Образцов Вадим Аркадьевич
Интервью брали Олег Бушко, Алексей Жестков, Елена Михайлова
Я родился 16 марта 1925 года в г. Вологда в семье военного. После реформы РККА отца перевели на гражданскую службу, и мы переехали в Парголово, деревня Сторожиловка. Поблизости находились деревни Каболовка и Заманиловка, сейчас этих деревень нет. Парголово тогда находилось в 30 километрах от Ленинграда, туда ходил паровоз. В то время в Парголово было семь школ, причём все они были полностью укомплектованы учениками, две из них были десятилетки. Вначале я окончил Каболовскую начальную школу в Парголово (4 класса). Окончив 8 классов одной из этих школ, я поступил на первый курс Ленинградского Электротехнического техникума на должность радиоэлектротехника.
Когда началась война, мне было 16 лет, и я получил свой первый паспорт. Я успел окончить два курса техникума, а весь срок обучения составлял три года. После начала войны мы ещё некоторое время позанимались, транспорт ещё ходил, даже ходили паровозы из Парголово в Ленинград. Так продолжалось примерно полтора месяца, после чего всех студентов перебросили на строительство аэродрома в Девяткино. Это был уже ноябрь месяц, а надо сказать, что зима 1941-42 года была необычайно холодной, к примеру, в середине ноября замерзла Ладога. Несмотря на то, что мы работали, мы получали иждевенческие продовольственные карточки. Свои карточки я отдавал маме, которая отоваривала их в Парголово. Там была всего одна булочная, где можно было купить хлеба. В Девяткино на строительстве каждый питался тем, что взял из дома, у кого был картофель у кого овощи, хлеба не было. В такие сильные морозы мы проработали две недели, на третьей неделе все стали разбегаться поскольку питания не было, жили мы в частном секторе, а техникум перестал платить хозяевам домов. Когда стало невозможно ездить на учебу, а учёба еще была, я поступил работать на парголовский промкомбинат, который изготавливал для фронта телеги, сани, волокуши для пулемётов и прочие вспомогательные вещи. Поступив на работу туда, я стал получать рабочую карточку. Проработал там недолго, поскольку отопления не было, транспорта не было и очень не многие могли добираться до работы. Кто мог добраться, те конечно работали, я же устроился на шуваловскую торфоразработку в качестве ученика электрика, где работала моя мама. Сейчас на месте этой торфоразработки находится садоводство. До войны территория от Шуваловского парка и до Ленинграда была сплошной торфоразработкой. Торф шёл на топливо в Ленинград. Поперёк шоссе была проложена узкоколейная железная дорога, она связывала места погрузки и разгрузки торфа. Вокруг Ленинграда было три торфоразработки. Торф также шёл на Волховскую ГЭС в качестве топлива, она была сильно заморожена, и приходилось подтапливать её торфом или дровами. По дну Ладожского озера был проложен кабель, по которому электроэнергия шла только на предприятия, работавшие на нужды фронта, весь жилой сектор электричеством не снабжался. Я работал в электроцехе и получал рабочую карточку, мама моя работала машинисткой и получала служебную карточку.
- Вы там же и жили?
Нет. Я жил дома и ходил из Сторожиловки пешком.
Мой отец со второго дня войны был призван в армию, служил в полевой части на Карельском перешейке. Он был начальником финансовой части дивизии, имел звание капитан. На Карельском перешейке помимо частей 22-го и 17-го УРов было 23 полевые части, стоявшие от Финского залива до Ладожского озера. К УРу относилась 21 часть, подчинялись штабу УРа, а полевые части командующему 23-й армией.
Для того чтобы выживать дальше, нужно было сделать выбор, либо идти на фронт, либо оставаться дома и умирать с голоду. Доходов кроме работы у нас не было, подсобного хозяйства тоже не было. Я написал заявление и передал его с отцом, который иногда приходил домой, ведь от фронта до Парголово было всего 25 километров. Отец передал заявление командованию дивизии, где он служил.
Штаб 23-й армии стоял в Шуваловском парке. Внутри песчаных холмов были вырыты штабные помещения.
Первого мая 1942 года отец приходит с фронта и приносит разрешение, что меня согласны взять на службу. Второго мая я одел на спину вещмешок и пошёл на фронт. В военкомат я не ходил.
Перед войной и во время неё в Парголово и в Ленинграде работали всеобучи. Ребята от 15 лет были обязаны посещать занятия, на которых изучали стрелковое оружие: автомат, винтовку, пулемёт, наган, а также гранаты. Занятия проводились в вечернее время два раза в неделю по три - четыре часа. На момент ухода в армию я уже владел всем стрелковым оружием. Так я стал рядовым электротехнической роты.
- Если отец служил в полевой части, то как Вы попали в УРовскую часть?
Фронт один, да и я уже имел за плечами два курса техникума. Направляли туда, где было особенно необходимы люди.
У меня друг погиб под Колпино, тоже ушёл добровольцем.
Отец пошел в свою воинскую часть, а я в свою. Идя по Выборгскому шоссе через меднозаводской перекресток, я пришёл в часть, базировавшуюся в Мертути. Метров 500-700 от шоссе была наша распределительная подстанция. Я был там уже после войны, там одни заваренные двери, а оборудование всё вывезено.
Меня спросили паспорт. Я сказал: Ой, паспорт остался дома!.
- «Неважно! Давай свои данные».
Мне выписали красноармейскую книжку. Третьего мая я принял присягу. В этот же день меня поставили в боевое охранение.
- Что из себя представляло боевое охранение?
В первую очередь охрана боевого объекта (электростанции).
Подстанция питала ДОТы и электрозаграждения вправо и влево от своего места расположения. От подстанции до передовой было порядка пяти километров. На все задания мы ходили пешком и ни на чём не ездили.
Мы не только ходили в боевое охранение, но и помогали полевым частям, иногда выделят взвод, иногда отделение.
- Что в основном делали?
Война была всё время, мы находились постоянно в радиусе действия финских минометов. Стреляли постоянно, в любое время суток мы были под обстрелом, как миномётным так и артиллерийским, единственно что нас не бомбили самолеты.
- Почему вы не отвечали на финский огонь?
Отвечали.
- Откуда у финнов столько оружия?
У финнов было оружие, у них было много оружия. Финнов хорошо снабжал немец.
- Если вас дают в усиление на передовую то для чего, разведка боем? Язык?
Мы ходили во-первых в разведку, потом мы ходили в боевое охранение как усиление переднего края, там же передний край идут окопы, идёт проволочное заграждение, нейтральная полоса минированная, а сзади с нашей стороны постоянные окопы. Окопы были такого профиля, что можно было почти пройти от Финского залива до Ладожского озера, не поднимая головы наверх. У финнов был полный профиль, с нашей стороны не было полного профиля, были такие перерывы где надо было переползать, переходить не поднимая головы или по кустам или по земле ползти, а у финнов вдоль нашей границы были окопы полного профиля, и они ходили пешком.
Функциями электророты были охрана переднего края МЗЭП (малозаметные электрифицированные препятствия) с напряжением 3000 В. Наша электророта и обеспечивала установку сетки и ремонт повреждений. Летом мы ставили зеленую сетку, зимой меняли её на белую. Сетка ставилась на высоте 30-40 см от земли, высота сетки 2,5 - 3 метра, размер ячейки 25;30 см. Зимой после метели мы поднимали сетку. Это была наша работа фронтовая.
- Приходилось лопатами из под сетки снег выгребать?
Нет лопатами не нужно было, сетка находилась на колышках. Когда идёт взвод или отделение работать на линию, отключалось предварительно напряжение, пока мы не вернёмся, напряжение не включалось. Поднимали сетку из снега.
- А колья были не вкопаны в землю?
Нет, они не вкопаны, они просто втыкались. Колья были сделаны из восьмёрки проволоки и имели на конце изолированный крючок из керамики. Мы их поднимали и втыкали снова, у нас были специальные длинные колья на зимнее время. Это всё работало до 10 июня 1944. Мы получали электропитание от кабеля, идущего по дну Ладожского озера, а также имели свои аварийные дизеля.
- Ваша подстанция питала все ДОТы вокруг и сетку?
Да, наша подстанция обеспечивала определённое количество ДОТов, 11-ая электророта, находившаяся в районе Медного озера, обеспечивала дальше к Ладоге. Так что подстанций было три штуки в Сестрорецке, Мертути и Лембалово. Три электророты, отдельные электророты в подчинении командующего УРом. ДОТы были обеспечены электроэнергией все.
- Какая длинна была у электрозаграждений?
По всему фронту, от Финского залива и до Ладоги.
- Где в Сестрорецке была электророта?
В Сестрорецке стояла отдельная электророта. Мы имели на определённом рубеже с ними контакт и на этом наш участок заканчивался.
- Электростанция в Сестрорецке работала всю блокаду.
Мы являлись потребителями электроэнергии, мы не вырабатывали электроэнергии, но аварийные дизеля у нас готовы были всегда.
Вот так я проработал электриком рядовым во взводе спецработ до 27 февраля 1945 года.
- Кто-то из финнов нарвался на электрозаграждения?
Человека ни одного не попадало, попадали зайцы, попадали лисицы, но людей не было. Финны ведь тоже грамотные люди, финская разведка проходила через электрифицированные заграждения, они вырезали проходили, снова включали после себя и обратно уходили через свой же проход. Неоднократно были и нападения на нашу подстанцию в Мертути, были попытки взорвать её, потому что она им очень мешала.
- При Вас?
Да конечно.
У Лембаловского озера есть мемориал (Лембаловская Твердыня А.Ж.), с этого мемориала прекрасно финнов было видно, метров через пятьсот они занимали позиции, окопы было видно. Когда на бугорок зайдёшь, вся финская позиция как на ладошке. Там погиб мой командир роты, который ходил в разведку, пошли в разведку, и их финны накрыли, все погибли, не вернулся ни один человек.
Конечно эти малозаметные препятствия свою роль сыграли в течении войны, просто так через них было не пройти, надо было специально готовиться, специально делать проходы, отключать, подключать.
Активные боевые действия велись постоянно по всему фронту. Принято считать, что УРовские части Карельского перешейка не воевали, это я могу опровергнуть. Если не каждую неделю, то раз в полторы – две недели обязательно разведка оттуда (с финской стороны А.Ж.) шла, пробовали прорваться, либо наши уходили туда к ним. Либо велись боевые действия в масштабе батальона, с орудиями, пулемётами, как во время войны называлось «щекотали нервы». За мою службу 1942-1945 было две попытки проникнуть на нашу подстанцию и попытаться взорвать её.
- Взрывчатку нашли у них?
У них с собой была взрывчатка, и они имели задачу уничтожить нашу подстанцию.
- А сколько человек?
Восемь человек было. Это были лыжники в зимнее время. Мы их уничтожили. В зимнее время проникнуть было легче, поскольку здесь кругом болота, летом пройти было трудно. Финны ведь лыжники хорошие.
- А как сама подстанция охранялась?
Сам объект охранялся так, во-первых, было четыре ряда колючей проволоки, из которых три под напряжением. Между двух рядов по дорожке ходили часовые. Сам часовой даже выйти не мог и пока он не отстоит свою смену, напряжение с проволоки не снималось. Между двух других рядов было заминировано. На подстанцию не пропускали даже никого из личного состава, кто не был в спецвзводе и не был непосредственно связан с работой станции.
- Там только подстанция была, там не жили?
Дежурная смена находилась круглосуточно. Подстанция имела четыре этажа вниз. Казармы там никакой не было, спали у себя на этаже. На втором и третьем этажах стояли кровати. На дежурстве находилось одновременно четыре человека.
Система подстанции была следующей. Подходил кабель питания с электроэнергией, дальше по распределительным устройствам, по кабелям на глубине 2,5 метров разветвлялся по участкам, которые были подведомственны нашей электророте. Кабель подходил к колодцам, и от колодцев уже шли «усы» из резинового кабеля с палец толщиной, который на глубине лопаты, где чуть больше, подходил к сетке. Эти усы очень часто перебивались миномётным или артиллерийским огнем. Наша задача была, вовремя произвести ремонт этого «уса», два взвода работало круглые сутки. К примеру «ус» порван, а он питает метров 100-150 сетки, это зависело от местности. Если болото участок был покороче, если сухое место подлиннее. У нас на подстанции была автоматическая сигнализация, на каком участке перебит кабель. Дежурная группа следит за срабатыванием. В случае повреждения, они сразу же сообщают командиру роты, что на таком-то участке перебит кабель. Выходит аварийная группа работать, как правило, в ночное время. Дальше либо заменяли кусок кабеля, либо сращивали, либо муфту ставили в зависимости от повреждения. По возвращению питание подавалось вновь. И так всю войну.
- А у финнов было нечто подобное?
Было, но только на отдельных участках. По всему фронту не было. И напротив нас было несколько электрифицированных участков.
- А ДОТы как?
От подстанции на глубине трёх метров также шел кабель к ДОТам. Таким образом сетка питалась отдельно, ДОТы отдельно.
-По поводу деления на участки.
Всё было распределено на участки, к каждому участку подходил кабель, от этого кабеля были еще подучастки маленькие, где от колодца через муфту, отходили кабели и были непосредственно подключены к сетке.
- То есть у вас получался участок от Сестрорецка до Медного озера? Именно ваш участок?
Нет, это район подведомственный нашей электророте, а мы могли бывать и на территории сестрорецкой электророты или на территорию электророты Медного завода.
- Сколько человек было у вас в роте?
Наша рота была нестроевая, а рота специалистов. Спецвзвод один, кабельный взвод, хозяйственный взвод, взвод обеспечения плюс еще один взвод, но не могу вспомнить какой, а всего пять. В каждом взводе по 120 – 140 человек. Я служил в отдельной 73-й электротехнической роте. В зависимости от занимаемого участка формировалось штатное расписание.
- Под каким напряжением питание приходило к вам на подстанцию?
3000В, повышающих трансформаторов не было.
- Как питались ДОТы?
Для питания ДОТов использовались понижающие трансформаторы. В ДОТах была сеть 110В.
На сетку давали 3000В, заяц попадался, так он сразу же сгорал. У нас погиб один старший лейтенант, командир кабельного взвода инженер был специалист, фамилию точно не помню, вроде Майданский. Отключили питание пошли работать на линию взводом. Но специфика работы с электрооборудованием такова, что даже если кабель отключен, в нём остается огромной силы электрический ток так называемый остаточный ток и для того чтобы не попасть под напряжение остаточного тока, несмотря на то что этот кабель отключен надо обязательно заземлить его, а только после этого начинать работать. Он стал заземлять кабель, понадеялся, что все хорошо, не заземлил до конца и сгорел. Сразу сгорел, нам даже его не показывали. Он сам же и делал заземление, но не проверил его.
- Это какой был год?
1943 лето.
- А как финны нападали на электростанцию?
Были две попытки нападения. В зимнее время в белых халатах. Нападение было подготовлено, специалисты уже первый ряд вырезали, уже начали работать со вторым рядом проволоки, а там же часовой ходит, он движется по кольцу беспрерывно, но когда он уходит на одну сторону объекта, другая остаётся без присмотра. Воспользовались случаем, когда часовой ушёл в теневую сторону, там же кругом все елями заросло, станция вся заросшая, причем настолько густо, что пока не подойдёшь её и не видно. Когда стали обесточивать второй ряд проволоки, сработала сигнализация, видно финны что-то неаккуратно сделали (сигнализация на разрыв цепи А.Ж.), сразу подняли тревогу.
- Были ли Вы на лемболовской подстанции?
Да я и на лемболовской и на сестрорецкой был во время войны.
- Сестрорецкая подстанция она где?
Она в районе Сестрорецка, располагалась в ДОТе (под ДОТом В.А. подразумевает любое бетонное фортификационное сооружение А.Ж.).
- Она может чисто подземная была?
Нет, шапка была сверху. Во время войны там бывать приходилось, мы ведь контакты поддерживали, обменивались информацией. Они у нас, мы у них бывали.
- Эти подстанции действовали до какого периода?
До конца войны и даже уже война закончилась, а они работали, гарнизоны стояли там.
- Медное озеро это ваша территория? То есть граница вашей территории за Медным озером?
Да. Мы были до Елизаветинки, дальше территория была не наша.
- Вам через передовую не доводилось ходить?
Туда во вражеский тыл я ни разу не ходил. Нас на подмогу полевым частям послали во время наступления 1944 года. Это так называемый десятый сталинский удар, когда началось наступление на финнов здесь, тогда нас бросили на усиление и то потом нас вернули прямо с фронта. Всех специалистов вернули на свои места. Во время Выборгской операции мы временно подчинялись командирам полевой части. Всего мы пробыли там недели две.
- В сторону Эстонии не гоняли?
Я уже туда не ходил.
Первую медаль я получил в 1943 году 17 сентября.
- А повестка из военкомата пришла позже?
Позже. Мой год призывался в 1943-м, я ушёл служить 2 мая 1942. Так вот, за это время я получил письмо от мамы, которая пишет, что мне пришла повестка, вызывают в военкомат. Я ничего не успел ответить, я просто подошёл к командиру, отпросился, и он меня отпустил домой. Дома взял эту повестку и пошёл к военкому.
- С медалью?
Да с медалью, у меня красноармейская книжка была. Я пришёл представился доложил ему, ты говорит откуда, да с фронта, показал ему красноармейскую книжку, а медаль говорит откуда, и медаль с фронта. Удостоверение на эту медаль у меня до сих пор есть. Посмотрел подумал, иди говорит служи дальше. Подполковник был военком, хороший мужик.
- А где военкомат был?
В Парголово. В Парголово был военкомат свой, где сейчас монумент с надписями на горе, был военкомат, рядом была школа, и здесь же был военкомат. Там много перечислено погибших наших ребят, мало кто остался, буквально по пальцам сосчитать можно. С теми с кем я учился и вырос сегодня осталось в Парголово человек 8-10 всех живых. Они сейчас в таком же состоянии, как и я. У меня началась потеря товарищей с блокады. Двое замерзли сразу с карточками у магазина, даже хлеб не получили.
- Ждали очереди не могло же такое быть?
Как же не могло быть очереди, когда по суткам стояли. Люди стоят с карточками за хлебом, а хлеб не привезли, нету хлеба, а люди то стоят. Меняются, родственников ставят знакомых и продолжают стоять и стоят до тех пор, пока не привезут товар и пока не получат. Вот так замёрзли двое, замёрзли, один в Парголово, другой в Шуваловском парке. В очереди, его подошли, толкнули, всё готов. В одном классе мы учились. Хозяйку дома, я в частном доме жил. В 1933 году у нас в Сторожиловке был очень сильный пожар, 48 домов сгорело, как раз в год, когда убили Кирова (Киров был убит в 1934-м году А.Ж). Его в декабре месяце убили, а это было в июне. Всё сгорело начисто, ничего не осталось, и нас поселили в частный дом. Хозяйку этого дома зарезали, нашли только через год. В 1942 её зарезали и засунули в пивной ларек. Весной 1943-го, когда уже запах пошел, вскрыли и нашли, а так пошла за хлебом и пропала. Сын её на год младше меня погиб под Колпино. Почти никого не осталось, а было 42 человека.
- В ДОТах был свой электрик?
Обязательно. В каждом ДОТе был свой электрик. ДОТ, который был электрифицирован, обязательно имел специалиста электрика.
-Ну он же наверное не только электрик?
Он мог быть артиллерист или пулеметчик, но совмещал должность электрика.
- Если что-то сломается, вас вызывали или свой был?
Нет, свой был.
Несколько раз за год приходилось выходить на передний край вплоть до проникновения на финскую территорию с разведкой совместно с полевыми частями. В целом нас отвлекали только в крайнем случае. А так не разрешалось никуда трогать.
- У подстанции были электрические заграждения прямо по периметру, а у остальных ДОТов были или просто «колючка» была?
Не у всех, у некоторых были, но в один ряд.
- А когда выборгская наступательная началась, в Сестрорецке за день до начала и где-то в ваших краях была проведена разведка боем, которая 9-го июня началась.
Нет, 9-го не было. Нас сняли дня через 3-4 после начала наступления. Была команда специально, не с одной части нас брали, а со всех частей отобрали необходимое количество людей и дали на подмогу полевым частям. У нас стояла батарея «катюш» когда началось наступление. Как раз в районе Мертути, где наши землянки, а на бугорках они стояли. Вот тогда нам досталось, когда они открыли огонь, а ведь засекали же моментально. Катюши дали несколько залпов свернулись и уехали, а финны всё изрешетили, нас спасли только наши землянки с большими накатами.
- Я считал, что практически же безнаказанная артподготовка была.
Это всё хорошо сейчас рассказывать. Это было сразу не прорвать, долговременную оборону, которую строили европейцы финнам.
- В Мертути стоит артиллерийский ДОТ. Он в период 1941-1944, при выборгской операции вел ли обстрел финской территории?
Участвовали все ДОТы, даже и ДЗОТы вели постоянно огонь. Как говорится, спокойно жить не давали. Орудия были небольшого калибра, но вели огонь постоянно по команде. Оружия и боеприпасов было достаточно, все наши ДОТы были хорошо обеспечены.
- А полевой артиллерии много было?
Полевой артиллерии у нас не было вообще, она была ближе к переднему краю.
- То есть вынесена перед укрепрайоном и какие калибры?
В основном 76 мм, минометы.
- Закапывали ли подбитые танки в качестве огневых точек?
Да использовали.
- Не гоняли ли вас к «Миллионеру»?
Нет, но сетка там была. Больше всего было повреждений Сестрорецк, Белоостров, Дибуны, поскольку там больше всего велось артиллерийского и минометного обстрела. И нам порой приходилось по двое по трое суток лежать в этом болоте. Это сейчас деревья там растут, а тогда был кустарник полтора метра – метр и очень тяжело было находиться там.
- То есть они расчищались или такой был ландшафт?
Ландшафт был такой.
- Не вырубались деревья?
Когда сетку проводили то что мешает, убирали.
- Перед сеткой и после неё не расчищался лес?
Нет.
-Только просека и сетка, чтобы она была минимально заметна?
Вообще её не заметно было, ни в летнее время ни в зимнее, подойдешь вплотную и увидишь сетку.
Пока можно было сетку чинить, чинили, оборвут или снимут финны, снова поставим. Финны ведь по сотни метров сетки снимали, просто убирали её и освобождали себе район действий. Бывает, приходишь на район, поступил сигнал на подстанцию, что обесточилось. Приходишь туда, а там нету метров 50 – 60 сетки. Мы никогда не выходили на боевое задание без сетки, всегда шли и несли с собой сетку. Есть она там или нету, мы все равно с собой несли. Вот тут я за войну натаскался. Сетка ведь в рулонах 2, 5 – 3 метра ширина плюс она металлическая. Зимой хорошо на лыжах помогаешь, а летом на плечах. Об этом мало написано, мало кто знает, только те, кто воевал на этом участке. Вообще о Карельском перешейке очень мало информации, такое впечатление, что там никогда не воевали.
Ну, например, я вот тебе скажу, что когда стабилизировался фронт, были даже участки такие, где с финнами обменивались продуктами. Мы приносили махорку свою, они приносили свои сигареты, галеты. Это было, но вы нигде это не найдёте. До тех пор пока с нашей стороны не убили финских солдат, пришедших для обмена, у нас не было конфликтов на этих участках.
- Кто убил и как?
Не знаю, сарафанное солдатское радио сработало. И с этих пор всё прекратилось.
- Какой это был участок?
В районе Сестрорецка, Дибунов. Это же было категорически запрещено.
Я с 1983 года возглавлял и возглавляю сейчас совет ветеранов Карельского укрепрайона. Объединённый совет ветеранов, в который входило 23 воинские части. 23 воинские части составляли даже по неполным данным три с половиной тысячи человек. До 1965 – 1966 года ничего не было здесь, никакого движения, никакого общения, а потом ведь на Карельский укрепрайон было набрано много людей из Левашово, Осиновой Рощи, Парголово, Удельной, то есть из многих регионов, которые окружали город, включая Ленинград. А ведь к началу войны многие проходили на Карельском Укрепрайоне срочную службу.
Ещё была война, меня направили учиться в танковое училище. Это был 1945 год февраль месяц, потом нам учёбу раз продлили на год, два продлили на год, три продлили на год. Война закончилась, программа изменялась, офицерский состав требовался для пополнения в воинские части, его сильно выбили во время войны, очень много погибло людей, мужчин осталось мало. Нам прибавляли, прибавляли программу в итоге я почти пять лет отбарабанил отучился.
- Вы когда закончили?
В августе 1948 года закончил, сдал Государственные экзамены, но нас держали до 1949 года, до 4 января, потому что в государстве не было денег, чтобы выплатить нам, одеть нас, обуть. У нас уже получилось так, что были набраны новые курсанты, они заниматься начали, а мы всё по гражданским квартирам ночевали кто где может. Таким образом, 4 января был подписан приказ министром, и я получил назначение приехал в Ленинград. Я мог поехать куда угодно, поскольку закончил с отличием учёбу. Мне предлагали и на Украину и на Кавказ куда угодно. Тем, кто отлично закончил, предлагали любое место в Советском Союзе. Потом в то время же было очень тяжело с квартирами жить было негде, а я говорю у меня есть где жить, и я поеду в Ленинград. Вот так я попал в Ленинград после окончания училища. В Ленинграде я попал в Сертолово1 полк средних танков Т-34. Где проходная первое Сертолово, левая сторона была казарма Т-34, правая сторона и вниз к Песочной тяжелые танки. Поскольку я закончил училище по Т-34, меня направили сюда.
Жил я в Парголово на своей квартире. У меня мама продолжала в Парголово жить, и я приехал сюда.
КПП в Осиновой Роще было всегда, всю войну и второе КПП на перекрёстке Медный Завод и Выборгское шоссе. Я ходил через КПП, потому что у меня пропуск был постоянный, связанный с работой, приходилось пакеты носить секретные в штаб армии, штаб фронта. Я и дома бывал раз в два – три месяца. С командиром договоришься, иди говорит сходи, а вечером придёшь.
- Чем Вас вооружали при доставке секретных документов?
У меня был автомат, был пистолет и граната.
- Какое вообще оружие было?
Автомат, вначале, когда пришёл дали карабин, но через месяц забрали и дали автомат ППШ.
- Снайперы с финской стороны были?
От снайперов только в нашей роте погибло пять человек.
- А наши снайперы тоже были?
Были. И наши снайперы выходили на охоту и финны выходили, но с нашей стороны снайперов было меньше. И у нас было много девушек снайперов.
- Без разницы за водой идёт или нет, всё равно стреляли?
Нет, за водой не трогали. До тех пор пока особый отдел не засёк, не трогали.
- Это какой год, 1943-й?
Нет пораньше, чем 1943-й, в 1942-м году во втором полугодии.
За всю войну на Парголово упало три бомбы. И то эти бомбы были сброшены между Юкками и Парголово в поле, на дома ни одна бомба не упала.
- Вы упоминали, что ДОТы 22 Ура не бомбили. Не бомбили, потому что у финнов не было авиации или было мощное зенитное прикрытие?
Мощного зенитного прикрытия не было, потому что вся зенитная артиллерия использовалась не для поражения воздушных целей, а стояла на прямой наводке для отражения атак. Я тебе скажу так, во время войны, немцы использовали финские аэродромы, и самолёты летели на Ленинград над Шуваловским парком, над Парголово. И всю ночь до утра бомбили, к утру опять тишина, днём они старались не летать, всё-таки зенитное прикрытие у Ленинграда было сильное.
- К любым воинским частям был приписан определенный приписной состав, в случае начала войны приписной состав туда прибывает и занимает свои боевые места. Приписной состав 22 Ура был с Ленинграда или других городов?
Видите ли, 22 УР был ещё не готов к моменту начала войны, строительство его было не закончено, ещё нельзя было сказать, что это готовая линия обороны на северном участке фронта (КаУР был одним из самых боеготовых УРов страны А.Ж.). Приписной состав конечно был, но как правило, когда началась война приписной состав этот пошёл в другую сторону. Он пошёл на южное Лужское направление, и здесь мало очень осталось людей, а на второй год войны ввиду отсутствия мужчин очень много взяли девушек. И пулемётчицы и снайпера и писаря и штабные работники и медсёстры.
- А у вас электрики?
Была машинистка, медсестра, два повара. Женщин электриков не было.
- Вы так и катались на тридцатьчетвёрке до 1961 года?
На разных танках, на Т-62 ездил, меня же брали на сборы дважды после увольнения. Нас знакомили с новой техникой. Я два раза по две недели был на сборах.
- А именно во время кадровой службы?
Нет. Только тридцатьчетвёрка.
- И как? Какие недостатки?
Это лучше всех машин. Знаю много танков, но лучше Т-34 нет. Дело не в том, что она красивее быстроходнее маневреннее, для Т-34 характерны очень высокие тактикотехнические данные. Во-вторых, она очень ремонтопригодна, во время войны она ремонтировалась в полевых условиях с заменой двигателя. Очень быстро все менялось. Подъезжала «летучка» с новым двигателем, поставили и поехали, ходовая тоже самое. В мире не одно государство не смогло создать машины равной Т-34. По её возможности замены агрегатов, ну всё можно было заменить в полевых условиях, только с использованием «летучки». Подъезжает «летучка», а они у нас были на «студебекерах», там и токарный станок, там и сварка. Натягивали тент, чтобы дождь или снег не мочил, делали капитальный ремонт машине, и машина пошла.
- Когда стреляли, насколько реально прямой наводкой попасть?
1000 метров, как по документам.
- Вы сами хотели стать танкистом, или Вас направили?
Нет. Я никем не хотел стать, я хотел домой вернуться!
- Вам не предлагали выбора?
У нас не спрашивали выбора.
- Были случаи и во время войны предлагали выбор училища.
Нет, нас вызвали и сказали: «Вы поедете учиться»
Куда учится? На сколько учиться?
- «Вам там сообщат».
Ну февраль месяц, уже дурак видит, что конец войне. Нас отправили на пересыльный пункт на Карла Маркса, у Сампсониевского моста. Там был огромный пересыльный пункт, и меня с фронта прямо туда, и я там две недели сидел. Потом сформировали роту будущих курсантов. Посадили в вагоны и повезли.
- Танкисты были среди будущих курсантов?
Все были с разных частей, фронтов, не только с Ленинградского фронта. Собрали в этом пересыльном пункте с разных частей и послали учиться. Собрали, конечно, молодежь. Нужны же были кадры офицерские.
- Была ли у вас в училище переподготовка? Например, механика-водителя на командира?
Нет, танкистов не было.
Ни одно кино, никакая книга не передаст того, через что прошли мы. Никогда, это просто физически невозможно! То, что показывают кино про блокаду, показывают, ну лежат люди, ну умирают, всё это воспринимается теперь уже абстрактно. Ну, ты посмотрел кино, посмотрел и забыл, а вот когда ты сам прошел через это и остался жив ты уже никогда этого не забудешь. Этого невозможно забыть.