Сверчок
Часть 2
Коллежский секретарь
40
Основы учения
В одну из наших встреч Чаадаев безапелляционно заявил:
- Мы будем говорить о религии…
-Не очень – то мне нравится эта тема. Говорить – не верить. Каждый верит в своё, как Бог распорядился, так и верит... говори, не говори…
-Придется говорить и обдумывать…, потому что ты живешь в истории, а историей движет религия.
-А религия возникла от Бога, тут и чувства подоспели. А мне так хочется спокойствия и плавного течения мыслей.
-Спокойствие не твой конек, Пушкин. В нашем уме всегда есть смятение. Но ты пытаешься усыпить религиозное чувство.
Я скажу тебе что…
Учение основывается на высшем начале единства.
Учение основывается на непосредственной передаче истины.
Учение основывается на непрерывном преемстве ее служителей.
Учение основывается на подлинном духе религии.
Учение основывается на идее слияния…
- Идея слияния мне нравится…, особенно с женщинами, - пытался на слове поймать я Чаадаева.
-Идея слияния всех, сколько их ни есть в мире, нравственных сил — в одну мысль, в одно чувство и в постепенном установлении социальной системы или церкви, которая должна водворить царство истины среди людей. Царство истины только и может быть самым согласным с подлинным духом религии, потому что дух этот заключается всецело в идее слияния.
- Но почему одно учение и одна мысль? Мыслей и чувств - море даже у одного человека, я уже не говорю о нас русских…
- Всякое иное учение, вследствие одного уже отпадения от учения первоначального, далеко отталкивает от себя возвышенное обращение Спасителя: «Молю тебя, Отче, да будут они одно, как мы одно».
- То есть ты утверждаешь, что существует в умах людей только христианская религия? А мне один человек, которого звали почтальон, рассказывал про буддизм. И там есть очень глубокая истина, ее даже называют благородной, она в том, что жизнь есть страдание. И это не оспоришь! Каждый человек понимает страдание по-своему! Один – веселится до слез, другой – плачет до смеха. А слезы падают, да ручеёчечком, а жить так хочется…, да и остается только жить… и…сливаться.
- Я говорю о Высшей вере! Эта вера не от пророка Будды, а вера от Бога и эта вера более высокого порядка. В жизни есть обстоятельства, относящиеся не к физическому, а к духовному бытию. Пренебрегать ими не следует… Есть режим для души, как есть режим и для тела: надо уметь ему подчиниться. Наша беда, это беда русских, что мы открываем истины, которые уже открыты в других странах.
- Странно, но мне кажется, что мы стоим между Востоком и Западом и поэтому движемся вперед впитывая и перерабатывая и те и другие мысли.
- Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось. Дивная связь человеческих идей в преемстве поколений и история человеческого духа, приведшие его во всем остальном мире к его современному состоянию, на нас но оказали никакого действия.
- Ну, это же совсем голословно. Возьми нашу иконопись. Это же и культура и вера, глубочайшая вера в бытие Христа! Да и «Слово о полку Игореве», чистая поэзия, говорит не только о событиях неудачного похода на половцев Новгород-Северского князя Игоря в 1185 году. В Слове припоминаются события из княжеских междоусобиц, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен. Перед нами как бы народная история, народная эпопея в книжном изложении писателя конца XII в. В начале было Слово…
-Пушкин, где ты нахватался о славянах?
- В окружении моей семьи историк Карамзин был не последним человеком….
- Но у меня другие выводы. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса.Прежние идеи выметаются новыми, потому, что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда. Мы воспринимаем только совершенно готовые идеи, поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний.
- Но это сказано достаточно мрачно для русской цивилизации и не обосновано. Получается Европа сама по себе, а мы сами по себе. Но европейцы восхищаются нашей культурой.
-Так восхищаются, что Петр I молился на Запад и стриг бороды.
- Но мы и церкви строили и литературу создавали, в которой были глубочайшие мысли.
- Но главных мыслей не было!
-Каких мыслей?
- Хотите знать, что это за мысли? Это мысли о долге, справедливости, праве, порядке. Они происходят от тех самых событий, которые создали там общество, они образуют составные элементы социального мира тех стран. Вот она, атмосфера Запада, это нечто большее, чем история или психология, это физиология европейского человека. А что вы видите у нас?
-У нас я вижу великую любовь к своей Родине и глубокую православную веру.
Тут Чаадаев разразился длинным монологом.
- Но где же наши мудрецы, где наши мыслители? Кто из нас когда-либо думал, кто за нас думает теперь? А между тем, раскинувшись между двух великих делений мира, между Востоком и Западом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы были сочетать в себе два великих начала духовной природы — воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара. Не эту роль предоставило нам провидение. Напротив, оно как будто совсем не занималось нашей судьбой. Отказывая нам в своем благодетельном воздействии на человеческий разум, оно предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ничему нас научить. Опыт времен для нас не существует. Века и поколения протекли для нас бесплодно. Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили. Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей. Ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины, ни одна великая истина не была выдвинута из нашей среды. Мы не дали себе труда ничего создать в области воображения и из того, что создано воображением других, мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь.
- Чаадаев, чем тебе насолили русская история и русская культура? Все, что ты говоришь бездоказательно. Ну а между нами и Западом всегда будет непонимание и всегда будет разность культур. Да и не заметить нас нельзя, когда мы развернулись от Беренгова пролива до Одера.
-Да ничем не насолила.… В крови у нас есть нечто, отвергающее всякий настоящий прогресс. Одним словом, мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его; пока, что бы там ни говорили, мы составляем пробел в интеллектуальном порядке.
- Но Бог, Христос и Дух у православных одно, и значит нравственность одна.
-Тогда поговорим о христианстве, ведь это особый разговор.
-Тогда до завтра, - сказал я совсем одуревший и разочарованный от разговора с Чаадаевым.
Какая – то беспросветная тоска напала на меня.
Мне грустно было за свое отечество, которое я любил и в будущее которого я верил.
Как-то легко и бездоказательно перечеркивал Чаадаев нашу философию. Но русская философия и история существовала и существует! Я люблю нашу историю и это самое главное. Но в то время я слушал Чаадаева и его парадоксы об истории меня интересовали. Но в душе, всё время хотелось возразить.
В душе звучало одно…
Бог с нами!