– Привет, па, – раздался родной голос из компа и мне показалось, что прежде чем там появилась дочь, я увидел алый китайский флаг со звездами в левом углу. Буквально на долю мгновения. Такой вот обман зрения, точнее сказать ментальный глюк.
Дело в том, что дочь уже год живёт в социалистическом Китае. Может быть потому отцовское воображение, напуганное журналистскими расследованиями про страшную цензуру в сети, окрашивает экран в красный. Глупо, конечно.
– Папа, ты хотел поговорить?
Мало того, что дочь у меня красивая - она умная. В Поднебесной девочка преподаёт детям английский, изучает китайский язык, иногда прячется от полиции, поскольку живет без права на работу. Там многие так делают, руководство Китая на это закрывает глаза.
Не пропадать же такому интеллекту, решил я, отныне мы станем творить вместе. Как Ильф и Петров, но только ещё талантливее. Каждый из нас будет писать на своём телефоне, моя задача лишь синхронизировать фрагменты текстов.
– Дочь, как тебе эта мысль?
Дочь с экрана компьютера ответила, что наш творческий дуэт обречён на успех, а успех она любит. Осталось только придумать десяток другой свежих сюжетов для юмористических расскзов и решить куда складывать деньги от всемирной славы. Можно у нас дома в её пустующую комнату, а потом, когда наличность перестанет туда влезать, придётся занять комнату брата. Тут мы оба замолчали, потому что брат, хоть и младший, а упёртый. Подросток, что с него взять?
– Может, ему денег немного посулить? – предложила умная дочь.
– Ты что?! Это непедагогично, – возразил я. – Пусть потеснится.
А сам в душе порадовался за красивое слово «посулить». Мне казалось – оно давно на свалке вместе с «исполать» и прочими анахоретами.
– Па, ещё один важный вопрос, как мы прибыль делить будем. Предлагаю честно – пятьдесят на пятьдесят.
Я вспомнил, как ей в школе давалась элементарная математика, поэтому уточнил:
– Половина тебе и половина мне?
– Да. Я беру, сколько мне надо, а ты берёшь, сколько надо маме. Много денег получится, – убежденно сказала дочь, – наша семья будет обеспечена навсегда.
– Это верно, – сказал я. – Мы не умеем голодать долго.
А вы бы что ответили на моём месте?
– Тираж, папа, сделаем сразу большой, 150 тысяч, чтобы не мучиться с переизданиями.
– Не мучиться, – подтвердил я.
– Обложка нужна красивая, в современном стиле под старину. Я тебе сброшу, пап, что сейчас в Китае модно. Архаика с тонким намёком на модерн.
– С намёком, – согласился я.
– Ладно, па, если все вопросы решены, я отвлекусь на вторую линию. Созвон через полчаса. Люблю тебя.
Легко было сочинять в девятнадцатом веке: почесал окладистую бороду, тяжко вздохнул о трудной доле народной и, вот, ты уже в учебнике по литературе. И посмертная слава и гонорары, и тиражи тебе обеспечены. Но все вакантные места на звание классика русской литературы давно заняты, крестьян больше нет, а писать про областной агропромышленный холдинг у меня рука не поднимается.
Литература больше не способна служить зеркалом жизни, в лучшем случае она отражает свет вчерашнего дня. Напишешь мысль, а она к вечеру устарела. И ладно бы украли, хуже, она пришла в голову всем сразу.
Технологии меняют всё. Мир с бешеной скоростью несётся в направлении полной свободы, выбивая из-под русской литературы её главные темы. Что такое любовь между мужчиной и женщиной, если женщина свободна распоряжаться своим телом? Что такое безграничная любовь к родине, если родин у тебя две? Стоит ли устанавливать опцию «храбрость» боевому дрону? Для чего рожать, если не дети, а пенсионная система, гарантируют сытую старость?
– Папа, слушай, – это на экран вернулась дочь.
Вот наваждение, мне опять показалось, что я увидел красный китайский флаг с характерными пятью звёздами в левом углу.
– Держись, не падай, я нашла яркую тему для нашего первого рассказа – любовь двух трансгендеров. Изюминка в том, что в одном важном для любви аспекте они не совместимы, им тупо нечем. И вот первый транс делает подпольную операцию - меняет свой пол в угоду милому другу. Тут оказывается, что этот второй поторопился и тоже успел себя поменять. В Китае такое запросто. Как тебе сама идея жертвы во имя любви? Получился двойной сюрприз! В итоге, они опять биологически не совместимы! Все деньги, до последнего юаня, потрачены на «чёрных» хирургов , а единство тел так ни разу и не достигнуто. Чувствуешь, какой накал страстей? В нашем рассказе будет и другая линия, это – консервативные родители, которые против детской любви, потому что сами из разных кланов. Кланы эти издревле враждуют между собой, у него предки – лесбийские пары, а у неё – традиционные гомосексуалы. Драматичная несовместимость двух любящих душ в токсичной социальной среде. Как тебе мысль?
– Что-то такое я читал у Шекспира, доча. Но у него всё кончилось плохо. А ты там не влюбилась ли, во что не надо?
– Па, предлагаешь влюбиться в продукт юго-восточной хирургии? Не волнуйся, я даже не беременна. Работаю с китайскими детьми, все вечера провожу с подругой натуралкой. Так что, прости, без шансов на внуков.
– Ты не бедствуешь? Как тебе платят?
– Деньгами, папа, деньгами. Я бы сказала, сколько это в рублях, но ты расстроишься. Потому что кто у нас в семье российский бизнесмен – ты у нас российский бизнесмен. Если вам нужно, не стесняйся, денег я вышлю. Маме можешь не говорить. Сегодня же начинай писать наш смешной рассказ, будем выкладывать в интернет.
– Про двух трансгендеров? Доча, подожди минуту, я погуглю. Трансгендеры – люди не определившиеся с полом. Это для кого-то актуально?
– Пока ещё да. Через год будет поздно, когда моя идея всем одновременно придёт в голову.
Трудно спорить с собственной же мыслью, и я легко подчинился напору юности.
– Хорошо, доча. Но, чур, никакого разврата. Знаешь, в русском литературном мейнстриме целомудрие играет роль морального стержня, за неимением других. Изображение обнаженного тела, это…
– Я всё поняла, папа. Можешь не продолжать. Вам с мамой нескучного вечера. Пока - пока.
Итак, мне дана установка: есть пара юных китайских трансгендеров, и есть большая любовь между ними. Трансгендеров разлучают консервативные родители нетрадиционной направленности. Всё просто, это же классика драматургии. Признаюсь, тут я дрогнул, мне показалось, что не справлюсь с заявленной темой. С другой стороны, я же люблю писать про прогресс, да и дочери обещал. Ну, значит, поехали...
Решительный поворот к прогрессу
… Был обычный китайский вечер. В такие вечера, как всем известно, бумажные фонарики в такт волнам качаются на быстрых водах Янцзы. Тёплый ветерок лениво перекатывает через широкую площадь Тяньаньмэнь вчерашние дацзыбао. Великий Кормчий с тысяч портретов пристально всматривается в прекрасное будущее могучего Китая. Он - доволен. Всё в Поднебесной дышит спокойствием и умиротворением и тут, что такое, Гуанг впервые несмело целует свою Уангу. И во второй раз целует он её, и в третий раз. А на четвёртый...
– Ты не должен так делать, любимый, – сказала прекрасная Уангу. Мои реакционные родители уже отказываются оплачивать новые операции. Боюсь, они проклянут нас. Каждый день мои папы доводят меня до истерики, интересуясь, кого, тебя или меня, надо будет везти в роддом. А я что, обязана всё про это знать?
– Наши родители – отсталые элементы и нуждаются в суровой проработке, – ответил прямодушный Гуанг своей милой. – Мои мамы тоже хороши, похоже, что они забыли, как сами в молодости страдали от сексуальных ревизионистов. Я сообщу в комитет по нравственной модернизации, пусть их подвергнут партийной чистке.
В воздухе зазвонил прозрачный телефон, до той минуты невидимый.
– Обращались к нам? – раздался красивый баритон. – С вами говорит пекинский комитет имени Прогресса, отдел красных трансгендеров. Мы готовы сурово осудить ваших родителей. С этой минуты их социальный рейтинг снижен сразу на 20 пунктов. Отныне, чтобы воспользоваться мобильной связью, они должны будут послать предварительно письменный запрос обычной городской почтой.
– Я решительно поддерживаю такое принципиальное решение, – воскликнула Уангу.
– И я, – сказал Гуанг.
А, может, и наоборот, поскольку губы у них были заняты.
Ещё одна незабываемо прекрасная ночь заканчивалась. Всё в природе указывало на победу разума и решительный поворот к технологическому прогрессу.
Я поднял голову от клавиатуры, на сегодня с Китаем покончено. Реакция дочери последовала мгновенно.
– Папа, это что, начало нашего рассказа? Не вздумай публиковать в сети. Меня из-за него больше не пустят в Китай! Они мониторят весь мировой трафик и шуток про себя не признают!
– Не бойся, никто себя в рассказе не узнает. Сейчас поменяю имена героям, на Иван да Марью, пусть гуляют по Москве, им-то точно всё равно, – отшутился я и случайно, честное слово, случайно, нажал в телефоне кнопку «опубликовать в Facebook».
Произошло что-то необычное, телефон отозвался бурной вибрацией, экран замерцал. Я попытался перезагрузить новенький китайский аппарат - не вышло. На мерцающем экране я отчетливо увидел красный флаг со звездами в левом углу, на этот раз мне не показалось. Возникла надпись: дорогой друг, ваш социальный рейтинг может быть снижен согласно закону о дискредитации друзей России. Ваша дочь может быть интернирована за границы Китая в 24 часа.
Компьютер еще работал.
– Доча, ты здесь? Отставить шутки! Слушай внимательно, мы создадим актуальное произведение, нужное простым трудящимся людям. Это будет серьёзный роман о процветающем современном Китае. Кому нужны эти глупые рассказики? Роман сразу выйдет миллионными тиражами, я знаю. Уверен, можно будет даже потребовать предоплату от министерства. Как тебе такая тема - спасения китайских панд под руководством центрального правительства Китая? И название я уже придумал: Красные панды.
– А они будут трансгендерами?
– Будут. Обязательно будут.