Медвежутик потянулся, открыл глаза и обнаружил себя в штурманском кресле Артура. Дедушка Трофим сидел за штурвалом, папы в кабине не было.
- А где папа? – спросил Медвежутик.
- Уснул? - обрадовался дедушка Трофим. – В вертолете папа, домой летит. С тобою вместе.
- Как это? – удивился Медвежутик. Ему смутно припомнилось, что он с папой действительно куда-то летит в вертолете.
- Перекусили? – спросил в ответ дедушка Трофим.
Медвежутик кивнул.
- Понравилось?
Медвежутик кивнул опять.
- Дедушка Трофим, - медленно, подбирая слова, сказал Медвежутик, - а папа в вертолете летит?
Теперь кивнул Трофим.
- А я? Тоже лечу?
- И ты тоже летишь, - твердо сказал Трофим.
- Но как же я тогда с тобой еду? – возразил Медвежутик.
- Это пока ты спишь, - разъяснил дедушка Трофим. – Ты разве забыл, как мы с тобой встречаемся обычно?
- Значит, я сплю и вижу тебя во сне? – нащупывал Медвежутик. – Ты мне снишься?
- Снюсь. А может ты мне, - хохотнул дедушка Трофим. – Не все так просто, Медвежутик, не все так просто…
- Тогда объясни! – потребовал Медвежутик.
- Нет, не объясню, - ответил дедушка Трофим. – Это же ничего не изменит. Тебе нравится ехать со мной в вездеходе? Наслаждайся моментом.
- А куда ты едешь?
- Шмяку ловить, - улыбнулся дедушка Трофим.
- Шмяку? Какую шмяку? – удивился Медвежутик.
- Да какая попадется, - усмехнулся дедушка Трофим. – Хотелось бы, конечно, потолще, поматерее, позлее… Но загадывать – дело в таком деле неблагодарное…
- Она какая? – допытывался Медвежутик. – Как череп акулы? – видимо, какие-то необычные образы подкинула в его воображение неизвестная шмяка.
Но и у дедушки Трофима образы в голове крутились не менее необычные.
- Черепакулы? Нет, что ты! Черепакулы – они такие… Хр-хр-хр!! – дедушка Трофим бросил штурвал, втянул голову в плечи, подтянул кисти рук к щекам, скрючил пальцы, противно заперебирал ими воздух и захрюкал. – А шмяка – она, скорее, как картабара. Маленькая, без глаз и с когтями. Лапы у нее большие, а морда хоботком, как пылесос… Понял?
- Не очень, - испуганно и честно ответил Медвежутик.
- Ладно, поймаем – увидишь.
- А она опасная? – на всякий случай спросил Медвежутик.
- Чрезвычайно, - сказал дедушка Трофим. – Любит высосать, выпотрошить, кишочки сожрать, пока теплые… Из косточек свистульки мастерит, из кожи – кошелечки. Потом на ярмарках обменивает их медные деньги… Неприятная нечисть, двумя словами.
- А может не надо её ловить? – поёжился Медвежутик.
- Не дрейфь, - успокоил дедушка Трофим. – Мы будем осторожными.
- А как мы ее будем ловить? И зачем?
- За мясом, - серьезно ответил дедушка Трофим. – Мясо у шмяк дюже ценное. Лечебное, волшебное и всё в таком роде. Опять же, свистульки, кошелечки, медные деньги… А как – это как раз довольно просто. На живца.
- Как это, на живца? – забеспокоился Медвежутик. – Какого еще живца?
- На живого, не на мёртвого же, - дедушка Трофим заухал, довольный шуткой. - Обыкновенно, как на живцов ловят? Знаю я одно местечко, по всем признакам шмяк вокруг видимо-невидимо должно быть. Ну то есть одна-две точно есть, потому что кучно шмяки не живут – жрут друг дружку. Там я тебя высажу где-нибудь на пригорочке, на пеньке или у камушка… Посмотрим, как удобно будет. Шмяка тебя почует, захочет поймать, подкрадется – тут я её и сцапаю!
- Я не хочу! Сам лови свою шмяку! – возмутился Медвежутик.
- Бунт на корабле? Дрейфишь? – дедушка Трофим сделал вид, что удивился.
- Конечно! – Медвежутик не скрывал волнения и негодования. – Сам сиди на пригорочке вместо живца!
- А ты что будешь делать? – спросил дедушка Трофим.
- А я из вездехода буду смотреть, как ты её поймаешь.
- А если шмяка влезет в вездеход вместо того, чтобы на меня охотиться? Шмяки, знаешь ли, отлично разбирают, где дедушка, а где маленький мальчик. Дедушки шмякам без надобности, разве что в голодный год. А вот таких как ты, они очень любят.
Открывшиеся подробности биологии, пищевых пристрастий и охотничьего поведения шмяк Медвежутику не понравились. Но совершенно не убедили его выступить в роли приманки.
- Тогда вообще не поедем ловить шмяку! Поехали куда-нибудь в другое место лучше!
Дедушка Трофим внимательно и долго посмотрел на Медвежутика.
- К сожалению, мой дорогой, это невозможно. Ты же во сне. И сейчас мерзкий неизбежный поворот. Мы находимся в самом шмячьем краю. Так уж получилось. Эти места настолько шмячьи, что даже ведьмо-верблюдки сюда не суются. Здесь даже птицы – слышишь – по-другому щебечут. И чтобы спокойно выбраться отсюда, нам непременно нужно поймать одну шмяку. Чем свирепее, тем лучше. Её присутствие в вездеходе сделает нас безынтересными для всех остальных шмяк на нашем пути.
Медвежутик не хотел верить своим ушам.
Мерзкий сон! А ведь так хорошо начинался!
- А если я проснусь? Что ты будешь делать? – Медвежутик не верил, что у дедушки Трофима нет в загашнике другого выхода.
- Попробуй, - понимающе кивнул дедушка Трофим. – И не беспокойся за меня – ведь это твой сон.
Медвежутик крепко зажмурился и резко распахнул глаза. Дедушка Трофим никуда не делся и с любопытством смотрел на Медвежутика.
Медвежутик не сильно ущипнул себя за руку. Потом еще раз, сильнее.
Дедушка Трофим продолжал с интересом наблюдать.
Медвежутик укусил себя за палец…
- Ты можешь даже напрудить под себя или отрезать себе ухо, - сочувственно сказал дедушка Трофим. – Это всё не поможет. Так, увы, бывает. Утешься тем, что ты знаешь, что все происходит во сне, поэтому тебе нечего бояться.
- А если я… А если шмяка меня… - голос Медвежутика задрожал, он начал всхлипывать.
- Не произойдет ничего страшного. Я не раз погибал во сне, - успокоил дедушка Трофим. – Это ни на что не влияет. И, кроме того, - дедушка Трофим доверительно понизил голос, - если кому и надо бояться твоей смерти, так это мне, как ты знаешь, - и Трофим усмехнулся и ободряюще подмигнул Медвежутику.
Для ловли шмяки выбрали небольшой безлесый мысок, голым треугольным носом торчавший из лесистого берега в темную воду небольшого озера. Тёмную, потому что дно озера было торфяное, и вода от этого имела коричнево-желтый оттенок и была непрозрачна. Да и время было уже тёмное – смеркалось.
Лес вокруг озера тоже был темным, хвойным. А мыс, почему-то безлесый, вдавался из густой колючей чащобы в озеро, словно что-то голое и неприличное. Хвост, нос… Что-то такое…
У самой воды стояла на покрытой жухлой травой земле низенькая деревянная скамеечка. Кто, когда и зачем установил её здесь, было Медвежутику и дедушке Трофиму неизвестно. Они натолкнулись на это место уже под вечер, когда даже цвет скамеечки было не разобрать. Дедушка Трофим почему-то решил, что это лучшее место для засады на шмяку.
- Сиди здесь, на этой скамейке, - сказал он Медвежутику. – Можешь следить за лесом, можешь за небом наблюдать. Скоро звезды выглянут, красиво будет. Если шмяка появится, не бойся. Я буду рядом. Ну или кричи, вдруг я закемарю. Главное, не давай ей до себя дотронуться.
- Может мне взять чего-нибудь для самообороны? – спросил Медвежутик.
- Ну-у-у… - протянул дедушка Трофим. – Возьми. Вот хоть лопату.
И Медвежутик взял лопату. Острую штыковую лопату с березовым черенком.
- А как ты её поймаешь? – вдруг спросил Медвежутик.
- Скакалкой, - усмехнулся дедушка Трофим. – Ладно, я пошёл.
- Иди-иди, - пробурчал недовольно Медвежутик.
Дедушка Трофим скрылся в темноте леса, и Медвежутику стало страшно. Он хотел было броситься вслед за дедушкой в вездеход, но понял, что не очень уже представляет себе, куда бежать. От этого стало еще страшнее. Медвежутик тихонько завыл и вцепился в лопату.
Время медленно потянулось неравномерно сгущенным потоком. Выть тоже было страшно, поэтому Медвежутик замолчал и, сжимая черенок лопаты, во все глаза уставился туда, где был, как ему казалось, лес.
Сумерки, сожрав последние отсветы давно севшего солнца, обернулись мраком и чуть погодя раскинулись над озером звездной ночью.
Ночь тут же наполнилась странными, не столько страшными, сколько чужими и непривычными звуками: какими-то вздохами, скрипами, уханьем, шумным плеском, редкими истошными воплями и хохотами, заставлявшими Медвежутика вздрагивать и ёжиться.
Никогда еще Медвежутик не бывал в ночном лесу, а теперь он оказался в нем совсем один, да еще и в ожидании страшной невидянной шмяки, мерзкой и кровожадной.
Медвежутик решил попытаться отвлечься на мысли о чем-нибудь хорошем: о маме, о еде, о рыбной ловле… Но легкие мысли Медвежутика, проскользнув по приятной плоскости, неизменно сваливались в гнетущий страх, прячущийся где-то глубоко внутри него самого, не то в почках, не то в печени, и оттуда грызущий его душу.
Шмяка все не шла. Медвежутику стало холодно, захотелось есть, страх притупился голодом и холодом. Медвежутик встал со скамейки, чтобы пойти в вездеход и сказать дедушке Трофиму, что затея с ловлей на живца дурацкая и не работает.
За спиной что-то гулко ударило по воде, так что Медвежутик подпрыгнул и выронил лопату. В лесу на берегу кто-то визгливо захохотал, и Медвежутик в голос заплакал, сбрасывая давящее напряжение страшного ожидания и тут же опять набирая его. Куда идти он по-прежнему не представлял. Вдобавок, удар и хохот, раздавшиеся почти одновременно, но с разных сторон, захлестнули его страхом.
И Медвежутик решил звать дедушку Трофима. Даже не решил, а просто в его маленьком, измученном разными страхами мозгу откуда-то возникло простое и логичное, кажущееся единственно правильным, желание позвать на помощь. Давясь соплями, Медвежутик разинул рот, чтобы выкрикнуть: «Деда-а-а!»
И застыл от животного ужаса. Потому что он увидел, как по плоской поверхности мыска, отделившись от темной стены леса, как-то странно, плавно, но в то же время и словно бы рывками, движется в его сторону что-то небольшое, приземистое, плотное…
Медвежутик нащупал лопату и спрятался за скамейку. Тут бы и позвать ему дедушку Трофима на помощь, но противный липкий страх сковал гортань, забил её чем-то вязким, ослабил ноги, заставил сжаться в комочек и тихо-тихо, боясь вздохнуть, наблюдать за приближением шмяки.
А шмяка медленно подползала к скамейке по зигзагообразной траектории, покачиваясь, замирая, а то вдруг перепрыгивая, словно перепархивая, сразу на несколько метров. Её было очень плохо видно, но Медвежутик ощущал расходящиеся от нее волны, вызывающие в нем приступы ужаса и заставляющие издавать невнятные скулящие звуки. В ответ на этот скулёж шмяка изрыгала удовлетворенное жужжащее тарахтенье и придвигалась ближе.
Медвежутик понял, что шмяка таким образом находит его, как летучая мышь пеленгует насекомых по отражающимся от них волнам её неслышного писка. Медвежутик вспомнил, что у шмяки нет глаз, и попробовал затаить дыхание.
Дедушка Трофим все не появлялся.
Шмяка испустила еще одну волну жути и ужаса. Медвежутик опять заскулил от страха, шмяка довольно затарахтела и передвинулась ближе.
- Шмяка, милая, не ешь меня, - залепетал Медвежутик, пытаясь договориться с чудовищем, и почувствовал, как что-то горячее расползается по ляжкам, подколенкам, икрам…
«Обмочился! Я обмочился!» - подумал Медвежутик. Что-то переломилось в нем, и он заорал:
- Шмяка! Шмяка! Она пришла! Убей её!
Где-то в лесу хлопнула дверь вездехода, шмяка прыгнула вперед и оказалась у самой скамейки.
Медвежутик отступил к озеру, продолжая вопить. Шмяка через скамейку тянула к нему свой страшный морщинистый хоботок и когтистые лапы.
Извивающееся длинное рыло, сверкающие желтым когти, жужжащее тарахтенье – вот всё, из чего стал состоять мир для Медвежутика. Он не видел спешащего к скамейке дедушки Трофима с рогатой палкой в руках, не думал о своих мокрых штанах и сжатой в руке лопате. Он видел только готовую к прыжку шмяку и кожей ощущал, что этот прыжок может стать последним, что увидит и почувствует он в своей жизни. В отчаянии Медвежутик попятился, потерял равновесие и с криком полетел навзничь в холодную воду темного озера.
Уходя под воду, Медвежутик инстинктивно зажмурился и задержал дыхание. В голове мелькнуло: «Хорошо хоть, что я научился плавать». И он, что было сил, рванулся вверх, к воздуху.