Саша вернулся часа через два, с билетом на руках.
- Завтра утром ты улетаешь, Лидочка. Но я волнуюсь за тебя. Хотел с тобой полететь, в училище зашёл, попросил недельный отпуск, но генерал не дал, дисциплину, говорит, нарушать нельзя. Отпуск, говорит, у Вас в августе, вот тогда и поедете в свой Ташкент, - в расстроенных чувствах говорил Саша.
- За меня не переживай, через неделю я вернусь. Всё будет хорошо, Саша. Не поехать, не могу, я тебе уже говорила, Даша мне, как сестра. Могу себе представить, что сейчас с ней творится. А Мирза, так жаль его, он же совсем не старый был, - ответила я, взяв билет из его рук.
Вещи с собой я брать не стала, только бельё на смену и лишнее платье с тёплой кофтой. Это в Ленинграде было ещё холодно, снег лежал и было пасмурно, а в Ташкенте, в такое время года, уже цвели сирень и нарциссы с тюльпанами. Плодовые деревья, наверное, были в цвету, поэтому, ранним утром, мы с Сашей поехали в аэропорт, дорога до него не близкая. Войдя в здание, я сняла пальто и тёплые ботиночки, надела туфли и поверх шерстяного платья, кофту. Саша забрал мои вещи и оставив меня, уехал. Ему нужно было успеть на работу, а я осталась дожидаться своего рейса. В самолёте я поела и закрыв глаза, попыталась уснуть. В дороге я обычно не спала, как ни старалась, не получалось, а тут заснула крепким сном. Проснулась, когда стюардесса, тронув меня за плечо, сказала, чтобы я пристегнула ремень.
- Мы скоро будем снижаться, пристегните ремень безопасности, пожалуйста, - учтиво сказала молодая, красивая девушка.
Как я и предполагала, в Ташкенте, куда я прибыла в четыре часа десять минут, в безоблачном небе светило солнце и погода стояла тёплая. Я чувствовала резкий контраст между Ленинградом и Ташкентом. Даже кофту не пришлось надевать, в платье было жарко. Я решила поехать домой к сыну, ведь у меня родилась внучка и я привезла ей подарки. На стоянке такси, я прождала своей очереди более получаса. Доехав до дома Абдуллы, я расплатилась в водителем и вышла, тут же позвонив в ворота. Меня встретила Анна, открыв калитку и увидев меня, она очень удивилась, обнимаясь со мной.
- Мамочка? Вы? Что же Вы телеграмму не дали, Абдулла бы встретил Вас. Дома всё хорошо? Дети же здоровы? - спрашивала Анна, проходя через двор к дому.
- Здоровы дети, всё у нас хорошо. А не приехать я не могла, внучка родилась и Даша... Мирза умер. Сама понимаешь, не смогла я усидеть. Абдулла как? Он дома? - спросила я, входя в комнату.
Когда я поставила сумку с подарками и гостинцами на стол и повернулась к Анне, она с удивлением посмотрела на меня.
- Как же Вы поправились, мамочка и похорошели, даже стали моложе выглядеть. Кажется, Александр Фёдорович хорошо Вас кормит, - сказала Анна, с восхищением разглядывая меня.
- Говорят, если муж хороший, женщина расцветает, как цветок. Так Абдулла дома? - ответила я, стараясь втянуть в себя живот.
- Нет, но скоро должен прийти. А внуки Ваши в детской комнате, - сказала Анна.
Я быстро прошла в комнату. В своей кроватке спал Андрюша, внучка лежала в коляске и тоже спала.
- Как назвали мою внучку? - наклонившись над малышкой и любуясь ею, спросила я.
- Абдулла решил дать ей узбекское имя и назвал её Гульбахор, говорит, она родилась весной, словно расцвел весенний цветок. Красивое имя, мне очень понравилось, - ответила Анна, с любовью глядя на дочь.
- У неё твоя красота, Анна, но смуглая, как Абдулла... брови, словно нарисованные, красавица моя, - ласково сказала я, целуя внучку в нежные щёчки.
- Кажется, Абдулла пришёл, - сказала Анна, услышав, как хлопнула калитка.
Она быстро вышла из комнаты и пошла навстречу мужу. Я положили пакет с вещами для новорождённой к ногам внучки и тоже вышла к сыну. Он поставил продукты, что принёс с собой, на стол и подошёл ко мне.
- Значит приехали? Не удержались? Путь не близкий, - обнимая меня, спросил Абдулла.
- Как же я могла не приехать, сынок? Внучка родилась, радость такая. И Мирза... жаль его и Дашу жаль... Как она, держится? - спросила я.
- Держится, а куда деваться? Никто и подумать не мог, что он болен. Правда похудел за последние месяцы, а за два месяца до смерти, совсем исхудал, уже вставать не мог. На похороны ходил, народу много было, с завода больше ста человек пришло. Очень уважали его на заводе, столько лет проработал на одном месте. Мне его очень не хватает, ведь он мне был, как отец, - сев за стол, говорил Абдулла.
- Хороший был человек, земля ему пухом. Утром к Даше поеду, поживу у неё пару дней, поддержать её надо, - сказала я.
Абдулла, как-то странно посмотрел на меня.
- Что-то Вы так пополнели, мама, живот появился. Всегда были стройной, худенькой, не узнать Вас, - сказал вдруг Абдулла.
- Так... возраст уже, питаться стали лучше, голодные годы позади, слава Аллаху, - смутившись, ответила я.
- А Вам полнота к лицу, даже помолодели. Правда, Вы и всегда были красавицей, мама. Для меня уж точно. Анна, собери на стол, я голоден, в обед едва перекусил на объекте, - повернувшись к Анне, сказал Абдулла.
Проснулся Андрюша, видимо, он сам спустился со своей кроватки и вышел к нам. Я быстро обняла его и расцеловала.
- Какой же ты сладкий, Андрюша, а бабушка тебе гостинцы привезла, шоколадки и игрушки. Костюмчик летний и шерстяной, надеюсь, впору будут, - опуская ребёнка на пол, сказала я.
Анна поставила казан на плиту и прошла в детскую, услышав, что плачет малышка. Видимо, перепеленала её и покормила грудью, так как её не было минут двадцать. Она вышла с ребёнком на руках и дала внучку мне на руки. Абдулла с нежностью смотрел на свою дочку.
- Какая же ты красивая, Гульбахор, солнышко моё, - ласково говорила я, любуясь малышкой.
- Она моя радость, спокойная такая. Не поверите, ночью не плачет, Анна покормит её в двенадцать ночи и только утром, в шесть часов, Гульбахор просыпается. Анна её перепеленает, покормит и снова укладывает спать, - сказал Абдулла.
- И ты таким был, - ответила я, вспомнив, как он родился в лагере, каким был спокойным.
- Знала бы, что Вы сегодня приедете, плов бы приготовила, - сказала Анна, ставя на стол косушки с машхордой, кислое молоко и мелко нарезанную мяту. Из пакета она достала лепёшки, которые принёс Абдулла и положила передо мной. Я их разломала по кусочкам, положив перед сыном и Анной.
- Я и машхорду сто лет не ела, очень люблю этот суп, спасибо, дочка, - положив ложку кислого молока и мяты в суп, сказала я.
После ужина, Абдулла включил телевизор.
- А в Ленинграде, наверное, они тоже есть? - спросил он.
- Что есть? - не поняла я.
- Телевизоры. Говорят, вышли с бОльшим экраном, без линзового аквариума, очень удобные. Ведь первые телевизоры вышли у нас, в Ташкенте, на ламповом заводе. Это достижение Узбекистана, я думаю, - сказал Абдулла.
- Саша говорил, что они появились в Ленинграде, а я по магазинам и не хожу, некогда, - ответила я, сев на диван с Гульбахор на руках.
- Как дети, мама? Александр Фёдорович? Учёба у Гульнары как? - спросил Абдулла, сажая рядом с собой Андрюшу.
- Всё хорошо, сынок, привет вам передавали. Поздно уже, я пожалуй спать пойду. Гульбахор я положу тут, она уснула. Может Анне надо помочь? - поднимаясь с дивана, спросила я.
- Зачем? Это её каждодневная работа. Со стола убрать и помыть посуду - это не трудно. Вы идите отдыхайте, мамочка, - сказал Абдулла.
Я положила ребёнка на диван и вышла из комнаты. Абдулла проводил меня любопытным взглядом.
- Наверное ему надо сказать. Всё лучше, чем приехать летом с сюрпризом на руках, - подумала я.
Я только успела зайти в спальню, как Абдулла вошёл следом за мной и закрыл за собой дверь.
- Мама? Мне кажется или... Вы в интересном положении? - спросил он с порога.
Я растерянно посмотрела на него и села на кровать.
- Сядь, сынок, не стой надо мной, как прокурор, - устало ответила я.
Абдулла послушно сел и взял меня за руку.
- Мамочка, не волнуйтесь. Даже если и так, я пойму. Просто в Вашем возрасте, наверное, это опасно, я волнуюсь за Вас, - сказал Абдулла.
- Спасибо, но не стоит за меня волноваться. Ты знаешь, сколько мне пришлось испытать за свою жизнь? Я видела столько, на что другому и жизни не хватит. Сейчас, я счастлива, да... ты прав, мне много лет, но я всё же рискну родить этого малыша. Аллах просто так такое благо, чудо, назови, как хочешь, сынок, не всем даёт. Что у меня на лбу написано, то я и приму без ропота. Да, у нас с Сашей будет ребёнок, поверь, я этого не хотела, но и убивать своё дитя, я никогда не стану.
Я родила тебя, будучи в лагере, в страшных условиях. Должна была там тогда умереть, но я жива, как видишь. Ни заражения крови, ничего другого не было и ты родился здоровым, за что я благодарна своей судьбе. Я никогда не говорила тебе, кто твой настоящий отец, Абдулла, но ты и не спрашивал, верно? Всегда считал отцом Махсуда, да и он относился к тебе, как к родному сыну, - долго говорила я, глядя на сына, чтобы по выражению его лица понять, что у него на уме.
Но лицо сына было непроницаемым, лишь нахмурившись, он смотрел себе под ноги.
- И кто же он, мой отец, мама? - наконец подняв голову и посмотрев на меня, спросил Абдулла.
- Он давно умер, сынок. Да это и неважно теперь. Твой отец Махсуд, он вырастил тебя и воспитал таким славным и любящим сыном. Я очень ему благодарна за тебя. Пусть покоится с миром, - ответила я.
- Да, мой отец Махсуд и о другом я ни знать, ни слышать не хочу. Я хожу к нему на могилу по четвергам и молюсь о его душе. Ладно, поздно уже, Вам с дороги отдохнуть надо, - поднявшись, сказал Абдулла.
Я проводила его взглядом и тяжело вздохнув, легла.
- Может не нужно было начинать этот разговор... чуть не проговорилась, чёрт, - подумала я, закрывая глаза.
Утром, проснувшись, я зашла в ванную, умывшись, вышла на кухню. Абдулла сидел за столом и ел вчерашнюю машхорду. Анна заваривала чай.
- Доброе утро, мамочка. Как спали? - спросила Анна.
- Ассалому аляйкум, садитесь, Анна, налей маме супа, - сказал Абдулла.
- Ва аляйкум ассалом дети. Нет, я не хочу суп, чай попью и поеду к Даше. А дети ещё спят? - спросила я.
- Спят, они поздно просыпаются. Ладно, я поехал. Вы сегодня вернётесь? - спросил Абдулла, поднимаясь из-за стола.
- Но ты и чай не попил, - сказала Анна, быстро наливая мужу чай в пиалку.
Абдулла отхлебнул несколько глотков и посмотрел на меня, в ожидании ответа.
- Я у Даши останусь на пару дней. Побуду с ней, ей сейчас нелегко, - ответила я.
- Ладно, я поехал, - сказал Абдулла и вышел.
Немного поев лепёшки с каймаком, я выпила сладкий чай и встала. Не торопясь, я прошла в спальню, где спала, переоделась, надев лёгкое, широкое платье и вышла.
- Анна, закрой за мной калитку, я тоже уже поеду, - сказала я, заглядывая на кухню.
Анна пошла следом за мной. Попрощавшись с ней, я вышла на улицу. Светило солнце, на улице цвёл урюк, у деревьев и кустов набухли почки. Вовсю цвела сирень, аромат которой распространялся по всей улице, на земле росла трава. Я дошла до остановки и дождавшись трамвая, села в него. Доехав до дома, где жила Даша, я поднялась в её квартиру.
- Только бы она была дома, - прошептала я.
На стук, дверь открыла Даша. Её удивлённый взгляд, осунувшееся лицо, грустные глаза, потрясли меня. Даша очень изменилась. Всегда задорный взгляд, потускнел от горя, увидев меня, она бросилась мне на шею.
- Халида! Ты приехала, дорогая. Заходи скорее. А знаешь, Мирзы больше нет, он оставил меня, - заплакав, произнесла Даша.
Я тоже не удержалась и обнявшись, мы расплакались. Потом она провела меня в комнату, мой взгляд упал на портрет на стене, на нём Мирза улыбался. Даша, проследив за моим взглядом, тоже посмотрела на портрет покойного мужа.
- Вон, улыбается. Бросил меня, не подумал, как я без него жить буду, - произнесла Даша, усаживая меня на старый диван, который мы когда-то привезли от Хадичи.
- Я искренне сочувствую тебе, дорогая. Мирза мне был, словно старший брат, всегда помогал, советом и делом. Я скорблю вместе с тобой, Дашенька, - обняв подругу, сказала я.
- Спасибо. Спасибо, что приехала, родная. Но стоило ли? Такое расстояние проделала, в твоём положении... Как ты, Халида? Как дети, муж? - спросила Даша.
- Они в порядке, привет тебе передавали. Как Замира, Наргизонька как? - спросила я.
- Замира хорошо, внучка тоже. Дочь просит, чтобы я с ними жила, а я не хочу. Привыкла здесь, в своём доме. Здесь, словно дух Мирзы присутствует. Представляешь, он часто снится мне, даже чувствую его присутствие, вот... разговариваю с его портретом. Ну почему он так рано ушёл? - нагнув голову почти до колен и закрыв лицо руками, заплакала Даша, отчаянно произнося слова.
- Прошу тебя, не плачь. Слезами горю не поможешь, только себя изведёшь. Так и заболеть можно. Да, Замира права, не стоит тебе тут одной оставаться. Так и с ума сойти недолго, - сказала я.
- Ты наверное голодная? Давай, вставай. На кухне посидим. Чаю попьём с вареньем и печеньем, - вытирая лицо подолом платья, сказала Даша.
Мы сидели на кухне и долго разговаривали, вспоминали нашу с ней жизнь, Мирзу и Махсуда.
- Тебе беременность так к лицу, дорогая. Уже шевелится, наверное? - погладив мой живот, спросила Даша.
- Шевелится, пять месяцев уже, - ответила я, улыбнувшись.
- Я очень рада за тебя, подруга. Ты смелая, молодец. Несмотря на сплетни, да вообще, несмотря ни на что, вышла замуж, а теперь вот ребёночка под сердцем носишь. Так и надо поступать. Жизнь одна, другой уже не будет. Мне вот, шестьдесят лет, а жизнь, словно один день, так быстро пролетела. Я и подумать не могла, что мой Мирза уйдёт так рано. В жизни, оказывается, нужно успеть сказать, сделать желаемое для любимых. Понимаешь, у меня такое чувство, что я не успела сказать Мирзе главного, долюбить не успела, а теперь всё, некому сказать, некого любить, - беспомощно опустив руки на колени, сказала Даша.
- Ну что ты, Дашуня, у тебя есть дочь, внучка. Это дочь Мирзы, отдай им свою любовь, они нуждаются в тебе, - вновь обнимая подругу, сказала я.
- Не нуждаются, Халида. У них своя семья, у Замиры свои заботы. Я не хочу быть им обузой, - ответила Даша.
- Ты её мать, она любит тебя. Не будь эгоисткой, Даша. Такими словами ты мучаюсь и себя, и дочь. Давай-ка, мы с тобой в кафе пойдём, вкусно поедим, мороженого хочу, - сказала я.
Даша с удивлением посмотрела на меня.
- В кафе? Я сто лет в кафе не была. Не до того было. А что? Пошли. Я надену своё самое красивое платье. Подожди, сейчас... - поднимаясь и подходя к шкафу, сказала Даша.
Она надела голубое крепдешиновое платье, с длинными рукавами, книзу расклешённое, туфли на каблуках, расчесала волосы и уложила их в причёску на затылке, посмотрела на меня и улыбнулась.
- Я готова. Пошли? - произнесла она.