Он сидел на диване, чуть поджав ноги и укутавшись в тёплый плед. Мальчишка часто сидел под ним, думал даже, что прятался, но если и прятал что – то только лишь своё сердце. В нём был весь его секрет, всё преимущество и вся боль. Что-то странное ещё при рождении заставило его отличаться от многих. Тонкая кожа на этом месте была почти что прозрачной, и поэтому всегда пряталась под одеждой. Именно потому мальчик и мёрз, одеяла скрывали «беспомощность».
Я не знаю, правда то или нет, но ходила легенда, что он родился совсем без кожи. Много путешествовал, попадал в различные ситуации и, спорится, не самые лучшие. Но он выжил, даже такой, как он. Долго скитался по свету, после остался здесь, нашёл для себя свой город и, должно быть, его полюбил. А кожа постепенно начала появляться, грубеть, становиться сначала белой, а после – коричневатой. И только на месте сердца она почти что отсутствовала.
Многое говорили у него за спиной. Конечно же, не всему можно верить. Если подумать серьёзно, нельзя воспринимать даже эти строки, однако всё было так. Не знаю, каким таким образом, как он вообще ещё жив, должно быть, из-за своей доброты. Этим также славился наш мальчишка.
Но добрым он также не всегда был. Якобы в раннем детстве часто гонял котов, дразнил их, нападал на собак, даже вроде кусал их, а кого-то, к несчастью, убил; это странно, учитывая его «внешний облик». И всё же это прошло, а, может, и не начиналось. Люди много чего говорят. Повторюсь, не стоит всему охотно так верить.
Но даже, если это и правда, после мальчик исправился. Он внезапно взглянул на себя со стороны, стал скрывать своё внешнее «несовершенство», прятаться в горы одежды, находить и лечить брошенных и обиженных тварей. И после этого волей богов стал находить выздоровление.
Впрочем, его можно назвать иначе. Это было, наверно, взросление. А потом в жизнь юнца пришли люди, и начали испытывать на прочность его. Начали бить, издеваться, кожа покрывалась трещинками, бесконечно кровоточила… И за это он был бит опять и опять… На коже стали виднеться шрамы.
Немудрено, что он никого не любил, а с годами стал отдаляться от общества. Снова предпочёл уединение и заточение, в одиночестве правил свой рай. Люди не беспокоили – как только исчез, они забыли его и тут же нашли другого.
Прошли годы. А кожа продолжала грубеть. Теперь она стала толстой и прочной и едва ли напоминала розовую полупрозрачную плёночку. Со стороны теперь он выглядел как самый обычный парень, а майки никогда не снимал. На море никогда не ходил, только в одиночестве – ночью, вместе с котами, собаками, птицами; они не трогали его, как и он их.
И так продолжалась жизнь.
…Он сидел, снова внимая теплу, как и в далёком детстве, эта привычка осталась на всю его жизнь. Острая необходимость отпала, неистовый холод больше не терзал его так, как тогда, но всё же не прошёл полностью. Юноша ненавидел себя за то, кто он есть, пусть и стал уже другим почти полностью. Он помнил те годы, полные безумия и какой-то фантастической нереальности. Однако так было, но всё, что было, прошло.
Слишком много людей повидал он, пока путешествовал, и не нашёл ни одного, кто был бы хоть чем-то похож. Он терял веру и мирился медленно с одиночеством, и коже его грубела – он становился, как все. И в итоге всем загрубел, только сердцем никак не смирился. Оно было невиданно сильным, раз вынесло всю эту боль. И в тоже время таким беспомощным…
«Может, это не плохо, что я – такой? Просто другой, непохожий на вас всех, уникальный. И в тоже время – один… Почему? Я не просил быть таким, я не хотел быть таким. За что же таким получился? Не знаю ни рода, ни племени… Нет никого, кто бы понял меня и мой мир… - думал он, удобно расположившись на своей койке. Немного грустный, немного голодный, он думал о себе и о том, каким стал. И не мог до конца определиться – ненавидит ли он себя или всё же есть что-то в нём, что ему может нравиться. – Может, однако, так надо, всем надо, чтобы чувствовать больше и лучше, принимать всё ближе к себе, не закрываясь от мира бездушными и каменными костями?.. Или всё-таки нет? Я не хотел бы стать таким, как другие, чтобы смеяться с уникальных людей. Это низко и глупо, и не красиво со стороны. Но почему тогда большинство находит для себя это близким?
Люди так зачерствели, что без толку и говорить… Или ещё не полностью?»
Севастополь, август 2019, 389