Тайны строителей Собора. Гл. 12-15

Валерий Сергеев Орловский
В соавторстве с Виктором Хорошулиным

Глава 12. Прибытие Великого магистра

Наступил 1335 год от Рождества Христова. Так же, как и в предыдущие годы, отбелела зима, отшумела весна, отцвело лето... Наконец, деревья расстались со своей листвой. Оставшаяся кое-где на лугах зелень, выглядела теперь удивлённо и обречённо… День за днём всё больше холодало. Замирающие лучи солнца уже плохо согревали землю.
В истории Тевтонского ордена произошли немалые изменения. В марте умер Великий магистр Лютер фон Брауншвейг. А вместе с ним были похоронены и его планы по созданию «женского ратного подразделения» Ордена. Среди братьев по-прежнему находилась всего одна сестра - милитисса Юдит фон Люстих, и думать о привлечении других сестёр пришлось уже новому магистру - Дитриху фон Альтенбургу, который, однако, не горел желанием видеть в кругу орденских братьев ещё и женщин, поскольку это неизменно вылилось бы в нарушения рыцарского обета.
Новый магистр убыл в Мариенбург, комтуром Кёнигсберга был назначен Генрих фон Дусмер . Это был мужчина высокого роста, с мощной фигурой, нетерпимый к чужому мнению, не способный выслушать и понять чаяния других людей. Серые глаза его смотрели недоверчиво и вопрошающе. Крупный прямой нос, длинные, закрученные усы и короткая бородка - вот краткое описание фон Дусмера. Первым делом, став комтуром Кёнигсберга, рыцарь продолжил начатое Дитрихом фон Альтенбургом строительство и реконструкцию орденских замков, а также повелел обустраивать прилегающие города и строить новые укрепления.
Что же касается инцидента, происшедшего в минувшем году на праздник Всех Святых, то событие это имело далеко идущие последствия. В драке были серьёзно ранено четверо тевтонских наёмников и столько же местных жителей. Фогт Самбии Герхард Руде выразился жёстко: «горожан, замеченных в драке - повесить!» Так бы и произошло, если бы за Траппо Вегнера и его сыновей внезапно не вступился сам епископ Самбии. Отец Иоганн сумел смягчить наказание: семье Вегнера нужно было лишь выплатить крупную сумму штрафа. Продав почти всё своё имущество и воспользовавшись помощью друзей и соседей, Траппо набрал необходимую сумму, и таким образом избежал виселицы.
Зато для его семьи наступили тяжёлые времена. «Я собирался женить своих детей будущим летом, - сетовал он, - а теперь нам надо вновь наживать самое необходимое...». Но Эмма говорила, что «главное - спасли свои головы, а руки помогут жить дальше». Потом вздыхала и прибавляла: «А экономить – это всё равно, что зарабатывать…»

Строительство подземного хода в местечко Лаак, наконец, возобновилось, благодаря вмешательству прусского жреца. Но тонкости этого дела не получили огласки. Во всяком случае, Святой церкви они остались неизвестны. Прокладка тоннеля была завершена в 1335 году, летом. Ход соединил строящийся Кафедральный собор и укрепление Прилонге.
После того, как древнепрусский Дух Вальгикла был изгнан (строители очень надеялись, что навсегда) с острова Кнайпхоф, здесь всё чаще начали появляться сведения о том, что местные жители встречали гномов. Это неудивительно - барздуки веками жили на этой земле, и никуда уходить, как видно, не собирались.
Ближе к осени приступили к возведению стен Собора. Поначалу хватились - а кирпич-то откуда доставлять? Возить кораблями из далёких земель? Но, думали недолго. Бургомистр Альтштадта и городской совет порешили рушить старый Кафедральный собор, расположенный на юго-востоке города. А кирпич использовать для строительства нового храма. Впрочем, и тут возникли трудности - как его перетаскивать из Альтштадта на Кнайпхоф? В обход уже построенной южной стены и далее по Лавочному мосту? Но ради новой святыни пошли на беспрецедентные меры: решено было пробить в южной стене, прикрывающей Альтштадт, ворота. А через реку - построить новый мост. Вскоре так и поступили. Ворота назвали Соборными. Мост тоже получил название - Соборный. Теперь кирпич к месту строительства доставлялся без каких-либо заминок - лошади перетаскивали телеги туда и обратно почти непрерывно.
Мастер Леер не доверил кладку стен Собора простым, местным каменщикам. Для этой работы он пригласил артель из Германии, руководил которой известный мастер Ганс Рихтер, которого все звали попросту - Старый Ганс. Но своих строителей Леер далеко не отпускал. «Стены стенами, - говорил он, - а вас ждут дела внутри строящегося нефа. Здесь будут подсобные и секретные помещения, и ходы...» Впрочем, и сами стены Собора тоже являлись довольно сложной конструкцией, в которых были предусмотрены тайные комнаты.
Траппо Вегнер делал вид, что внимательно изучает чертежи. На самом деле он весьма смутно понимал, что означают эти маленькие рисунки на листах пергамента. Тогда на помощь ему приходили его сыновья, изучавшие в городской школе латынь. Кое-какую ясность внёс и старый Ганс. Он показал Траппо несколько ровных палочек, на которых виднелись засечки, и пояснил:
- Здесь отмечена длина кирпича с учётом толщины раствора в кладке. - Он вытянул ладонь и приложил к кончикам пальцев ещё три пальца другой руки. - Примерно так... У нас в артели есть различные мерила - на длины в один, пять, десять кирпичей. В один шаг укладывается три кирпича... На чертеже указано, сколько кирпичей должно быть уложено до первого окна, ширина окна, и так далее... Есть и другие мерила - на полкирпича, треть, четверть. В строительстве точность - первейшее дело!
Траппо понимающе кивнул, и с удивлением заметил, что толщина стен Собора, согласно чертежам, где-то составляет всего два кирпича, где-то - четыре, а кое-где - целых восемь!

Братья Вегнеры, отнюдь, не перестали искать встречи с таинственной милитиссой. Но Юдит фон Люстих всегда появлялась в окружении других рыцарей и прислуги, и на людях старалась не выставлять напоказ женскую красоту и привлекательность. Свои чудесные волосы она прятала под шёлковый головной платок, и в любую погоду поднимала капюшон плаща. Но её живые, выразительные глаза, лёгкая улыбка, милые ямочки на розовых щеках - всего этого нельзя было спрятать. Застенчивые взгляды и грациозные жесты, порой, выдавали в ней обычную молодую женщину, нуждающуюся в покровителе или крепком мужском плече. Едва появлялась свободная минутка, сыновья Траппо направлялись в сторону Королевского замка в надежде поймать взгляд той, которой принадлежали оба их сердца.
- Брат, - как-то спросил Иоганна Пауль. - Ты чувствуешь то же самое, что и я, при виде Юдит?
- Возможно, даже сильнее, чем ты, - сознался тот.
Некоторое время более рассудительный брат раздумывал.
- Что же нам делать?
- Пока не знаю. Но сидеть сложа руки я не намерен...
- Ты хочешь добиться её расположения? - засомневался Пауль. - Но это - невозможно!
- Пока она - рыцарь, а я - простой подмастерье - да! Но всё может измениться...
- Что ты имеешь в виду, брат?
- Мало ли что... Неисповедимы пути Господни. А жизнь такая переменчивая. Но и мы сами можем помочь ей стать немножко другой.
Иоганн что-то задумал, но пока молча вынашивал свою идею, не делясь с нею ни с кем. Но близнецы - на то и близнецы, чтобы понимать друг друга без лишних расспросов.
- Я чувствую, что ты молился, но не христианскому Богу...
- Да, я просил помощи у Вальгиклы! - Иоганн с вызовом взглянул на Пауля. - И знаешь, что он мне посоветовал?
- Знаю, - ответил Пауль. - Но это пахнет виселицей...
- И пусть! Зато это - единственный путь! Лучше скажи: ты со мной? Если нам удастся это дело, то дальше пусть решает она сама...
- Конечно, - Пауль положил руку на плечо брата. - Я всегда с тобой. И тоже готов рискнуть головой.
Братья задумали похитить (как нередко делали их воинственные предки) девицу-рыцаря Тевтонского ордена Юдит фон Люстих. А что ещё мог посоветовать им древний и лукавый прусский Дух по имени Вальгикла?

Вырезанная из дерева белая башня-ладья медленно поползла по разрисованному чёрно-белыми клетками полю и застыла напротив чёрной фигуры, изображающей человека с длинной бородой, мечом и высокой короной. Данная фигура обозначала короля.
- Твой король пленён, брат Адольф! - воскликнула милитисса, не скрывая радости в голосе. - Долго же я пыталась победить тебя, такого многоопытного мастера игры! И вот, хвала Пресвятой Деве, этот момент настал! - девица-рыцарь торжествовала.
- Ты многому научилась, сестра Юдит, - с улыбкой ответил ей Адольф фон Хорнзеен, - И как это прекрасно, если та, которая умеет наносить разящий удар мечом, так же легко справляется с нешуточными интригами на шахматной доске!
- Благодаря тебе, брат Адольф, мои мысли стали кружиться в голове гораздо быстрее, и я вижу твой ответный ход, ещё не совершив своего!
Стоящий рядом Вальтер фон Кюних ощутил лёгкий укол ревности. Хотя он и осудил свой порыв, случившийся тогда, во время охоты, и дал клятву в дальнейшем сдерживать свои чувства, делать это становилось всё труднее. И видеть, как Юдит улыбается другим мужчинам, было невыносимо...
После того постыдного случая между ними произошёл разговор, в котором они признали свою несдержанность, и обещали друг другу впредь не допускать подобного слабодушия. Ничего такого, что идёт вразрез с учением католической церкви и рыцарским обетом. Но как-то неестественно звучали их слова. Казалось, они произносят клятву, изменить которой готовы немедленно...
Юдит, казалось, должна была привыкнуть к повышенному вниманию со стороны мужчин, но она иногда чувствовала, что желает им нравиться, что для неё совсем небезразлично, какие взгляды бросает на неё тот же фон Кюних... А эти двое молодцов из города? Те парни, с которыми она встречается почти каждый раз, когда появляется в Альтштадте? Она помнила потасовку, что случилась в праздник Всех Святых, и понимала, что сама явилась причиной таковой.
«А эти пареньки вовсе не так просты, как я поначалу думала... У них есть своя гордость, и честь для них - не пустой звук! Прости меня, Пресвятая Дева...»
Вальтер фон Кюних оказался в неловком положении. С одной стороны, он твёрдо решил следовать рыцарскому обету, а с другой... Его постоянно тянуло к Юдит. Тем не менее, видеться они стали реже, и Вальтер молил Господа, чтобы тот скорее дал ему возможность отправиться воевать с язычниками.
В воздухе, между тем, как перед грозой, всё явственнее, ощущалась тревога и напряжённость. 12 ноября 1335 года в венгерском городе Вышеград встретились три короля. Карл Роберт принял в своей резиденции Казимира III Польского и Яна Люксембурга Чешского. Монархам было что обсудить. В Европе усилилось влияние австрийских Габсбургов. Многие торговые пути шли через австрийские земли, и пошлины, налагаемые австрийцами, затрудняли торговлю. Тогда короли договорились о создании новых коммерческих путей, идущих в обход Вены. Это был настоящий удар по экономической мощи последней. По сути, против Австрии был создан первый в Европе военно--политический союз. Кроме этого правители уладили и многие разногласия. Так, чешский король Ян отказался от претензий на польский трон. Взамен он попросил признать за ним право на Силезию и денежную компенсацию в размере 20 000 пражских грошей . После Вышеградского перемирия 1335 г. Тевтонский орден принялся готовиться к походу в Литву. Началось сосредоточение сил для нового натиска.

- Прекрасная милитисса! - тевтонец Филипп фон Лауфенбаль не считал зазорным, если между рыцарем, давшим обет безбрачия, и любой девицей из его окружения случится связь, не имеющая после себя брачных последствий. Почему бы и не развлечься в узком кругу, разумеется, храня всё в строжайшей тайне, а совершённый грех искупить позже в боях с язычниками? - Ты тешишь себя шахматными сражениями, а, между тем, близятся настоящие баталии! Скоро мы выступаем в Литву, где будем учить уму-разуму местных язычников! - Он самодовольно ухмыльнулся. - Даже боюсь представить, сколько невежественных литвинов падут от разящего меча такой... горячей, милой и желанной...
Данный рыцарь славился своей заносчивостью, был самонадеян, упрям и мастер болтать языком.
- Оставь своё красноречие, брат Филипп, для других девиц, чья честь стоит не дороже брызг от водяной мельницы.
- А ты настолько дорожишь своей честью? - Филипп проявлял нетерпение и становился опасен.
- И могу это доказать тебе с оружием в руках. На ближайшем рыцарском турнире. Или, если хочешь, в бою!
Глаза фон Лауфенбаля, горящие сатанинским огнём, сузились. Было видно, что он еле сдерживает свои желания. Однако вряд ли его можно было назвать бесстрашным воином, скорее – коварным и расчётливым.
- Драться с тобой? Боже упаси, прекрасная милитисса! Ты способна доставить мужчине столько счастья и удовольствия, что я готов сокрушить любого, кто посмеет лишь замахнуться на тебя!
Юдит не знала, что ответить. С одной стороны, наглец должен получить жёсткий ответ, а с другой... Что можно ждать от здорового мужчины, перед глазами которого постоянно находится молодая девица? Да при том, что этот мужчина лишь изредка, нарушая обет, позволяет себе близость с женщинами? Филиппа можно понять. К тому же, он не один такой...
 «Пресвятая Дева, помоги мне...»

В конце декабря 1335 года в Кёнигсберг прибыл гроссмейстер Тевтонского ордена Дитрих фон Альтенбург. Вместе с ним приехали такие знатные рыцари, как Отто фон Рейн, Венцеслав фон Легниц, бургграф Фридрих фон Дона, и около сотни полубратьев и кнехтов. Приход остального войска ожидался в течение января. Из Германии, Чехии и Австрии потянулись отряды рыцарей, оруженосцев, пилигримов, готовых влиться в армию для борьбы с язычеством.
В Кёнигсберге сжимался кулак, готовый обрушиться на соседнюю Литву. Во внутреннем дворе Королевского замка уже было трудно протолкнуться. Прибывшие воины размещались, где хватало места. Пространство вокруг Замкового пруда было уставлено палатками. Для знатных рыцарей были приготовлены комнаты в самом Замке.
Великого магистра встречал непосредственно комтур Кёнигсберга Генрих фон Дусмер. Они обнялись по-братски.
- Показывай, брат Дусмер, как тебе удалось обустроить наши восточные владения! Клянусь Святым престолом, отсюда так удобно наносить удары и по Литве, и по Польше!
- Не сомневаюсь, брат Дитрих, что со временем мы поставим на колени и тех и других! Но сначала - отдых после долгого пути. Прошу отведать кушаний, приготовленных нами для долгожданного гостя!
- Ты прав, брат Дусмер... С годами, - фон Альтенбург снял плащ и потёр поясницу, - хороший стол, уставленный яствами, становится всё более привлекательным. Но мы не должны забывать и о великой миссии, возложенной на Орден Святой церковью.
Затем, немного подумав:
- Но ты совершенно прав, набраться сил перед предстоящим походом, нам просто необходимо. Господь свидетель, я бы сейчас не отказался от хорошего кубка рейнского и жареной бараньей лопатки!
- Для тебя, брат, у нас припасено и то и другое!
Проходя по длинному коридору Замка, в узкие окна которого заглядывало зимнее солнце, Великий магистр и комтур встретились с милитиссой Юдит фон Люстих, которую сопровождал Вальтер фон Кюних.
- О-о, - воскликнул гроссмейстер. - А вот и наша прекрасная валькирия! И рядом - настоящий Ангел смерти! Готовы ли вы к походу за Веру Христову, дети мои?
- Мой меч жаждет языческой крови! - ответила Юдит.
- Руки соскучились по настоящему сражению, - подтвердил Вальтер. - А боевые кони желают зубами рвать противника! 
- Хвала Пресвятой Деве, - улыбнулся гроссмейстер. - Но что-то уж больно озабоченное лицо у нашей милитиссы... Скажи, не обижают ли тебя братья? Не делают ли непристойных предложений? - и, видя, как внутренне напряглась девица-рыцарь, тут же добавил: - Не бойся, дочь моя, я понимаю, как тебе нелегко находиться в чисто мужском обществе. И знаю, что не все рыцари блюдут заповеди обета, - косой взгляд на Вальтера фон Кюниха. - Поверь, я смогу тебе помочь...
- Благодарю тебя, Великий магистр. Но я сама в силах постоять за себя. И брат Вальтер, который сейчас стоит перед тобой, всегда готов меня поддержать.
Тот склонил голову, выражая готовность постоять за честь милитиссы.
- Ну, раз так, я спокоен за тебя. Скоро нам всем предстоит развеяться. Готовьтесь к походу! Мы не должны допустить сближения Польши с Литвой! И, конечно, обязаны вразумить язычников, чтобы они услышали Слово Христово! Я уверен, что вы, брат и сестра, покроете себя немеркнущей славой! А сегодня мы соберём Конвент, на котором обсудим самые насущные вопросы.
- Одним из которых, - мягко добавил Дусмер, - будет вопрос строительства крепостей на реке Мемель...


Глава 13. Поход в Жемайтию

Весь январь в Кёнигсберг прибывали отряды для похода на Литву. Из Германии, Австрии, Чехии и других земель приходили рыцари, сарианты  и простые кнехты, вооружённые мечами и топорами, копьями и алебардами, луками и арбалетами.
К началу февраля в основной отряд Тевтонского ордена вошли более двух сотен опытных и хорошо вооружённых рыцарей. Среди них были не только члены Ордена, но и добровольцы со всей Европы, к тому же - представители знатнейших немецких фамилий. Таких, как маркграф Людвиг Бранденбургский, графы Хеннеберг и Намюр. Число же кнехтов перевалило за пять тысяч.
И сам Королевский замок, и прилегающие к нему города: Альтштадт, Лёбенихт и Кнайпхоф превратились в настоящий военный лагерь. От обилия вооружённых людей рябило в глазах. Тут и там слышалась немецкая, французская и даже чешская речь. Городские жители, от греха подальше, предпочитали сидеть по домам и как можно реже выходить на улицу. «Подождать немного, рассуждали они, - и вся эта орава двинется в Литву и, дай Бог, не вернётся».
10 февраля 1336 года Дитрих фон Альтенбург, страдая от приступа сильной меланхолии, решил устроить войску смотр, а в следующие три-пять дней уже выдвигаться в восточном направлении. Епископ Иоганн выразил надежду на то, что рейд в литовские земли будет связан с крещением невежественных язычников. На что магистр довольно резко ответил:
- Святой отец, Господь видит, что для нас сейчас главное - обезопасить свои границы и подготовиться к дальнейшему походу. Ты взгляни: при Гедимине  Княжество литовское разрослось до неприличия! Пользуясь слабостью русичей, они отхватили у них земли на севере, западе и юге! А жемайты, живущие поблизости от территории Ордена, совершают набеги в наши края. Нет, сейчас мы крестить их не будем! Ты вспомни, что случилось семь лет назад, когда был взят замок Мядвегалис! Тогда Вернер фон Орзельн повелел казнить всех пленных, и правильно поступил! Но, как ты помнишь, святой отец, за них заступился чешский король Иоганн Люксембургский. «Если те примут христианство, помилуем их!» Пленники, конечно же, согласились креститься, и наши воины ушли, освободив их. Но, как только Орден покинул Жемайтию, обитатели Мядвегалиса вновь вернулись к язычеству!
- Да, это - прискорбно, сын мой, - вздохнул епископ.
- Вот когда мы приструним жемайтов, - пообещал Дитрих фон Альтенбург, тряся седой бородой, - построим на реке Мемель несколько замков, наших опорных пунктов, тогда и двинем на Гедимина! Сила у нас велика!
- Да хранит вас Пресвятая Дева Мария, храбрые рыцари...
Великий магистр прекрасно знал, что в Жемайтии, близ реки Мемель была построена целая сеть оборонительных замков из дуба, которые постоянно укреплялись каменными оборонительными сооружениями. Поэтому первый удар должен был нанесён именно по жемайтам.

В начале февраля по Самбийскому полуострову ударили свирепые морозы. Прибывшие воины Тевтонского отряда, размещённые в палатках, жгли костры и грелись возле них. Никто особо не бедствовал. Еды и питья хватало на всех. Морозы вскоре ослабли, а к началу смотра погода была уже почти весенняя: таяли снега, весёлые ручьи устремились по узким улочкам городов к Прегелю.
Милитисса Юдит фон Люстих тоже готовилась к походу. Она была основной единицей тевтонской глефы , которая состояла из трёх человек — тяжеловооружённого всадника - самой Юдит, её оруженосца - Томаса Легница, не чающего души в своём сюзерене, и конного арбалетчика - чеха Вацлава. На эту троицу приходилось четыре лошади - три походные под каждым всадником, а тяжёлого боевого коня для рыцаря вёл на поводу его оруженосец.
У милитиссы имелось двое слуг - пожилая пара, муж и жена, приставленные к девушке-рыцарю ещё в замке Репельхауер. На муже, Генрихе Вольфеназе, в основном, лежала забота о лошадях милитиссы, его же супруга, Моника, занималась всеми вопросами быта госпожи.
Томас Легниц, тайно влюблённый в милитиссу, тщательно скрывал свои чувства. Он тоже готовился стать рыцарем Тевтонского ордена, и обет безбрачия, как это ни тяжело, не был для него пустым словом.
- Как обстоят дела, брат Томас, с нашим оружием? - спросила накануне смотра Юдит. - Во что ты предложишь мне облачиться?
- Для начала, благородная милитисса, я предлагаю тебе как следует утеплиться. Морозы миновали, но это, скорее всего, ненадолго. В чистом поле, да ещё на ветру, тебе придётся несладко. Это белое полукафтанье, - Томас указал на лежащую сверху доспехов одежду, будет тебе в самый раз. Оно коротко, выше колен, но хорошо защитит тебя от стужи! Ну, и, конечно, шоссы!
Юдит согласно кивнула головой и принялась натягивать на себя полукафтанье.
- Кольчугу, - продолжал Томас, - немного прихватила ржавчина. Пришлось «прополоскать» её в бочке с песком... Но не думаю, что на смотре тебе понадобится кольчуга, она больше пригодится в походе. У нас же имеется прекрасный панцирь, который мастера выковали как раз по твоей фигуре! - И страстный взгляд оруженосца скользнул по ладному телу милитиссы.
Затем Томас вытащил из мешка панцирь со стальными латами, на котором был вычеканен орденский крест.
- Конечно, ты можешь надеть бригандину , подарок Великого магистра, самого Вернера фон Орзельна... Но, мне кажется, она тебе несколько великовата.
- Хорошо, на смотр я одену панцирь.
Глаза её полыхнули голубым пламенем, а Томас на мгновение прикусил язык. После того, как он справился с замешательством, то продолжил:
- На голову пойдёт наш старый, испытанный топфхельм  с цервейлером и бармицей . Вот гьюж , он пригодится тебе «на марше»... Здесь защита для ног - понож, наколенник, наголенник... А тут - для рук - налокотник, перчатки «Песочные часы» ... И моя госпожа станет неуязвимой от стрел и ударов хоть мечом, хоть топором. Пресвятая Дева не позволит, чтобы невежественные язычники погубили прекрасную милитиссу!
Увидев, что госпожа довольна увиденным, Томас всё же с печалью в голосе произнёс:
- Увы, и всё это железо придётся одеть на такое... хрупкое девичье тело.
- Не волнуйся, брат Томас, - ответила милитисса. - Я выдержу, не первый раз. Какое же оружие предложишь ты мне на выбор?
- У благородной милитиссы есть из чего выбирать, - ответил оруженосец. - Первое оружие рыцаря - меч! Твой красавец, изготовленный немецкими кузнецами под твою руку, всегда на месте! - Томас вынул из ножен обоюдоострый меч, клинок которого был длиной чуть больше двух локтей. - Страшное оружие в умелой деснице! Добавим к этому боевой топор и копьё. Но на смотре тебе лучше быть с мечом. Арбалет будет у Вацлава, тебе он ни к чему... А в качестве щита я предлагаю тебе полюбившийся тарч , тем более что он невелик, и ты уже научилась наносить удары и им!
- Клянусь святыми угодниками, брат Томас, у тебя всё в порядке с оружием!
- Я люблю оружие, госпожа. Особенно то, которое защищает тебя и уничтожает твоих врагов!
- Твой язык также хорошо подвешен, как и руки, которые заботятся обо всём этом железе. Надеюсь, что защита моего боевого коня у тебя тоже приготовлена?
- А как же, прекрасная милитисса! Твой Красс будет прикрыт бронёй не хуже седока! - Он поднялся и развязал второй, довольно объёмистый мешок. - Взгляни, госпожа! Здесь его бард ! Вот круппер, защищающий туловище. Он, конечно, велик, но только для меня! А это - критнет, предохраняющий шею. Здесь шанфрон, как ты знаешь, он прикрывает голову. А там, на самом дне - пейтраль, которая вешается на грудь, и фланшард для защиты боков. Завтра перед смотром я надену доспехи на твоего Красса... И на тебя. И пусть вами любуется всё войско!

15 февраля 1336 года мощный и многочисленный отряд Тевтонского ордена, наконец, тронулся в путь. Смотр, проведённый несколько дней назад, подтвердил готовность воинов к походам и сражениям. На следующий день отряд перебрался по льду через Мемель. Далее находилась уже литовская территория, лесистая и опасная. А посему войско шло в походном строю, в любой момент готовое к атаке со стороны коварных хозяев. Низкое небо из края в край было затянуто серыми облаками. Снежная крупка секла голые кроны поскрипывающих деревьев. Верховный магистр строго следил за тем, чтобы выполнялись его Законы, особенно пункт XXIII, гласящий о том, что все братья должны оставаться и передвигаться под знаменем. Последнее находилось под внушительной охраной нескольких рыцарей. В голове колонны следовал конный авангард на быстрых выносливых лошадях, в его состав входили наиболее опытные воины. Замыкал отряд арьергард.
Рыцари из замка Кёнигсберг объединились в отдельный отряд, кнехты и оруженосцы окружали их со всех сторон, держа на поводу боевых коней (в походе братья ехали на походных лошадях).
- Вот мы и на вражеской земле, доблестная милитисса, - с радостью в голосе произнёс Вальтер фон Кюних, приблизившись к Юдит. - Не исключено, что в ближайшее время нам придётся обнажить свои мечи!
- Я готова, брат Вальтер, - ответила молодая графиня. - Может быть, ты скажешь, куда именно мы идём?
- В Жемайтию, - ответил фон Кюних. - А точнее - к крепости Пиленай, которую нам предстоит сровнять с землёй!
- Что же в ней такого опасного, - усмехнулась милитисса, - что заставляет нашего магистра применять столь жёсткие меры?
- Видишь ли, сестра Юдит, - ответил Вальтер, - именно из этой крепости жемайты осуществляют набеги на наши территории! Сюда же они и возвращаются с награбленной добычей. Это - осиное гнездо, которое надо не просто разрушить, но и... полностью уничтожить!
- Не совсем так, брат Вальтер, - к собеседникам подъехал рыцарь Генрих фон Ласкерназе. - С этим замком связана и другая, весьма любопытная история.
- Поведай нам её, брат Генрих! - попросила Юдит.
Тот бросил взгляд вперёд и огляделся по сторонам. Их колонна тем временем выдвигалась из леса. Всюду - белые плащи с чёрными крестами. Копыта лошадей месят рыхлый снег, на котором тут и там виднеются цепочки следов птиц и зверей. Скрипят ремни. А над всем этим - серое небо...
- Известно, - начал рассказ фон Ласкерназе, - что тевтонские рыцари много раз предпринимали походы на крепость Пиленай. В одном из них братья убили пиленского князя. А вот его маленького сына, по имени Маргирис, взяли в плен. Мальчишка был увезён в Пруссию, в Мариенбург, где братья занялись его воспитанием. Они попытались заставить юнца забыть родину, и, в некоторой степени, это им удалось. Княжеский отпрыск стал постепенно забывать литовский язык, немецкий стал его родным языком. И вот, когда он сделался взрослым, ему тогда стукнуло двадцать лет, в Мариенбурге Маргирис случайно встретил пленника - жемайта, который поведал ему о Жемайтии, и о родной семье...
- И княжеский сын вспомнил отчий дом? - предположила Юдит.
- Несомненно, - ответил Генрих. - Маргирис бежал из Мариенбурга, из «орденского плена». Он сумел добраться до замка Пиленай, где в то время княжила его мать. Она с радостью встретила сына. Теперь Маргирис правит замком. Как видите, братья, у Ордена имеется ещё один повод напасть на Пиленай - отомстить предателю, в котором непокорная кровь жемайта не поддалась немецкому воспитанию!
В это время послышался тревожный звук рога. По рядам зазвучали отрывистые команды. Походная колонна на ходу стала перестраиваться.
- Становиться в линии! - раздался чёткий приказ. - Боевые отряды - вперёд!
И тотчас более мелкие отряды - хоругви или баннеры, состоящие из нескольких трупп, стали собираться в шлахтгауфены - более крупные подразделения. Передовой шлахтгауфен, укомплектованный наиболее тяжеловооружёнными рыцарями, выдвинулся вперёд как остриё мощного клина.
В первом его ряду стояло три рыцаря, Юдит успела заметить среди них Теодора фон Зальце и Ульриха фон Кюста. Во втором братьев было уже пятеро, в третьем — семеро, в четвертом их насчитывалось девять! Всего в клине находилось более полусотни рыцарей.
За ними следовала основная часть шлахтгауфена, куда вошли Юдит с Вальтером и другие братья в облегчённом вооружении. К ним присоединились братья-сарианты и услужающие братья. Они построились в вытянутый четырёхугольник. За отрядами средней и лёгкой кавалерии шагали легковооружённые отряды орденской пехоты. Третья линия являлась резервом.
Рыцарский клин атакующего тевтонского отряда состоял из одного большого знамени. Знаменосца прикрывали рыцари, вооружённые мечами, булавами и шестопёрами. Некоторые из братьев имели по два меча каждый. Прикрывающие знаменосца не имели копий. Это для того, чтобы рыцари не бросились в атаку с копьём наперевес, забыв об охраняемой реликвии. Потеря же знамени неизменно каралась позорной смертной казнью.
Грохот железа и крики, возникшие впереди, свидетельствовали о том, что тевтонский клин врезался в ряды литовского войска.
- Во славу Господа! Пресвятая Дева - с нами! - провозгласил Дитрих фон Альтенбург.
Ему ответил громогласный рёв жемайтов.
Милитисса Юдит фон Люстих быстро лишилась копья, перерубленного литовской секирой. Томас передал ей боевой топор, который тут же принялся рубить неприятеля. Справа и слева её прикрывали братья Вальтер и Альберт, другие рыцари сражались поблизости - она слышала их громкие выкрики, выражающие приступы ярости или радость победы.
Литовские воины, с которыми она скрещивала своё оружие, были защищены куда хуже неё. От милитиссы отскочило уже несколько стрел, пара из них висела на её подбитом мехом плаще. Любая же стрела, выпущенная Вацлавом, сражавшимся подле милитиссы, неизменно уносила жизнь противника. Деревянные щиты литовских воинов разлетелись после двух-трёх ударов её топора. Белый плащ девицы-рыцаря был уже забрызган кровью. Клин тевтонского войска всё глубже врезался в ряды войска жемайтов. Становилось ясно: ещё немного - и крестоносцы будут праздновать победу.
Вскоре литовцы дрогнули. Тевтонские воины завершали окружение рассечённого клином войска жемайтов. Всё чаще слышались радостные возгласы на немецком языке. Через час всё было кончено. Бросив раненых и убитых, литвины бежали с поля боя. Впрочем, в этом сражении лишь немногим из них удалось спасти свои жизни. Большинство осталось лежать здесь же - в истоптанном и окровавленном снегу. Вороны, собравшись в огромные стаи, непрерывно кружили над погибшими.
Недолог февральский день. Вскоре на западе уже разрумянилась зимняя заря. Оценив свои потери, гроссмейстер Тевтонского ордена с удовлетворением произнёс:
- Хвала Пресвятой Деве, мы отделались малой кровью! Литвинов было не меньше четырёх тысяч, а погибших у нас - всего несколько десятков! Отслужим мессу и похороним их здесь же. А сами остановимся на отдых неподалёку...
- Ты храбро сражалась, отважная милитисса! - Вальтер фон Кюних подошёл к Юдит. Он хотел сказать что-то ещё, но не решился. Лишь вопросительно смотрел в лицо женщины-воина.
- И ты тоже, брат Вальтер, - со вздохом произнесла Юдит. - Враг разгромлен. Только особой радости я отчего-то не испытываю.
- Ты просто устала, сестра. Я же выполняю данный мною обет... и душа моя радуется.


Глава 14. Трагедия защитников замка Пиленай

С 17 по 22 февраля отряд Дитриха фон Альтенбурга двигался по Жемайтии вдоль реки Мемель, круша деревянные крепости жемайтов, которые те возвели и постоянно укрепляли. Несколько раз тевтонское войско атаковали отряды литвинов, но всякий раз нападение успешно отражалось. 23 февраля, окружённый тёмными лесами, перед войском, наконец, возник Пиленай. Литовцы-жемайты возвели замок-крепость на высоком месте, он был опоясан глубоким рвом и высокой стеной из толстых брёвен.
Великий магистр собрал военный совет. С наскока такую твердыню взять не удастся - это было ясно. Людовик IV Баварский негодовал:
- Проклятый пиленский князь — настоящая собака, которая лежит у порога своей избы и никого не пускает внутрь!
Но все понимали: есть много способов разрушить крепость. И самый верный из них - поджечь её.
- Подпалим эту медвежью берлогу, брат Людовик, и зверь сам выбежит оттуда! - усмехнулся Дитрих фон Альтенбург.
- Может быть, следует послать парламентёра? - предложил кто-то из рыцарей.
- Нет, - ответил фон Альтенбург. - С пиленским князем невозможно договориться! Он не намерен принимать христианство, и не собирается признавать власть Тевтонского ордена!
Решено было окружить замок и приступить к осаде. Поскольку стоячая вода во рве замёрзла, одно из препятствий для подхода к бревенчатым стенам крепости было устранено. Теперь можно было соорудить таран, начать сбор катапульт, и обрушить мощные камни на дубовые брёвна замка.
- Так вот оно какое, гнездо мятежного князя! - воскликнула Юдит, разглядывая стены замка Пиленай.
На стены высыпало множество людей. Они что-то кричали на своём языке и пускали стрелы в стан тевтонцев. Рыцарская конница ждала своего часа. Как только появится пролом в стене, они устремятся туда и будут крушить всех, кто встанет на их пути.
Наконец, пехотинцы бросились в атаку с восточной стороны замка. Они приставили к стенам лестницы и полезли по ним. Защитники старались опрокинуть лестницы вместе с людьми. Наверху стены тут и там зазвенели мечи.
На милитиссу вдруг нахлынули яркие воспоминания. Вот она на стенах Репельхауера отбивает атаки бесноватого Голенштайна... Тогда она защищала свой дом. Как и эти люди - свой. Тогда у неё была одна мысль: победить или умереть. Вряд ли защитники Пиленая сейчас думают иначе.
Литвины сражались отчаянно. Сдаваться в плен они не собирались. Одно за другим с вершины стены падали тела защитников и нападающих.
Тогда Дитрих фон Альтенбург отдал приказ атаковать и западную стену.
- Сражаясь на два фронта, им придётся потяжелее. А мы навалимся ещё и на северную!
Дюжина кнехтов тащили из леса огромное заострённое бревно. Судя по цвету коры, бревно было из дуба.
- Вот и таран! - услышала она голос Вальтера фон Кюниха. - Приготовься, милитисса. Сейчас они проломят стену, и начнётся работа для нас!
Но поднести тяжеленное бревно к стене замка так просто было нельзя. Защитники осыпали нападающих стрелами, швыряли дротики и камни.
- Убирайтесь прочь, тевтонские собаки! - кричали они сверху.
Но опытные воины ухватили таран поудобнее, прикрылись щитами и уже готовились нанести первый удар...

Князь Маргирис, высокий темноволосый мужчина в шлеме и кольчуге, зорко следил за ходом сражения. У своего народа он слыл мудрым и справедливым вождём, опытным и храбрым воином, умел довольствоваться малым и не терпел показного мужества.
- Норас! Бери людей и защищай западную стену! Зови женщин и детей, всех кто в силах поднять камень!
Норас Дикий отдал команду и первым полез по крутой лестнице на стену.
В крепости скопилось более трёх тысяч человек из окрестных селений. Народу немало, но среди них – большинство женщины и дети... Настоящих воинов не хватает. Зато тевтонцы подготовились на славу - привели к стенам Пиленая пол-Европы! Если разрушат стены, то конец будет печальным и очень скорым...
Но, чем литовские женщины не защитницы крепости? Вон, как горят их глаза! Они не страшатся умереть и будут стоять насмерть наравне с мужчинами! И с ними жрица великого Перкунаса - Илга. Правда, она уже стара и, говорят, порядком выжила из ума, но вполне в силах вдохновить жемайтов на оборону замка.
- Радуйся, Перкунас! - звучал её скрипучий голос. - Сегодня ты получишь самую богатую жертву. Мы принесём тебе в дар головы иноверцев! А потом ты примешь в свои огненные объятия всех нас!
На двух стенах уже яростно рубились жемайты и крестоносцы. Но Маргирис был уверен: тевтонцы ещё не приступили к решающему штурму. Там, за стенами замка их собралось огромное количество. И они умеют брать крепости. А сейчас – просто разведка боем. Вскоре князь убедился в том, что Пиленай полностью окружён. Гадкая волна тревоги захлестнула его грудь. И появилось скверное предчувствие: «Нам не выстоять...»
Брат жены Маргириса, Отис, собрав вокруг себя мужчин и женщин, ринулся к северной стене, на которой уже показались стальные каски тевтонских кнехтов. Он размахивал шестопёром, удар которого был способен проломить любую броню. Но тевтонцы, находящиеся внизу, умело помогали своим воинам, которые сражались наверху. Стрелы из луков и арбалетов косили защитников замка. Вот одна из них застряла в шее Отиса.
«Великие Боги! Сколько достойных мужей пало только за сегодняшний день!»
А тевтонцы ещё не приступили к настоящему штурму... Схватив боевой топор, Маргирис бросился на помощь своим воинам.
- С нами - Великий Перкунас и наши предки! - провозгласил он. - Руби тевтонских псов!
Но вот могучий удар потряс стену... Нападавшие применили таран. Вот ещё удар и слышен треск брёвен. Это - «заработала» катапульта! Кажется, теперь крестоносцы взялись за дело всерьёз.
- Подрис, - скомандовал Маргирис. - На защиту стены!
Во внутреннем дворе метались женщины и дети. Никто не хотел сидеть без дела, при этом многие бестолково суетились и часто мешали друг другу. Подрис Длинноногий прикрикнул на них и погнал к стене, куда уже подбежали несколько мужчин. Они пытались подпереть пошатнувшиеся стены крепкими кольями.
Вот пролетели несколько стрел с зажжёнными фитилями. Крыша высокой башни замка занялась огнём... Тевтонцы в предвкушении победы издавали радостные вопли. Они непрерывно карабкались на стены, казалось, им нет числа... В отражении атаки тевтонов участвовали все находящиеся в замке, от мала до велика. Литовцы ожесточённо сметали лезущих на стены врагов дубинами и палицами, протыкали мечами, дротиками и копьями, выливали на головы осаждающих воду, которая кипела тут же, на стенах, в медных чанах, кидали камни. Но, блестящие шлемы и каски крестоносцев, а затем плечи самих воинов волна за волной постоянно вырастали над верхней оконечностью стены. Их ярость и упорство казалась безграничными. Настоящий ад пришёл в замок Пиленай.

В ночь на 25 февраля выпал мягкий, пушистый снежок, и на улице чувствовался легкий морозец. День обещал быть безветренным и ясным. С рассветом штурм продолжился. Тевтонцы решили, во что бы то ни стало овладеть крепостью именно сегодня. Вновь штурмовые лестницы взметнулись вверх, снова посыпались камни из катапульт на стены замка. Опять бесстрашные кнехты карабкались на стены, которые, кое-где уже частично пробитые, стали не столь надёжны...
Литовцы стояли насмерть. Они отбивали одну атаку за другой. Клубы дыма вились над сражающимися, снег вокруг крепости и внутри неё стал тёмно-багровым. Увидев, что крестоносцы приступили к рытью подкопов под стены замка, Маргирис предпринял несколько вылазок в стан врага. Все они принесли обороняющимся лишь новые тяжкие потери. Князь видел, что силы слишком неравны, и понимал: крепость скоро падёт. Наконец, сняв шлем с головы, он обратился к соотечественникам со словами:
- Видимо, братья, в этот раз нам не одолеть крестоносцев... Всех нас ждёт смерть или рабство! А можно ли представить, чтобы мы стали рабами? Никогда! Литовцы родились свободными и свободными должны умереть!
Щека и шея князя были в крови, которая сочилась из надорванного уха.
- Не станем рабами! - вскричали в один голос защитники замка. - Умрём свободными!
- Прими наши души, Великий Перкунас! - провозгласил Маргирис. - Наши жрецы помогут тем, кто слаб духом...
Старая жрица Илга призвала женщин собирать хворост посреди двора и складывать на него своё имущество.
- Мы отправимся в царство Перкунаса, и наши пожитки пригодятся нам на небесах! - провозгласила она.
Мужчины угрюмо взирали на происходящее. Конечно, можно ещё махать мечами, но... Битва проиграна. Рано или поздно, тевтонец убьёт тебя или сунет твою голову в рабское ярмо!
«Умрём свободными!» - кричала душа каждого защитника Пиленая.
Илга протянула нож молодой женщине, в юбку которой грязными ручонками вцепился малыш.
- Ты хочешь, чтобы твой Ярис стал рабом? Нет? Тогда убей его! И своего раненого мужа Мартуса тоже! А потом - себя!
Видя безумные глаза женщины, Илга расхохоталась:
- Если не сможешь сама, тебе помогут! Ну же! Сюда вот-вот нагрянут тевтоны!
- Великие Боги, примите душу моего Яриса! - прошептала та, и полоснула острым ножом по горлу ребёнка. Затем, не глядя на рухнувшего младенца, спотыкаясь, подошла к раненому мужу.
- Милый Мартус... Перкунас ждёт нас! - И всадила нож в грудь воина.
Слёзы хлынули у неё из глаз, она громко закричала и, выдернув нож из груди Мартуса, тут же вонзила в себя...
- Вы видите, как поступила смелая Берита? - вскричала Илга. - Она уже вместе со своим Мартусом на небесах, в краю бескрайних лесов и пастбищ! Теперь вы знаете, как поступать!
Она бросила пылающую головню в сложенные посреди двора хворост и узелки защитников замка. Вспыхнуло пламя.
Некоторые из женщин поступили так же, как и Берита. Они начали в отчаянии убивать своих детей, а затем и самих себя. Трупы сбрасывали в костёр.
- Раненые и больные тоже нуждаются в помощи! - Заявила Илга. - Их также ждут объятья наших Богов...
И началось повсеместная резня. Жрица подошла к мужчинам.
- У кого рука не поднимется на самого себя, я готова помочь! - в её глазах сверкал странный огонь, а, может, это был отблеск костра.
Илга взяла в руки топор, валявшийся у ног раненого воина. Взмах... и мучения защитника крепости прекратились.
- Ещё одна душа воссоединилась с нашими предками! - провозгласила жрица. - Кто готов отправиться к ним немедленно?
К ней подошёл пожилой мужчина.
- Сделай это сейчас! - прошептал он. - Я не хочу оставаться на одной земле с тевтонами!
Взмах топором... и хруст костей.
- Илга, - тут же взмолился воин, придерживающий свою окровавленную, почти отрубленную руку. - Отправь и меня к нашим Богам!
Маргирис наблюдал за происходящим. Пока тевтонцы перегруппировывались и готовились к завершающему удару, здесь уже вовсю хозяйничала смерть. Женщины сбрасывали трупы в костёр, затем брались за оружие... и через некоторое время сами оказывались в пламени. Старая жрица Илга рубила головы мужчинам: раненым, больным и вполне ещё здоровым. Никто не должен стать рабом иноземцев!
Когда тевтонцы предприняли очередной штурм, возле старой женщины лежало уже около сотни трупов. Зловещий костёр пополнялся всё новыми телами. Но вот затрещала и сильно накренилась северная стена. Сквозь брешь были хорошо видны свирепые лица крестоносцев.
- Братья! Погибнем с оружием в руках! - воскликнул Маргирис, и с небольшим отрядом воинов пошёл на врага, стремящегося ворваться внутрь замка.
Ещё час горстка защитников самоотверженно сдерживала натиск тевтонцев. Наконец, участок стены рухнул, в открывшееся пространство ринулись десятки рыцарей с чёрными крестами на туниках. Видя, что их уже не остановить, Маргирис бросился в деревянное строение, выбив плечом дверь. Он поднял крышку люка и по ступеням сбежал вниз. Там, в темноте подвала его ждала жена - добрая и ласковая Медина.
- Что там? - с тревогой спросила она. - Тевтоны ворвались в замок?
- Да, любимая. - Маргирис крепко обнял жену. - И все мы отправляемся к нашим Богам...
- Я была так счастлива с тобой… - прошептала супруга.
Он отстранился, взмахнул мечом, и разрубленное почти пополам тело Медины рухнуло на пол, заливая его густой кровью.
- Хвала Перкунасу! - воскликнул князь, и всадил меч себе в живот.

Когда последние защитники Пиленая были опрокинуты, тевтонцы ворвались в горящую крепость. Кругом валялись трупы, множество их горело в костре, издавая тошнотворный запах. От жара костра снег растопило, ноги крестоносцев топтали смесь из грязи, крови и талой воды.
Первое, что увидели тевтонцы, появившиеся на замковом дворе - это зловещий оскал жрицы Илги. Та сидела возле костра, сжимая рукоятку ножа, торчавшего у неё в животе. Глаза её вылезли из орбит и хищно глядели на тех, кто незваным пришёл сюда, словно пытаясь запомнить каждого. Вскоре стало ясно: в живых не осталось никого, кроме нескольких мечущихся на пожарище и обезумевших собак. Тело Маргириса и его жены выволокли из подвала и швырнули в костёр.
Крепость пылала. Справиться с огнём уже не было никакой возможности, да никто и не пытался. Дитрих фон Алленбург отдал приказ возвращаться. Похоже, даже он был потрясён происшедшим.
- Да, литовцы умеют умирать свободными! - пробормотал Великий магистр. - Хотя, не вижу особого геройства в том, чтобы дать себя зарезать, как свинью. По-моему, если ты решил умереть, то уж лучше погибни в бою, с оружием в руках. Впрочем, это – вопрос чести, касающийся благородных рыцарей, а не литовского сброда...

- О чём задумалась, доблестная милитисса? - спросил у Юдит Вальтер фон Кюних.
Но девушка не спешила с ответом.
- Надо радоваться столь блестящей победе! - воскликнул Альберт фон Штеер. - Враг разгромлен, крепость Пиленай уже никогда не побеспокоит нас! А ты что-то грустишь, отважная милитисса!
- Не знаю, - Юдит сделала неловкую попытку улыбнуться. - Иногда мне казалось, что это я стою там, на стене замка, и защищаю свой отчий дом! А наше войско, атакующее Пиленай, - это армия Бешеного Фрица...
- Успокойся, прекрасная милитисса! Позволь я угощу тебя глотком бургундского! - воскликнул Альберт, доставая из сумки, притороченной к седлу, флягу. - Вот увидишь, доброе вино вмиг восстановит твои расстроенные чувства, и ты снова научишься улыбаться, клянусь святым Георгом!


Глава 15. Похищение

28 февраля 1336 года отряд Дитриха фон Альтенбурга возвратился в Кёнигсберг. Часть войска продолжила путь вглубь Европы. Те же рыцари, которые вышли из этих земель, вновь вернулись в свой прицепторий и жилища, которые занимали ранее.
Потерь среди местных братьев почти не было. Небольшое ранение получил Альберт фон Штеер и более серьёзное - Ульрих фон Кюст. Оба покинули поле боя самостоятельно на своих конях, поддерживаемые сидящими сзади оруженосцами. Им незамедлительно оказал помощь следовавший с войском арабский врач. При исследовании каждого раненого он ощупывал его кости, грудь и живот, исследовал пульс и мочу. Чуть позже рыцарю делалась общая ванна для очистки от засохшей крови, а в случае серьёзных повреждений ограничивались обмыванием или протиранием его тела белым вином, смешанным с пряностями, и накладывали полотняные повязки.
Остальные братья были здоровы и готовы к дальнейшим походам. А таковые, конечно, планировались. И именно в литовские земли. Но только после того, как на берегу Мемеля появятся новые орденские замки.
Возможно, именно поэтому в день прибытия войска Дитрих фон Альтенбург, ненадолго остановившийся в Доме Конвента, потребовал к себе маршала, хауз-комтура, гроссшефера, тресслера и «бауфюрера» (67), каковым являлся орденский полубрат Томас Леер. Они совещались почти до ночи, после чего гроссмейстер отправился дальше, в Мариенбург, намереваясь сделать остановку в Бальге.
Прибывшие из похода рыцари решили отметить победоносный марш застольем, которое состоялось не внутри Замка (епископ строго следил за недопущением чревоугодия, пьянства и прочих постыдных прегрешений со стороны орденских братьев), а неподалёку, на берегу Замкового пруда в заведении Герхарда Мюнца под названием «Дом веселья». По рассказам, там можно было найти не только вино, но и доступных женщин для развлечения. Причём, в «Дом» захаживали, в основном, мужчины дворянского происхождения.
- Ты неважно выглядишь, сестра, - заметил Вальтер фон Кюних, сменив рыцарские доспехи на обычную одежду. - Пока кони отдыхают, а слуги заняты делами, нам можно немного развеяться. Уж тебе-то - обязательно. Устала, милитисса?
- Не так, чтобы очень, - вздохнула она. - По правде говоря, на меня произвёл удручающее впечатление горящий Пиленай, объятые огнём брёвна и тела людей. Мы совершили то, от чего я в своё время оберегала своих подданных...
- Ты напрасно коришь себя, - Вальтер взял её за руку. - Если бы вероломный Маргирис следовал здравому смыслу, то давно бы вернулся в христианство и стал верным слугой Ордену. Вместо этого он вдохновил свой народ на войну с нами. А в последний момент решил не сдаваться на милость победителя, а убить своих близких и сгореть в пламени пожарища!
- Дым этого пожарища проник мне в душу, он и сейчас пеленой стоит перед глазами...
- Не только у тебя, сестра. Многие братья тоже немного не в себе. Поэтому вино льётся обильнее, чем дозволяет Господь и Святая церковь... Я предлагаю тебе сходить в Замковую кирху и помолиться за спасение своей души. Для обретения ею мира и покоя... А потом мы пойдём в «Дом веселья». Многие братья собираются провести в нём ближайшую ночь. Там можно сыграть в шахматы, послушать миннезингера, побеседовать. А при желании - пригубить вина и отведать изысканных блюд. А завтра, вот увидишь, ты будешь уже совсем другая! Возможно, даже захочешь поехать на охоту, Вернер фон Аламеда уже раздобыл охотничьих соколов и подыскивает себе компанию. Уж тебе-то он будет рад, клянусь святым Варфоломеем!
Эти слова, казалось, оторвали милитиссу от горьких раздумий. Действительно, следовало снять усталость, отогнать тяжкие видения - горящих в пламени людей. Всё со временем забудется, а для того, чтобы это случилось раньше, надо развеяться. И доброе вино, как и задушевная баллада миннезингера, для этого - лучшее средство!
Под вечер они посетили кирху, где обратились с молитвой к Господу и Пресвятой Деве Марии, а после, несколько успокоенные и ободрённые, отправились в «Дом веселья».
Брат-священник отец Михаэль, которому епископ Вармийский Иоганн поручил оберегать братьев-рыцарей, и одёргивать их от таких непотребных поступков, как «чрезмерное увлечение вином», а также беспутными девицами, свято исполнял указание высокого духовного лица. Он ежедневно посещал «Дом веселья», и все посетители прекрасно знали о его миссии. Поэтому братья сначала «притупляли» его внимание двумя кубками рейнского, а затем постепенно доводили до состояния пьяного покоя и умиротворения, в коем священник и находился до начала заутренней.
В этот вечер он был ещё наполовину трезв, и сидел за столом среди других братьев, которым вполголоса читал выдержки из библии. В большом помещении (десять на двадцать шагов) стояло несколько столов, в дальнем конце зала тихонько наигрывали музыканты. Было славно натоплено и довольно шумно.
На лавках сидели братья-рыцари, одни с удовольствием грызли баранью ногу, другие уже посадили себе на колени местных куртизанок и угощали их вином.
- И вот, конница язычников разворачивается... - кто-то из захмелевших братьев делился с девицей впечатлениями о минувшем походе, не отрывая взгляда от детали одежды, которая недостаточно прикрывала один из соблазнительных участков верхней половины её тела.
- Так вот, дети мои, - с печалью в голосе закончил «проповедь» брат Михаэль. - Если вам доведётся вновь посетить Иерусалим...
- Брось ты, святой отец, - оборвал его речь Генрих фон Ласкерназе, отрываясь от кубка. - Мы нескоро ещё появимся на Святой земле. Если вообще там окажемся...
- Пути Господни неисповедимы, - пожал плечами священник. - Но о святых местах, по которым ходил Иисус, надо помнить всегда. И, по возможности, посещать их и молиться там...
- Святой отец, - Юдит фон Люстих подсела поближе к брату-священнику. - Мне нужна твоя помощь.
- Что случилось, дочь моя? - в голосе отца Михаэля зазвучали радостные нотки. Было видно, что ему приятно встретить среди грубых мужских лиц милое женское личико. - Тебя гложут сомнения? Я знаю, что человек, терзаемый ими,  не может найти покоя и удовлетворения ни в чем. А может, тебя обуяли искушения? Тогда поведай мне о них и, уверяю, мы укрепим твою веру и порушим любые козни дьявола...
- Нет, брат Михаэль, не сомнения... Меня преследуют видения... Сегодня я молилась в церкви...
- И правильно сделала, - дочь моя, - успокаивал священник милитиссу. - Сходи ещё раз или два, и молись усердно и неустанно... Но что за видения тебя преследуют? Расскажи.
- Множество горящих людей... Трупы с отрубленными головами... Женщины и дети в огне...
- Ах, - понятливо кивнул головой священник. - Тебе не даёт покоя то, что ты узрела в замке Пиленай... Но отчего тебя это тревожит? Ведь погибшие сами на себя наложили руки. Что считается самым тяжким грехом у католиков. Эти люди - язычники, не пожелавшие принять Христа в свою душу. Какой же иной участи они заслуживали?
- Не знаю, святой отец... Когда много лет назад, защищая свой замок, я рубила головы захватчикам, моя душа наполнялась восторгом! Но три дня назад я узрела множество невинных жертв, и с тех пор моя душа потеряла покой...
- У истинного христианина тоже случаются метания и страдания, но все они приобретают смысл и при желании в них всегда можно узреть промысел Божий. Единственное, что я могу тебе посоветовать, дочь моя, впрочем, ты уже знаешь. Только молитва Господу нашему. Только молитва и пост...
- Я уже молилась. Но, как только вышла из церкви, вновь покой покинул мою душу.
- Да, хоть у тебя и храброе сердце милитиссы, но оно ведь женское... Тебе, по предназначению Божьему, положено хранить семейный очаг, рожать и растить детей. А вместо этого ты берёшь в руки меч и несёшь смерть. Поразмысли, так ли необходимо тебе проливать чужую кровь? Не лучше ли служить Ордену в другой ипостаси? Например, помогать больным и раненым?
- Я подумаю над этим, святой отец...
- И непрестанно молись. Молитва спасёт.
- Молитва и немного вина, - услышала чей-то вкрадчивый голос милитисса.
Она повернула голову и встретилась взглядом с Филиппом фон Лауфенбалем.
- Позволь, отважная сестра, я угощу тебя рейнским, - не меняя тона, добавил рыцарь. - Оно поможет тебе избавиться от пут печали и уныния. - Он протянул милитиссе наполненный кубок. - Язычники получили то, что заслужили! Нас ждут новые походы в Литву, и мы прольём ещё немало крови!
- Взгляни, доблестная милитисса, - услышала Юдит голос с другой стороны. Голос принадлежал брату Альберту. Одну руку юный рыцарь держал на перевязи. - Все рыцари утешают себя добрым рейнским вином. Убийства, совершённые нами во имя Христа, не должны отягощать душу! Прав брат Филипп, не время горевать, улыбнись и испей вина! К новому походу ты должна иметь отважное сердце и твёрдую руку, готовую наносить безжалостные удары!
Юдит сделала несколько глотков и почувствовала, что вино действительно помогает. На душе стало легче, а в голове словно зазвучали весенние птичьи трели.
Вальтер фон Кюних в это время наполнил кубок отцу Михаэлю.
- Это был славный поход во славу нашего Господа! - с достоинством произнёс священник.
Юдит уселась на лавку. Она не могла сообразить, чем дальше заняться – слушать отца Михаэля или пение миннезингера, сыграть в шахматы или побеседовать с кем-нибудь из братьев. Мысли кружились у неё в голове, а видения, связанные с трагедией Пиленая, куда-то отдалились. Внезапно захотелось чего-то иного... мчаться на своём боевом коне, но не в атаку, а в чьи-то распахнутые, такие родные, зовущие объятия...
«Пресвятая Дева, прости меня, грешную! Удали из головы непотребные бесовские мысли!»
- Выпей ещё, прекрасная милитисса, - услышала она тихий голос Филиппа. - Похоже, ты начинаешь выздоравливать. И съешь чего-нибудь. Брат Альберт, подай сестре кусок жареного гуся!
Захмелевший брат Вальтер о чём-то оживленно беседовал с отцом Михаэлем.
Юдит выпила ещё вина, возможно, больше, чем следовало. Она знала о коварстве этого напитка и старалась ограничивать его употребление. И лишь сейчас, в борьбе с ужасными видениями, призвала на помощь весьма опасного сообщника.
Музыканты заиграли новую весёлую мелодию.
- Тебе легче, прекрасная Юдит? - участливо спросил Альберт.
- Да, брат. Вино оказалось хорошим лекарем...
- Я рад за тебя, милитисса. Но смотри, не влей в себя вина больше, чем это необходимо.
- Не волнуйся, брат Альберт, - послышался голос Филиппа. - Я прослежу за сестрой. А будет нужно, сумею доставить её домой.
Альберт накинулся на свиной окорок, а фон Лауфенбаль наклонил кувшин над кубком милитиссы.
- Сестра Юдит, ты прекрасно смотришься на своём боевом коне. Глядя на тебя, я частенько забывался, теряя голову, и однажды лишь чудом не лишился её на самом деле, едва-едва отбив удар топором!
- Я тебе говорила, брат Филипп, что подобные слова предназначены для ушей куртизанок. Их здесь немало, и они с удовольствием выслушают тебя. И выполнят любую твою просьбу.
- Я хочу говорить только с тобой, прекрасная Юдит!
«Пресвятая Дева, как же его остановить?»
- А тебе я замечу, брат Вальтер, - повысил голос подвыпивший отец Михаэль, - что притча Иисуса о пяти мудрых девах и пяти неразумных ведает нам о том, что всегда нужно быть готовым ко второму пришествию Христа! И держать оружие наготове... И держать масло в лампах! И... вон ту свиную ногу... подайте-ка мне её сюда!
Вальтер покинул общество отца Михаэля и подошёл к Юдит.
- Прекрасная милитисса! Ты что-то неважно выглядишь! Побледнела, и у тебя странно блестят глаза.
- Голова кружится... Ничего, сейчас пройдёт, - она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась слишком вымученной.
- Пресвятая Дева! Уж не выпила ли ты слишком много вина?
- Возможно, брат Вальтер... Но если и больше, чем нужно, то... самую малость.
- Позволь, сестра мы с братом Альбертом отведём тебя в прицепторий. Там ты ляжешь спать, а завтра будешь уже здоровой.
- Пожалуй, мне действительно пора...
- Не стоит беспокоиться, - вмешался уже порядком пьяный Филипп. - Я отведу милитиссу в свой дом на улице Хлебных лавок! Нечего ей делать в грязном прицептории, среди крыс и насекомых...
- Не волнуйся, брат Филипп. И не стоит себя утруждать. Мы с братом Альбертом позаботимся о милитиссе!
- А мне, Дьявол вас побери, не нужна ваша забота! – мутный взгляд фон Лауфенбаля вспыхнул свирепым огнём. - Она проведёт ночь в моём доме в окружении слуг, прекрасно знающих своё дело!
- Поверь мне, брат Филипп, она не нуждается ни в твоих слугах, ни в твоём участии, - спокойно ответил Вальтер.
- Мы сами позаботимся о ней, - добавил Альберт, помогая милитиссе подняться с лавки.
- Не вздумайте мне перечить, мерзкие мальчишки! - взревел Филипп фон Лауфенбаль. - Иначе я научу вас уважать крепкую рыцарскую руку. Прочь! Не смейте вставать у меня на пути!
- Что бы ты ни задумал, - обернувшись, ответил Вальтер, - Выбрось это из головы! Он, поддерживая девушку за талию, помогал ей двигаться к выходу. Следом за ними в дверь шагнул Альберт фон Штеер, подмышкой у него был тёплый плащ Юдит. Проклиная всех и вся, Филипп тоже поднялся из-за стола.
- И те, кто уверовал… - донёсся до него сонный голос отца Михаэля, - остались блаженны. Иные же прозрели, но было уже поздно...
У выхода из «Дома веселья» Филипп фон Лауфенбаль застал всех троих. Милитисса держалась за дверной косяк, ей, видимо, было очень дурно. Альберт и Вальтер накинули на неё плащ.
- Она пойдет со мной! - Филипп схватил Альберта сзади и, развернувшись, с силой швырнул его в противоположную стену. Тот, ударившись головой об угол кирпичной кладки, сник. Тело его сползло на пол.
- Ты что делаешь? - воскликнул Вальтер, хватая Филиппа за плечо.
Тот резко дёрнулся, выхватывая кинжал, и вонзил фон Кюниху клинок чуть ниже правой ключицы. Вальтер упал, зажимая рану, из которой мгновенно хлынула кровь.
- Я же говорил: не становитесь у меня на пути!
Филипп толкнул одной рукой дверь, второй схватил милитиссу и вышел наружу.
- Сейчас тебе станет легче, прекрасная Юдит, - шептал он девушке. - Ты чувствуешь, какой свежий, морозный воздух? А ведь уже почти весна! - он накинул милитиссе капюшон на голову. - Не надо, чтобы кто-то нас видел... Сейчас мы дойдём до моего дома, и там ты окунёшься в море удовольствий! Мой Купидон устал намекать, поэтому пора переходить к действиям...
Они обогнули справа восточные ворота Замка. Филипп крепко держал милитиссу и непрерывно шептал ей на ухо:
- Сейчас тебе станет легче... Ты же не считаешь, что вино было отравленным? Конечно, там присутствовали кое-какие травы, но они вполне безобидные, поверь мне, -голос его вновь стал тихим и вкрадчивым. - Они не отнимают жизнь и не вызывают никаких болей. Кроме одного - они усиливают желание любть. Ты знаешь, я давно хотел познать тебя, как женщину... Наконец-то, такой момент настал... И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы сделать это!
Вечер был довольно морозным, но разгорячённый Филипп не сразу заметил это. Он только почувствовал, как немеют его пальцы, и какие густые клубы пара вырываются у него изо рта. Небо покрылось звёздами, которые колыхались, словно огоньки свечей, и насмешливо созерцали укутанные тьмой и тишиной улицы Альтштадта. Милитисса молча брела, еле передвигая ногами. Филипп поддерживал её за талию, прижимая к себе.
Внезапно на пустынной дороге выросли две фигуры.
- Эй, - крикнул фон Лауфенбаль. - Кто смеет загораживать путь тевтонскому рыцарю? Немедленно убирайтесь с моего пути, иначе ваши кишки будут висеть на стенах домов, клянусь святым Георгом!
- Рыцарь решил позабавиться с дамой? - послышался насмешливый голос в ответ. - Так почему бы нам не помочь ему?
Этого Филипп уже не смог стерпеть. Он прислонил тяжело дышащую милитиссу к стене дома.
- Постой здесь немного... и держись. А я сейчас расправлюсь с этими мерзавцами!
Он выхватил кинжал, лезвие которого зловеще вспыхнуло в свете горящего факелав, воткнутого в стену неподалёку. Двое разбойников одновременно подскочили к нему. Двигались они ловко и быстро.
- Ну, меня-то вам не взять, - усмехнулся фон Лауфенбаль, делая широкий взмах рукой с зажатым в ней клинком. - Вкусивший сегодня крови, жаждет её вновь! - зарычал он.
Внезапно, один из нападавших поднырнул под его руку, и правый бок Филиппа вспыхнул огнём острой боли. Рыцарь рухнул наземь. Из-под его тела начала расползаться чёрная лужа крови. Но преступники не смотрели на неё. Они оглянулись, желая убедиться, что свидетелей убийства немецкого дворянина нет. Затем подскочили к милитиссе, которая держалась за стену, чтобы не упасть.
- Похоже, ей плохо, брат, - произнёс один из разбойников.
- Я возьму её на руки, - ответил второй. - А ты иди вперёд и проверь, пуста ли улица от прохожих! Действительно, она вся горит! Возможно, ей понадобится помощь лекаря…