Филипп Синистер никак не мог запомнить разницу во времени между Москвой и Нью-Йорком. И на сей раз, как и всегда, позвонил Максимову в три часа ночи и задал весьма распространенный, но от этого не перестающий быть нелепым, вопрос:
– Я тебя случайно не разбудил?
Затем, терпеливо выслушав естественный в таких случаях ответ, примирительно произнес:
– Когда узнаешь, по какому поводу я звоню, будешь умолять будить тебя каждую ночь до конца жизни.
– Короче, Фил, я сплю. Какая жалось, что ты всё еще не женился – было бы, чем заняться... Перезвони утром.
– Утром я лягу спать. Есть дело. Надо встретиться. Через три дня буду в Буэнос-Айресе. Сможешь подскочить?
– Фил, ты в своем уме? Мне, кроме всего, виза нужна.
– Не комплексуй, Алекс. Я обо всем договорился. У меня приятель в их МИДе. Визу оформят за один день. Это же не Ю-Эс, дорогой, это – Аргентина. У них такой же бардак, как и у вас. Кроме того, ты их покупатель. На собеседовании скажешь: не дадите визу, перестану есть аргентинские стейки!
– Фил, ты можешь объяснить, в чем дело? Что за ковбойские шутки? В вашей деревне так принято, да?
И он излил весь накопившийся запас антиамериканизма. Фил слушал терпеливо, как и полагается толерантному американцу. Потом, как ни в чем ни бывало, расспросил про Алену (все Окей!); про погоду (с октября по май в Москве только плохая погода и другой не бывает); про работу (какая, к чертям собачьим, работа в три часа ночи!). Засим распрощался, выбив из Максимова вялое, но однозначное, обещание назавтра заняться визой.
Оплату поездки он брал на себя. Точнее – его газета приглашала русского репортера в качестве эксперта для особого расследования, имеющего важнейшее значение для безопасности Соединенных Штатов, бла-бла-бла...
Наутро, когда до Максимова дошло, что спросонья он наобещал Синистеру, он послал Филу сообщение:
«Фил, asshole, взял меня сонного за горло? Знаешь ведь, что за два дня выбраться из Москвы – нереально. Если нужна экзотика, то у нас есть всё, что только способен представить себе любой бородатый чудила вроде тебя. Прилетай в Москву. Кстати, об Аргентине: на Тверской открылся ресторан «Буэнос-Айрес». Уютное местечко. Таксисту в Шереметьево так и скажешь: Буэнос-Айрес! Он поймет.»
Максимов не соврал – место было действительно уютное. Стены были увешаны фотографиями из жизни всемирно известного города, родины танго, и, как утверждают сами аргентинцы, столицы футбола. На стенах изображения знаменитых футболистов перемежались старинными дагерротипами аргентинских певцов-легенд. Картинки были в кофейных тонах, так же, как и прочий ресторанный реквизит, как бы подчеркивая: вы попали в мир кофе, сеньоры! Латиноамериканский дух ресторана усиливала певица – мулатка, старающаяся развлечь немногочисленную в этот час публику.
На крошечную сцену, словно с потолка, свалилась тропическая парочка. Оба в красно-черном, они чеканили танго, пересекаясь на встречных курсах и вновь элегантно расходясь: то начинали двигаться в ускоряющемся темпе милонги, то выдавали каскад виртуозных поворотов и вращений в стиле танго-вальс.
Фил опаздывал – пробки. Максимов допивал третью чашку кофе, когда в дверях появился он – бородатый, большой, добрый, всем обличьем являвший полнейшую противоположность своей фамилии*.
К тому же, он был почти родным: бабка по материнской линии родилась под Смоленском, но была смыта вместе с родителями с берега зарождающегося нового миропорядка в пучину капиталистического хаоса еще «первой волной». После нескольких лет мытарств семья, поверившая в справедливость, которой повеяло от Веймарской конституции, обосновалась в Германии. Там и родилась, красавица Эсфирь, будущая мама бородатого, толстого, но замечательного во всех отношениях Филиппа. До того, как родить это чудо природы (конечно, она родила его без бороды, но толстым он был с самого начала), семья по счастливому стечению обстоятельств переселилась в Швейцарию, где Эсфирь счастливо вышла замуж за очарованного Альпийскими горными красотами и непревзойденным шоколадом американского журналиста, сладкоежку Роберта Синистера – будьте знакомы: батюшка Филиппа! – и упорхнула с ним за океан. Но что самое замечательное в этой незатейливой истории: все эти годы в семье бережно сохранялись традиции русского языка и культ русской литературы. Именно благодаря знанию русского судьба забросила Фила в растерзанный войной злосчастный Афганистан, только вместо врагов он обрел там друга.
Максимову вспомнилось, как они встретились тогда. Нашим слили информацию о партии чарса в горном кишлаке. Ребята в одно мгновение поднялись, рванули туда и устроили засаду. Знали – за чарсом придут. Он был начинающим репортером, и сидел в засаде с нашими парнями. Ящики с чарсом – полторы сотни – были сложены за дувалом. Ребята подожгли их. Духи попались на удочку и спустились с горы. Ребята хотели подпустить их поближе – был приказ: «Огонь по команде», – но один солдатик – молодой, салага – не выдержал, когда перед его носом вдруг возник здоровенный дух, закрыв полнеба. Это был чернокожий двухметровый верзила, и парень перепугался и выпустил весь рожок в верзилу – «дух» упал прямо на него, придавив своим огромным телом. Тогда ребята и поверили, что «америкосы» воюют на стороне духов, хотя это был наемник, отморозок. А тогда Максимов сам сдуру полез с камерой, куда ни в коем случае лезть не следовало. В итоге болтался между жизнью и смертью у духов две недели. А Фил его вытащил оттуда, из их ямы... Тогда Максимов понял, что такое страх и что боятся все, только некоторые не верят, что с ними может плохое произойти... Такая вот недооценка опасности, такое искажение реальности. А ведь именно они потом становятся героями. Про таких сумасбродов говорят: вот, мол, ничего не боится. Чушь! Такие тоже боятся, но побеждают страх. Он не герой, а полез туда, как умалишенный – думал, если репортер, то заговоренный. Но его долбануло! Засыпало при взрыве – ребята в этом кошмаре не сразу спохватились. Очнулся уже у духов... Рот полон пыли, песок на зубах скрипит, на языке гарь тринитротолуоловая. И тут, Фил! Спас его, когда духи хотели отрезать его единственную, такую любимую и драгоценную для него голову. Идея Синистера обменять пленного русского коллегу на остатки несгоревшего чарса, оказалась, как они, янки, выражаются, brilliant! А духи согласились, и он его выторговал, торговец благословенный! Наши даже и не чаяли его живым найти, когда Фил через старика... пастуха-не пастуха, а может, наркокурьера, – они все там этим живут – с нашими связался. Ребята, можно не сомневаться, чарс вкусили, на пробу, так сказать. Рассказывали потом – первосортный товар! Ходили все под кайфом, а запаха нет, только глаза красные, осоловелые, но начальство особенно не пристебывалось, так как насчет красных глаз в уставе ничего не прописано. Да и спирт начальство по-своему, по-командирски, распределяло... Что еще оставалось парням кроме чарса. Они тогда тоже попробовали эти темно-коричневые пластинки, крошили в табак – кайф неслабый и привыкания нет – идеально для мусульман, – и сухой закон соблюден и под балдой, опять же... Но самое, блин, обидное, что командиру роты тогда врезали свои же... И за что?! Приканали два жирных борова из полка, стали из него жилы тянуть, садисты: кому, мол, в голову идея чарс поджечь пришла? Старший лейтенант раненый, хоть и царапина, а все равно обидно. Максимов только потом въехал, ребята подсказали, что именно гнид этих так взбесило – чарс! Это же бабки! Они же, motherfuckers, его и сбывали... Как их скрутило! Вместо того, чтобы дрянь эту захватить, ребята чарс поджигают. Это же все равно, что деньги палить... Их деньги! Уроды!
А Филу он, как говорится, по гроб жизни! Вовек не забудет, как вытащил он его из той задницы.
Музыка стихла, танцоры, выдав напоследок несколько па хабанеры, упорхнули за кулисы.
– Как работа? – спросил Фил, орудуя ножом и вилкой.
– Да вот, решил заняться нейтральной тематикой...
– Ты знаешь не хуже меня, что нейтральной тематики не бывает, Алекс, – пожал плечами Фил.
– Это как посмотреть, – возразил Максимов. – Друзья иногда подкидывают работенку для отдела происшествий. Знаешь, я начал втягиваться... Даже интересно. Иногда чувствуешь себя сыщиком. Да, кстати, если ты тащился сюда, через океан, чтобы втянуть меня в очередную авантюру, имей в виду, мимо! – заранее определил свой нейтралитет Максимов.
– Слушай, Алекс, я всегда считал тебя первоклассным журналистом. И..., – он запнулся, – требуется твое участие.
– Так я и думал. Помогу, конечно, но работы невпроворот. На днях еще одно дельце друзья подкинули. Попахивает сектантами. А вообще-то я собирался махнуть с Аленой куда-нибудь на море, хотя бы на недельку.
– Подожди-подожди. С чего ты взял, что речь идет о помощи? Нужно твое стопроцентное участие.
– Хорошо. Вынужден выслушать, только учитывая, что ты совершил дальний путь. Come on, выкладывай!
– Окей. – Синистер выудил из своего видавшего виды потертого кожаного кофра ноутбук и водрузил его на стол.
Посетителей в этот час было еще немного. Поэтому никто не помешал Филиппу Синистеру, журналисту весьма уважаемого в Соединенных Штатах издания начать свой рассказ Александру Максимову, другу и также журналисту, избравшему независимость, игнорируя тот факт, что таковой в природе принципиально не существует.
Максимов не догадывался в тот момент, что некто невидимый и неосязаемый – и по утверждению науки и всех рационально мыслящих людей, несуществующий, – уже завел и запустил воображаемые часы, отсчитывающие минуты до начала не-поймешь-чего – драмы ли, комедии? А для кого-то, возможно, и трагедии.
Фил рассказал, что началось все с того, что один из американских спутников засек интересное происшествие, случившиеся над одним островком, принадлежащим Бурна-Тапу.
– Ты, конечно, слышал про такое государство в экваториальной Африке, – сказал Фил утвердительно.
– Не там ли предыдущего президента застукали на каннибализме? А какое отношение к этому людоеду имеем мы? – спросил Максимов.
– Самое непосредственное. Ты в курсе, что такие страны лакомый кусок для наркокартелей. И они, в сущности, превратили Бурна-Тапу в перевалочную базу кокаина из Латинской Америки. До этого они экспортировали только какие-то орехи. Лет десять назад там нашли серебро. Сейчас у них спокойно. И солидный легальный источник дохода появился. Но дело в другом. Подхожу к самому главному. Над островком тем…, так, ничего особенного, обычный остров в океане, райский уголок, засекли…, вот, посмотри…
Он повернул свой ноутбук, так чтобы Максимову было сподручнее смотреть.
На спутниковом клипе Максимов различил два движущихся самолета, судя по контурам – истребители. Запечатленный момент был драматичен – после сложного маневра один из них сел другому на хвост и расстрелял его из бортового орудия. А в небольшом отдалении от самолетов был виден геликоптер. После драматического финала он покинул поле боя вслед за победителем.
Максимов оторвался от экрана и вопросительно посмотрел на собеседника. Фил выдержал паузу и произнес:
– На сегодня Бурна-Тапу считается сравнительно благополучной... хм..., территорией и никаких военных действий там не ведется. Наше Министерство обороны, ну и соответствующие службы заинтересовались. Тем более, что никаких нот, жалоб или какой-либо другой информации о подобном инциденте, ни от Бурна-Тапу ни от соседних государств не поступало. Странно, да? В стране, члене ООН, происходит такой инцидент, а они – молчат, как рыба об лед?! – как бы хорошо Фил ни знал русский, иногда у него возникали проблемы с идиоматикой.
– Рыба об лед бьется, а не молчит… В самом деле – странно. Но пока не улавливаю, причем здесь я?
– Во-первых, ты журналист. И есть еще несколько странных вещей, которые имеют к тебе..., вернее, к твоей стране, непосредственное отношение. Я не такой большой знаток, но специалист мгновенно отличит, к примеру, «Рэптор» от «Фулкрум» даже по силуэту...
– Говори только за себя. Мое хобби – определять по силуэтам самолеты. Те самые со спутника, это МиГи. Точнее, двадцать девятые.
– Правильно! Мне подсказали эксперты – это истребители МиГ-29. Летные характеристики одни из лучших в мире. Но их там этих машин принципиально быть не может.
– Но они там есть, да?
– Да, они там есть, и нам с тобой предстоит выяснить, что они там делают и почему средь бела дня хулиганят... сбивают друг друга?
– Слушай, Фил, а почему бы этим не заняться вашим медноголовым из Пентагона..., или из Лэнгли, вместе с нашими? У них есть опыт совместной работы.
- Они занимаются, я же говорил... Но тут такое дело. Самолеты могли попасть к ним только через третьи страны, потому что ваши официально напрямую их туда не поставляли.
– Хм… Интересно, откуда? – кажется, Максимова зацепило.
– Пока неясно. Но там есть такая деталь, – продолжил Фил, – Бурна-Тапу в свое время продала концессию на разработку серебра одной офшорной компании. Зарегистрирована на Каймановых островах. И знаешь, кто директор? Некто Владимир Костылев. Случайно не слышал?
– Не задавай глупых вопросов... В моей стране сто сорок миллионов, и только законченный лоботряс не имеет офшора на Кайманах или еще где-нибудь в подобной глуши.
– Ладно, take it easy! Теперь понимаешь, все эти МиГи, Владимиры... Совпадений многовато...
– Ближе к делу!
– Без надежного русского предпринимать что-либо неэффективно, даже затруднительно.
Филу пришлось расколоться: все решено, и он даже успел согласовать его кандидатуру со своей дирекцией.
– Ну и задница же ты, Фил! – беззлобно прокомментировал Максимов.
Договорились встретиться назавтра в офисе Филовой газеты.
День окончательно исчерпал отмеренное ему время, и Москва начала подготовку к ночи. Максимов молча наблюдал из окна такси за готовящемуся к ночному разгулу городу, и думал о том, как интересно устроен мир.
Предположим, что в том деле засветились русские. Тогда они почти наверняка где-то здесь, неподалеку. Возможно, сейчас готовятся прошвырнуться на какую-нибудь очередную корпоративную вакханалию, устраиваемую какой-нибудь нефте-газо-стале-химической «синей фишкой». Облачаются перед зеркалом в протокольные фраки. Жены, которых туда обыкновенно с собой не прихватывают, хлопочут, заботливо помогают повязывать галстуки, любовно шлепая по рукам, когда они пытаются проявить самостоятельность в этом нехитром, но почти ритуальном действе. Совсем как мамы в далеком детстве поправляли воротнички своим сынишкам и одергивали юбочки дочуркам, собирая их в школу. А они, эти чуваки, нетерпеливо поглядывают на часы, им ужасно не терпится вырваться из дому на свободу (дорогая, поживей нельзя, ты же знаешь, Сергей Сергеич не любит, когда опаздывают), они не понимают – чего так долго возится с галстуком эта пожилая курица... Иными словами, готовятся немного поразвлечься, нырнуть в ночную московскую кутерьму, которую многие и называют настоящей жизнью.
А они с Филом помчатся, как полоумные, куда-то в Африку, чтобы изобличить этих «бармалеев», которые, возможно, сидят сейчас в трех шагах здесь в Москве, или у Синистера за океаном в Нью-Йорке, или на каких-нибудь островах, в каких-то крутых офисах – и ведут какую-то игру. Задача невыполнимая, но признаться, безумно, безумно увлекательная!
Из окна открывался вид на Новый Арбат в том месте, где проспект перепрыгивает через Москва-реку по горбу одноименного моста. Дальше, уже под названием Кутузовский, он продолжал бег прочь из города, на волю, на холмистые подмосковные просторы с перелесками и полями, на которые наш глаз, постоянно травмируемый урбанистической суетой, смотрит с долгожданным умиротворением и сознанием возврата к истокам цивилизации.
Но Максимов и Фил не замечали красот раскинувшейся под ногами панорамы – головы их были заняты другим.
Помимо спутниковых, других свидетельств имелось не густо – только общие сведения и информация, никак не желающие слепляться в цельную картинку.
Началось все еще во времена президента-каннибала. Страна была тогда еще беднее, и наркокартели прибрали к рукам армию, подкармливая ее и тем самым получая зеленый свет на транзит наркотиков. Кроме того, было организовано даже несколько производств. Был момент, когда азиатские дельцы вступили в открытое противостояние с южноамериканскими коллегами. Все закончилось кровавыми разборкам, которые, в конце концов, привели к печальному финалу для действующего главы государства – он поплатился не только креслом, но и собственной головой.
– Возможно, его тоже съели, – подвел черту Синистер.
– А кто у них новый президент?
– Апута Нелу. В те времена командовал армией в чине полковника. Приходится прямым отпрыском вождя одного из двух титульных этносов страны. К слову, их самоназвания «бурнасы» и «тапу» заложены в названии страны.
– Насколько я могу судить, уже одно это, достаточное основание для конфликта. – Максимов прищурился. – Чье название будет стоять первым. Угадал?!
– Ты прав, Алекс. Тогда, в силу большей численности, победили бурнасы. Между ними постоянно существовала межэтническая вражда, но из-за сложного пересекающегося ареала расселения разделить страну было нереально.
– Понятно. И армия поддержала этого Нелу?
– Йес! В военной сфере у них традиционно преобладали представители тапу. Нелу и сам тапу. Придя к власти, незамедлительно возвел себя в чин генерала. Разогнал азиатов и окончательно договорился с латиноамериканцами, чем фактически узаконил мздоимство.
– Это нам знакомо. А что там с концессией?
– Президенты в таких странах, не просто президенты. Абсолютные монархи. Парламент у него, естественно, ручной. Апуте ничего не стоило настоять на продаже концессии русским. Кстати, своим бывшим дружкам. Он учился в Москве еще в советские времена.
– Ага… Варился в комсомольско-партийном бульоне.
– Оттуда и тянутся связи с вашими. Потом они продали часть акций американцам, и в страну потекли инвестиции.
– Ясно. Молодежь выросла из коротких штанишек и занялась серьезным бизнесом.
– Да, тут, еще, – сказал Фил, повернув экран ноутбука, – Кажется, есть зацепка про МиГи. Глянь, что я вчера раскопал.
Максимов изучал сайт недолго.
– Ну, и что? – скептически сказал он. – Какая-то ЗАО НИРЭСКУ, продает транспортные средства. Спецтранспорт, воздушный, гусеничный... Еще, системы связи. Имхо, обычные посредники! Да такими фирмами у нас гвозди забивают.
– Гвозди? Мм… Мне не всегда понятны твои идиомы. Окей, вот посмотри.
Фил раскрыл папку. Сверху была подшита копия договора – «CONTRACT No.0947BY/NA», значилось на первой странице.
Максимов углубился в чтение. Чем дальше он читал, тем запутаннее, становилась картина.
Некая фирма «А», зарегистрированная в одной из бывших советских республик, продает, а офшор «Б», зарегистрированный на нидерландских Антилах, приобретает 4 единицы боевой техники – самолеты «Fulcrum»**, комплект боеприпасов, запчасти и тому подобное. Но в папке был еще один договор – по нему поставщиком этих же самолетов фирме «А» являлась та самая НИРЭСКУ.
– И самое потрясающее, – завершил свою презентацию Фил, – антильский офшор в качестве адреса доставки указывает адрес…, думаешь, какой? Сан-Тапу, столицу Бурна-Тапу!
– А кто директор этого офшора, выяснили?
– Некто Марленович, зовут Владимир, – ответил Фил.
Наутро он улетел в Нью-Йорк. А еще через пару дней Максимов согласился на предложение друга.
-----------
* Синистер – зловещий
** Точка опоры (англ.) – истребитель МиГ-29 по классификации НАТО
Полностью книга опубликована на Литрес:
https://pda.litres.ru/uriy-grig-21921600/rimskie-igry/