Глава 10. Переправа
Безумен мир, несчастны люди,
Кого мы судим, грех на всех.
Но вопреки всему мы любим
И ждем, когда придет успех.
Подходило время предрассветных сумерек. Ночь сдавала свои права дню. От земли поднимался туман, который превращал людей, кнезов, повозки и лошадей в некие бесформенные очертания.
Отряд Чеара стоял в поле, ожидая, когда же подтянется растянувшаяся колонна раторков и повозок. Всадники подгоняли людей. Стоять в чистом поле было неуютно, где-то поблизости могли быть люди великого гарла.
Чеар был недоволен тем, как все шло. Как всегда в его жизни не хватало одного дня, часа, минуты, чтобы получилось так, как он задумал. Все пошло кувырком чуть меньше дня тому назад. Сборы шли своим чередом, ничего не предвещало неприятностей. Чеар распахнул дверь и вошел в ставшую родной временную обитель. Вместе с ним в тепло уютной комнаты ворвался свежий ветер.
– Это ты, – увидев его, сказала Лита, отрываясь от сборов, после чего продолжила складывать вещи. Она была одета по-походному, осталось только накинуть теплый плащ и можно идти.
Чеар затворил за собой дверь и вошел внутрь. Он смотрел, как она старается, аккуратно, как это делают только женщины, складывает, приглаживая, одежду. Лита склонилась над собираемыми вещами, что лежали на их кровати. Она торопилась, локон ее темных волос, выбившись из хитросплетений нескольких заплетенных вместе косичек, игриво щекотал ее по щеке. Она пыталась усмирить его, дуя, пока руки были заняты делом, но это не помогало. Чеар смотрел и не мог отвести взгляда от движений девушки.
Заметив его взгляд, она приподняла голову и вопросительно посмотрела на него.
– Зачем ты на меня так смотришь? Лучше бы помог собраться. Я взяла тебе несколько сменных комплектов одежды, разные теплые вещи и еще кое-что по мелочи.
Чеар тем временем продолжал любоваться возлюбленной, которая хотела вернуться к сборам, но, заметив, что он стоит как истукан, остановилась.
– Что-то со мной не так?
– Нет, нет, что ты, все так. Я просто не могу на тебя наглядеться.
– Наглядеться на что? Как я суечусь?
– Нет, суета тут ни при чем, – почему-то смутившись, сказал Чеар. – Просто ты такая красивая. Знаешь, я вот сейчас понял… Нет, я это и раньше знал, но сейчас предельно точно понял: красивее тебя женщин просто нет.
Ее улыбающиеся губы манили, притягивая к себе.
– Прямо-таки красивее никого нет? – игриво уточнила она, встав руки в боки.
– Да, именно так. Гляжу на тебя, и ты просто ослепляешь меня. Разом становится спокойно на душе. Гнева нет. Уже не нужно думать о спасении тысяч, что смотрят на меня, ждут, что я им скажу. На душе становится так легко, словно я не человек, а пушинка. Вот подует ветер, и полечу, поднимусь высоко-высоко, выше облаков, повисну в небе и стану смотреть вниз. Увижу, как люди, словно муравьи, копошатся в своих гарлионах-муравейниках. Увижу Коралловое море, по нему плывут сотни кораблей, огибая рифы, торопясь вернуться в порт. Увижу побеленные снегом хребты Твалирона, орлов, гордо парящих над высотами. Но я буду выше всего и всех, потому что ты подарила мне крылья.
– А как же я? Ты позабудешь меня внизу?
На мгновение он взволновался, что мог неверным словом как-то обидеть ее, он шагнул к ней и обнял, притягивая к себе, но она откинулась назад и уперлась рукой в его грудь, не давая прикоснуться к своим вожделенным губам.
– Не спеши, ты не ответил!
– Как я могу забыть тебя? Ты свет моих дней, тепло, без которого мое сердце станет куском льда!
Она звонко засмеялась.
– Ты льстишь мне. Видимо, что-то хочешь!
Лита стала опускать руку, которая уперлась в его грудь, все ниже и ниже. Он перехватил ее, когда она оказалась на уровне живота, поднял и поцеловал белоснежные пальчики возлюбленной. Их взгляды встретились. Теперь они оба прерывисто дышали, предвкушая то, что произойдет потом. Одновременно они прильнули друг к другу, сливаясь в страстном, обжигающем поцелуе. И Чеар стал на мгновение пушинкой, взмывшей к небу. Только ему было не до созерцания людей, полей, морей, он просто тонул в небесной сини, переполняемый чувством любви. И от того, что она взаимна, становилось еще головокружительнее. Счастье, безграничное счастье, переполняло влюбленных. Но миг восторга скоротечен, стук в дверь вернул их в обыденный мир.
– Кто там?! – поворачиваясь к входу, отпустив Литу, с возникшим из ниоткуда раздражением спросил Чеар.
Дверь отворилась, не дожидаясь приглашения, внутрь вошел Калин, сын пекаря Кортала. Он запыхался и тяжело дышал.
– Плохие новости! – выпалил он. – Меня прислал Теолон, наши конные разъезды как один говорят, что из Гралии вышла армия. Нужно уходить прямо сейчас!
«Вот тебе и полетал».
– Я так и знал, что, похоронив мать и своего героя-зерта, Алеан решится на вылазку по наши души! Где сейчас Теолон? – спросил Чеар, понимая, что теперь нужно как можно быстрее организовать выступление.
– Он в вашей резиденции.
Лита бесцеремонно бросила аккуратно сложенные вещи в походную сумку и направилась к выходу.
– Теолон уже послал оповестить Шор Кана, Керла и других зертов? – Чеар задал вопрос пареньку, следуя за Литой.
– Когда прилетели феллершильды с письмами от наших дозорных, Теолон, Керл и Кан были вместе. К остальным зертам послали других мальчишек, кто был под рукой.
Улочки деревушки еще не успела охватить суета скорых сборов. На улице было прохладно и ветрено, слегка моросил мелкий надоедливый дождь. Зима снова быстро отыгрывала проигранные позиции.
Лита и Чеар спешили в дом наместника. Время теперь играло против них. Хотя они и планировали со дня на день выход к Кенегу, но на сегодня еще не были готовы к походу. Предстояло доделывать все необходимое на скорую руку.
Дальше, после недолгого обсуждения, решено было немедленно выступать.
И вот теперь их план понемногу, но стал воплощаться в жизнь. Рядом с Чеаром был Кортал, они оба сидели на лошадях. Бывший пекарь за последние недели быстро вжился в новый образ. Роль зерта определенно была ему к лицу. Его возраст и уверенный внешний вид внушали окружающим доверие, а высокий рост давал возможность от природы смотреть на людей свысока. Однако жизнь вылепила из него не гордеца, а мудрого и дальновидного человека. Чеар был рад, что сейчас рядом с ним стоял именно Кортал, который в этот момент чему-то вдруг улыбнулся.
– Что тебя веселит?
– Сейчас или в принципе?
– Сейчас.
– Я вспомнил о жизни в Пещерном гарлионе.
– И...
– Хорошие были деньки.
– Ну, кому как. По мне, так тогда было непросто.
– А сейчас проще?
– Нет, не проще. Пожалуй, даже сложнее.
– Вот поэтому-то я и улыбаюсь добрым воспоминаниям. Что уже пройдено, то позади, страница жизни написана. Настоящее же полно неопределенности, нет ответов на стоящие вопросы. Хотя, на самом деле, настоящее полно хорошего, просто это хорошее еще не осознано. Оно как вино, которое только разливают по бутылкам.
– Разве в прошлом только добрые воспоминания?
– Конечно, нет, только лучше вспоминаются именно они. Таков уж человек, он не хочет помнить зла.
– Ты искренне так считаешь?
– А как может быть иначе? Если бы это было не так, то люди бы давно исчезли с лица Гралии, переубивали друг друга, и делу конец.
– Так, а что, по-твоему, мы делаем сейчас?
– Мы живем.
– Нет, я не о том, что мы делаем вообще, а о войне, о восстании. Мы же сражаемся за свободу. Мы лишаем жизни других и кладем себя на алтарь нашей борьбы.
– Возможно, и так. Но лично я просто живу. Радуюсь воспоминаниям, жду наступления завтрашнего дня. А главное, что бы там ни случилось в будущем, когда оно станет прошлым, мы вспомним только хорошее. Плохое тоже останется в нашей памяти, но оно будет восприниматься как ступень, неизбежная плата за то, чтобы достичь лучшего. Не зря же говорят, что на ошибках учатся.
Чеар ненадолго замолчал, задумался. Но, что-то решив для себя, заговорил снова:
– Не думаю, что все так, как ты преподнес. Мы боремся за будущую жизнь, а сейчас пробил час нашего испытания. Жить будем потом.
– А ты не думал, что потом может не настать, о том, что вся жизнь – это некое испытание. Я пожил и повидал всякое. Бежит человек вперед, как лошадь галопом, молод, а путь его уже оборвался. Встречал на своем пути тех, кто думал, что вот поработает в поте лица еще пару лет и поживет на покое потом, но проходили годы и когда они действительно отправлялись на покой, то становились живущими в воспоминаниях сварливыми ворчунами. Так где и когда они жили? Можно подумать, что лучшими годами для них были годы труда. Но это не совсем так. Просто их жизнь стала спокойнее, нет былых ярких событий и достижений трудных целей. Поэтому вот что я скажу – лучшее всегда с нами, вот только скверные моменты портят жизнь здесь и сейчас. Но время залечит раны, и останутся только лучшие воспоминания о прошлом. Поэтому живем здесь и сейчас.
– Раз мы просто живем и здесь нам хорошо, то, может, тогда не стоит бороться, встать тут лагерем и жить, как получится?
Кортал улыбнулся.
– Может, и не стоит. Но мы выбрали другой путь.
– Да, другой, – сказал Чеар, с тоскою смотря на запад, где за пеленой предрассветного сумрака прятался варт Кенег.
– Я надеюсь встать лагерем в более надежном и спокойном, как мне кажется, месте. Надеюсь, это не ошибка.
Кортал хлопнул по плечу Чеара.
– Отбрось сомнения и делай, что считаешь правильным. Делай то, что подсказывает тебе сердце. Люди верят в тебя. Все помнят добро Шор Кана, который освободил нас из рабства. Но также все помнят и то, что защитить нас и сделать по-настоящему свободными смог только ты. Раньше наша вольность была ограничена границей Пещерного гарлиона, а теперь она с нами везде, где рядом ты.
– Да будет так всегда, друг мой!
– Будет, не сомневайся.
В этот момент из сумрачной предрассветной пелены вынырнул всадник-дозорный. Охранявшие Чеара воины встали у гостя на пути, не подпуская его ближе.
– Чеар, в получасе перехода от нашего хвоста отряд из гарлиона. Человек сто, конница.
– Тебя заметили?
– Меня-то лично нет, но следы от продвижения армии точно приметили.
– Враг осторожничает или уже готовится к решающему удару?
– Пока не спешат.
– Может, ждут подкрепления? – предположил Кортал.
– Все может быть! Но, думаю, нужно их немного пощипать. Туман нам будет в помощь.
Чеар вызвал младших зертов и приказал оставить засадный отряд, чтобы дать бой преследователям. Также он распорядился отправить посланцев к другим крупным отрядам, чтобы оповестить их о скорой встрече с противником. Сам же Чеар остался в центре своей орды, которая теперь двигалась не столько по дороге, сколько по полю, сгрудившись в большую кучу, по периметру их охраняли небольшие группы воинов. Для реальной обороны людей не хватало. Остатки снега, втоптанные в землю прошедшими еще ночью основными силами армии восставших, перемешанные с травой, превратили прилегающие к дороге участки в кашу, которая сильно затрудняла продвижение людей.
– Неудачное решение, тяжело идти вперед, – заметил Кортал, – нас даже в хвосте нашего войска тысячи. Если на нас нападут, то нам не спасти людей.
– Значит, нельзя допустить, чтобы нас настигли. Поэтому я и оставил засаду. Нам нужно выиграть время.
Людей было действительно очень много. Тому виной были без конца подходившие и подходившие в последние дни на призыв Чеара толпы страждущих новой справедливой жизни. Чеар понимал, что уже сейчас он не может в полной мере прокормить эту ораву, но останавливаться было поздно. Все его надежды сводились к одному – нужно скорее перейти реку и основать в относительно безопасном месте постоянный лагерь-гарлион. Тогда будет можно заняться налаживанием быта и постоянного снабжения.
Ночная темнота все больше и больше уходила, уступая место свету дня. Вот уже впереди стали проглядывать очертания варта Кенег. Вернулись остатки засадного отряда. Вылазка удалась, противник был вынужден пуститься в бегство. Гонцы, прибывшие от Литы, сообщили, что авангард уже переправился на другой берег. Пока все обошлось без жертв и неожиданных происшествий. Однако Лита не перешла на другой берег, а сообщила через гонца, что поможет Керлу переправлять основные силы, а потом возьмет часть воинов и отправится к Чеару, чтобы помочь с охраной оставшейся части людей. Шло время, а она все не появлялась.
«Переправа – нелегкое дело, – успокаивал себя Чеар. – Людей много, а тут еще и повозки, раторки, кнезы, кони…»
День пришлось провести на подступах к варту. Группа Чеара практически соединилась с основной группой. Восставшие наводнили большие и малые улочки Кенега, ожидая своей череди, чтобы переправиться на западный берег Анарикора. Но места не хватало, люди буквально заполонили варт, а кто не попал внутрь, оказался среди тех, кто сформировал плотное живое кольцо вокруг поселения. Найти кого-то в этой толчее было просто невозможно.
Чеар расположился на одном из небольших холмов, глядя на происходящее свысока. Тревога все больше и больше овладевала им.
«Быстрее, нужно быстрее переправляться. Я чувствую, что времени у нас не осталось. Да и Лита еще как сквозь землю провалилась. Все не по-моему!»
Попытки найти свою возлюбленную оказались тщетны. А уже скоро Чеар понял, что и возможность управления людьми медленно, но уверенно начинает выскальзывать из его рук. К нему потянулись просители, которые требовали еды, воды, возможности вперед других переправиться, начались стычки между группами вновь присоединившихся к восставшим людей. При этом поводы для вражды возникали на ровном месте.
– Вокруг полно людей, а чтобы решать проблемы – у меня каждый человек на вес золота! – только и оставалось сетовать Чеару.
День перевалил за полдень, когда Чеар осознал, что вокруг него все больше незнакомые, враждебно настроенные к нему люди. Все чаще про себя он стал задавать вопрос: «А все ли из них станут желанными гостями в лагере за рекой?»
– Их можно понять, – словно читая мысли своего зерта, сказал Кортал. – Они, услышав твои обещания из уст наших посланников, ожидали сказки, а получили только трудности. Они сыты обещаниями.
– Ты прав, но нетерпеливые нам не в помощь! Не друзья они нам, а хуже врага.
Кортал с тревогой посмотрел на Чеара, который явно был на грани, теряя терпение.
Вечер неумолимо приближался. Ченезар выглянул из-за туч, которые набежали после обеда, поглядывая на суетливых людей, словно желая спросить: «Вам не надоело еще? Скоро ночь, вот и я уже готовлюсь ко сну».
Теперь людская масса в основном скопилась на улицах варта и еще большая группа людей сосредоточилась вне его пределов, вдоль земельного тракта. Чеар спустился с холма и расположился на самом входе в Кенег. Просителей поубавилось. То ли люди устали, то ли видели, что уже скоро окажутся на том берегу. Чеар сильно устал. Он сам ничего не ел с утра, переборов голод в полдень, теперь же ему хотелось только одного – поскорее отыскать Литу и уснуть.
Именно в этот момент где-то в хвосте стоящей у входа в варт толпы возникло какое-то волнение.
– Что там? – привстав в стременах, спросил Кортал, пытаясь понять, что там происходит.
Чеар хотел было послать гонца, чтобы понять, что к чему. Но не успел. Толпа содрогнулась. Раздались крики, и люди побежали, проталкиваясь в варт, бросая свои пожитки.
– Проклятье! Что там творится?! – выругался Чеар.
Совсем скоро стало ясно, что их атаковали. Им в спину готовилась нанести удар конная лавина, надвигающаяся на восставших со стороны земельного тракта. Конницы было действительно много. Тела людей на конях заполнили все видимое пространство на юго-востоке от варта.
– Мы не сможем с ними справиться! – закричал Кортал, пытаясь перекричать гудящую толпу.
Чеар осмотрелся.
«Эх, мне в помощь два десятка и еще сотни две по одиночке разбросаны где-то на краях толпы. Не густо».
– Труби сбор! – приказал Чеар. – Соберем, сколько сможем, людей и встретим врага на улицах варта.
Одного из своих людей Чеар отослал к Керлу, чтобы тот понимал, каково положение дел.
В этот день все шло не так как надо. Собрать верных людей не удалось, как и организовать сопротивление. Вновь пришедшие не желали бороться, они не слушали приказы, а лишь как стадо баранов спасались бегством.
Первая волна конницы как нож масло рассекла восставших вне Кенега на несколько мелких групп, которые тут же были выкошены второй и третьей волной. На острие атаки были «золотые псы», их сверкающие доспехи не спутаешь ни с чем.
Чеар, пользуясь преимуществом конного, был вынужден пробираться в Кенег среди толпы озлобленных, ненавидящих его не меньше, чем секущих их сейчас гральцев, людей. Лишь пара десятков верных ему воинов смогла войти с ним в варт. Конница не спешила на улицы, словно поняв, что это может стать для нее ловушкой.
– Боги! – молил Чеар, понимая свою беспомощность. – Дайте нам сил выжить! Пусть Лита окажется на том берегу, пусть окажется, что она переправилась уже давно.
Но неприятности для восставших только начинались. Уже скоро на их головы обрушился дождь из стрел. Чеар чудом уцелел, но потерял разом почти половину своих спутников и почти всех лошадей. Пришлось спешиться и пробираться к переправе пешком. Они сошли с улиц и пошли через огороды, снося на своем пути деревянные заборы или перелезая через каменные ограды. Со стороны это выглядело как откровенное бегство, но Чеару было сейчас не до того, как и что выглядело. Нужно было во что бы то ни стало пройти к воде.
И они достигли своей цели. Вот и паром. Дождь из стрел тем временем стих, унеся жизни еще пары из его людей и ранив почти каждого, кроме Чеара.
Керл и Шор Кан до последнего ждали своего зерта. Завидев появившийся на береговой улице отряд Чеара, они тут же послали к ним своих людей, которых, к счастью и радости зерта, было куда больше, чем смог сберечь он сам.
– Где Лита? – первое, что спросил Чеар у карлика.
– Она где-то в варте.
Чеар тяжелым взглядом осмотрел усеянные трупами улицы, по которым к берегу стягивались немногочисленные группы все больше раненых людей. Литы среди них не было видно.
– Нет.
Именно в этот момент на улице, ведущей из сердца варта к воде, появился одинокий воин, облаченный в террониевый доспех. Он уверенно шел навстречу Чеару, высоко подняв голову, в его взгляде читался вопрос: «Ты и есть тот самый зерт?» Его террониевый доспех сверкал в лучах заходящего Ченезара, слепя окружающих людей из лагеря восставших. Это был командующий «золотых псов», о чем свидетельствовала его перевязь. Это был Т'Арк. Его поведение казалось безрассудным, явился один, хотя мог вперед себя запустить целую толпу. Но, вместе с тем, появление одинокого зерта наводило на окружающих животный страх. Каждый из людей Чеара да и он сам чувствовали себя животными, которых охотник загнал в угол и спешил для того, чтобы добить их.
Плащ на плечах Т'Арка, ловя порывы ветра, развевался словно парус. От этого зерт «золотых псов» казался больше. И чем ближе он становился, тем больше занимал пространства, словно поглощая собой все вокруг.
«Чеар, не бойся! – подбодрил себя Чеар. – Это простой человек, такой же, как ты! В нем нет ничего такого, что бы делало его сильнее. Ровным счетом ничего!»
Но как не убеждал себя Чеар, от этого не становилось легче. Чем ближе был Т'Арк, тем слабее становилась хватка рукояти клинка, а вдоль позвоночника бежала волна мурашек. Одним своим присутствием зерт «золотых псов» выпивал силы его врагов. Чеар еще никогда так болезненно остро не ощущал свою слабость перед противником.
– Лучники! Огонь! – заорал Шор Кан, все еще стоящий по правую руку от Чеара.
Десяток стрел устремился к своей жертве, но терронию они были нипочем. Они просто отскочили от доспеха, как назойливый рой вечерней мошкары. Зерт лишь приподнял левую руку, на предплечье которой был закреплен небольшой щит, прикрыв им незащищенное лицо.
– Похоже, нам предстоит потрудиться! – заметил Кан. Его голос был спокоен, что немного приободрило Чеара.
Т'Арк уже вступил в бой с ближайшими воинами из отряда восставших. Его меч, очертя в воздухе сверкающую дугу, обрушился на головы противников. Сталь не знала пощады. Один за другим люди падали на мостовую, которая быстро окрасилась в алый цвет. Казалось, наличие на его пути воинов практически не замедляло его продвижение вперед.
– Так не бывает! – сорвалось с губ Чеара. – Его ничего не берет!
– Скоро мы узнаем, насколько твои опасения справедливы!
Шор Кан по-прежнему излучал уверенность.
Лучники стали стрелять вразнобой, стараясь попасть в близкую мишень, но Т'Арк чудом продолжал с успехом уворачиваться, и, более того, сокращая при этом число стрелков, метая в них кинжалы, которых на его поясе имелось в достатке.
– Лита, где же ты?! – в нетерпении вопрошал Чеар.
– Сдается мне, нам придется дорого заплатить за ожидание нашей красавицы, – съязвил Кан.
Чеар крепко сжал двумя руками рукоять своего клинка, его время вступить в бой вот-вот должно было настать.
«Боги, не позвольте мне ударить лицом в грязь. Если уж суждено будет умереть тут, то пусть уж смерть будет ненапрасной. Помогите забрать с собой этого пса».
Т'Арк уже был в десятке шагов от них, как из-за поворота выскочили всадники. Среди них была и Лита. Им пришлось спешиться, так как улицу преграждали повозки и брошенный при бегстве скарб восставших. Ее группу и остатки отряда Чеара разделяла сотня шагов. Так близко и одновременно так далеко.
– Наконец! – радостно выдохнул Чеар.
– Рано радуешься, демон еще жив.
Чеар шагнул вперед, пробираясь через ряды стоявших перед ним соратников. Он не мог допустить, чтобы Лита вступила в бой против столь сильного противника.
– Куда?! – окрикнул его Шор Кан, но было уже поздно, Чеар уже стоял перед Т'Арком.
«Просто будь внимателен, смотри за тем, как он движется!»
Чеар, скрежеща зубами, взмахнул мечом, нанося удар наотмашь сверху. Т'Арк как кошка сошел с линии удара и в ответ нанес резкий удар мечом по крутой дуге снизу вверх.
Чеар не сразу понял, что случилось. Ему показалось, что меч врага прошел мимо. Но когда он попытался ударить снова, делая подступ, то понял, что ошибся, недооценив противника. Нога Чеара непослушно дрогнула, ее охватил жар, а мышцы груди пронзила острая боль. Панический страх объял его разум. Он понял, что вот она смерть, последний миг жизни.
Однако Т'Арк не спешил наносить последний удар. Он предпочел действовать наверняка и сначала расправился при помощи своих кинжалов с парой последних лучников и отправил в мир иной нескольких спешащих на помощь своему зерту воинов. Но вот преграды были устранены. Именно в этот момент к месту поединка подоспела Лита и ее люди. Они выстроились вокруг зерта «золотых псов» в полукруг, приготовившись к одновременной атаке. Но тот не спешил поворачиваться к ним лицом, словно у него на затылке были глаза. Чеар с ужасом смотрел на свою возлюбленную, понимая всю опасность, что угрожала ей.
– Лита, осторожнее! Этот «пес» изворотлив!
«На ней террониевый доспех, у нее даже ноги защищают пластины из этого непробиваемого металла».
На миг Чеару стало немного, но легче.
– Зря ты не послушался отца, – неожиданно сказал Т'Арк, обращаясь к Чеару, – надо было бежать, когда ты еще мог, бежать без оглядки!
Чеар на мгновение забыл о своей боли. Его глаза широко раскрылись от удивления. Память вернула в далекий день, когда он последний раз видел своего отца.
– Откуда ты знаешь, что сказал мне отец?!
Ответить Т'Арк не успел, а может, и не захотел. Затянувшаяся пауза в поединке была прервана. Лита со своими людьми яростно ринулась в бой, как и оставшиеся люди из отряда Чеара. Зазвенела сталь, искры посыпались в стороны, но «пес» был ловок. Один за одним он безжалостно выкашивал своих врагов, как жнец колосья.
Чеар еле держался на ногах. Он сделал несколько тщетных попыток, чтобы вернуться в бой, но сил не то что сражаться, а даже просто идти уже не было, раны обильно кровоточили, быстро ослабляя его. Через все правое бедро шел глубокий порез, который переходил в менее серьезные раны на боку и груди. Меч «пса» распорол его кожаный доспех, будто это была простая бумага. Недоумение, гнев, животный страх за жизнь любимой – все чувства разом перемешались, это придавало немного сил. Вдруг чьи-то руки схватили Чеара сзади и, потянув, потащили с поля боя. Он пытался понять, кто это делает с ним, но не смог. Пытался сопротивляться, но безуспешно. Место кровавой бани быстро отдалялось от него, и там оставалась она. Меч «пса» несколько раз полоснул по ее доспеху и, если бы не террониевая сталь, то ее жизнь непременно бы оборвалась. Вот зерт «золотых псов» ловко отбил выпад одного из своих врагов и тут же, делая шаг в сторону девушки, нанес ей сокрушительный удар по плечу. Она вскрикнула. Чеара затрясло от бессильного гнева, охватившего весь его разум.
– Уходи! – заорал он, собрав последние силы. – Всем защищать ее!
Если его первые слова еще смогли пробиться над грохотом боя, то последний приказ зерта вряд ли кто-то услышал, кроме спасавшего его упрямца.
Чеар, отчаявшись что-либо изменить, захлебываясь слюной, принялся проклинать своего спасителя.
– Отпусти, там осталась ОНА! Ты понимаешь?! Кнезов ублюдок! Я приказываю! Оставь меня! Чтоб тебе провалиться на этом месте! Будь ты проклят, тупой баран! Иди и спасай ее!
Но все было напрасно, спаситель, упрямо сопя, продолжал тащить его к реке. А тем временем Т'Арк уже успел расправиться с половиной противостоящих ему врагов. Хотя удар по плечу и сделал движения девушки более скованными, но Лита несколько раз в отчаянном вихре налетала на зерта «золотых псов» и, несмотря на безуспешность своих атак, в отличие от Чеара, все еще была на ногах. Ей помогал выжить ее доспех.
«Проклятие, почему у нас так мало этого террония?!»
Террониевый доспех из числа сражающихся восставших сейчас был только на девушке.
– Я должен быть там, твою душу! – продолжал изливать желчь на своего спасителя Чеар, теперь он уже не кричал, а, скорее, утробно рычал. – Я должен остаться! Она там!
Его глаза стали предательски слипаться, их заволакивал туман. Во рту ощущался сильный привкус крови.
– Прости меня! Прости! Я опять тебя обманул, не смог сберечь, – уже только лишь шептал он.
Теперь Чеар больше не мог видеть не то что общую картину боя, а даже различать силуэты сражавшихся.
«Пропади оно все пропадом! Какая нелепая смерть…»
Чеар почувствовал, что проваливается в пропасть. Он явственно ощущал, как камнем летит вниз. Безысходность, обида, отчаяние хлестали его бренное тело в три подхвата. В ушах грохотало, как будто разразился гром. Его раскаты не смолкали, а становились только сильнее, сдавливая голову, которая вот-вот должна была лопнуть.
– Нет, так не пойдет, – громовое эхо настигло его откуда-то с небес. – Давай-ка, открывай глаза!
Чеар почувствовал, как кто-то окатил его водой, а потом отвесил крепкую пощечину. Ему бы так хотелось, чтобы это была Лита, но, открыв глаза, он сквозь туман смог различить, что на него смотрит Шор Кан, а за его спиной стоит Керл.
– Лита? – спросил шепотом Чеар.
– Она осталась в варте, – ответил Кан, скрежетнув зубами.
– Мы не смогли прийти на помощь, – со вздохом пояснил Керл. – Прилетел отряд «золотых псов».
Чеар застонал. На глаза навернулись горькие слезы, которые немного разогнали туман. Теперь он смог увидеть, что сидит, на что-то облокотившись, на одном из паромных плотов где-то посреди Анарикора.
– Я должен был остаться с ней.
– И ты бы остался, только в виде трупа, если бы я тебя не утащил, – бросил Шор Кан. – Твой бой на сегодня окончен. А кнезова ведьма Ли сама о себе позаботится.
– Она жива?
Надежда затеплилась в душе Чеара, как слабый огонек готового разгореться костра.
– Пока было видно, да! Ведьма отступала вглубь варта.
Слова придали сил Чеару. Он попытался привстать, надеясь что-нибудь увидеть, но его усилия были тщетны.
– Что будем делать? – спросил Керл у Кана, кивнув в сторону Чеара.
– Не знаю! Он потерял много крови, слишком много крови.
– Ему нельзя умирать, тогда все потеряно!
– Все потеряно было уже тогда, когда мы проиграли бой в Весларском лесу. А сейчас продолжается наша предсмертная агония, и не более того!
– Если мы ничего не предпримем, то он может не доплыть до берега.
Шор Кан молча смотрел на коротышку, в глазах горца читался вопрос, смысл которого был ясен только Керлу. Чеар смотрел на них отрешенным взглядом, словно не о его судьбе сейчас шла речь. Холод прокрался в его пальцы рук и ног, их он уже больше не чувствовал, как если бы их разом отсекли. Мороз и онемение медленно крались в руки и ноги. Это костлявая рука смерти тянулась к его сердцу, которое судорожно трепетало в груди. Где-то глубоко в душе он уже понимал, что ему не спастись, что судьба Литы теперь только в руках злого рока, что все кончилось. Но тело его еще не было готово принять это и упорно сопротивлялось, а разум был охвачен безумным желанием встать и броситься спасать любимую.
– Ты или я? – наконец задал странный вопрос Кан.
– Проследи, чтобы на нас не глядели чужие глаза, – только и ответил Керл.
– Прощай, коротышка. Редко из нас выходят стоящие люди, но тебе это удалось. Жаль, что больше не увидимся!
– Ладно, тебе. Ты мне льстишь. А насчет не увидимся, это мы еще посмотрим. Хватит, слова-пустое. Поторопимся. У нас времени в обрез.
Чеар не пытался понять смысл услышанных слов, хотя слова звучали угрожающе – «чужие глаза», и это-то среди собратьев по оружию, «не глядели», так говорят, когда хотят не вылечить, а лишить жизни. Но думать об этом он не мог. Теперь любые звуки как набат гремели в его ушах. За свою жизнь он уже перестал бояться. Все помыслы его последних мгновений жизни были устремлены к Лите. Чеару вдруг стало казаться, что она стоит перед ним. Он, не открывая губ, стал говорить. Его слова, адресованные призраку, не получали ответа, но Чеар не замолкал, вглядываясь воспаленными глазами в смутный силуэт своей любимой.
«Ты пришла! Ты спаслась! Теперь не страшно и уйти! Молчишь! Так молчи, не говори, просто услышь, что я скажу! Ты жива, мне большего и не надо! Знаю, все вышло глупо! Я не прав всегда и во всем! Но что уж теперь говорить, время вышло чего-то менять. Молчи! Просто слушай! Твое молчание сейчас мне ценнее любого золота, любого богатства! Я люблю тебя, как не любил никого в этой жизни, разве что отца да мечтания о матери, которой не знал! Они мертвы, и я спешу к ним, но ты жива, и это для меня важнее важного сейчас! Знай, мое сердце, еще совсем юное, воспылало безответной любовью к тебе. Оно всегда принадлежало тебе. Как бы все могло сложиться, если бы мы не расстались? Но отец погиб и мне пришлось бежать. Я долго бежал, скрывался, только жить так нельзя. Чудом встретившись с тобой вновь, я опять чуть не потерял тебя, но боги были милостивы. Поссорившись с тобой в ночи Весларского леса, жизнь стала мне не мила. Заточение и вновь надежда вместе с открытой тобой дверью в мою темницу заглянула ко мне в сердце. Тогда, в Пещерном гарлионе, мне удалось удержать тебя и, казалось, мы будем вместе навсегда, но нет. Теперь мне снова надо в дорогу. В последнюю дорогу. Но ты не спеши, останься здесь, среди живых. Как сладок вдох последний, но перед смертью невозможно надышаться. Теперь оставь меня. Покинь. Позволь уйти, не мучь меня сомненьем, ведь жизни миг на миг продлив, ты продлеваешь лишь мое мученье. Туман сгустился! Где ты, Лита? Где? Пустое все вокруг, пустое, теперь и призрак твой изгнал я. Теперь вокруг лишь пустота и ожиданье смерти».
Разум Чеара вновь прояснился, и он, отделив грезы от яви, осознал, что Лита не спасена, она все еще в беде, что надо встать и спешить ей на помощь. И в этот раз ему не удалась попытка подняться. Он отчаялся.
После безуспешной попытки встать силы быстро стали покидать Чеара. Его глаза снова застилала кровавая пелена тумана, губы пересохли, голова кружилась так, что он потерял ориентиры. Где верх, где низ? Тяжелое беспамятство уже совсем скоро прервало метания его суетного духа.
Пока Чеар в муках уходил из жизни, Шор Кан принялся криками и пинками подгонять гребцов, стоявших по краю парома-плота, который начинало ощутимо сносить вниз по течению. Керл же, склонившись над потерявшим сознание Чеаром, приоткрыв ему рот, стал вливать в него какую-то соленую вязкую жидкость, по вкусу похожую на кровь.
– Тебе нельзя умирать, – приговаривал он. – Иначе все потеряно! Поэтому ты не умрешь и я спасу тебя. Ты будешь жить. Вот увидишь! Вот увидишь!
Чеар судорожно сглотнул, еще и еще раз. Он почувствовал, как силы возвращаются к нему. Его словно подхватило порывом ветра и понесло как пушинку все выше и выше. Его тело судорожно затряслось. Керл налег на зерта, стараясь сдержать Чеара. У него вышло. Когда тот перестал дергаться в судороге, карлик устало сполз с него и сел рядом на дощатую палубу парома.
– Я же говорил тебе, что ты будешь жить! – услышал доносящийся откуда-то издалека сверху голос Керла Чеар, а потом уже совсем рядом. – Теперь тебе нужно будет о многом узнать! Узнать и то, что за отобранную у смерти жизнь платят жизнью.
Гребцы, потея, упирались, пытаясь не дать парому уплыть вниз по течению, стараясь поскорее пристать к берегу. Шор Кан все также яростно подгонял их. На мгновение он остановился и пристально посмотрел на сидевших посреди плота великана и карлика. Взгляд остекленевших глаз карлика был пуст, как будто это был не живой человек, а кукла. Руки Керла безвольно свисали вдоль тела, кисти были сильно запачканы кровью. Великан сидел с закрытыми глазами. Его тело слегка подрагивало в судороге.
Кан отвернулся и вновь увлеченно принялся командовать гребцами. Именно в этот момент глаза Чеара широко раскрылись. В них не было зрачков. Провалы глазниц ярко сверкали холодным желтовато-белым пламенем…