Самаритянка

               

                Рассказ.

                Искала я того, которого полюбит душа моя...
              Ветхий Завет. Песни песней Соломона. Гл.3 ст.1

    Провинциальный следователь областной прокуратуры по особо сложным делам Дмитрий Григорьев, оказавшийся по воле случая в захолустной забайкальской глубинке, да ещё на самой советско-китайской границе, за год работы так прикипел душой и сердцем к великолепной, оздоравливающей природе и к необычайно доброму и простодушному, ещё не испорченному издержками цивилизации местному населению, что на предложение начальства - временно на полгода  возглавить районную прокуратуру, дал согласие.    Полноценной семьи он не имел : красавица жена два года назад внезапно скончалась от теплового удара, оставив ему близнецов -  дочь и сына старшего школьного возраста, которые продолжали жить и учиться под присмотром его матери в областном центре.   По-возможности он навещал их  во время кратких поездок в облпрокуратуру.

Была у него там и " дама сердца", адвокат Диана, рано овдовевшая тридцатилетняя пышногрудая женщина, с изумительной тазобедренной композицией, в объятьях которой он временами снимал накопившееся нервное и психологическое напряжение.  Законным браком они свои отношения  не оформляли, так как он опасался  травмировать души детей, а она по своей натуре была личностью свободной  и независимой. Тщательно следила за собой, модно одевалась, броско  выделяясь среди окружающих. На однажды отпущенное Дмитрием замечание - вести себя попроще и выглядеть поскромнее, ответила: "Дорогой! Для здоровья женщины восхищённые взгляды мужчин важнее, чем калории и лекарства. Так что пусть меня всегда обожают!"

    Вот с такой женщиной он и поддерживал отношения, которые не являлись в полной мере идиллическими и могли прерваться в любой  момент.

       В том же городе жила женщина с гордой статью и душевным обаянием, бывшая  подруга его студенческих лет, в те времена очаровательная романтичная девушка Зоя, перворазрядница по художественной гимнастике, подарившая ему свою первую пылкую любовь. Она была значительно моложе его и во время близких с ним отношений училась в техникуме. Но однажды летом на производственной практике  увлеклась своим наставником и вышла за него замуж , о чём потом жалела. Уязвлённый в чувстве собственного достоинства Дмитрий с нею больше не виделся, но в душе хранил о той поре  добрые чувства и не прочь был в случае встречи ответить на её возвратную любовь.

      Убеждённый романтик с блестящим образованием, уверовавший в учения историков и юристов античности о том, что причины преступности лежат в нищете и бедности отдельных категорий населения, в отсутствии образования, в плохом воспитании и в плохом устройстве государства, он умом и сердцем разделял эту теорию. На совещаниях в райисполкоме и в районном комитете КПСС он  пытался доказать, что наряду с идеологическим воспитанием в духе коммунизма,  только улучшение материального положения граждан может способствовать снижению преступности. А для этого надо отменить всё ещё существующие  сталинские и хрущёвские запретительные нормы на ведение личных подсобных хозяйств и вернуть людей на землю, как источник трудолюбия и достатка, ибо вынужденное   безделье и безысходность порождают пьянство, а вместе с ним и преступления.


   За эти и за многие другие нестандартные взгляды, которые объективно назревали в обществе, в местном партийном руководстве его прозвали "сторонником мелкобуржуазного возрождения ", о чём быстро узнало всё местное население.

     После очередного неприятного разговора в райкоме, где не принято было принимать возражения, он направился в сельскую столовую пообедать.

Был жаркий июльский день, разморяющий не только людей, но и животных, вынужденных находиться в спасительной тени. И только неутомимые стрижи поющей звонкой каруселью кружили в безоблачном и бездонном небе.

Погруженный в свои тягостные мысли, он шел по наклонной, с редкими прохожими улице к оживлённому торговому центру села и почувствовал на себе чей-то  пристальный взгляд, проникающий в душу и вызывающий предчувствие чего-то неизбежного и знаменательного в его жизни. На миг ему показалось, что он слышит волшебный звон, исходящий из глубин подсознания и видит отраженные в его мозгу две  параллельные картины: одну реальную, с окружающими домами, проезжающими  машинами и повозками, проходящими по улице людьми;  другую - фантастическую, в ярком  цветном изображении, с лесной поляной, сплошь заросшей белыми с кремовым оттенком пионами и идущей среди них девушки самаритянки с полуобнаженным гибким станом, с венком из  вперемешку красных и белых  гвоздик на голове и удивительно  знакомым лицом.

Не успел он сообразить: чьё это лицо, как услышал сбоку оклик: "Дима!" И вмиг  эта чудная параллельная картина изчезла из его подсознания.

  Остановившись и посмотрев в сторону, он в  реальности увидел ту самую самаритянку, ещё совсем юную девчонку, родственницу его бывшей пассии Зои - Наташку, в селе самую бойкую и дерзкую; часто бросающую на него вызывающие и многозначительные  взгляды с оттенком независимости и умоляющего ожидания.

- Наташенька, здравствуй! Что ты здесь делаешь в столь  занятой час? - сказал он, подойдя к ней.

    - Жду тебя! Ты  всегда в одно и то же время проходишь здесь. Вот я и решила, как говорят, попытать счастья и  кое о чём поговорить. В твою контору не пошла, чтобы не привлекать внимания и  не возбуждать любопытства у твоих работников. Сам знаешь, какие могут пойти разговоры.

     - Ну, тогда пойдём в сквер, присядем у памятника и поговорим, а то здесь прохожие   уже бросают на нас любопытные взоры.
   - Пойдём, товарищ начальник!

 Повесив свою сумочку на плечо, она зашагала сбоку, весело о чем-то болтая, но он настолько был погружен в свои мысли, что все её слова пропускал мимо ушей. В реальность он вернулся лишь тогда, когда они  вошли  в, дарящий прохладу и  пьянящий воздух, сквер и уселись на деревянную скамью.

    - Ну давай, деточка, выкладывай, что так тяготит твою душу?!

    - Ой,! Только не называй меня деточкой! Мне уже семнадцать и я вполне взрослая. И о твоих неприятностях на работе и о переживаниях я всё знаю, сочувствую и хочу поддержать морально и помочь в трудную минуту.

     - Спасибо, Наташенька! Но здесь ты бессильна вмешаться в ход событий и что-либо изменить. Я уж сам как-нибудь решу свои проблемы.

   _ А вот и неправда! На работе проблемы, может быть и решишь, а от переживаний ещё долго не избавишься, если замкнёшься в себе. Я же тебя знаю. Мне Зоя говорила, что ты по  её  мнению глубоко эмоционален и совсем не такой, как все остальные мужчины. А уж она-то тебя хорошо изучила в свои студенческие годы. Чему ты удивляешься? Я  о былых ваших отношениях знаю всё. Всё-таки она моя двоюродная сестра. Надо же было ей поделиться с кем-то о своих чувствах? Вот она  и излила мне душу. Только ты за это не обижайся на неё. Она, как и прежде, без ума от тебя. А я ей в этом всегда завидовала. А вот мужей она меняет только потому, что сопоставляет их с тобой  и не находит в них того, что есть у тебя. А именно:  уровня образованности, эрудиции, культуры и внутренней свободы и смелости.   И никогда не найдёт. Двух, во всём одинаковых мужчин не бывает.  Я где-то читала, что женщины долго, а иногда всю жизнь помнят встречи с  образованным мужчиной. И не за горячие поцелуи и страстные объятья, а за те слова, которые они слышали при общении с ним.

   - Да ты, Наташа, как я погляжу, действительно уже взрослая. И рассуждаешь, как лектор общества "Знание". Когда успела приобрести такие знания и взгляды на жизнь?

    - Всё пришло само собой в дополнение к той массе книг, мною прочитанных и на основании услышанных историй и  собственных выводов.

  - Надеюсь, что это пойдёт тебе на пользу в личной жизни. Ведь у тебя она вся  ещё  впереди.

  - Впереди-то, впереди,- многозначительно  промолвила юная собеседница и задумалась о чём-то своём. Затем, оглядевшись по сторонам и убедившись, что они одни, неожиданно придвинулась и положила ему на плечо свою нежную ладонь и слегка преклонила голову.

   - А давай поедем в лес?! - сказала она тихо и, застенчиво улыбаясь. - Хоть на ночь, хоть на неделю! Развеем все твои переживания и неприятности перестанут тяготить тебя. Я готова на всё ради тебя! Даже стать женщиной, но только с тобой! Дима, милый и желанный ты мой! Поедем, а?!

     - Ну, что же! Поедем! Тем более, что завтра будет выходной день!, - решительно ответил он, поддаваясь внезапно нахлынувшей той самой таинственной силе, лишающей мужчин трезвого осмысления происходящего и влекущей к общению с прекрасным созданием Природы.      - Жди меня, приблизительно к пяти часам за автозаправкой. Да только оденься попроще и потеплее. Всё-таки в лес  едем, а не в ресторан идём.

   - Замётано! - восторженно  ответила она и её лицо засияло от радостной улыбки.- Буду ждать тебя! - Посмотрев и убедившись, что  вокруг никого нет, обхватила его шею и поцеловала в щеку. - Колючий-то какой!

Затем вскочила со скамьи словно газель и помчалась из сквера, слегка припрыгивая, размахивая сумочкой и сверкая икрами своих изящных ног.

      А Дмитрий тем временем зашел в столовую, где быстро перекусил и вернулся в прокуратуру. Отдав  соответствующие распоряжения своему помощнику и секретарю отправился в  "Сельмаг", называемый местными жителями "Пузогрейкой", где закупил всё необходимое для  "завтрака на траве" и для отдыха на природе. Придя домой, стал готовить  мотоцикл "Урал" к поездке в сложной лесной местности, предвкушая все прелести предстоящего свидания с юной красавицей, разница в возрасте с которой составляла двадцать два  года. При этом, в нём боролись два чувства : мужское начало и моральная ответственность за юное создание. Огласки и осуждающего общественного мнения он  в отношении себя не боялся, поскольку был не из робкого десятка. Опасался только за девичью репутацию.


Положив в коляску спальный  мешок и упакованную польскую двухместную палатку, а в багажник -  рюкзак с провиантом  и набор туриста от топорика до котелка, Дмитрий в установленное время подъехал к   местной автозаправке. Поодаль  на обочине стояла Наташка, держа в руке букет из полевых цветов и с неизменной сумочкой на плече. Плотно натянутый, синий  шерстяной спортивный костюм великолепно  подчёркивал  слегка выпуклые   прелести её молодого тугого тела.


Автозаправочная станция представляла собой  двор с кирпичной будкой, обнесённый плотным деревянным забором, со  щитом с надписью "Не курить!" и стоящим под ним кособоким деревянным ящиком с песком, но без лопаты.
  " Не иначе как украли, - подумал мимоходом Дмитрий,- надо расшевелить пожарную инспекцию. Совсем перестали мышей ловить."   

Под щитом в заборе было два окошечка, над которыми белели надписи:  А-66 и АИ-72. Через эти отверстия потребителю подавался шланг и заправщиком  с помощью примитивного ручного насоса закачивалось топливо из бочек, стоявших за забором. Количество топлива измерялось  поплавковой линейкой, торчащей из бочки.

Дмитрий подал в окошечко талоны на бензин и заправил   полный бак и запасную канистру. Одновременно тоном, не терпящим возражения, сделал замечание по поводу отсутствия лопаты. Отъехал, сопровождаемый взглядом   заправщицы, полным любопытства.

" Ну всё! Завтра по селу поползут слухи о  моей поездке  с девушкой на природу. Завертится колесо сплетен и домыслов. Начальник отделения КГБ "настучит" в облпрокуратуру. А в понедельник об этом уже будут знать и в райкоме. И станут намекать на моральный облик блюстителя Закона и строителя коммунизма . Хотя и сами-то в этот призрачный общественный строй  мало верят и имеют о нём весьма смутное представление. Маркса не читали, хотя держат в кабинетах на книжных полках его Капитал. А о Гегеле и Фейербахе слышали только краем уха и считают, что это   не знаменитые философы, а  бывшие врачи-евреи из областной больницы, неожиданно сбежавшие  в Израиль в результате происков  мирового сионизма. Но что с них взять? С этих выпускников  двухгодичных партийных школ, которые в нашем иркутском университете в шутку называли "курсами по зачислению в резерв  на звание Героев социалистического труда". - С таким мыслями он подъехал к Наташке и плавно затормозил, не выключая двигатель.

- Садись, надевай каску и держись крепко! Сейчас пойдёт бездорожье и будет трясти, - предупредил Дима, подавая ей запасную каску.
Наташа ловко устроилась в коляске, надела каску и потуже затянула её ремешок, крепко вцепилась в поручень и, пересиливая рёв двигателя, скомандовала:
 - Поехали, товарищ начальник!


Дмитрий отпустил сцепление и мотоцикл плавно двинулся вперёд, набирая скорость. В лица сразу повеяло свежим и  прохладным ветерком. Пока дорога вилась по степи, то её   постоянно перебегали суслики, волоча пушистые хвостики и рискуя попасть под колёса. Проехав степью около километра, путешественники свернули на лесную дорогу и  осторожно двигались в зелёном коридоре по проложенному лесниками конно-тележному следу между стройных и высоких даурских лиственниц. Вершины их смыкались в сплошную зелёную массу, рассеивая солнечные лучи.  Воздух так и благоухал  целебным таёжным ароматом. Почва  была мягкая, с многовековым слоем хвои и шишек. Отдельно выделялись покрытые лишайником серые валуны, издали напоминающие спящих таинственных животных. На некоторых из них мелькали полосатые спинки любопытных бурундуков. В кое-где опасных местах Дмитрий останавливался и проходил вперёд, осматривая дорогу, чтобы случайно не угодить в мочажину - скрывающийся под травой и насыщенный водой вязкий слой почвы, представляющий собой природную ловушку для машин и мотоциклов.  Выросший в условиях сибирской тайги, где беспечного человека всегда подстерегала опасность, он научился никогда не полагаться на извечный русский "авось", руководствуясь поговоркой " Не зная броду, не суйся в воду". 

     Наконец,  деревья-великаны расступились и мотоцикл вырвался на залитую вечерним солнечным светом широкую поляну с высокой изумрудной травой, в которой  оранжевым пламенем пылали  цветы   под названием жарки и голубели пикообразные вероники даурские, а кое-где краснели кудрявые даурские лилии, именуемые местным населением богдойками. Отдельными островками выделялись вика и визиль. За поляной ,   искря разлетающимися алмазными брызгами, переливаясь по отполированным округлым камням, протекала светло-струйная речушка Каменка. А за ней вздымалась, упираясь в небо,  крутая, поросшая сплошным  сосняком гора с каменными выступами причудливых форм.

- Всё, девочка! Приехали! - сказал Дмитрий, выключив зажигание, -  Здесь мы и устроим наш  табор. Как видишь, это самое подходящее место для путешествующих  романтиков и любителей природы.

- Да-а, место чудесное! Настоящее царство Берендея, - ответила  Наташа, выпрыгнув из коляски и, изгибаясь круговыми движениями в пояснице, стала разминать  уставшее от тряски тело. - Таким  я его себе и представляла. Интересно, а как называется эта крутая гора?
 - Охотники и лесники называют её Карабайчиха.   
 - Любопытно. Что же это означает на языке аборигенов?

 - Понятия не имею. Вообще-то, в переводе с якутского кара - чёрный, бай - господин. Вот и получается Чёрная госпожа или владычица. За ней начинается труднопроходимая тайга. Кроме геологов, лесников и, конечно,  охотников в эти дебри  никто не суётся. Да и нам туда, тем более на мотоцикле, путь заказан.
    - Заказан, так заказан.   А какие же нам теперь  предстоят действия, товарищ начальник?

     - В первую очередь поставим палатку, а затем разведём костёр. Потом поужинаем и будем любоваться красотами природы, а на заходе солнца послушаем смеющуюся птицу.

    - О-о! А я читала, что такая птица обитает только в Австралии. А , оказывается, она есть и в Забайкалье. Что же она собой представляет и каково её научное название?

- Это один из подвидов дикого голубя, прилетающего на лето из Китая. Птица очень осторожная и скрытная. Редко кто из лесников её видел. Пение её одним  веселит душу, а на других нагоняет  тревогу и тоску. Всё зависит от эмоционального настроя отдельного человека. Но как только к ней подкрадёшься на близкое расстояние, чтобы разглядеть как  она выглядит , то она замолкнет и затаится. Видимо, чувствует приближение человека по дрожанию земли от его шагов. Но нам к ней приближаться не стоит. Послушаем на расстоянии. Если только она  здесь объявится.

Так, за разговором о таинственной птице, они установили палатку и развели костёр. Накидали в него  пучки свежего визиля, чтобы дымом отогнать докучливую мошкару. Мазь "Тайга" от неё не спасала, а только щипала кожу лица.

   Дмитрий включил портативный радиоприёмник "Спидола", который был неизменным  спутником всех путешественников эпохи "застоя". Сквозь шорохи и трески  зазвучала песня о геологах в исполнении популярной в то время певицы  Майи Кристалинской. Наташка, дирижируя руками, стала  раскачиваться и подпевать: " А путь твой далёк и долог и нельзя повернуть назад. Держись геолог, крепись геолог, ты солнца и ветра брат"...

   А Дмитрий тем временем  сходил к речушке, зачерпнул в котелок прозрачной как хрусталь и холодной как лёд воды и подвесил над костром на сооружённый ранее таганок.

   - Сейчас приготовим ужин и будем ждать смеха этой таинственной птицы, - сказал  он, вскрывая банку свиной  тушенки и разрывая пачку  концентрата  гречневой каши. Затем выложил всё это в котелок с бурлящей водой, размешал деревянной ложкой и подвесил над краем костра.

     Через десять минут котелок снял с огня, накрыл крышкой, обернул куском брезента и поставил в траву, чтобы каша  допрела. Достал из багажника второй котелок для чая и, зачерпнув в него воды, подвесил над слабым огоньком.

     Спутница тем временем, знакомясь с окрестностями,  направилась к Каменке и, наткнувшись там на куст жимолости, с удовольствием стала уплетать кисло-сладкие с горчинкой фиолетовые  ягоды, которые по форме напоминали  древнегреческие амфоры в миниатюре. Лицо её при этом  то искривлялось, то расплывалось в улыбке в зависимости от того - какого вкуса попадалась очередная ягодка.

    Солнце  по мере склонения к горизонту увеличивалось в размере, растрачивая  при этом жар своих лучей. Потянуло прохладой и отчётливей стало слышно журчание Каменки. Приближался закат, о чём напомнило появление комаров. Они, в свою очередь, вынудили наших героев ужинать не у костра, а  внутри палатки.

     Дмитрий расстелил в палатке газету "Правда" и разложил на ней  хлеб, копчёное  сало, свежие огурцы, конфеты "клубника со сливками". Вскрыл банку сгущённых сливок . В центре поставил котелок с заваренным "байховым" чаем и две алюминиевые кружки, а ближе к переднему краю - котелок с  допревшей и  рассыпчатой кашей и  с двумя деревянными ложками при нём.

  Исходя из малой  высоты палатки, проникнуть в неё и выйти  можно было только на четвереньках.
   Дмитрий выполз из неё подобно примату и, встав во весь рост, и откинув полог палатки  галантно пригласил Наташку , произнеся :
- Милая дама! Соизвольте пригласить Вас на скромный ужин?!
 - С благодарностью принимаю Ваше приглашение, сударь,- ответила Наташка, опустилась на четвереньки и заползла в палатку. Дмитрий заполз вслед за ней.

   Разместившись полулёжа напротив  друг друга, они  приступили к ужину. Наташка  была в приподнятом настроении  и рассказала пару анекдотов на тему об изменах  в супружеской жизни. Дмитрия, повидавшего очень многое за свои тридцать девять лет и успешно расследовавшего десятки  убийств на почве ревности,  они не впечатлили, но он посмеялся для приличия и отметил про себя, что вот Наташка и начала подводить базу под тему интимных отношений, на что намекала ещё днём и ради чего, несомненно,  поехала с ним в лес.

  " Бедовая девчонка, - подумал он, - совсем потеряла голову. А впрочем  - она права. Подошла к рубежу, за которым начинается  полноценная женская жизнь. И по зову души  выбрала того, кто должен провести её через Рубикон  утраты непорочности. К тому же без каких-либо взаимных обязательств".

По окончании трапезы они комично и со смехом выползли из палатки.
 - Как бы нам тут случайно  не превратиться в далёких предков, - полушутя  отметил  Дмитрий.
 - Да я уже представила себя  обезьяной, выходящей из пещеры вслед за своим самцом. Надо же! Мы с тобой уже и думаем об одном и том же. А это, как я понимаю, прогресс в наших взаимоотношениях.
 - Пожалуй, правильно понимаешь, детка.

Наташка ничего не ответила, а только одарила его сияющей улыбкой, собрала котелки и кружки с ложками и сходила к  речке, чтобы помыть их.  Вернулась с наполненным котелком и поставила его у потухшего костра.
 - Дима! Раскочегарь костёр.  Мало ли на что нам может  потребоваться кипячёная вода?  Глядишь, ещё и чайком побалуемся.
  - Конечно, детка, побалуемся,-  ответил Дмитрий и стал раздувать костёр, накидав в него сухих веток.

    Солнце, багровея и увеличиваясь в размерах, повисло в последних дюймах от горизонта. До заката оставалось две-три минуты, как в кустарнике у подножия Карабайчихи раздался голос, похожий на смех ребёнка, временами переходящий в отрывистый краткий лай и снова возвращающийся к смеху ребёнка. Было в нём что-то неестественное, вызывающее не только удивление, но и тревогу.

  Очарованные путники стояли неподвижно, раскрыв рты и пристально всматривались в кустарник . Но тщетно. Ни одна ветка не шевелилась и было непонятно - откуда исходят звуки.
    С последним погасшим солнечным лучом  смех прекратился так же неожиданно, как и  начался.

   - Ой! Надо же! У меня даже мороз между лопаток пробежал от этого пения, - прошептала Наташка и прижалась к Дмитрию, обвив руками его шею . Тело её дрожало, но не от страха, а от нахлынувшей страсти, приступа заложенного в ней природой телесного желания, жажды обладания тем, с кем искала встреч и, наконец, нашла.

  Эта дрожь передалась и  Дмитрию. Не устояв пред чарами юной красавицы, он  обхватил её за талию и  с мелькнувшей мыслью, что  у любви нет позорного обличья, нежно прижал к себе.

    Их губы слились в длительном поцелуе, от которого у  Наташки подкосились ноги, Обмякнув и повиснув на желанном мужчине, но всё ещё держась за его шею, она едва слышно прошептала: "Я больше не могу  так. Пойдём  в палатку, милый ты  мой!"

   В  мгновение ока они очутились в палатке, где  Дмитрий быстро   развернул  спальный мешок ,а Наташка, стоя на коленях, торопливо сняла с себя одежды и  в один миг, с восторженным  визгом бросилась на приготовленное ложе любви, распластав    пред  своим кавалером обнаженное изящное  тело. Поддавшись порыву стыдливости, левой рукой прикрыла торчащие бугорчатые груди, а правою накрыла девичий талисман, оставив на обозрение лишь расположенный над ним чернокудрый треугольник.

За свою жизнь Дмитрий повидал много обнаженных женщин. Живых и мёртвых. Больше, конечно, мёртвых по профилю службы. Но тело такой необычной красоты созерцал впервые. "Ну, совсем как моя незабвенная Лиза,- мгновенно подумал он.- Только кожа смуглая, как у красавиц Востока. Вылитая самаритянка!"

     Истосковавшийся по женской ласке, повинуясь взрыву сексуального желания, мгновенно раздевшись и оставшись в одних носках, до которых в порыве страсти не успели дойти руки, преобразившись из робкого интеллигента в обыкновенного мужчину-самца, он прильнул к девичьему телу и стал покрывать поцелуями  лицо, шею, а   затем и грудь, осторожно и нежно водя губами по её торчащим  упругим соскам:

"Вот она, любовная страсть, то самое движение души, отвращённое от разума,- пронеслось в его сознании,- всплеск животного начала в человеке."

Наташка, учащённо дыша и закрыв глаза,  запустила пальцы  в его волосы на затылке  и , прижимая к своей груди, прерывисто шептала:" О, как хорошо с тобою! Как чудесно! Бери меня скорей?" При этом с силой сжала бёдрами нижнюю часть его тела, а затем расслабилась и раскинула ноги, издав продолжительный выдох.

Дмитрий, продлевая прелюдию, не торопя последнее наслаждение акта любви, старался сделать так, чтобы оно наступало постепенно, шаг за шагом с задержками, которые только обострят его. Едва касаясь губами нежной девичьей кожи, заскользил от груди по животу вниз, слегка поглаживая руками  бёдра, потёрся щеками о шелковистый чернокудрый треугольник и, наконец, достиг самого  заветного места и источника бытия, предела тайных мужских желаний и ночных грёз. Сознавая, что в человеческом теле нет ничего неприличного и, что неприличными могут быть только наши мысли по поводу тех или иных частей тела, он с упоением стал целовать слегка набухший от прихлынувшей  крови девичий талисман, напоминающий ему распускающийся бутон чайной розы.

Наташка издала слабый стон, сжала бёдрами тело своего партнёра и он почувствовал как   по её телу пробежала лёгкая  дрожь. В её блестящих глазах дрожал огонёк, подобный солнечному зайчику на поверхности воды
 "Хватит, милый! - шептала Наташка. -  Я больше так не вынесу: входи в меня скорей! Ну, скорей же! "

  Находясь во власти девичьих чар, Дмитрий, повинуясь любовному вожделению, осторожно стал проникать в её разгорячённое тело, не желая причинять лишней боли. Почувствовав препятствие, на миг остановился, но, повинуясь неведомой силе, сделал резкий толчок.  Наташка сначала напряглась, вся сжалась, но затем глубоко выдохнула  и, ойкнув, вмиг расслабилась. Затем, обхватив его голову, слилась с ним в едином поцелуе и стала ритмично прижиматься, млеть и дрожать. Отрываясь от его губ, издавала то стоны, то  нежный шепот, то тихие всхлипывания, то произносила возбуждающие слова.

   Вот он и наступил, как писал поэт,  " О, сладкий  миг соединенья  души и тела, и крови".

   Но, всё когда-то кончается. Закончился и этот счастливый миг. Сладострастие всегда  застаёт  врасплох тело, объятое желанием. Его удивление - это вечная неожиданность. Через минуту - другую Дмитрий затрясся в экстазе, извергая в девичье тело долгожданный  и естественно необходимый для  женского здоровья любовный эликсир.  Мужественность мужчины растворилась в наслаждении, так же, как сам человек растворяется в смерти....

   Отдышавшись, Дмитрий лёг на спину вплотную с Наташкой и она положила свою голову ему на грудь.
  - Вот я и стала женщиной,- тихо сказала она, прижавшись щекой к волосатой  груди,- хотя представляла это себе по-другому, более романтично. А , оказывается, всё это  проще, хотя и кое в чём необыкновенно.

Повисла пауза. Наташка разомлела от разлившейся по телу приятной истомы и  прислушивалась к биению сердца первого в её жизни мужчины, не замечая, а тем более, не осмысливая, что каждый импульс это очередная секунда, неизбежно приближающая  их к окончанию  своего бытия  на грешной Земле. Но - счастливые, как гласит пословица, " часов не наблюдают". Они убеждены, что их жизнь вечна, а счастье бесконечно.

 - А  тебе я понравилась, а? - прервав паузу промолвила Наташка.
    - Ну, ещё бы! Конечно понравилась, самаритяночка ты моя! Ты была бесподобна. Ну, настоящая Калипсо из стихов Полежаева, запомнившихся мне  со студенческих лет.
  - О-о! А ну , что там такого обо мне? Прочти на память  хоть одну строфу.

    Дмитрий, гладя  её волосы, стал медленно читать:

     "Полу-нага, полу-воздушна красотка юная лежит
      И, гнету милого послушна, она и млеет и дрожит.
      И вьётся спинкою атласной, и извивается кольцом.
      И изнывает сладострастно в  томленьи пылком и живом!"

  - Замечательные стихи! Я их слышу впервые. Какие же умные и талантливые раньше на земле жили люди! И неужели всё это подходит применительно ко мне?
 - В основном, да. За мелким исключением.
  - Каким же?
   - Ты не извивалась кольцом.
  - Всего-то? - приподняв голову и глядя в его глаза, удивлённо воскликнула  Наташка. -  Даю слово, что в следующий раз исполню всё, что отмечено в этой строфе. Согласен?
   - Согласен.
   - Ну вот и ладушки. - сказала она и поцеловала его в губы, -  А сейчас мне надо привести себя в порядок. Извини, Диманя.

-  Подожди, миленькая. Сейчас я разведу дымокур, а не то на тебя накинутся полчища комаров. - Быстро одевшись, он выполз из палатки .

  Настало время поздних сумерек. В лесу было так тихо, что журчание текущей близ Каменки ощущалось громче чем днём. У подножья горы клубился туман. На месте костра в куче серого пепла дотлевали головешки. Дмитрий набросал туда сухих веток, сунув под них пропитанную бензином  тряпку.  На заплясавшее пламя набросал пучки свежей травы, устроив дымокур и крикнул в сторону палатки: " Комары разлетелись. Выходи, Шехерезада!" Затем придвинул к костру котелок с водой.

Наташка выползла полуголой, в одной кофточке, вытянутой до верхней трети бёдер, с сумочкой в руке.
      - Спасибо, Дима! А теперь отвернись , а то мне под мужским взглядом  чувствуется как-то неловко.
 - Да ладно уж, пойду займусь мотоциклом. А заодно принесу сиденье из коляски  и спинку, чтобы нам было на чем сидеть.

Когда Дмитрий, держа в руках подушкообразные сиденье и спинку, вернулся к  палатке, то его самаритянка, уже полностью одетая, сидела на корточках у костра, пошевеливая в нём палочкой затухающие угли. Расположив вплотную сиденья с наветренной стороны костра, он предложил Наташке сесть на любое из них, а сам занялся костром. Накидав него сухих сучьев и сырых веток, уселся рядом. Девушка мигом прильнула к нему, прислонив голову к его груди. Дмитрий обнял её левой рукой, а правую запустил в её пышную причёску. По телу разливалось невесомое чувство , а в голове отразилась мысль:" Вот и появился ещё один близкий тебе человек, за которого теперь надо  отвечать перед Совестью и Всевышним"

    - Прочти мне ещё чьи-нибудь стихи о любви,  - прошептала Наташка. - У тебя это хорошо получается. Я готова их слушать до бесконечности.

      - Сначала я тебе поведаю древнегреческий миф о прекрасной любви Орфея и Эвридики, погибшей от укуса змеи и которую Орфей безуспешно пытался вывести из Царства Мёртвых. Ему было поставлено богами условие, чтобы он не оглядывался, идя по подземельям. Но он оглянулся, чтобы узнать - идёт ли Эвридика вслед за ним. И Эвридика по воле богов исчезла.
      - Я вся - внимание.

     И Дмитрий, от природы обладающий даром ораторского искусства, стал рассказывать, да так убедительно, что его очарованная слушательница мысленно перенеслась на цветущие горные луга древней Эллады и вошла в образ Эвридики, слушающей волшебное пение Орфея. В заключение он прочёл две строфы из стихотворения Валерия Брюсова об Орфее и Эвридике:
      " Эвридика:
  Помню счастье, друг мой бедный,
 И любовь, как тихий сон....
 Но во тьме, во тьме бесследной
 Бледный лик твой затемнён...
  Орфей:
 - Так смотри! - И смотрит дико
 Вспять , во мрак пустой, Орфей
 - Эвридика, Эвридика!
 Стонут отзвуки теней."...

Во тьме, вступившей в свои права ночи, отчётливо слышался шелест листьев на осинах от лёгкого набежавшего ветерка, временами перекрываемого журчанием Каменки, а из глубины леса доносилось уханье филина.

  Довольные собой и на данный момент безмерно счастливые, они, обнявшись, сидели под нависшим звёздным шатром и он читал ей эротические стихи, перемешивая с эпизодами из мифа об Орфее и Эвридике. Она зачарованно слушала , глядя на него широко раскрытыми очами.

    - А что же потом стало с Орфеем, навеки потерявшим подругу? - спросила Наташка. - Обрёл  ли он новую любовь или  так и остался верным своей Эвридике?

  -  Его  через три года убили вакханки  в священной миртовой роще. Они были глубоко убеждены, что  его чрезмерная верность мёртвой оскорбляет живых. А в жизни,  детка, оплакав мёртвых, далее следует думать о живых.

     Замолчав, Дмитрий стал пристально всматриваться в преобразившееся девичье лицо. В лунном сиянии  он неожиданно заметил на нём две  выступившие слезинки и поспешил убрать их своими поцелуями. В ответ Наташка обняла его за шею и их уста слились в длительном поцелуе. Затем, отдышавшись, они вновь оказались в палатке на ложе любви, слившись телами и душами в одно целое, отрешившись от времени и пространства. В себя они пришли лишь тогда, когда силы  Дмитрия истощились  и Наташка заснула положив голову на его грудь.
Сунув пальцы в её причёску, погрузился в сон и Дмитрий.

     А снаружи доносился шум листьев. Это подул предутренний таёжный ветер "живарь", несущий прохладу, предвестник погожего грядущего дня.

   С рассветом первой проснулась Наташка и услышала чье-то сопение у палатки.
- Дима, проснись! У палатки кто-то ходит.
От этих слов Дмитрий проснулся мгновенно и прислушался. Стояла тишина.
- Наверное, барсук подходил. Сейчас проверю.

Вынырнув из палатки и обойдя её вокруг, он увидел в траве размашистый  след , пересекающий поляну. По отпечаткам на влажной почве  определил , что это был  медвежонок годовалого возраста -пестун. По следу было видно, что он подходил к палатке и обнюхал её. Почуяв запах человека, убежал.

Дмитрий, чтобы не испугать девушку, сказал ей , что это был барсук, вполне безобидное животное. Она это сообщение восприняла спокойно и больше не волновалась.

   Затем он развёл костёр и приготовил завтрак, после которого они отдохнули, а затем пошли собирать жимолость для Наташки в один из котелков. После обеда отдыхали в палатке, снова отдавшись во власть любви и наслаждений....

  - А что же будет, если вдруг окажется, что  я забеременела, - неожиданно и как-то робко спросила Наташка. - Как мне тогда  поступить?  Делать аборт или рожать? А ты готов  оставить свою Диану и жениться на мне не только ради ребёнка, но и ради моей любви к тебе; любви  искренней и беззаветной? Ой, что же такое я несу!  Забеременеть-то  я и  не должна потому, что  не время  по моему женскому циклу.  Да и жениться на мне ты едва ли решишься из-за большой разницы в возрасте. Представляю нас в будущем, лет так через тридцать - я в цветущем возрасте, а ты - уже старик. И будет наша пара посмешищем для общества. Не так ли? Пусть уж всё останется, как есть. Мне ведь ещё и учиться надо, а потом уж создавать семью. Вот только  полюблю ли кого другого как тебя?
-  Не переживай , деточка. Может, обойдётся.  А если  появится ребёнок, тогда и решим, как нам быть дальше. Скажу честно - пока я не готов к такому развитию событий. А тебе, действительно, ещё надо  учиться, чтобы стать независимой  от кого-бы то ни было. Придёт время  - встретишь своего суженого и полюбишь по-настоящему. А от любви, Наташенька, рано или поздно появляется желанный ребёнок, который раскрывает родителям всё ценное, что было спрятано в их генах .

 - Да я и не переживаю. Я лишь хочу, чтобы ты всегда был поблизости от меня. Чтобы в трудную минуту могла быть с тобой: видеть твои глаза, слушать как бьётся твое сердце, слышать твой голос. А уж как далее сложится моя судьба, так это одному Господу известно....

  К вечеру они вернулись в село. Судьба им подарила ещё два таких свидания и Наташка, одухотворённая и полная надежд на счастливое будущее, уехала и поступила в институт. С тех пор они никогда не виделись, хотя каждый из них  лелеял надежду на встречу.  Со временем она не по любви, а по вынужденной необходимости вышла замуж, чтобы не остаться старой девой.
  Дмитрий же вернулся к  Диане, сохраняя в глубине сердца свою отчаянную и нежную Самаритянку...

А по селу, как и предполагал Дмитрий, поползли сплетни. Встретятся у магазина две кумушки и начинают разговор: "Слыхала, девонька? Нашу Наташку- разбойницу прокурор в лес возил!  -  Так, можеть, это самое, за ягодой, али там по грибы?  - Ой, да знаем мы энту ягоду! Ползуникой называется . Посля её  брюхо как на опаре начинает расти. - Ну и дела!.."..
 
  Со временем прокурорская работа и вынужденное по службе общение с бездарными, но заносчивыми  представителями партийной власти  стали  тяготить Дмитрия и он перешел в адвокаты. Жизнь пошла более спокойной и, к тому же, в материальном плане более обеспеченной. А главное - он избавился от партийной  опеки.

       После развала страны и разгула "Дикого капитализма", не принявший разумом и сердцем сложившийся новый строй с его безнравственностью, махровым бескультурьем,  стремлением к наживе и расчеловечению; когда люди вдруг осознали, что воспитанность теперь ни  к чему - она только мешает "делать деньги"; уже  изрядно постаревший, но не утративший гордой  стати, духовного обаяния и остроумия, он уехал к внучке в Израиль. Там он в полной мере раскрыл дремавшие в нём таланты,  став писателем, продолжателем традиций Серебряного века, воспевающим природу  родной  Сибири и особый  характер её жителей.

Самаритянка прожила короткую жизнь, длиною всего-то в пятьдесят лет, так никого больше не полюбив, как того, кому отдала чистоту не только своего трепетного тела, но и часть своей мятущейся и ранимой души. Овдовев в результате трагической гибели мужа на охоте в тайге, когда ей не было ещё и тридцати, она всю свою нерастраченную до конца любовь перенесла на своих двух детей, а когда они выросли и покинули родное гнездо, заведя  свои семьи, то  всё чаще  стала погружаться в воспоминания о бесшабашной и отчаянной молодости. И жалела о том, что по воле Провидения не зачала  ребёнка от того, кому отдала свой единственный порыв прекрасной и чистой любви. Постепенно её стала точить тоска, от которой не было спасения ни в одиночестве, ни на людях. И Наташка стала искать выход в вине, чтобы убежать от реальности. И однажды, выпив на ночь бокал цинандали, она крепко заснула, да так и не проснулась.

Последнее, что промелькнуло в её сознании перед тем, как остановилось  сердце, это была лесная поляна, на которой она полулежит на груди первого в её жизни мужчины и шепчет ему ласковые слова, а он слегка перебирает её волосы, поглаживает спину, талию и бёдра и робко целует в сочные губы. И вполголоса произносит сочинённые экспромтом стихи:
        Упало солнце за крутые сопки,
        Сгорел закат в далёкой стороне,
       А мы остались у таёжной тропки
       Вдвоём с тобой в звенящей тишине...
  Перед ними пылает , но не согревает её тело костёр. Его пламя разрастается, поглощая поляну и охватывая всё небо, а в её тело, между тем, всё глубже проникает невесть откуда взявшийся холод.
     Наконец, с небес послышался серебряный звон и наступили тишина и мрак.

     Когда тело Самаритянки опускали в холодную сибирскую землю, тот единственный, кого она любила и помнила всю жизнь, лежал на пляже Красного моря, принимая загар от южного солнца и его уставшее сердце словно сжало мягкой кошачьей лапой.

"Вот и прозвенел мой первый звонок на пути к вратам Вечности",-  подумал он и в его сознании пронеслись образы ушедших и живых родных и близких, среди которых промелькнул и незабываемый образ юной Самаритянки.

"Искала я того, кого полюбит душа моя, искала его и не нашла". Ветхий завет. Песни песней Соломона.
                Воронеж. 2018 г.