купить пельмени, Ксения перестала готовить после того случая на кухне.
Удивило отсутствие даже тени смущения - она смотрела на меня, как смотрят на использованную упаковку, на пластиковый пакет из супермаркета. Надо ли говорить, что ее любовник нагло усмехался?
«Вот и пригодился ключ», - думал я, добираясь последним трамваем в другой конец города.
Казалось бы, я должен мучиться от обиды, от уязвленного мужского самолюбия, но была лишь пустота. С трудом добравшись до узкой, студенческой койки, рухнул в нее и сразу уснул.
Главной неприятностью нового дня стали растаявшие пельмени, оказывается, я принес их в свое новое жилище в пакете с рабочей одеждой. Очищая брюки от расплывшегося теста, я хохотал в голос. Наверное, это была истерика, но стало легче.
На работу немного опоздал, но работал за двоих. Славка только хитро подмигивал, а в обед протянул лоток с домашней едой и сказал, что Галя, его девушка, передала мне.
Я оттягивал поездку за вещами, собрался с силами только к выходным. Заранее позвонил Ксении, но та не взяла трубку, тогда я просто отбил СМС.
Пакеты с моими вещами стояли у порога, а моя бывшая девушка лежала в старухиной кровати с новым возлюбленным. В такую метаморфозу невозможно поверить, куда делась моя Ксюшка, девушка, с которой прожил столько лет?
В общежитии, разбирая вещи, обнаружил старую тетрадку, исписанную четким, каллиграфическим почерком. Я сразу понял, это дневник старухи и хотел, было, выбросить, но тетрадка раскрылась, и взгляд выхватил строчку: «Есть ли ощущения ярче и важнее, чем ощущение власти, превосходства?»
Ох, и непростая бабка была. Я провел за чтением дневника несколько часов, прежде чем понял, Ксюха стала жертвой старухи. Не знаю, какие ритуалы делала старая ведьма, лишь понял, все изменилось, когда моя девушка обожглась.
«Огонь дает волю забирать, только пройдя через огонь, обретаешь эту способность. Теперь любой мужчина – источник твоей силы. И какая разница, что будет с ним, когда его огонь погаснет?»
Первым порывом было бежать к Ксюхе, показать эту тетрадь, объяснить, что происходит, но я струсил, картина ее бесстыдства еще стояла перед глазами. Набрал знакомый номер. Она сразу же взяла трубку, словно поджидала.
- Я прочел дневник твоей бабушки, нам надо поговорить.
- О чем? Ты думаешь, он оказался в твоих вещах случайно?
- Но как?
- Я знала, как обрести эту силу, сковорода не сама спрыгнула с плиты…
Ее смех еще долго звучал в моих ушах. С Ксенией я больше не встречался.