Воскресный день прошёл быстро, между разговорами, обедом и ужином. Утром, мы с Дашей намеревались пойти в школу, чтобы она устроилась на работу. Мужчины, позавтракав, ранним утром уехали в училище, Гульнара и Катя - на занятия, одна в институт, другая в школу. На улице, наконец, выглянуло солнце, но было ещё очень холодно. В Ленинграде часто бывают холодные ветра, северная столица не балует теплом. Одевшись потеплее, мы с Дашей вышли из дома.
- Хочется и город посмотреть. Эрмитаж, наверное, мечта каждого, - оглядываясь по сторонам, сказала Даша.
- Успеем ещё, город большой, требуется много времени, чтобы посмотреть самые значимые места и музеи. Всё хотела у тебя спросить... но ты в таком состоянии была, я не решалась, - начала я разговор, не дававший мне покоя с самого приезда из Ташкента.
- Кажется, я догадываюсь, о чём ты хочешь спросить, о моей дочери, верно? Почему я не поехала к ней и не простилась. Когда ты была в роддоме, я это сделала, хотя, если честно, хотела уехать не простившись. Но не смогла. Я на минуту заскочила, больше, ради внучки. Пусть бы беспокоились о матери. Хотя навряд ли. Ей давно не до меня. Она всегда отца больше любила, - говорила Даша, с печалью в голосе.
- Я этого не замечала, что между вами случилось? - спросила я, когда мы сели в автобус.
- Когда Мирза умер, я много плакала, тяжело было принять его уход. Замира предложила переехать к ней, но из-за этого, они с мужем поссорились. Я ненароком услышала, как Салим сказал, что у них и так места мало, а у меня есть квартира. Но он прав, что бы я у них делала? Пусть живут себе. Кажется, моя дочь беременна, Салим сына хочет. Давай не будем больше об этом, мне и так тяжело. По внучке скучаю. Мне отвлечься надо, хотя понимаю, от себя не убежать. У них семья и я там лишняя. Замира удивилась тому, что я вдруг решила уехать, удивилась, понимаешь, но не расстроилась. Я видела её глаза. Ладно, у неё тоже дочь растёт, может когда-нибудь она и поймёт меня, - говорила Даша.
- Ты документы все взяла? - спросила я, чтобы отвлечь её от грустных мыслей.
- Паспорт, трудовую... что ещё? - ответила Даша.
В школу её приняли сразу, учительница младших классов уходила в декретный отпуск, да и директор на совещании говорила, что детей много, придётся ещё два класса открывать. Даша была рада и первого апреля приступила к работе. Она была хорошим педагогом, по натуре общительная, она сразу влилась в коллектив.
Я сходила в поликлинику и встала на учёт к гинекологу, правда, доктор меня отчитала, сказав, что я поздно пришла, объясняя, что в моём возрасте, это очень неосторожно. А мне в конце мая уже нужно было идти в декретный отпуск, я и посетила кабинет всего два-три раза, сдавала анализы и доктор, как обычно, прослушала сердечко ребёнка и сантиметром измерила мой живот. Мои коллеги поражались, что я решила родить в таком возрасте, но в их глазах я не видела сочувствия, только улыбки и добрые пожелания.
Май заканчивался, Катя заканчивала школу, Паша училище, Гульнара второй курс института. Даша попривыкла у нас, чувствуя нашу радость и поддержку, это ей придавало уверенности и она понемногу приходила в себя. Начала улыбаться, радоваться жизни. По воскресеньям, дети возили её по городу, на экскурсию, так сказать. Пару раз, она сходила в Эрмитаж, одна. Вернулась с улыбкой на лице, одухотворённая и с восхищением рассказывала, что она видела.
- Как же там красиво! Там забываешь обо всём. Я представила себе, как эта красота создавалась. Это каким талантом нужно было обладать, а? - восторженно говорила Даша.
- Ты права, дорогая. Но всю эту красоту ленинградцы сохраняли века, от всяких напастей и смогли сохранить от бомбёжек во время войны, - ответила я.
Начало лета, начало экзаменов, волнения, переживания. Гульнара сдала сессию, закончила второй курс медицинского института. Паша с отличием закончил военное училище и готовился к поступлению, в Академию. Саша радовался за него.
- За отличную учёбу, за военную подготовку и отличную дисциплину, нашему Паше присвоено звание лейтенант. По этому поводу и по поводу окончания школы Катюшей и второго курса института нашей Гуленькой, я предлагаю всем пойти в ресторан. Что скажете, мои милые женщины? - однажды, в субботний день, сказал Саша.
Мы с недоумением переглянулись и... конечно с радостью согласились, особенно после радостного выкрика Катюши:
- Уррра! Мы идём в ресторан!
И тут началось! Девочки разбежались, одна в свою спальню, другая наверх, в свою уже квартиру, так сказал Саша, что при первой возможности, он оформит квартиру на Пашу. Паша пошёл следом за женой, как он сказал, чтобы подобрать галстук к своему костюму.
Мы с Дашей переглянулись и понимающе улыбнулись.
- Сашенька, а тебе не нужно подобрать галстук, а? - спросила я кокетливо, стараясь не быть смешной.
Даша тихо ушла в свою комнату.
- Я Кате помогу с выбором платья, - сказала она мне.
Часа через два, мы были готовы, Саша предложил пойти в ресторан "Астория".
- Но это дорогой ресторан, наверное! - воскликнула Даша.
- Ну, не дешёвый, да. Только и причина у нас немаловажная, верно? - ответил Саша.
И мы поехали в ресторан. Удивительная компания, трое детей и трое взрослых людей. Когда мы вошли, у дверей стоял швейцар, в фуражке и в форме, он проводил нас в зал. Старинное здание, зал с колоннами, высокий потолок с огромными люстрами, красивое оформление стен. Мы с Дашей уж точно были тут впервые и с любопытством и восхищением оглядывались вокруг.
Нам предложили большой стол, на шесть персон, тут же подошёл молодой человек и подал меню, который взяла я. Открыв меню, я посмотрела сначала на цены, потом на Сашу.
- Может быть просто в кафе бы посидели, а? - осторожно спросила я.
- Дай мне меню, дорогая. Кто что хочет? - посмотрев на детей, спросил он.
- Я кавказский шашлык хочу, - заявил Паша.
- Ой, я тоже шашлык хочу, - воскликнула Катя.
Саша сделал заказ, со вторыми блюдами, заказал и шашлык, и десерт, и вино.
- Мы не каждый день в ресторан ходим, дорогая. Я вчера зарплату получил и квартальную премию, - нагнувшись ко мне, сказал Саша.
- А мне вместе с зарплатой дали декретные, - так же тихо, сказала я.
- Про меня не забудьте, хоть декретные я не получила, зарплату-то и мне дали, - сказала Даша.
Мы пришли в ресторан в шестом часу, ровно в шесть, на небольшой сцене, расположились музыканты, причём, это были пожилые люди, контрабас, гитара, ударные инструменты и что странно, в этом маленьком оркестре, играл саксофонист. Это было потрясающе. Вечер был в разгаре, Паша вывел Гульнару танцевать, Саша с надеждой посмотрел на меня. А я представила, как мы с ним будем смотреться в паре: статный, подтянутый мужчина, с седеющими волосами и я, со своим животом, который уже на нос лез. Я кивнула ему головой, показывая на Дашу, он пожал плечами и протянул Даше руку. Та с удивлением посмотрела на Сашу, потом перевела взгляд на меня, словно спрашивая, можно или нет.
- Потанцуйте, Дашуня, а я просто полюбуюсь на Вас, - улыбнувшись, сказала я.
И я любовалась, я не смотрела на молодых, мой взгляд не отрывался от Саши и Даши. Она такая стройная, высокая и красивая, положив руки на его плечи, опустив голову, танцевала медленный танец. Они танцевали ещё несколько раз, Катя явно скучала, поэтому Саша пару раз потанцевал и с ней. Я просила Пашу пригласить сестру, но он скривил губы.
- Ну кто с родной сестрой танцует, когда рядом любимая жена, тётушка? - сказал он.
Мы сидели в ресторане до половины одиннадцатого, зал был полон, здесь был разный люд. Пожилые люди, с расфуфыренными дамами, от них веяло мещанством. Молодые люди, видимо, тоже праздновали окончание института, потому что громко обсуждали будущее, строя грандиозные планы. Бутылочка вина была допита, его пили Саша с Дашей. Правда и Паша весь вечер смаковал один бокал. На столе почти всё было съедено. Наконец, мы встали, пока Саша расплачивался за ужин, мы вышли на улицу. Я очень устала сидеть, поэтому попросила пройтись пешком.
- Я сто лет так не отдыхала и столько же не танцевала. Спасибо, Саша, вечер был замечательный, - с восторгом сказала Даша.
- Мне то за что спасибо? Мы все приняли участие в этом вечере, - ответил Саша.
Шли дни, недели. Время родов подходило быстро. Катя, закончив школу, сдала документы в политехнический институт. Паша готовился к поступлению в Военную академию. Даша постоянно была рядом со мной.
Поездку в Ташкент отменили, никак не получалось. Абдулла иногда писал, спрашивая, как мы, писал о своих детях, о работе. Спросить напрямую, родила ли я, он, кажется, стеснялся. От Мухаббат писем давно не было и я сама ей написала. Ответ пришёл от Хурсандой. Она написала, что Батыр тяжело заболел и попал в больницу.
- Мама очень переживает, а папа сильно похудел и всё время кашляет, - писала она.
- Твой папа сильный и совсем ещё молодой. Врачи его обязательно вылечат, маме скажи, чтобы и себя берегла, не дай Аллах, ещё сама сляжет, - писала я в ответе на её письмо.
Июль месяц, в Ленинграде прошли белые ночи, которыми очень восхищалась Даша и почти каждую ночь, мы с ней гуляли по набережной Невы, наблюдая, как разводят мосты. Она в последние дни не отходила от меня, Саша постоянно был на работе, в училище набирали новые курсы молодых людей. Но вечером, он прибегал домой, в надежде, что я уже родила. Саша протянул провод из своей квартиры и перенёс телефон к нам домой, чтобы в случае чего, позвонить и вызвать машину скорой помощи, а не бежать в свою квартиру.
И наконец, двадцать девятого июля, у меня начались схватки. Это началось ночью, когда в доме все спали. Саша в последнее время спал чутко, прислушиваясь к каждому шороху, так было и на этот раз. Он тут же проснулся, услышав мой стон.
- Что? Лидочка? Что? Может началось, а? - спросонья, с испугом спрашивал он.
- Тихонько позови Дашу, хочу, чтобы она поехала со мной. И скорую вызови, у меня схватки начались, - сказала я, от боли сжимая спинку кровати.
Саша был растерян и оторопело смотрел на меня. Я видела, насколько он был напуган.
- Саша! Ну чего ты ждёшь? Хочешь, чтобы я здесь родила? - простонала я.
Саша выбежал из спальни и сначала вызвал машину скорой помощи, которая, кстати, приехала буквально минут через пятнадцать. Даша уже сидела рядом со мной и поглаживала мне поясницу. После нескольких вопросов, меня увезли в родильный дом, Даша поехала со мной, хотя Саша сам хотел ехать.
- Прошу тебя, дорогой, ты останься, жди нашего звонка, Даша тебе сразу позвонит, - сказала я, выходя из квартиры.
- Как же я усижу-то? - испуганно произнёс Саша, но вслед за мной выходить не стал.
То ли растерялся, то ли испугался. Если бы не такая важная ситуация, я бы рассмеялась от его вида.
В родильном доме, мне открыли историю болезни, как полагается, записав с обменной карты мои данные, взвесили, измерили рост, прослушали сердцебиение ребёнка, сантиметром измерили живот и направили в родильный зал. Даша осталась дожидаться в фойе. Схватки длились до утра, наконец, в десять часов пятнадцать минут, я благополучно родила мальчика. В родильном зале рожали ещё две молодые женщины, которые поражались моей смелости.
- Вы большая умница, решиться рожать в таком возрасте, не каждый бы осмелился, - между схватками, держась за поясницу, говорила одна из женщин.
- А я вот решилась и не жалею. Хотя понимаю, что могу и не успеть вырастить ребёнка, - охая и ахая, отвечала я.
-Ну что Вы! Вырастите, нужно думать о хорошем, - ответила женщина.
А когда я родила и уже лежала на кушетке, акушерка подошла ко мне и сунула в руку шоколадную конфету.
- Съешьте, силы прибавятся, - погладив меня по голове, ласково сказала она.
- Спасибо Вам, я в порядке. Как мой малыш? - спросила я, взяв конфету из её рук.
- Оооо, богатырь! Давно в нашей практике такого не было. Три килограмма девятьсот грамм, при росте пятьдесят девять сантиметров. Вы умница, ни одного крика не издали, хотя роды были нелёгкие, - ответила медсестра.
Я улыбнулась, представив себе радостные лица Саши и своей любимой подруги.
- Прошу Вас, в фойе меня дожидается подруга, сообщите ей, пожалуйста, дома муж ждёт, - попросила я женщину.
Медсестра кивнула головой и вышла из родильного зала. Потом я, кажется, уснула, проснулась, когда меня переводили в палату. Правда, при этом, я попросила показать мне сына, что медсестра и сделала. Увидев пухленькое личико своего малыша, я чуть не заплакала. Он мирно спал, завернутый в одеяльце.
В обед мне принесли передачу, я спросила, кто пришёл, раздатчица мне сказала, что ко мне пришла целая делегация.
- Трое молодых людей, женщина и мужчина и все русские, только одна девушка не русская, но очень красивая, - ответила пожилая женщина, ставя на тумбочку сумку.
- А можно их увидеть? - спросила я.
- Вам полежать нужно, хотя бы до вечера. Там, вроде и записка есть, - ответила раздатчица.
- Спасибо. Они ещё ждут? - спросила я.
- Не знаю, я взяла передачу и сразу ушла, - выходя из палаты, сказала женщина.
Я открыла сумку и взяла записку.
" Я очень тебе благодарен за сына, ты подарила мне целый мир. Я тебя очень люблю. Если ты не возражаешь, я хотел бы назвать нашего сына Олегом", - писал Саша.
" Ты чудо! Я тебя обожаю. Умница! Поздравляю с сыном", - писала Даша.
" Мамочка, мы Вас очень любим. Поздравляем Вас", - писала Гульнара.
" Восхищён! Вы молодец, тётушка. Поздравляю", - писал Паша.
" Дорогая наша тётя Халидочка, какая же Вы молодец. Мы Вас очень любим", - писала Катя.
Я читала записку и улыбалась. Тепло прошло по телу, быть нужной и быть любимой, что может быть важнее в этой жизни.
В больнице я пролежала восемь дней, пока пупочек держался, меня не выписывали. Чувствовала я себя хорошо, малыша приносили кормить каждые три часа. В первый раз, когда малыш сразу взял грудь, меня охватило чувство, просто несравнимое ни с чем. Пока кормила, не могла оторвать глаз от ребёнка, поглаживая пальцем его лобик и щёчки. Он был завернут в пелёнки и сверху, в одеяльце, но так хотелось поцеловать его ручки, потрогать волосики на головке.
Наконец, мне разрешили идти домой, за мной приехали все, с цветами и плюшевым медвежонком. На нас оглядывались, в основном, выписывались молодые мамочки, а я, наверное, выглядела смешной, с ребёнком на руках. Саша на работе договорился с товарищем, у которого была служебная машина, на ней мы все и поехали домой. А когда я дала ему сына на руки, Саша едва дышал. Он с таким умилением, испугом и осторожностью держал ребёнка, словно хрустальную вазу, что кажется, боялся дышать.
- Мой сын... мой Олежек... Олег Александрович... Маленькое чудо... Как же я благодарен тебе, Лидочка, - говорил он, нагнув голову и внимательно глядя на сына.