С детства я подозревал, что общительность, стремление постоянно окружать себя людьми, как говорил мой любимый философ, - это не что иное, как страх перед одиночеством. То же самое – профессиональное существование. Без него – гибель души. Так иногда нам кажется. Отсюда потребность всегда бежать в толпе становится наркотиком. Малейшая остановка превращается в пытку.
Но открытиям всегда есть место. И они приходят к нам неожиданно.
В один из периодов моей жизни мне казалось, что достоинство личности – всегда быть занятым. Горделиво говорить, что минуточки свободной нет. Работать до упаду, приходить домой только ночевать. Приводить тысячу аргументов, что настоящий мужчина непременно должен реализоваться в профессии, содержать семью и прочее, прочее, прочее: вариант категорического императива. Соответственно, тот человек, который не укладывается в прокрустово ложе наших нравственных пристрастий, не заслуживает внимания: так, пустышка. Что бы мне ни говорили, но есть изрядная доля самоуспокоения и самолюбования осознавать себя востребованным. Отними это – что останется? Страх останется, липкий и гадкий – перед собой.
Как-то у меня несколько лет были безумно наполнены работой. Преподавание в трех местах. Частная практика, прием вступительных экзаменов. Отсюда горящие глаза, нервные движения, отброшенные прочь дружеские связи. Случилось так, что моя жена с маленькой дочерью два летних месяца жили в деревне Таватуй у друзей. Приезжали в город редко, нерегулярно. А я представления не имел, где находится это озеро. Женско-детские бирюльки – отдых. Я выше этого!
И вот меня уговорили вырваться из города на один день. Без ночевки. И я приехал. Меня встретил на остановке автобуса старший сын наших друзей. Привел на базу. Я нервно ходил вокруг домика, притворяясь, что рад общению. Но в мыслях был в другом месте и в другом времени – в завтрашнем дне. И тут наша подруга взяла раскладное кресло, поставила его на поляну так, чтобы открывался вид на озеро и на горы до горизонта, и сказала: «В дали смотри».
Я сел и начал смотреть. Место на высоте. Внизу озеро. За ним горы, горы, горы и горы. Синие какие-то дали. Было то, что я видел когда-то в детстве, но забыл, как забывают запах бабушкиных пирогов. И вдруг внутри меня тишина наступила. Прекратили голосить желания и стремления – вечное душевное рабство. Личность – нечто сокровенное и невыразимое – выступила вперед. Отпали вдруг сами собой маски профессии, будничности, среды, болота обычаев. Всё это отпало. И я почувствовал себя собой.
Вчера за Женечкой наблюдал. Она не отрывалась от романа Купера часа полтора. Затем вдруг отложила книжку и вышла на то место, с которого я некогда понял нечто важное. Она стояла и смотрела в синие дали. А я наблюдал тихонечко за ней. И мне так хотелось, чтобы она осознала: за ржавчиной неумолимых ежеминутных потребностей и придуманных фальшивых обязанностей, терзающих душу, есть иное – невыразимое, важное, истинное.