РАЗВЕВАЮЩИЙСЯ НА ВЕТРУ ОРХИМЖО
II. АЮНА И ЦЫРЕН
Цырен разбился на мотоцикле не один. Он разбился на мотоцикле вместе с Аюной – моей первой любовью. Все решили, что это был несчастный случай, и только я один на всем белом свете этому не верил – тут что-то было не так. Просто Цырен с Аюной решили уйти, чтобы всегда быть вместе.
Аюна была моей первой любовью, но я не был ее парнем. Она, Цырен и я жили по соседству и тесно общались с первого класса. Аюна уже тогда, совсем маленькой, выбрала Цырена. С детства мы всегда ходили втроем: Цырен посредине, с левой стороны Аюна, а я с правой стороны. Или наоборот. Нас так и прозвали: неразлучная тройка с улицы Павла Корчагина. Иногда Аюна шла у нас посредине, а мы с Цыреном по бокам, и тогда для меня был как праздник. Мне в эти редкие моменты казалось почему-то, что права у нас троих как то уравнялись и так ходить более справедливо. Но справедливости в этой жизни не бывает – это понял я тогда еще, в далеком детстве.
Первая любовь настигла меня в девятом классе, когда Цырен и Аюна уже ходили на свидания и в память о старой дружбе брали иногда меня с собой. Я старался ничем не выдавать своего чувства, такого неожиданного, нелепого и, как мне казалось, безнравственного. Я должен был радоваться безумно красивой любви своих самых близких друзей, а вместо этого грезил о подруге своего друга. Особенно по ночам, особенно во сне. Это чувство было как наваждение – оно всюду преследовало меня, и завладело мной полностью.
Однажды Цырен позвал меня ловить рыбу. Я с радостью согласился, потому что был уверен, что никакая это не рыбалка, а просто прогулка на речку в компании друга и Аюны. Так оно и вышло, да еще с ночевкой на берегу реки.
Никакой рыбы мы не поймали, да и никто из нас не умел этого делать. Раздобытые Цыреном у знакомых русских парней удочки валялись возле палатки, куда мы спрятались вечером от комаров. Сначала Цырен лежал посредине, а потом Аюна сказала, что ей дует от края палатки и легла сама посредине. Это был сплошной кошмар для меня и какое-то колдовское наваждение. Сердце стучало как сумасшедшее, дыхание мне приходилось силой воли сдерживать, чтобы никто не заметил моего состояния. Я лежал и вдыхал запах волос любимой девушки, который кружил мне голову и уносил в какие-то дали.
«Вот как бывает, – думал я, - рядом со мной лежит девушка, о которой я грезил днем и ночью, и к которой я не смею сейчас даже прикоснуться, но все равно мне так хорошо». Переворачиваясь ночью во сне, я нечаянно приобнял Аюну, а она меня не оттолкнула, как обычно делала, когда мы случайно соприкасались на улице или в школе. Я сразу проснулся и тихо лежал, боясь дышать и убрать руку. Через несколько часов рука занемела, но я не обращал на это никакого внимания. Я хотел вечно лежать в этой зеленой брезентовой палатке и вечно обнимать Аюну, поэтому знаю, почему Цырен и Аюна ушли вместе – они тоже хотели раствориться вместе в вечности…
Смерть их так меня поразила, что сначала мозг отказывался этому верить вообще. Мне в первое время казалось, что Цырен и Аюна просто куда-то уехали и совсем скоро появятся на пыльных улицах нашего поселка, как всегда в обнимку, и я буду идти с ними, как обычно, где-то рядом. С тех пор, после смерти моих друзей, мне стали сниться сны. Сновидения стали частью моей жизни, такой реальной, что иногда я даже путаю теперь – во сне это было или наяву. Цырен и Аюна не погибли для меня, потому что часто во сне я с ними общаюсь, особенно с Цыреном. Во сне Цырен почему – то другой, не такой как в жизни: благородный, задумчивый, красивый. Во сне он какой-то задира и простоватый парень, который очень хочет общаться со мной на разные жизненные темы, как будто все ищет ответ на какой-то важный для себя вопрос и не может найти…
Вечером, закончив дела на работе, я пошёл к Бато. Было примерно полседьмого. Дневная жара немного спала – людей, особенно детей на улицах значительно прибавилось. Через отверстия между штакетниками было видно, что русские бабушки в своих огородах начали вечерний полив своих грядок. Струйки живительной влаги рачительных хозяек с шумом лились из цинковых леек на высохшую во время дневного зноя землю, где пышно росли морковка, свекла, огурцы, помидоры. Помню, была у нас на улице бабушка, тетя Тоня, которая всегда громко разговаривала со своими грядками, когда поливала. Как сейчас помню: «Пейте мои хорошие. Я вас тепленькой, свежей водичкой напою!» Все пышно цвело и пахло у бабушки Тони на грядках. Теперь этой бабушки давно нет, дом ее выкупили у наследников другие люди, которые с огородами не заморачиваются.
Вспомнилось еще, как в недалеком детстве ватагами мальчишек совершали налеты на такие огороды. Одиноких бабушек огороды обходили. Объект выбирали далеко от своего дома. Главной добычей были, конечно, огурцы. Какими они казались вкусными: хрустящие, сочные, свежие с каким-то необычным запахом приключений и риска…
Когда по соседней улице проехала водовозка, я вспомнил, что у Бато кончилась вода для полива огорода, и он собирался пойти искать эту машину. Поговорив с водовозчиком, я сел к нему в кабину и показал дорогу к дому Бато. Друг обрадовался доставке воды:
- Ты где нашёл водовозку?
- Да на соседней улице стояла.
- Вот молодец, я же собирался выезжать искать её. Мог вообще не найти. А я разве тебе говорил про воду?
- Не говорил. Тебе отец поручил найти водовозку, а я стоял рядом и запомнил.
- Какой же ты всё-таки головастый, Тимур, прямо не голова, а Дом Советов! – мягко пошутил Бато.
- Таким родился, ничего не поделаешь.
- Будешь водку пить?
- Не планировал, мы же с тобой хотели пойти на дискотеку в парк.
- Ну вот, как раз выпьем и пойдём.
- Ладно, давай понемножку.
В полутемных сенях штабелем стояли деревянные ящики с водкой. Бато объяснил, что скоро свадьба сестры, и они всей семьёй готовятся - начали с приобретения пяти ящиков водки. Из ближайшего ящика он вытащил бутылку, и мы пошли на летнюю кухню.
На летней кухне Бато достал два гранёных стакана, большой куcок чёрного хлеба и огромный алюминиевый черпак с ледяной водой, которую только что привезла моя водовозка. На этом подготовка к распитию спиртного была закончена - так решил мой друг. Он практически полностью разлил бутылку по стаканам, предварительно щедро брызнув во дворе богам во имя благополучия всего живого. Мы молча чокнулись и выпили содержимое стаканов. Мне пришлось выпить порцию за три приёма. Внутри живота разлилось приятное тепло, которое не гасилось даже ледяной водой.
- Повторим? – спросил Бато.
- Давай, только не такими лошадиными дозами. Я хоть и года лошади, мне всё равно тяжеловато. Не привык к таким дозам.
- Курить будешь?
- Давай покурим.
- Пошли, там сигареты тоже есть.
Мы вернулись в сени. На старом шкафу стояла огромная серая картонная коробка. Недолго думая, Бато, как медведь, руками оторвал угол коробки. Я не знаю, как ему это удалось – коробка выглядела очень прочной. Из оторванного угла он вытащил пачку болгарских ТУ – 134. Вообще, надо сказать, что друг у меня достаточно крепкий человек: при росте сто восемьдесят пять сантиметров весит девяносто пять килограмм, учитывая, что подкожно-жировой клетчатки в нём практически нет. У меня рост всего метр восемьдесят, а вес восемьдесят.
- Вот терпеть не могу, когда старик навязывает мне свои решения, - сказал Бато, когда мы сидели уже со второй бутылкой. – Стоит ему почувствовать, что мне не нравится что-то, как тут же начинает давить, прессинговать, будто ему нравится меня злить. В конце концов, в итоге, я всегда уступаю ему, и у нас всё идёт так, как он скажет.
- Так он же твой отец, - ответил я ему, - он знает, как сделать, чтобы у тебя всё было хорошо. Мой отец не вмешивается, думает: я сам должен решать. А я иногда хочу, чтобы он подсказывал, помогал. Так тоже нельзя – полностью доверять тому, у кого мало жизненного опыта.
- Да ни черта мой старик не знает. Вот, например, сегодня, что он отморозил - езжайте вдвоём в Монголию учиться на лам. Ну, разве я похож на ламу, а?
- Спереди не похож, а сбоку похож, - попытался я пошутить, но друг даже не улыбнулся - для него разговор был слишком серьёзный.
- Я со школы уважаю только математику и физику, люблю технику, а он говорит, чтобы я ехал в монастырь учиться на монаха.
- Соглашайся! В Улан-Баторе такие девушки! Привезём оттуда невест!
- Сам езжай туда за невестой.
- Вообще, Бато, если говорить серьёзно, я думаю, что некоторые люди имеют право говорить и указывать, даже настаивать, а другие, по возможности, должны слушаться и подчиняться.
- Это ещё почему?
- Вот ты говоришь, что любишь математику. Давай чисто по математически. Что для твоего отца самый главный критерий успешности человека?
- Ну, старик, наверно, больше всего любит деньги и всё, что считается материальным воплощением богатства. Конечно, семью тоже любит, уважение людей и чтоб спокойно, тихо было вокруг, без шума, без крика. Достойно, как он сам говорит. Про себя он думает, что он очень достойный…
- Ну вот. Того, что ты перечислил, у него в избытке: крутая машина уазик, его уважают люди. Дом - полная чаша. Большое фермерское хозяйство со всей техникой и скотом, гараж со всеми инструментами и запчастями для машины. Восемь детей, четверо сыновей и столько же дочек. Он многим помогает, даже мне, поэтому считает, что имеет право указывать и советовать. Ведь есть же даже у наших знакомых родители, которых никто не уважает, но они всё равно лезут к детям со своими дурацкими советами, только потому, что являются родителями.
- Да, но…
- Какое но, ты вообще чего добился? Ты только начинаешь и тебе похвастаться пока нечем. Вот десять лет пройдёт хотя бы, тогда посмотрим.
- Посмотрим, посмотрим, - уже не так уверенно сказал Бато.
- Ты извини, ты сам сказал, что математику любишь, а математика любит цифры и факты. Если всё, что твой отец заработал сложить, получится очень солидная цифра. Ведь, кроме накопления имущества, он должен был кормить вас, одевать, обувать, вырастить, вообще-то. Это тоже стоит немалых средств. Вот факты и говорят, что он уважаемый на своей земле человек.
- Тут нет логики. Ты сравниваешь несравнимое. Мы с ним из разных поколений. Когда я достигну его возраста, уже будут другие ценности и мерила благополучия. Ты сравниваешь не два икса и икс, а икс и игрек. И вообще, нам давно пора ехать на дискотеку.
- Поехали! А на чём?
- На отцовском уазике. Он ключи мне оставил.
- Вот видишь, он тебе даже машину оставил!
- А кто её ремонтирует, когда она ломается? Недавно неделю возился с коробкой передач.
- Ладно, хватит ворчать, поехали.
Мы с Бато сели в УАЗ-469 его отца и поехали на дискотеку в парк культуры и отдыха. Перед тем, как выезжать за ворота, Бато закинул в машину несколько бутылок водки.
В парке на дискотеке наших друзей мы не встретили, были только знакомые ребята помладше из нашей школы. Некоторых мы угостили водкой, они в ответ угощали нас красным вином, которое было гораздо приятнее пить, чем водку.
Потом познакомились с двумя девушками, Мариной и Даримой, которые вышли из парка, когда дискотека закончилась. Девчонки обе были симпатичные, приятные. Марина была повыше, а Дарима пониже. Марина была из тех девушек, которых считают крепкими и здоровыми, Дарима была из тех, которых считают стройными и изящными. Трудно было сказать, кто из них красивее. Вроде должна была быть красивее Дарима, но у нее был какой-то серьезный вид и напряженная спина. Я всегда чувствую, когда у девчонки напряженная спина и это всегда меня самого напрягает. По фигуре Марина была какая-то, может, немножко, крепкая, но опять же, она все время громко смеялась и шутила, и этим притягивала к себе внимание, и это делало ее открытой и привлекательной.
Есть парни, которые притягивают к себе внимание девушек. К таким относится Бато. Он легко знакомится с девушками, стоит ему только подойти, заговорить, как они уже сами готовы на всё, что он предложит. Бато предложил Марине и Дариме покататься на машине. Они согласились.
Поехали с девушками на берег речки, когда уже стало темнеть. Разожгли небольшой костёр из сухих веток тальника, сели вокруг вчетвером и выпили из одной общей стопочки.
Через некоторое время Бато пошептался о чём-то с Мариной и ушёл с ней в темноту. Мы со второй девушкой, Даримой, посидели немного, поболтали, посмеялись. Парню и девушке всегда есть о чём поговорить, если, конечно, они не молчуны. Нам сильно докучали комары. Решили от комаров спрятаться в машине.
Дарима села на водительское кресло, а я рядом на пассажирское сиденье, потом решили, что сзади будет удобнее разговаривать. Через некоторое время Дарима придвинулась ко мне поближе и повернулась лицом. Я почувствовал, что наступил момент, когда надо поцеловать её.
После жарких поцелуев и объятий руки невольно потянулись ласкать упругие груди и расстегивать кофточку, но девушка твёрдо задержала мои руки на неуловимой грани ухаживания и приличия. Она была из тех девушек, которые парням ничего лишнего не позволяют, по крайней мере, на первом свидании, а может что-то другое не давало вести себя более раскованно.
Я и сам не люблю быть назойливым, поэтому, когда мне очертили рамки сегодняшнего свидания, не стал пытаться пойти дальше, хотя может быть хотел большего. Нам и так было хорошо, поэтому мы даже не заметили, что прошло уже довольно много времени, как мы сидим в машине.
Я вышел из машины, нашёл сигареты возле костра и принёс в машину. Когда Дарима прикуривала, из темноты вышел Бато с Мариной. Бато довольным голосом сказал, что надо отвезти девушек по домам, иначе родители будут беспокоиться.
Мы развезли девушек по домам и собирались разойтись, но на перекрёстке в центре посёлка увидели машину Дугара, двоюродного брата Бато. Он был не один, а со своим другом, борцом из соседнего села.