По бескрайней равнине, изрезанной глубокими оврагами и балками, богатой густыми лесами и перелесками, обширными полями и лугами, непроходимыми болотами, протекала могучая река. Несмотря на широкий размах, воды реки текли размеренно и спокойно. И даже в самые ненастные дни ее водную гладь нарушала лишь легкая волна, ласково облизывающая песчаный берег. Практически на всем протяжении реки, ее защищали от стихий густые заросли кустарников и плакучей ивы, а там, где берега были круты и обрывисты, все было покрыто пушистыми тополями и вечнозеленой хвоей.
По берегам реки и в ее окрестностях наблюдалось сосредоточие произрастания болотного ира, дикого растения, которое давно стало незаменимым сырьем в домашнем хозяйстве. Ир использовали для приготовления различных яств, для изготовления целебных снадобий, даже для обустройства жилищ или дубления кож и многого другого. Сюда часто съезжались купцы из самых разных уголков мира, чтобы выторговать себе побольше такого полезного сырья. И именно поэтому с давних времен могучую реку называли Ирий. Частенько, за тишину и спокойствие, царствовавшие здесь, Ирий называли Иртишь, что в просторечии стало звучать как Иртыш. Коренных жителей этих мест порой забавляло, когда чужеземцы коверкали непривычное для них слово, выговаривая его как "ирцис" или "ирчищ".
Там, где Ирий изгибался широкой излучиной, в него вливалась речушка поменьше. Однако, несмотря на то, что этот приток не имел таких внушительных размеров, его быстрое течение было куда более опасным и непредсказуемым из-за большого количества коварных омутов. Илистое дно речушки было сплошь изрыто ямами, которые закручивали потоки воды в стремительные водовороты. Омуты образовывались то тут, то там, как неожиданно появляясь и также неожиданно растворяясь в пучине мутной воды. По этой причине речку назвали Омкой. И не следовало несведущему проходцу отправляться в плавание по ней на маленькой лодке без проводника, не говоря уже о том, чтобы отправиться вплавь. Как говорится, в тихом омуте черти водятся...
Ирий нес свои воды с далекого юга, набирая силу с горных родников. Пересекая всю необъятную равнину, он устремлялся туда, где властвовала вечная мерзлота. Таким образом, Ирий связывал между собой огромные территории, представляя собой прекрасный водный путь, что и послужило одной из главных причин, по которой чуть ниже устья Омки, на правом берегу Ирия, расположился древний город. Его основой являлся величественный Храм, одновременно служивший местным жителям неприступной крепостью, используя при этом обе реки в качестве естественных оборонительных преград.
В самом центре Храма вздымалась к небу головокружительной высоты Колонча. Иной раз могло показаться, что она упирается своим острием прямо в небосвод. Колончу можно было видеть за много верст отсюда и для путников она могла служить своеобразным маяком, а местные жители вообще почитали ее осью мира. На языке местных "коло" означало - круг.. Колончу окружал стройный ряд огромных статуй богов, в десятки раз превышающих человеческий рост. Взгляды изваяний были устремлены в центр круга. Обширную площадь вместе с хороводом богов окружала высокая и толстая стена, по ее верхней зубчатой кромке могли свободно передвигаться несколько повозок. На определенном расстоянии друг от друга по внешней стороне стены располагались ромбовидные башни. Из больших прорезей в верхней части башен выглядывали толстостенные трубы, сияющие на солнце медным отливом, а рядом были аккуратно уложены тяжелые каменные ядра. На четыре стороны света стены открывались массивными воротами, из створа которых опускались тяжелые мосты. Мосты давали возможность проезда через глубокий и широкий ров с водой, окружавший Храм-крепость.
На некотором расстоянии от крепостного рва начинались жилые городские улицы. Они кольцеобразно огибали Храм, простираясь большей частью на восток, поскольку не было желающих селиться за рекой Омкой. За рекой находился лишь сторожевой острог, где служилые люди, несущие дозорный наряд, коротали часть дня и ночи. На левом берегу Ирия тоже никто не селился, так как здесь это было не принято. По местным обычаям, левый берег Ирия почитался как мир мертвых, где стояло много домовин, похожих на избушки на курьих ножках, к которым время от времени приносили подношения в виде различных яств. Местные жители старались посещать это место только для прощания с умершими или для того, чтобы помянуть давно ушедших предков.
В городе преобладали деревянные постройки. В основном это были бревенчатые дома, построенные в два-три уровня, с просторными светлицами, высокими горницами и теремами, возвышавшимися над кровельной черепицей. Все обводы крыш, окон, навесов и перил высоких крылечек были украшены искусной резьбой по дереву. Дома окружали цветущие сады, огороды и палисадники. Что больше всего поражало глаз приезжих чужеземцев, так это то, что в окнах домов были вставлены прозрачные стекла. Гости из далеких стран могли подолгу разглядывать сие чудо, осторожно прикасаясь к гладкой поверхности стекла дрожащими пальцами. Всю усадьбу целиком, огороды и палисадники обычно окружала невысокая, просматриваемая насквозь изгородь. Как-то сразу ощущалось, что такие заборчики ставились не для того, чтобы отгородиться от всего мира, а скорее для того, чтобы не разбежалась по округе домашняя живность, да не потоптала всю плодовую зелень, что выращивалась заботливыми руками хозяев.
Хозяйственные постройки, сеновалы, фермы и конюшни сияли выбеленными стенами. Их делали из двух или нескольких слоев сплетенных жердей, между которыми насыпалась доверху земля, а снаружи все обмазывалось глиной. Известь же защищала стены и то, что внутри, от мелких вредителей. Такие стены назывались китой.
Каменными здесь были только сама Колонча, кузницы, вынесенные за черту города, чтобы не мешать жителям шумом лязгающих по наковальне молотов, да водяная мельница на берегу Ирия. Большое колесо мельницы беспрестанно шлепало по воде своими широкими гребнями, взбивая на воде белую пену.
Город носил название - Сябер. На языке коренных жителей, это название означало - сосед, член общины. Чужеземцы тоже коверкали это слово. Как только они не говорили: и "сибир", и "шабар"... С учетом того, что Сябер являлся стольным городом целой державы, называемой Азией, такое название красноречиво характеризовало уклад жизни всего населения. Здесь не было понятия единоначалия и диктатуры, люди жили общинами, совместными усилиями обеспечивая достойную жизнь каждого члена общины. Общее руководство осуществлялось Советом старейшин, но самые важные решения принимались на всеобщем Сходе. Если кто-то занимал определенную должность, то это было на добровольных началах, а всеобщий Сход мог в любой момент потребовать замены человека, не справляющегося с возложенными на него обязанностями. Каждый член общины мог иметь свое личное подсобное хозяйство, при этом внося свой посильный вклад в хозяйство общинное. Весь быт держался на добрососедских началах и понятиях о чести, совести и сознательности, которые старались прививать с малолетства. Иноземцы зачастую удивлялись тому, насколько, по их мнению, такие основы жизни общества зыбки и не прочны. Однако, такая саморегуляция на поверку оказывалась самым прочным основанием для поддержания хороших взаимоотношений между ченами общины. Ведь если кто-то был нечист на руку, то с ним естественным образом прекращались все возможные отношения и человек вынужден был либо исправлять свои ошибки, либо покинуть общину. Никакие писаные законы не смогли бы обеспечить такую меру сознательной ответственности.
Здесь никто никого не принуждал. Каждый занимался тем, что ему ближе по духу, по мере его способностей. Никто никого не удерживал силой. Каждый член общества мог покинуть город со всем своим скарбом и поселиться где-нибудь в глухой тайге, если ему вдруг захотелось бы уединения. Никто не стал бы преследовать добровольного отшельника. К повинному труду привлекались лишь пленники, которые трудом и потом должны были искупить свою вину в грабежах и разбое. Через три года, отработав свою повинность, пленники признавались вольными людьми и могли беспрепятственно вернуться к своим соплеменникам. Однако, многие из получивших свободу просили разрешения остаться с возможностью стать полноправным членом общины. Остальных же сопровождали до границ державы и отпускали восвояси...
Светослав медленно покачивался в седле. Знойное летнее солнце припекало спину, затылок и плечи. Над рекой в беспрестанных поисках рыбы покрикивали чайки. По прибрежной полосе валками лежал свежескошенный ир, распространяя приятный дурманящий аромат. Светослав давно чувствовал как на его широкие и мощные, но усталые с дороги плечи давила тяжелая кольчуга. Хотелось уже поскорее сбросить этот тяжкий груз. Мускулистый буланый конь неспешно вышагивал по прибрежной тропе, лениво опустив гриву. Ему тоже приходилось нелегко в этом дальнем переходе. Поводья болтались, свободно свисая с холки. Светославу не было нужды рулить, ведь бывалый конь и сам прекрасно знал дорогу домой. Сзади неотступно слышался перетопот еще трех сотен коней. Это была дружина, состоящая из отборных воинов, не раз рисковавших жизнью в военных походах.
Кто-то тихо переговаривался между собой. Кто-то тихо переливисто напевал себе под нос:
Эх, сторонушка родимая моя,
Словно Матушка баюкаешь меня.
Я с младенчества впитал твою любовь,
И зовет меня домой родная кровь...
Поправляя мечь, выкованный из булатной стали, пристегнутый к кожаному поясному ремню, Светослав обернулся. Позади него ехал моложавый подручный. Его русые волосы спадали на плечи, а светлая борода была коротко острижена. Голубые глаза юноши сонно лоснились. В правой руке он сжимал длинное древко дружинного знамени, упирая его в стремя. Редкими дуновениями теплого ветерка белое полотнище расправлялось и на нем отчетливо виднелось изображение лучистого солнца, вышитое золотом.
- Не спи, Ратибор, - басистым голосом окликнул его Светослав.
- Да я так, - встрепенулся юноша, приподнявшись в стременах, - одним глазком...
Светослав дружелюбно усмехнулся.
За ними растянулась попарно вереница могучих бородатых всадников, восседающих на разномастных крепких конях. Хоть их лица и выглядели устало, но в них ясно читалось предвкушение долгожданной встречи с родными. В самом хвосте мягко катились две грузовые повозки с провизией, запряженные тройками.
Дружина двигалась вдоль левого берега Ирия. Давно уже виднелась за рекой Колонча и она была все ближе и ближе. Скоро должен был показаться сам город. Из зарослей плакучей ивы наперерез выехали пятеро вооруженных всадников. Это был дозорный отряд. Видимо решили поприветствовать земляков.
- Здорово, сябры!
- Здоровеньки былы, - шутливо ответил Светослав, слезая с коня.
- С возвращением!
Дозорные спешившись стали по очереди пожимать руки и обниматься с Светославом и еще несколькими подошедшими дружинниками.
- Все живы, здоровы? - нарочито строго спросил пожилой дозорный с большим животом.
- Да слава богу! - хрипло посмеивались дружинники.
- Ну, а вы-то тут как без нас? - улыбаясь спрашивал Светослав.
- Да без вас, как без рук! - шутил тот же пожилой дозорный.
- Как там, за Каменным Поясом? - спросил другой дозорный, помоложе.
- Да как-то так... - сказал Светослав, приопустив невольно взгляд.
- Дома-то, оно завсегда лучше! - смышленый Ратибор хлопнул дозорного по плечу, уводя разговор в другое русло.
- Ну ладно, - сказал пожилой дозорный, - не будем вас задерживать. Устали небось в дороге, да и дома вас уже заждались.
Перекинувшись еще парочкой шуточек, воины забрались в седла и продолжили свое движение. Дозорные быстро скрылись из виду, снова нырнув в заросли плакучей ивы.
Вскоре взгляду открылось поле с множеством стареньких домовин ушедших в мир иной соплеменников. Несмотря на свою очевидную древность, они выглядели довольно ухожено. Сразу было понятно, что о них помнят и заботятся. Скраю виднелись и свежие домовины. От некоторых из них курился легкий дымок. Значит скорбящие родственники недавно приносили подношения.
Светослав спрыгнул с коня, опустился на правое колено и, коснувшись ладонью земли, склонил голову. Дружинники, приблизившись, следовали его примеру. Затем он встал и вознес открытую ладонь к небу.
- Да примет вас Сварга пречистая, - вполголоса проговорил Светослав и пешком направился к берегу, ведя коня под узцы.
Дружина вышла к деревянной пристани на берегу, которая распоагалась прямо напротив западных ворот Храма. Здесь-то и открывалось истинное величие древнего сооружения. Мало того, что выложенная из многотонных каменных блоков Колонча была настолько высока, что приходилось неудобно задирать голову, чтобы разглядеть ее верхнюю часть, так она еще была необъятна и в окружности. Стены, окружавшие Колончу вместе с обширной площадью, были значительно выше не только жилых домов с их теремами, но и выше деревьев. От такого зрелища обычно захватывало дух, но сяберцы давно уже привыкли. Ведь для них это был дом родной, здесь они родились и выросли. Еще будучи мальчишками, они излазили все тайные ходы и выходы.
Когда-то, в далекие времена предков, жилая часть города сосредоточивалась внутри крепостных стен. До объединения единой державы угроза враждебных нападений подстерегала жителей ежечасно. Теперь же, основная линия обороны проходила по границам необъятной страны. Кое-где границы пролегали по естественным природным преградам - скалистые горы, широкие реки. Там же, где границы лежали на ровных или легкопроходимых участках, были выстроены длинные цепи оборонительных стен, называемых Китаем. Так их называли потому, что они строились по принципу киты, только вместо жердей использовались цельные стволы высоких деревьев. Крепостные стены, окружавшие Колончу, были построены также. С такими стенами по прочности не могли сравниться никакие каменные стены. Многослойная толстая Китай-стена выдерживала любые ударные средства противника. Если даже тяжелый снаряд пробивал первый слой киты, то следующий снаряд попросту увязал в толще земли, заполняющей внутреннее пространство.
Ратибор поднял горн, искусно сделанный из бычьего рога, и подал громкий сигнал. Вскоре от пристани на другом берегу отделился большой паром с навесом в задней части и медленно поплыл, пересекая широкую реку. Ему приходилось плыть наискосок, полубоком, преодолевая силу течения.
Усталые дружинники переговаривались между собой, чтобы время, пока пристанет паром, прошло незаметно.
- Доберуся до хаты, - говорил один, - спать завалюсь. Отсыпаться буду...
- А как же жена? - подшучивали сотоварищи, - баба тосковала без мужа, а он - спать...
Низкий утробный смех прокатился над пристанью.
- А как же пироги с медом? - говорил другой, - не... надо нарубаться от пуза, а потом уж спать...
- Еще один! - продолжали подтрунивать над товарищами дружинники, - как ты после пирогов с медом будешь жинку любить?
- А не твово ума дело! - в шутку изобразил обиду здоровенный богатырь.
Наконец, паром глухо стукнулся боком о пристань. Дружинники подхватили канаты и привязали к крюкам.
- Здорово, мужики! - приветствовали дружинников паромщики, устанавливая сходни. Их было трое сухопарых мужичков. Среди могучих богатырей они попросту терялись.
- Здорово, братки! - басили дружинники.
На паром погрузились только конники, повозки остались на вторую очередь. Светослав оставил с ними с десяток дружинников. Погрузившись, отвязали концы и оттолкнулись от пристани длинными шестами.
Паром передвигался при помощи двух взрослых медведей. Их закрывали в клетки, выполненные в форме колеса. Медведи ходили в колесе по кругу. Это походило на развлечение с белками в колесе. Вращающиеся клетки приводили в движение большое колесо с широкими гребнями, которые при вращении загребали воду как весла и толкали паром. Для медведей такое занятие было как развлечение или даже как упражнение, чтобы размять огромные мышцы и косточки. Когда они забавно перебирали своими мохнатыми лапами, фыркая и переглядываясь, под бурой шкурой вздувались крепкие бугры. Все остальное время они отдыхали в специальном загоне. Там же и ребятня частенько собиралась посмотреть как здоровенный медведь, играясь, ломает в щепы толстое бревно.
Когда дружинники, сойдя на берег, въезжали в ворота Храма, на внутренней площади уже ждали жены и детвора, бегающая меж величественных статуй богов. Некоторых молодцев встречали рдеющие невесты. Женщины были одеты в легкие льняные платья белых или светлых тонов, опускающиеся ниже колен. Те, что были постарше забирали волосы в небольшие головные уборы, а молодки красовались тугими косами, заплетенными на разный лад.
Тут же стоял Великий Князь Велимудр. Его длинные волосы и борода белели, как снег. Он был уже довольно стар, но его фигура все еще сохраняла остатки некогда богатырской силы. Разве что живот округлился, да по лицу пролегли глубокие морщины. Одет он был в белую косоворотку, подпоясанную красной лентой, зеленые штаны, заправленные в сапоги из тонкой кожи черного цвета. С широких плеч свисала длинная накидка до земли, расшитая золотыми нитями - так положено было по чину. Рядом с Велимудром стояли несколько членов Совета старейшин, своим видом походивших на Великого Князя, разве что не все могли похвастаться таким могучим здоровьем.
Дружина въехала на площадь походным строем.
- Здравия вам, добры молодцы! - подняв правую руку, приветствовал их бархатистым басом Великий Князь.
- Здравия желаем!!! - синхронно прогремел мужской хор.
- Ну что, все живы здоровы? - спросил Велимудр.
- Да, да... да, - вразнобой отвечали воины.
Женщины и дети замерли в ожидании...
- Ну бог с вами! - сказал Велимудр, - отдыхайте! Потом потолкуем.
Строй всадников распался. Дружинники спрыгивали со своих коней и обнимались с женами, матерями, сестрами, невестами. Дети запрыгивали на руки отцов. Под радостный детский гомон дружинники расходились по домам.
Светослава встретить было некому. Мать его по старости была больна, а отец неотрывно ухаживал за ней. Старший брат Ярослав еще пять лет тому назад погиб в военном походе, а два младших брата, Борислав и Радомир, по достижении совершеннолетия отправились служить на границу. В отсутствие Светослава родителям помогали расцветающие девчонки и взрослеющие молодцы отцовского боевого товарища, живущего по соседству. Вместе они прошли множество тяжелых испытаний и стали друг для друга как родные братья. Ни жены, ни детей, ни невесты у Светослава еще не было. Слишком часто и подолгу он отсутствовал по долгу службы, а потому пока что не решался заводить свою семью.
- Светослав! - позвал его Велимудр, - пойдем, потолкуем.
Вместе со старейшинами они обошли круглую стену Колончи и вошли внутрь через высокий проем с аркой. Тяжелые резные двери здесь почти всегда были настеж открыты.
Внутри веяло освежающей прохладой. Сразу от входа раскидывался зал необъятных размеров с высокими сводчатыми потолками, из-под которых изливался мягкий, но яркий свет. Этот свет мог привести несведущего человека в изумление, потому что никаких окон или факелов в зале не было. Можно было часами ходить, вглядываясь в стены и своды, но так и не найти даже мало-мальского отверстия, пропускающего свет. Прямо посреди зала красовалась широкая чаша, углубленная в пол до краев и заполненная водой. Водная гладь была ровной как зеркало, что означало, что ничего не предвещает беды. Звук в зале распространялся таким образом, что находясь возле чаши, можно было слышать даже шопот людей, стоявших в отдалении у самой стены. Гладкие стены были исписаны древними витиеватыми письменами. По бокам от входа вдоль стен поднимались две закругленные лестницы, ведущие на следующий уровень. По одной из них неспеша поднялись Велимудр, Светослав и члены Совета.
Наверху располагался такой же зал, только заметно меньше нижнего. Здесь не было чаши. Вместо этого пол покрывал широкий круглый ковер, расшитый красочным узором, вкруг которого стояли большие деревянные сиденья с высокими спинками, обтянутые кожей светло-коричневого цвета. Они предназначались для членов Совета и приглашенных лиц. Во главе круга стояло самое большое сиденье, на котором полагалось сидеть Великому Князю. Стены зала были ярко выбелены, а сводчатые потолки разукрашены будто небо с медленно плывущими облаками. Изливающийся с потолка свет казался подобным солнечному свету, пробивающемуся меж пушистых облаков. По нижнему краю стен полоской тянулось узорчатое обрамление.
Велимудр подвел Светослава к одному из сидений, предложил сесть и сам сел рядом. Присутствующие члены Совета заняли свободные места. Место, предназначавшееся Великому Князю, осталось свободным.
- Ну, Светослав, - доверительно говорил Велимудр, - ты у нас воевода опытный, грамотный. Сказывай вкратце обстановку.
- Вдоль побережья Орала, - отвечал Светослав, - по южной стороне, скапливаются враждебные нам силы. С востока джунгары, а с запада торки. Если пограничные стены не дают им прохода, то Орал предоставляет выход на наши земли по водному пути, где их могут остановить только наши корабли.
- У нас есть договоренности с джунгарским Ханом Ван Хунем, - подал голос один из членов Совета по имени Любомир. Он выглядел дряхлым стариком с костлявыми опущенными плечами, а его голос звучал, как скрипучая телега.
- А разве между нами стояли бы стены, если бы договоренности были непреодолимым препятствием? - устало нахмурился Светослав, в голосе которого зазвучали железные нотки.
- Тоже верно, - задумчиво проговорил добродушного вида Богумил, бывший одним из самых молодых старейшин, если можно так выразиться.
- Ван Хунь много теряет, нарушив наши договоренности, - язвительно проскрипел Любомир, нервно теребя край своей накидки.
- Помилуйте! Батенька! - не сдержался Светослав.
- Ладно, ладно, - поднял руку Велимудр, - не стоит горячиться. Обсуждать будем потом в полном составе...
- Такие заявления... - начал было Любомир, кривя губы.
- Обсуждать будем потом! - перебил его Велимудр и добавил с нажимом, - с учетом мнения воевод, которые являются непосредственными очевидцами...
Под пристальным взглядом Великого Князя Любомир как будто сжался в комок и покорно затих. Остальные почтительно молчали.
- Продолжай, - повернулся Велимудр к Светославу.
Светослав недовольно поправил свисающий меч, который создавал неудобства на таком широком сиденьи.
- По моим наблюдениям, между джунгарами и торками наклевывается военный союз, - продолжил он, - и дело может статься так, что одной попыткой они не ограничатся, - Светослав обвел взглядом членов Совета и остановился на Велимудре, - даже если мы удержим их на море, они упорно будут искать другие пути.
Повисла молчаливая пауза. В былые времена сяберцам доводилось сталкиваться с разными угрозами, но в последние лета донесения воевод из разных концов были неутешительными. Могло сложиться впечатление, что весь мир ополчился против Азии, против самой дружелюбной державы.
Азия никогда не вступала в захватнические войны. Если Азия и принимала войну, то только обороняясь от нападений извне. Расширение территорий и увеличение числа народностей происходило исключительно на добровольных началах, когда желающие присоединялись по собственному волеизъявлению и разумению. Стены же на границах были возведены лишь вследствие участившихся враждебных проявлений со стороны чужеземцев. С ними велись долгие изнурительные переговоры прежде, чем было принято решение о строительстве неприступных оборонительных сооружений.
- На западе тоже готы с викингами балуют, - хмурясь, нарушил молчание Велимудр.
- Мрак сгущается, - мрачно сказал Еремей, обычно немногословный тучный старикан, с темнорусыми редкими волосами и пухлым бесформенным носом.
Велимудр посмотрел на него таким взглядом, будто в первый раз увидел и спохватился.
- Ну, а как там Ратибор? - с интересом спросил он Светослава, - как проявил себя?
- Смышленый малый, - спокойно отвечал Светослав, - на него можно положиться.
- Ну, вот и добре! Есть еще, чему порадоваться, - подытожил Велимудр, потрепав своей широкой ладонью Светослава за плечо, - давай домой, а потом мы еще потолкуем.
Светослав поднялся, почтительно остановился, оглядев присутствующих, и направился к выходу. Великий Князь и члены Совета остались в зале.