Приветствую всех участников портала!
Я ищу бета-ридера на взаимной основе: в каждом случае согласовывая объём текста и сроки выполнения работы.
Мои представления о характере и качестве такой работы изложены здесь:
Бета-ридер. Ещё одно модное словечко из тех, что за последние десятилетия наводнили наш язык. Кто он такой? Для чего-то, только что написанного, это означает всего лишь «второй читатель». Если посчитать, что читателем первым, т.е. альфа-ридером, является автор.
Значит, бета-ридер – это всего лишь читатель?
Да, он читатель. Но читатель не простой. Это читатель, которому автор доверяет своё произведение прежде, чем выставить его на всеобщее обозрение. И поэтому ждёт от него больше, чем от всех последующих – скажем так – рядовых читателей. Это читатели рядовые – гамма-, дельта- и т.д. до самой омега- и далее могут прочесть произведение и сказать: «Нормально». Или там: «Потянет». Или: «Чушь несусветная». Или вообще ничего не сказать. Всё это -- включая и молчание -- в обиходе называется «читательский отклик». Бета же ридер на такой отклик права не имеет. Он должен дать развёрнутый, лучше всего, аргументированный отзыв. Автор вправе ждать от него выражение мнения по как можно большему количеству аспектов, связанных с произведением. Желательно даже по всем таким аспектам. Он ждёт подробного изложения как по существу самих вопросов, которым произведение посвящено, так и по достоинствам и – особенно -- недостаткам и того подхода, который был избран автором для раскрытия темы, и способа реализации этого подхода.
Значит, бета-ридер – это критик?
Нет. В своей работе бета-ридер не обязан придерживаться канонов и правил, которыми руководствуется профессиональный критик. Он читатель. Он находится там, где после него будет находиться (по отношению к рассматриваемому произведению) вся читательская братия, сколько бы её ни набралось. Но он читатель не простой, а продвинутый. Он чуть-чуть получше, чем остальные, разбирается в вопросах, которым посвящено произведение.
Значит, он специалист? Консультант?
Нет. Он читатель. Но он, если нужно, немного глубже, чем другой, обыкновенный читатель, поинтересуется вопросами, составляющими тему (или хотя бы часть темы) расматриваемого произведения. Если нужно, то побеседует со специалистами и заглянет в специальную литературу. Не для того, чтобы специалистом стать, а для того, чтобы составить своё, читательское, но достаточно компетентное мнение. И уж, конечно, он либо сам немного пишет, либо вращается в среде людей, которые этим заняты, имеет в этой среде близких знакомых, обсуждает с ними вопросы, связанные с созданием книг или статей.
Значит, он редактор?
Нет. Он читатель. Но он немного лучше, чем другие, рядовые читатели, осведомлён о факторах, влияющих на создание, рассмотрение, издание печатных трудов. Ведь на них влияют не только усилия авторов, а ещё и действия редакторов, торговцев, распространителей, политиков и бог знает кого ещё. Бета-ридер, например, в отличие от рядового читателя не пропустит, а обязательно укажет автору даже на какие-то технические – скажем, грамматические ошибки, от которых, наверное, ни один автор не свободен.
Значит, он корректор?
Нет. Он читатель. Но в отличие от рядового читателя он обращает внимание на то, как составлен текст, как пишутся слова. Не пропускает, а в каждом случае, где слово написано не так, как он считает правильным, разбирается, кто прав – он или автор. В результате либо помогает автору, либо повышает свой уровень. А чаще всего – и то и другое.
Значит, он соавтор.
Пожалуй, сказать о бета-ридере так будет вернее всего. Да, он соавтор. Но соавтор неофициальный. Ни один закон не признает его соавтором (если, разумеется, сам автор – альфа-ридер -- не настоит на этом. Такие случаи в практике не так уж редки). И это правильно. Потому что он читатель. Даже если, так сказать, «в миру» он писатель, специалист, редактор или корректор, всё равно – в данном конкретном случае он читатель. Но не простой, а продвинутый. Одним словом, БЕТА-РИДЕР.
В данной статье я – разумеется, с разрешения автора -- постараюсь выполнить разбор одного произведения. Ни в коем случае не следует относиться к этому как к стремлению провести некий «мастер-класс». Это, скорее, попытка проиллюстрировать моё понимание того, для чего и как осуществляется подобная деятельность. А заодно, думаю, это поможет мне самому уяснить некоторые вопросы, связанные с этим делом.
В подтверждение того, что имею согласие автора на разбор его произведения, могу привести лишь вот это:
Тульский Email Сообщение Вот тут мои работы. https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij Выбирайте любую.
Источник: https://www.newauthor.ru/forum/raboty-na-vychitku?page=8
Да разве ещё надежду на то, что в случае надобности он подтвердит своё согласие лично.
Вадим Тульский Попутчик (27+) (Истории из жизни) Июль 2018
https://www.newauthor.ru/lifestrory/01-poputchik
Оригинальность произведения начинает проявляться уже с выходных данных. Указав возрастное ограничение 27+, Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ не предусмотренное, автор, видимо, уже – вольно или невольно – заявляет о полной независимости своих взглядов и позиций от каких бы то ни было установлений общества. Само по себе явление в искусстве нередкое, в общем-то нормальное. И даже похвальное, поскольку трудно, а зачастую даже невозможно сделать что-нибудь стоящее и полезное для того же общества, если по-телячьи послушно следовать его правилам и вкусам. Практически всё новое, оригинальное, оставившее след в веках, создавалось бунтарями. От Гойи до Шагала, от Вольтера до Бродского.
Произведение позиционируется автором как «история из жизни». И вот это уже нельзя отнести за счёт независимости его мышления и пренебрежения замшелыми правилами социума. Потому что такой вид творчества не изобретён автором лично. Он предусмотрен правилами сайта. И создатель имел полное право разместить своё детище в этом разделе.
А вот критик, к сожалению, такого себе позволить не может. Ну, нет такого жанра -- «история из жизни». Что тут поделаешь! До сих пор не ввели. И поэтому любая такая история может быть либо рассказом-былью, либо очерком (литературным или газетным – это тоже разные вещи). Либо поэмой (в стихах или в прозе – и это, представьте, разные вещи!) Либо, наконец, статьёй. Если статьёй, то тут уже разновидностей – не счесть алмазов в каменных пещерах. Только посмотрите: тут и информация, и репортаж, и эссе… И в конце концов научно-популярная и даже научная статья.
Поэтому анализ такого произведения, буде оно причислено к «историям из жизни», приходится делать по совокупности признаков или по основному – тому, который определяет либо самую большую долю объёма, либо его основную идею. И иначе никак нельзя, потому что к каждому из перечисленных видов предъявляют разные требования. В самом деле: если потребовать, скажем, такой степени достоверности, какую требуют от научной статьи или даже от очерка (особенно газетного), от рассказа-были, то многие произведения этого жанра придётся тут же выбросить на свалку. Потому как рассказ-быль может, скажем, поведать о том, как некий Василь Васильевич однажды шёл по лесу, держа в руке крапивный веник, встретил волка и отбился от него этим веником, и рассказом-былью от этого быть не перестанет. Потому как Василь Васильич существует – вон он, живёт в какой-нибудь Сосновке. (Хочешь, познакомлю). Волк взаправду был, у нас вокруг Сосновкки их уйма бегает. (Хочешь, покажу). И Василь Васильевич в самом деле нёс крапивный веник и наткнулся на волка. Пастух Пашка видел, может подтвердить, как наткнулся и даже как отбился крапивным веником. И неважно, что в действительности он бросил этот веник в сторону волка, а сам на дерево – шасть! – и сидел там, пока волку не надоело под деревом слоняться и он не ушёл восвояси. Ведь всё же было -- и он, и волк, и веник. Попробуй сказать, что не было! А вот если написать так даже в газетном очерке, не говоря уже о научной статье, то когда настоящая правда вскроется, то автор рискует расстаться, как минимум, с хорошей репутацией (если она у него, конечно, изначально была).
В рассматриваемом произведении автор (или его лирический герой -- рассказчик) едет в поезде со случайным попутчиком, который, выпив в пределах бутылки коньяка, делится с ним историей о том, как несколько лет назад девушка, обиженная изменой, опоила его какой-то «малинкой» и в новогоднюю ночь произвела над любимым хирургическую операцию, превратив его гениталии в женские. И всё вполне могло бы сойти за рассказ-быль. Ведь мужик – вот он, существует. И даже реально коньяк пьёт. И с девушкой-медсестрой из хирургии третьей больницы, украинкой Аней (Ганной), он действительно дружил. (Поезжайте в Калугу и спросите – что делал… Эх, имени парня автор не даёт. А жаль! Но найдутся, наверное, люди, что подтвердят: дружил). Что ещё нужно! И неважно, что ни одна медсестра, даже если она уголовница-рецидивистка, планирующая какое-нибудь очередное «дело», дома краденую «малинку» держать не будет. К тому же, «малинка» тут нужна весьма серьёзная, ведь операция даже в стационаре (где она только и проводится) длится по некоторым данным до 8-ми, а по некоторым – до 12-ти часов
(здесь и далее медицинские сведения даются по источникам:
1.
2.
Неважно, что, вернувшись под утро в смертельно усталом виде, вряд ли можно делать операцию, которая (цитирую): «…выполняется с применением высокотехнологичного оборудования». Неважно, что она (снова цитирую): «Выполняется бригадой из 3…4 медработников». Я даже могу пояснить, каких именно и почему. Один хирург – причём обязательно с категорией. Другой -- анестезиолог, поскольку операция проводится под глубоким наркозом, а такой наркоз при малейших отклонениях приводит к летальному исходу. Поэтому анестезиолог – это непременно врач, причём врач высокой квалификации. Третий – ассистент. Это тоже врач, поскольку ход операции может потребовать оперативного вмешательства специалиста достаточной квалификации. И только четвёртая – медицинская сестра для выполнения малоответственных поручений (хорошо, если ей, вчерашней выпускнице медучилища, доверят подавать кетгут). Она тут главным образом – для слежения по приборам за состоянием пациента. Даже если бы она (фантастика!) действительно владела методикой такой операции, которая требует одних разрезов сделать более полутора десятков (причём, ещё надо знать, каких именно разрезов и по каким тканям), то у неё элементарно не хватило бы рук для того, чтобы ставить зажимы, орудовать корнцангами, прикладывать салфетки и пр. и пр., да ещё и подавать всё это самой себе и одновременно работать скальпелем. Не говоря уже о том, что весь этот инструментарий надо ещё иметь.
Есть ещё один показатель, который наповал бьёт изложенную в произведении версию. Вот он (опять цитирую): «В России только операция обойдется в 500 тысяч рублей, не считая работы со специалистами и прочими пунктами». Понятно? Даже не считая зарплаты всей этой бригады из 4-х медработников, даже без стоимости приобретения оборудования, надо иметь всякой всячины – только расходных, извините, материалов! -- на полмиллиона. И дело тут вовсе не в деньгах. Согласитесь: трудно себе представить, чтобы съёмная квартира бедолаги-студента была так здорово оснащена. Думаю, что это "мал-мал слишком". Даже для новогодней ночи. Какая уж тут вагинопластика! Максимум того, что смогла бы сотворить в таких условиях эта Аня-украинка, -- это просто оскопить незадачливого изменщика. Да и то сомнительно: удалось бы ей в одиночку, без должного (надеюсь!) опыта остановить кровотечение плюс избежать заражения с соответствующими последствиями, или нет.
И всё-таки, упрямо повторю. Всё это вполне бы сошло. И произведение могло бы считаться рассказом-былью, если бы не одна маленькая деталь. Если б этот поганец, что в вагоне, просто не спустил бы штанов. Снятые штаны нанесли значительный урон репутации не столько этого (или уже «этой»?) персонажа с вагиной, сколько нашего уважаемого автора. Не спусти тот попутчик штаны (кстати: реальность самого этого поступка, совершённого после всего-то одной выпитой бутылки коньяка – даже «палёного» -- вызывает лично у меня большие сомнения), всё это враньё принадлежало бы только этому, вагинастому. А теперь оно целиком и полностью на совести рассказчика. И автору, пока не поздно, необходимо возвести между ним и собой какую-то стену. И не просто возвести, а сделать так, чтобы, благодаря этому, из явно бракованного произведения получился бы хотя б немного сносный рассказ. И надо, чтобы его всё-таки можно было оставить в разделе «Истории из жизни». Потому что перенос в иной раздел именно из этого – как не из какого другого! -- очень дурно пахнет. Конечно, можно ещё попытаться спасти рассказчика, просто выбросив из текста факт снятия штанов. Но этот факт настолько ярок, что скорее всего, читатель его запомнил. Поэтому уж если менять, то что-нибудь другое. Лучше всего концовку. Она довольно серенькая, обыденная, и есть шансы, что её не так уж запомнили. А даже если кто и запомнил, то таких не очень много, и небольшую поправку можно объяснить, например, спешкой при первой публикации. Мол, по запарке одну страничку задевали куда-то, а помощник не стал ставить в известность автора, да и придумал для финала одну-две фразы, хотя на самом-то деле рассказ (в этом случае его с полным правом будет можно так назвать) должен был заканчиваться вот так-то и так-то. Это можно дать после текста, мелким шрифтом. Такие вещи вообще мало кто читает.
Разумеется, по этой фабуле можно было бы написать и другой, очень, кстати, неплохой рассказ. И не один. Но это, как говорят некоторые рассказчики, уже совсем другая история.
И ещё: было бы лучше всего, если б данную статью написал автору именно бета-, а не гамма-, дельта- и любой другой последующий ридер.
Вот такая медицина.