- Человек умирает, его кладут в гроб, опутывают венками, а потом, под грустные слова и такую же музыку опускают в могилку, над которой возводится нечто соответствующее его значимости в глазах тех, кто его хоронил. Одним возводят вечные мавзолеи, другим нарезают мраморные плиты, на которых горят золотые письмена, третьи получают нечто скромнее и забывают их гораздо быстрей, а последние вообще коротают свой бесконечный загробный век в гирляндах истлевшего материала и в трухе сгнившего деревянного креста. Но это ещё не конец. Слушаешь?
- Да.
- Через какое-то время приходит очередь тех, кто умер после чужого бессмертия и падения обелисков. Их тоже наряжают в свежее, подтягивают отвисшие подбородки и красят потускневшие лбы, говорят им последние слова, поют над ними жалостливые песни, посвящают им музыку и свежие могилы согласно статусу, чину и деньгам. Всё. Они умерли. И лежат либо в покосившихся дворцах, либо под завалившимися мраморными камнями, а часто, если на их значимость плевать, а родственники уже сами не свежи, они набирают провалившуюся землю в свои сгнившие рты. Но и это ещё не всё.
- Я слушаю.
- Да. Так вот. Года летят, свежеумершие ложатся рядом с давно забытыми, расширяя территорию погребения до неопределённых границ, люди плачут, поют жалобные слова, музыка надрывается похоронным маршем, одни могилы растут небоскрёбами, другие складываются сами в себя, а гробы всё приносят и приносят, и клятвы в вечной памяти всё звучат и звучат. Проходит ещё много лет в таком слоёном бардаке, сверху и в центре возвышаются чьи-то свежие постаменты, крепко стоящие посреди, между и над расплывающимся гнильём тех, от кого ничего, кроме земли, не осталось. Или среди скоропостижных развалин тех, кто не настолько важен, известен или богат.
- Гора..
- Что?
- Я говорю, что это похоже на гору. Трупы, один над другим, глубоко, широко и ещё вдаль.
- Правильно. Это похоже на гниющую гору умерших людей. Правильнее назвать свалкой. Такое место, в которое сваливают когда-то живое, родное, и даже, возможно, ещё красивое, чтобы по причине собственных неряшливости, слепоты и безалаберности скоро забыть, а своим забвением и бездеятельностью превратить место упокоения в обычную свалку, где нет хозяина, нет совести. Нет души. Она заблудилась где-то. Выбраться не может. Чтобы ты с ней поговорить мог. Хочешь, чтобы я похоронил тебя на свалке?
- Я не хочу умирать.
- Хочешь на свалку или нет?!
- Если вот так... не хочу. Чтобы поломанное и старое.. и кости через глину.. совсем рядом.
- Тогда я тебя сожгу.
- Сожги. И развей над чем-нибудь. И упасть не дай. А когда придёт твой срок, я не буду ждать тебя в земле, в которой кроме червей и семян ничего нет.
- Где же тогда?
- Я встречу тебя где угодно, куда сможет добраться твоя освобождённая душа.
GC
Слушай меня. И спи... спи...
http://www.proza.ru/2019/04/14/1750