Бомжи и дверь

Егор Черкасов
Бомжи и дверь. Посвящается Ю.В.
 Напротив здания, где я работаю, в старом кирпичном сарае обосновались бомжи. Они сделали этот сарай своим жилищем и стали там жить. Так получилось, что мое окно в кабинете выходило прямо на этот сарай, и я мог с интересом наблюдать за необычной для меня формой жизни людей без определенного места жительства. Я часто отвлекался от работы и смотрел, как происходил процесс выживания бомжей в этом «аварийном доме».
  А сарай действительно нельзя было назвать хорошим местом для жилья: его крыша сгорела от пожара, и только местами, поверх обугленных деревянных балок, на ней лежало железо, которое чудом никто не упер. Стены у сарая были в трещинах, несмотря на то, что состояли из крепкого кирпича. А вместо дверей остались только дверные проемы, через которые злостно гулял ветер.
  Но, тем не менее, в начале сентября, в новое жилище бомжи торжественно внесли спальные матрасы (где они их достали - история умалчивает). Внесли их в сарай и тут же на них улеглись отдыхать. И отдых свой решили отметить выпивкой. Выпили и завалились спать до вечера.
  Весь сентябрь и октябрь я наблюдал  из своего окна за бомжами и их бытом. Утром они вставали, молились иконе, которую прибили себе на сарай, видимо, как оберег, затем брали тележки, которые они хранили в погребах своего жилища и шли на «работу». К обеду они возвращались с этими же тележками, но уже набитыми до отказа всяким разным, начиная от еды и заканчивая одеждой, бутылками и всяким хламом, как мне казалось. За редким исключением, пару раз я видел в их тележках катушки с медью.
  Если на завтрак бомжи ели бутерброды с колбасой или консервами, то на обед у них была водка без закуски, либо водка с закуской, но обязательно и неизменно водка. Поэтому, после подобного обеда, бомжи ложились спать и подавали признаки жизни уже только под глубокий вечер. Часто я задерживался на работе до восьми вечера и видел, как они просыпались в это время от обеденного сна.
  Я с интересом фактически подглядывал за жизнью бомжей, пристально и внимательно, не упуская ни одной детали из их быта, благодаря тому, что они не ставили дверь в сарай, в котором жили. Меня терзала мысль о том, как же они будут зимовать в этом не отапливаемом помещении без окон и без дверей.
  Наконец, они притащили откуда то дверь. Я возликовал от их предприимчивости. Бомжи поставили ее около сарая и радостно отметили водкой без закуски данное событие. В итоге, их день закончился в двенадцать дня.
  На следующее утро, я пришел на работу и сразу же подошел к окну, поглядеть, как приспособили дверь бомжи. Но на мое удивление, те крепко спали, а дверь так и осталась стоять на прежнем месте. Погода стояла уже совсем не солнечная, был уже ноябрь и  на улице дули сильные ветра с проливным дождем. Но бомжам это не мешало кутаться в одеялах на своих матрасах  и мирно спать практически под открытым небом.
 Уже спустя месяц после того, как появилась дверь возле сарая, для меня возник принципиальный вопрос - поставят они ее, или нет? Ведь уже близилась зима, и лужицы покрывались под утро тонким льдом, температура падала до нуля, а моя шея от ветра куталась в теплый шарф.
 Один раз я так долго смотрел на бомжей из окна, что они заметили меня и махнули мне, мол, иди к нам и выпей с нами: один из них поднял бутылку и  показал на нее мне рукой. Но я лишь улыбнулся им в ответ, покачал головой и постарался отвернуться от горемык, чтобы не смущать себя и их.
  Зима наступила раньше обычного времени. Снег выпал, не спрашивая разрешения ни у городской коммунальной службы, ни у машин с летней резиной, ни у людей с непокрытой головой. И бомжей снег тоже не спрашивал, когда ему выпасть. Я не открывал окно для проветривания помещения - в кабинете и так было холодно, потому что батареи были без отопления. Я кутался в плед и пил кофе, готовил отчет и глядел в окно, где возле сарая так и стояла дверь, а в дверном проеме выглядывали чьи-то ноги, прям в ботинках. Иногда бомжи просыпались, встряхивали одеяло от налетевшего на него снега и вновь засыпали. На  дворе стоял декабрь и минус пять.
  Бывает иногда, когда то ли от нерастраченной энергии, то ли от лишнего времени, богатства и сил, ты пускаешься в решение проблем других людей, не связанных с тобой. Мелкая благотворительность, скорее для успокоения своей души и поднятия настроения, существует практически в каждом из нас. Вот и во мне взыграло это самое чувство, и в один воскресный день я вытащил дома из шкафа инструменты и поехал ставить бомжам дверь. Дождавшись, когда они уйдут на свои работы, я принялся за дело. Дело было непростым, но разрешимым. Дверь можно было поставить им самим на старые петли, которые остались торчать в дверном проеме. Я ставил дверь и удивлялся, почему они доселе этого не сделали. Сделал у двери маленькую задвижку изнутри, чтобы бомжам можно было запираться. Мелочь, а приятно!
  Увлеченный работой, я и не заметил, как бомжи уже вернулись к себе домой и  молча смотрели на то, что я делал. Наконец, меня окликнули:
  - Слышь, пацан! Ты чего здесь забыл?
  Я оглянулся на бомжей и застыл с молотком в руках.
  - Ребята, я вам тут помочь решил,- начал оправдываться я, - у вас тут дверь стоит уже давно, я и решил ее вам приделать, мало ли у вас времени нет, или возможности.
  - А тебя кто просил?- рявкнул на меня один из бомжей.
  Я  почувствовал, что скоро может запахнуть жареным, что инициатива бывает иногда наказуема и стал молча собирать инструменты. Бомжи подошли поближе к двери и тот, кто был злее всех, ударил ногой по ней так, что она выскочила из петель и провалилась внутрь сарая.
  - Помочь он нам решил – на..й нам твоя помощь! Уходи отсюда! Помощник, б..ть!
  Я быстренько собрал инструменты и, от  дикого испугу пятясь назад, не поворачиваясь к ним спиной, аккуратно покинул бомжовское  жилище. Навсегда.
  Мое окно теперь завешено плотной шторой. Мне не интересно и даже противно знать, как живут эти самые бомжи. Мне абсолютно плевать, поставили они себе в сарай дверь, или насмерть замерзли зимой. Они меня научили раз и навсегда не вмешиваться в любую чужую жизнь, если тебя не просили. Чужая жизнь, не моя, чужие люди, не мои - и точка.