После того, как я выбросила "Тетрадь жизни", Мамушка окончательно исчезла. Я не знаю, кем она была: галлюцинацией, попыткой подсознания окружить меня заботой или призраком доброй медсестры. Может она даже была демоном, который хотел искусить, подтолкнуть к махинациям с судьбой - не знаю.
Сейчас память полностью вернулась ко мне, теперь я точно знаю все. Но эти пару месяцев изменили меня. Внутри что-то навсегда перевернулось, зажегся какой-то невидимый, но очень осязаемый огонь.
Голоса в голове умолкли, больше они меня не терзают упреками и не моими мыслями.
Знаете, после сильного шторма девятый вал смывает с берега весь мусор, оставляя девственно чистый песок. Остается лишь то, что крепко стоит на ногах. Лишь то, что вечно.
Не зная, куда и зачем идти, я вспомнила рассказ Мамушки о ее деревне. Она упоминала как-то в разговоре название и район. Ну а что, я же ничего не теряю. Стоит попытаться, пусть даже это лишь плод моего воображения.
Открываю карту и вбиваю в поиск нужное слово. Целых четыре совпадения. Уже что-то. Первый вариант отметаю сразу - он на другом конце страны. Выбираю тот, что поближе. Что ж, в путь, на поиски неизведанного.
Древний автобус, который давно уже пора списать в утиль, привозит меня на небольшую автостанцию провинциального городка. Отсюда мне предстоит еще путешествие на сельской маршрутке, но меня эта перспектива ничуть не останавливает.
Дождавшись нужного мне детища еще советского автопрома, отправляюсь к конечному пункту своего путешествия.
Деревня именно такая, какой ее описывала Мамушка. Вон фундамент недостроенной церквушки, заросший бурьяном, вон старенькие заборы старожил, прямо рядом с новыми коттеджами и металлическими заборами.
А вот и то, что я искала и к чему стремилась. Почти у самого леса за живой изгородью из ежевики и шиповника спрятался он - чуть обветшалый, покосившийся, но аккуратный деревянный домик. С трепетом и опаской подхожу к нему. Навстречу выбегает серый котенок с рыжим пятнышком на голове, настороженно смотрит на меня, затем бежит к ногам и начинает ластиться. Признала.
- Ну что, пушистик, пошли обживаться.