Грузовичок бодро бежит по дороге. Такой уютный грузовичок – двухкабинник, которые любят делать трудолюбивые дети Страны восходящего солнца.
В кабине четыре танкиста – бывших, конечно, пара отставных, и пара отслуживших. А за окнами мельтешат деревья, наполняя через приоткрытые окна салон несравненной свежестью, пропитанной бессчётным количеством таёжных запахов. И, как молодые волчата, путешественники принюхиваются к этим ароматам.
- Какие места, тут и помереть не стыдно, - говорит водитель Юра, - это у него высокая оценка природных красот.
- Короткую, командует с заднего дивана Миха, грузовичок совсем останавливается.
Миха опрокидывает рюмашку самогона, но не такого мутного, как в кино, а чистой, аки слеза младенца, и начинает смачно подчавкивая жевать бутерброд.
- Ты мне тоже налей, да бутерброда оставь, - требует водитель. (дело было в разгар свободных девяностых, когда знакомые в милиции могли за пакет еды вернуть права).
- Да я тебе новый соберу, у меня тут всё нарезано.
Чёрный, тогда ещё не эрзац, хлеб, кольца лука, черемша и мангирь ( в качестве зелени), ну, и соответственно, сало плюс горчица из тюбика. Дольки чеснока с солью предлагались вприкуску. Любая другая еда, даже отрытая банка тушёнки, могла улететь водителю в голову при резком торможении перед очередным ухабом.
- Ну, теперь твоя очередь, Гена, - говорит Миха, - тебе блюдо в полной комплектации?
- В полной
- И чеснок подать?
- И чеснок.
Генка смачно жуёт огромный бутерброд и просит ещё самогону, чтобы запить его. Он пьёт его как французы вино – макнёт зубчик чеснока в соль, зажуёт бутербродом и запивает маленьким глоточком огненной воды. Тем временем Миха разливает танкистам. Генка единственный тут не танкист, хоть и служил.
- Ну, с богом, братцы, - трогает грузовичок водитель, - через час на старте будем, я с вами посижу пока отстапелюетесь, и рукой помашу, как на воду спуститесь. Больше коротки не требуйте.
- Да, ладно, что мы, часа не потерпим!
Однако человек предполагает, а бог…
Генка, как принято было на сплаве, сыто рыгнул.
- Лучше бы ты пёрнул! Глаза режет, - заявил шутник Юра.
Генка собрался с духом, и от всей души пустил ветры с жутким треском ломающихся вековых дубов.
- А-а-а, хором завопили танкисты.
Верно подумали, что в танке горят. Грузовичок резко затормозил, беспомощно вильнул, и скатился с дороги на полянку. Двери до ограничителей распахнулись со стуком, и танкисты быстрее всех нормативов покинули машину, попадали в траву, как это делают их коллеги в кино. Тут, по сценарию должна наступить звенящая тишина, но работающий двигатель портил идиллию.
Генка же, жил в гармонии со своим внутренним миром, никому его не демонстрировал, поэтому поразился произведённым эффектом. Вышел он степенно, и направился к поляне.
- Гена, - ласково сказал Юра, - ты бы так больше не делал, даже на свежем воздухе!
- И любое наше желание не исполняй так быстро, мало ли чего мы спьяну пожелаем, может это шутка! – Вторил ему Миха…
Из-за вынужденной остановки повторили процедуру турланча на зелёной полянке. Органолептически проверили транспортное средство на безопасность, и поехали.
- Это всё потому, что мы поде жертву не принесли, -авторитетно заявил Юра.
- На реке обязательно принесём, поклялся Миха.
А Генка подумал, что это может оттого, что чесночищем животы набили.
Грузовичок бодро катится по грунтовке навстречу солнцу, и росные травы в его лучах сияют бессчётным количеством бриллиантов. Манящие запахи тайги, заставляют пассажиров, недавно покинувших город, принюхиваться к ним как молодых волчат покинувших логово.