Сорок лет назад ничего в этом не было особенного. В московской забегаловке, что на Остоженке, собралась тусовка из молодых людей с творческими наклонностями. Богема. Шантрапа всякая. Лёнька Агутин, Филька Киркоров, Сашка Розенбаум, Лёшка Лещенко, Олежка Газманов, Муромовъяблокинаснегу, ну, ещё там разные всякие. Гулять начали с вечера. Была идея позвать баб, но Сонька Ротару что-то закочевряжилась, Пугачёва на гастроли в Монако подалась. Ну, с водкой и без баб хорошо. Про них к полуночи уже и забыли.
Уж всё шло к утру, пора было расходиться. Решили пройтись пешком через Красную площадь. А – чего там! Для бешеной собаки пять вёрст не крюк.
И вот на площади этой, на Красной, прямо на Лобном месте, обнаружила компания красну девицу в крайне неприличной позиции. По моде мини-юбка задрана так, что нельзя глаз отвести. Кофточка-батник до конца не застёгнута. Локоны русые, длинные, по всему Лобному месту рассыпались. И личико такое до боли русское, светлое, что так и хотелось рядом берёзку поставить.
Глаза у ней должны были быть непременно голубые. Но – спала девица сном крепким, богатырским. Агутин к ней подошёл, веко постарался приоткрыть, чтобы убедиться в небесной голубизне зрачка – красавица и ухом не повела. С другим веком то же самое вышло – не пошевелилась. Только губами алыми пошевелила, а потом причмокнула. Пьяная была в доску.
Ну, что тут долго рассказывать: согрешила с ней компания. Воспользовались слабостью, беззащитностью девушки. Даже юбки с неё не снимали. Толпились – кто первый. Толкались между ног Газманов с Розенбаумом, и Розенбаум, конечно, победил. Показал перо акробату, тот и забздел. И потом подошёл только последним, но так у него ничего из-за стресса и не вышло.
С Филей случился конфуз. Снял он штаны и стоял в очереди. И – только черёд настал, только над девицей наклонился – тут его Лещенко, Лев, и подкараулил. – Ох! – только из Филиппа и вырвалось. И потом только - ой!, ой!, ой!
Ну, погуляли и забыли.
Что о таком вспоминать!
Концерты, гастроли, клипы, тусовки. Мировая слава.
Вот, из-за этой славы потом и разгорелся скандал!
Спустя сорок лет поступило на Центральное телевидение письмо лично в руки самому Малахову, а также Шепелеву, Борисову и Соловьёву. Письмо от простой домохозяйки из посёлка Слюдяное Оренбургской области Дуняши Клисовой. Письмо это сразу передали в отдел, где песни по заявкам, а потом разобрались и отправили по инстанциям. К Шепелеву, в первую очередь, потому что только у него на программе «На самом деле» можно всю правду узнать.
А суть письма была в следующем.
Девица рассказала, что сорок лет назад её на Лобном месте изнасиловали все звёзды мировой российской эстрады. Или – почти все. И – приложила список. И, действительно – все там, голубчики, и оказались. И Лёнька Агутин. И Муромовъяблокинаснегу. И Лещенко. Который Лев. В доказательство прилагалась копия с видеокассеты. На Красной площади и вокруг Кремля, ещё со времён Сталина, велась непрерывная видеозапись. Она отключилась только раз, когда мочили какого-то либерала. А потом опять так сама и включилась.
И вот на записи этой, хоть и мутно, но видно было хорошо, как пьяная компания будущих знаменитостей отнимали честь и достоинство у беззащитной девушки. Которая, как она в письме объясняла, приехала в Москву на заработки и на Лобном месте уснула, потому что ночевать было негде.
Наутро в милицию Дуняша не пошла. Потому что ничего не помнила, но в организме всё очень болело. И девушка подумала, что у неё это от живота. Доедала намедни пирожки с кулебякой, которые ещё в Слюдяном маманька напекла.
Пока в поезде до Москвы добиралась, кулебяка-то в пироге и сопрела.
В столице занятий для приезжих много, но все работы чёрные, грязные. То за господами в роскошных покоях прибирать, то рыбы в подпольных цехах чистить. Дуняше повезло: она к хорошим хозяевам попала в услужении. Посуду мыла, пыль вытирала, за унитазами следила, чтобы все восемь всегда белизной сияли. Хозяин ею ещё пользовался для здоровья, когда жена хворала, да на острова летала на отдых. Хозяин требовал от девушки, чтобы она чистоту в теле соблюдала, и сам от Дуняши предохранялся. Гандоны, которыми он презервативы называл, использовал не только шершавые, но и с приятными запахами. Только пакетик распечатает, так по всей кладовке, или, там, ещё, где придётся, запах малины, клубники. Дуняша глаза закроет и так и представляет себя на грядке с клубникой в родном Слюдяном. А на ней, или сзади – любимый её механизатор Мустафа, которому она обещала выйти замуж, как только в Москве чуток денег подзаработает…
Когда хозяин с семьёй уехал за границу жить, он Дуняшу не обидел, нашёл ей новое место. Передал другу с рук на руки, прямо в баньке, где они отъезд отмечали.
Всё шло к тому, что кто-нибудь из богатых мужчин на Дуняше женится. Как по телевизору каждый день показывают. Но тут у девушки отчего-то стал живот пухнуть. Отчего – неизвестно. Потому что все мужчины, кому она служила, от неё береглись.
Врачи сказали адвокату Розенкранцу, что у его жены будет не просто ребёнок, а мальчик. И – чтобы он радовался. Адвокат жене своей об этой радости ничего не сказал, а чернавку с её фанерным чемоданчиком, вывез самолично на сто первый километр.
Вот, собственно, и вся история.
В положенный срок Дуняша разродилась прекрасным мальчиком, в котором тщетно пыталась угадать черты кого-нибудь из бывших хозяев. Но он не был похож ни на кого.
Странности стали обнаруживаться, когда Пепик стал подрастать и проявлять сильное беспокойство во время передач по телевизору. Как увидит «Новогодний» огонёк или «Субботний вечер», так и начинает плакать, тянуться к экрану, а то и биться в истерике.
Дуняша была девушка не простая. А тут, кстати, по всему миру мода на харрасменты пошла. Поехала потерпевшая обратно в столицу, и сорокалетний приплод с собой прихватила. А в Кремле как раз службу проходил парнишка из Слюдяного, Васька Елдырин. Красивый был парнишка. Его у Мавзолея на пост часто устанавливали. Дуняша с ним свиделась, передала Васютке от матери пирожков с кулебякой, от которых он, конечно, шибко просрался. Один раз – прямо у Мавзолея, но не на землю, а в штаны, потому что на посту нельзя даже шевелиться. Никто не заметил. А на запах – так все на подумали на Ильича. Давно лежит.
Ну, Васютка-то видеозаписи давнишнего преступления на Лобном месте Дуняше и достал…
Нашла Дуняша адвоката Гильденстерна, ему видеозаписи и показала. Пообещала всё, что удастся получить с насильников, поделить пополам. Гильденстерн охотно согласился, снизив Дуняшину половину до двадцати процентов.
И настал для девушки Дуняши на передаче Центрального телевидения звёздный час. На знаменитую передачу «На самом деле» пригласили всю «великолепную шестёрку» и бывшую девушку Дуняшу. Которой стукнуло уже в районе шестидесяти, и она заявила о харрасменте века под стенами древнего Кремля.
Разумеется, никто из приглашённых вины своей не признавал. Ни Сашка Розенбаум, ни Муромов, ни Агутин. Всё отшучивались, да отнекивались. До тех пор, пока в студию не попросили зайти мальчонку сорокалетнего, Пепика. По паспорту – Акинфия. И тут весь зал ахнул. Филипп Киркоров, хоть его никто и не спрашивал, с места соскочил и закричал: неправда всё это! Меня подставили!
Почему-то в этот момент неприлично заржал Лев Лещенко.
А мальчонка был – вылитый Филипп. Даже бакенбарды такие. Но, впрочем, он был похож и на Яблокинаснегу, и на Газманова и на Лещенко, Олимпийского Мишку…
Стали этих горе-доноров на кресло сажать, на детектор лжи чтобы, наконец, услышать от них слово правды.
- Нет! Сказал Агутин. И рукой, обмотанной проводами, помахал в зрительный зал, где в прозрачном платье сидела без лифчика его Анжелика.
Ну, тут оператор подал три фазы, ручку реостата крутанул – у Лёни сразу и слёзы и слюни брызнули.
Сабина Пантус, психолог, девушка из гестапо, повторила вопрос.
- Молодой был, - заплакал Агутин, - пьяный был!..
- Следующий! – стальным голосом приказала Пантус
Розенбаум сознался сразу, его и пытать не пришлось. – А – чего я? Не мужик что ли?
Муромов с яблоками хотел было отмычаться, но, после лёгкого разряда, с обвинением согласился: - Ну, что я? Я – как все…
А над бедным Филиппом все почему-то стали смеяться. Вначале глухим дурным смехом, с трудом сдерживаясь, Лещенко Лёвчик, потом – его окружающие, а потом и весь зал.
Филипп сидел в кресле, обмотанный проводами и клялся, что ничего он с этой ****ью Дуняшей не делал, а все смеялись. Даже электрик, который должен был на реостате ручку крутить.
- Вы сказали правду! – подвела итог железная леди Пантус.
И леди надела на себя Schirmm;tze с высокой тульей, вышла из-за стола и прошла к подозреваемому в чёрных кожаных трусищах и высоких сапогах: гибким хлыстом она прошлась со всех сторон по Филиппу и строго прокричала:
- Aber Sie sind allen gleichgestellt! Au;erdem sieht der Junge aus wie du. Am allermeisten!
(Но вы несёте ответственность наравне со всеми! Кроме того, мальчик на вас похож. Больше всех!).
Режиссёр уже всем в наушники командовала, что с этим нужно завязывать, переходить к следующему этапу.
Зрителям сказали, что сейчас сделают тест на ДНК, и от правды тогда никто не отвертится.
А пока – каждый из подозреваемых споёт песенку.
Муромовъяблоки на снегу спел «Яблоки на снегу», Агутин «Ла-ла-лэй», Розенбаум про своего Сэмэна, Лещенко «Промишку», Газманов сразу про Морячку и Путану.
С ДНК что-то затягивали.
На площадку вышла сама Дуняша в мини-юбке и показала, как она, беззащитная, лежала на Лобном месте. И всем её стало жалко ещё раз. Потому что возраст не тётка.
И вот – финал!
Принесли листочки с анализами ДНК.
По ним выходило, что на 1/6 ДНК совпадает со всеми. Но – такого быть не могло! Скорее всего, в лаборатории что-то сломалось.
И кусочки подозреваемых отправили на повторный анализ.
А герои программы пошли петь свои песни по второму кругу.
В общем, при повторном анализе всё получилось правильно.
Отцом на 99,99% признали Филиппа Киркорова. Ему и алименты платить.
Ещё Швейк говорил, что нельзя на алименты подавать на всех сразу, суд такого не принимает. А на одного – пожалуйста!
Зал взорвался аплодисментами. Очередная программа «На самом деле» опять на самом деле удалась.
За кулисами Гендиректор Центрального телевидения с ведущим шоу Шепелевым распили бутылку шампанского.
На самом деле – ребёнок был его, Генерального директора. Это он был у Дуняши вторым хозяином и считал, что с ней, с дурой, предохраняться много чести.
Но у шоу на телевидении свои законы, свои правила…