Глава 1. Кто ты?
Жизнь, словно гонка, где финиш, ты знаешь.
Вот ты средь первых, а вот догоняешь.
Мощный рывок, и ты добежал.
В сердце ударил острый кинжал.
19 день зимы 1203 года подходил к концу. Таск провожал тоскливым взглядом Ченезара за горизонт, сидя на коне. Погода в начале зимы была переменчивой. И если этим утром было еще тепло, особенно в стенах гарлиона, то уже после обеда резко похолодало. Но сейчас дневной пронизывающий холодный ветер стих и безбрежное травяное море перестало колыхаться. Таск очень устал, все тело затекло от долгой скачки, лошадь была на последнем издыхании, но приближение ночи не сулило отдыха. Саваат в числе других конных ехал в отряде, который преследовал мятежников, подозреваемых в убийстве матери великого гарла Гралии. Случившееся за минувшие дни было настолько нереально и произошло так быстро, что не укладывалось в голове.
После того, как армия Гралии вернулась и победоносно разбила восставших под стенами столицы, было организовано преследование мятежников, которые бежали в Весларский лес. Но не успели его толком начать, как поступил другой неожиданный приказ, вернуться в Гартонир – постоянное расположение гральской армии внутри гарлиона. Что и сделал Таск, возглавлявший один из отрядов преследования. Он хотел поскорее увидеться с Тебероном, узнать, что случилось с Калией, во время боя до него дошли слухи, что она серьезно ранена. Но уже на подъезде к столице Саваат стал узнавать от своих собратьев по оружию совсем иные известия – Керий пропал без вести на поле боя, потом – Теберон объявлен изменником и убит, каждое новое сообщение было тревожнее и неправдоподобнее предыдущего. Оказавшись в расположении армии внутри столицы, его отряд тут же разоружили кануты и предписали им направиться в Гартонир. Прибыв на место, их снова встретили кануты. Таска в числе других высокородных и младших зертов сопроводили в зал советов Гартонира, запретив покидать здание, в котором он располагался. Никто из соратников Саваата не понимал, что происходит.
– Нас что, посадили под стражу? – первым озвучил то, о чем все думали, Каиль Хоил, почесывая свою лысину.
– А на что это еще похоже? – с издевкой отвечал Кеслон Атои. – Чувствую, не поеду я теперь в ближайшее время погостить в имение к отцу.
Армия находилась в южной части гарлиона. Ее расположение было обнесено каменной стеной в четыре локтя, на которой почему-то вместо обычной внутренней стражи из числа армейских была выставлена вооруженная стража гарлиона, при этом лица охранявших и их оружие были направлены на находившихся внутри людей. Из этого следовало, что армия Гралии была в полном своем составе обезоружена и помещена под стражу. Особо охранялось здание, где был зал советов. Его стражи окружили кольцом в два ряда. Однако, как подметил Саваат, среди тех, кто оказался под охраной, не было Т'Арка и других «золотых псов», что шли плечом к плечу с ними в недавнем походе в западную пустыню. Поэтому надежда на то, что их освободят, еще теплилась в сердце Таска.
– Кто что-то знает о судьбе Теберона Керия? – наконец осмелился задать мучивший всех вопрос Олий.
– Его убили, – сказали разом два голоса, но тут же другие из присутствующих в зале советов запротестовали:
– Нет, он схвачен и заключен под стражу! Керий от тяжелого ранения лишился рассудка…
– Я спросил, кто знает, а не слышал что-то от кого-то?!
Теперь все молчали. Таску тоже нечего было сказать.
– Понятно, – заключил Олий.
– Да чего тебе понятно?! – в сердцах бросил О'Рок. – Ничего никому не понятно. Только грязные слухи вокруг. Но я знаю только то, что Керий не предатель, а этот гарлион, да что там гарлион, вся Гралия обязана ему!
Многие из присутствующих одобрительно закивали головами.
– И вот что я вам скажу, – ударив себя в грудь, пробасил О'Рок. – Если с Керием что-то не так, то кто-то за это поплатится. Ой, как поплатится! Надо идти к гарлу и разбираться! Только он в силах казнить и миловать.
В этот момент пламя гнева охватило зертов. В едином порыве они могли совершить необдуманный поступок, но их пыл остудил все тот же Олий. Он вышел вперед, растолкав стоящих перед ним, и выкрикнул:
– А ну стой, тише! Вы кто, зерты армии Гралии или торговцы на базаре! Вы чего удумали! Жить надоело?! Раз никто ничего не говорит, то это значит, есть на то причины! Разберутся! Скажут! Поживем – увидим! Но если сейчас мы выйдем из расположения и что-то предпримем, то не поживем и ничего не увидим. Мертвецы не живут, не видят и не слышат, они мертвы.
Запал зертов как-то разом сошел на «нет».
В тяжелом ожидании прошло два дня. Стража не говорила с заключенными. Им только передавали еду. О Керии узнать ничего не удалось. Но из того, что удалось услышать от собратьев по несчастью, собравшихся в зале советов, можно было заключить, что ничего хорошего с Тебом не произошло: или он уже мертв, или обвинен в измене великому гарлу, а за это полагалась смерть. И вот настал 19 день зимы 1203 года. День казни мятежников.
Ближе к полудню эхо трубного призыва докатилось до расположения армии Гралии и, проникнув через открытые окна зала советов, заставило всех насторожиться.
– Это с площади Правосудия! – с тревогой в голосе предположил Кеслон Атои.
– Похоже на то, – подойдя к окну и всматриваясь в видневшиеся из-за домов шпили Яилитсаба, подтвердил предположение Олий.
– Хорошо, что трубят не по наши души, – заметил Каиль Хоил, опять высказав вслух то, о чем думали все. – Кого-то сейчас казнят.
Сердце Таска бешено заколотилось в груди. Ведь, наверняка, скорый на решения молодой великий гарл решил казнить мятежников и изменников, и Керий, хотя это было и уму непостижимо, но мог оказаться по неизвестной нелепой случайности в рядах последних. Почему, абсолютно непонятно, но каким-то непостижимым образом спаситель Гралии мог быть записан в предатели, опять же если верить слухам.
Трубы трубили неоднократно. Их протяжные голоса сменялись ревом ликующей толпы. И вдруг над шпилями Яилитсаба поднялось облако пыли, а вопли ликующих людей сменились криком ужаса. Все, кто присутствовал в зале советов, собрались у окна и молча разглядывали пылевую завесу, которая была уж точно не следствием начавшейся бури, а имела рукотворное происхождение. Стражники гарлиона, что охраняли их, тоже встревожились и, опустив копья, повернулись и смотрели на север.
Спустя некоторое время пыль улеглась, стихли и отчаянные вопли толпы, воцарившаяся тишина угнетала. Она навалилась на плечи, как неподъемная гранитная плита. Неизвестность вселяла в души страх. Все стояли и ждали чего-то.
– Что там творится? – растерянно спросил Каиль Хоил, а потом выругался и обратился к стражникам. – Кнезовы кости, сколько можно играть с нами в молчанку?!
Он ловко перепрыгнул через подоконник, благо зал советов был на первом этаже, и оказался во дворе напротив изумленно смотрящих на него стражников.
– Требую, чтобы нас или отпустили, или растолковали, почему мы стали заключенными у себя дома?!
Охранявшие стали растерянно переглядываться.
– Кто тут старший, а ну выходи?! – понимая, что говорить со всеми нет смысла, нашел решение Хоил.
Из сгрудившейся кучи стражников вышел высокий, стройный молодой человек, который назвался Соилом Терком, сообщив, что он младший зерт над стражниками и им запрещено говорить с охраняемыми.
– Кнезу под хвост твои запреты! Может статься, что те, кто дал тебе такой приказ, уже мертвы. Хороший солдат знает, когда надо исполнять указание, а когда действовать на свой страх и риск!
Соил после небольшой заминки все же ответил, что приказ заключить армию под стражу отдал лично великий гарл. Услышанное немного обескуражило Хоила, но он не подал вида, а, быстро собравшись с мыслями, выпалил:
– Нужно послать на площадь гонца, чтобы разузнать, что там творится!
Соил Терк не посмел ослушаться, попросив только об одном, чтобы Хоил вернулся в зал советов, что тот с неудовольствием, но сделал. Гонец быстро вернулся, вместе с ним был Олорил – второй человек среди «золотых псов». Он сообщил о покушении на великого гарла, об убийстве его матери и том, что отряд заговорщиков проник в гарлион через северные ворота, используя для своей маскировки и для прохода на площадь Правосудия стадо кнезов, которое и подняло своими копытами пылевую завесу. Другой плохой новостью было то, что мятежники освободили своего вожака Шор Кана. «Золотые псы», со слов Олорила, уже начали преследование и розыск убийц.
Зерт «золотых псов» приказал стражникам снять охрану и направляться на площадь Правосудия для помощи в наведении порядка. Армии Гралии был иной приказ. Олорил распорядился сформировать двадцать отрядов по двадцать человек в каждом, поставив во главе их высокородных или младших зертов, и отправиться за стены гарлиона, чтобы задержать заговорщиков, которые скрылись в Весларском лесу.
Таска поставили зертом над одним из отрядов преследователей. Пока они выбирались из столицы, пару раз чуть было не сцепились с рыскающими по улицам гарлиона в поисках мятежников «золотыми псами» и канутами. Оказавшись уже у самых северных ворот, отряд Таска по ошибке был атакован со стен лучником из стражи гарлиона. Прежде чем удалось объясниться, кто есть кто, перепуганный, но меткий страж нетяжело, но все же ранил двоих из отряда Саваата и затормозил продвижение преследователей. Так, у Таска осталось восемнадцать человек, раненых он отправил обратно в Гартонир.
За стенами гарлиона, на границе Весларского леса, его отряд заметил подозрительную группу людей из трех человек. Когда преследователи направились в сторону незнакомцев, те накрыли отряд Таска стрелами. Началось преследование. Саваат направил в столицу не одного, а двух гонцов, чтобы те сообщили о действиях его отряда.
Вначале Таск почти нагнал неприятеля, но мятежники, нырнув с тракта в лесную чащу, на какое-то время пропали из виду. После нескольких часов плутания в лесу преследование продолжилось в поле. Расстояние до убегавших было около тысячи локтей, но сократить его не получалось – кони устали. Таск пожалел, что поторопился и не проявил дальновидности, не взял с собой сменных лошадей. Теперь все, что могли гральцы – это следовать за убегающими заговорщиками, вися у них на хвосте. Но и мятежники не могли что-то кардинально изменить, их кони также вымотались и не были способны уйти в отрыв. Каждый из отрядов людей надеялся взять противника на измор. Таск направил еще одного гонца в гарлион с сообщением о состоянии дел его отряда, тем самым сократив число своих подчиненных до пятнадцати.
К вечеру Таск начал сомневаться в правильности своего решения продолжать преследование, но отступать он не решился. Поэтому упрямо двигался вперед. Мерный ход лошади убаюкивал, глаза Саваата слипались, и он с трудом открывал их и вглядывался в удаляющиеся фигурки врагов.
Ченезар уже коснулся кромки земли, даря последние теплые лучи, грея людей, когда один из подчиненных Таска выкрикнул:
– Смотрите, одна их лошадь упала!
Сонливость мгновенно пропала, Саваат оживился.
– Это наш шанс! – радостно выкрикнул Таск. – Вперед, за ними! К бою!
Лошади сорвались с места по команде наездников и пустились в финальный спурт. Комья земли полетели из-под копыт в разные стороны. Гральцы стремглав неслись вперед. Они были подобны соколу, который камнем падает на свою жертву, неумолимо сокращая расстояние до цели. Но вот преследуемые опомнились. Потерявший коня человек вскочил вторым седоком на одну из уцелевших лошадей, и заговорщики пустились в бегство с новой силой. Только время было потеряно, конница гральцев успела набрать скорость, да и одна уставшая лошадь не могла нести быстро увеличившийся вдвое груз. Убегающие хлестали коней, но те от этого быстрее не бежали, по крайней мере, так, чтобы уйти от погони.
Когда до преследуемых оставалось каких-то триста локтей, Саваат понял, что у заговорщиков может появиться шанс опять уйти от погони, если они успеют добраться до небольшого перелеска, что был перед ними. Тогда Таск пришпорил коня и мало-помалу стал отрываться от своего отряда вперед. Он чувствовал, как конь под ним хрипит, пена шла у животного ртом, но лошадь продолжала нестись вперед.
Расстояние между двумя группами людей сократилось до минимума, гральцы буквально дышали в спину убегавшим, Таск уже приготовился с размаху ударить сидящего на коне второго наездника, как погоня внеслась в густой кустарник, росший на границе подлеска.
– Твою душу! – выругался Таск, и к его словам присоединился хор голосов его бранящихся подчиненных.
Крона кустарника уже успела пожелтеть, но еще не облетела, ее ветки яростно принялись хлестать гральцев по лицам. Таск чуть не слетел с коня, ему чудом удалось удержаться, направив лошадь по подобию просеки, протоптанной убегающими мятежниками. Темп гонки значительно спал, теперь преимущество в скорости было потеряно. Преследователи заговорщиков выехали на небольшую поляну. Тут конь Таска ни с того ни с сего пошатнулся и рухнул на землю, придавив хозяину ногу и начав дергаться в предсмертных конвульсиях. Подчиненные остановились, желая помочь своему зерту, но Таск, махнув рукой, закричал:
– А ну, вперед! Я сам выберусь.
Конница гральцев снова бросилась в погоню. Шум от их передвижения в перелеске быстро затихал. Среди деревьев было уже темновато, что затрудняло возможность ориентироваться на местности. Но Таску ничего не оставалось делать, нужно было выбираться из-под упавшей лошади, несмотря на ограниченную видимость. Он уперся свободной ногой в спину коня и стал пытаться вытянуть свою ногу из-под животного. С трудом, но дело шло. Когда, наконец, он закончил свою борьбу с павшим собратом и освободился, сил просто не осталось. Саваат распластался на холодной земле полянки, при этом тяжело дыша.
Тем временем шум погони почти потонул в сердце перелеска. Таск прислушался.
«Вроде, железо о железо бьет. Значит, нагнали и рубятся. Это хорошо. Только бы хоть одного в плен взяли».
Таск Саваат был счастлив тому, что у него все-таки получилось догнать мятежников. С пустыми руками уж больно не хотелось возвращаться, хотя, если честно, назад вообще не хотелось, особенно после случившегося с Керием.
– Эх, братишка, Теб, – вслух сказал Таск. – Только бы ты оказался жив. Только бы вся грязь о тебе оказалось ложью.
Таск встал на ноги и оправил свой кожаный доспех. Звон металла стих, и спустя какое-то время Саваат услышал, как его люди пробираются через лес обратно к нему. Их возвращение затруднялось тем, что свет от Ченезара быстро покидал Гралию, с каждым мгновением становилось все темнее и темнее, особенно это ощущалось среди деревьев. Холод начал закрадываться под одежду, а кончики пальцев на руках и ногах уже замерзли. Таск хлопнул несколько раз в ладоши, согревая их, и выкрикнул, пытаясь сориентировать ищущих его гральцев:
– Эй, я тут!
Идущие люди на миг замерли, а потом быстро пошли в его сторону. Таск решил оставаться на поляне, так как здесь его было проще найти. Да и, хотя в этом было стыдно сознаваться, Саваат с детских лет не любил темноту. Он постоянно у себя дома, и даже во время военного похода, зажигал возле своей кровати на ночь светильник, который горел до самого утра.
Таск переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться, когда из лесного сумрака на поляну выскользнул темный силуэт человека.
– Не торопились же вы! Я уже успел…
Таск не смог закончить свою фразу. Человек быстро приблизился к нему, и Саваат понял, что это чужак. Сердце, как мышонок в норке, сжалось в груди, предчувствуя недоброе, что уже совсем скоро и произошло. Незнакомец ловким ударом ноги свалил молодого зерта на землю. И это было только начало. Из леса, улюлюкая и радостно крича, выбежали еще семеро незнакомцев, быстро окружив лежащего навзничь Таска.
– Однако! Откуда вы взялись-то?
Скалящиеся лица – это было последнее, что увидел он перед тем, как град ударов ногами со всех сторон обрушился на его несчастное тело. Таск сжался, стараясь защитить голову от внезапного урагана пинков, ведь она, в отличие от остального тела, не была защищена ничем.
– Стой! – достаточно громко кто-то окликнул избивающих его людей. – Мы так больше не делаем!
Почти все участники расправы тут же прекратили ее. Но один из незнакомцев то ли не расслышал, то ли просто проигнорировал приказ и продолжал отчаянно колошматить Саваата ногами. За что и поплатился. Вновь пришедший, а им оказался просто-таки какой-то великан, схватив за шиворот непослушавшегося, отбросил его в сторону, как будто тот был не человек, а тряпичная кукла. Пролетев несколько локтей, ослушавшийся впечатался в ствол осины, с которой на его голову посыпалась желтая листва. Больше провинившийся не шевелился.
– Чеар, – с изумлением в голосе обратился к великану один из незнакомцев, – да ты же его убил!
– Не думаю. Дворняге пинок – урок, а синяк – как с гуся вода. Наперед будет умнее!
Часть незнакомцев направилась к тому, что был без сознания, остальные продолжали стоять вокруг Таска, правда, теперь немного отступив назад. В круг вошел Чеар и, склонившись, всмотрелся в лицо Таска, который, вытирая кровь из ссадин на голове, вглядывался в своего противника, не зная чего от него ждать. Великан протянул ему руку, говоря:
– Вставай, я не трону тебя, если ты не сделаешь глупостей!
Саваат не спешил подавать руки, ожидая подвоха.
– Вставай, а то я передумаю!
Таск не принял руки, а, перебарывая боль, встал самостоятельно. Великан, стоящий над ним, когда он лежал на земле, теперь уже не казался таковым – им был широкоплечий, высокий парень лет двадцати пяти. Да, не маленький, но и далеко не исполин.
«Страх лжет, чтобы стало еще страшнее».
– Почему он еще вооружен? – как-то излишне спокойно спросил Чеар, уперев руки в бока, стоя напротив Саваата.
Таск благоразумно поднял руки вверх и тут же был разоружен и обыскан, лишен кинжала, висевшего у него на поясе, и метательного ножа, что был припрятан в отвороте сапога.
– Что дальше? – спросил Саваат, разведя руки в стороны.
– Пойдем, прогуляешься со мной, поговорим.
– Мне не о чем говорить с бунтовщиком и изменником! – заметил, криво ухмыльнувшись и сплюнув скопившуюся во рту кровь на землю, Таск.
– Твой отказ не оставляет мне выбора.
Чеар сделал шаг в его сторону. Сердце заныло в груди Саваата, ожидая невеселую развязку.
«Эх, уж больно не охота умирать. Перекинусь с ним парой слов, в этом же нет ничего страшного. Лучше не искушать судьбу».
– Хорошо, будь по-твоему, – сдался Таск, опять подняв руки вверх.
Спустя некоторое время Саваат и Чеар уже шли по лесу и мирно говорили, будто были давние товарищи, а не враги. Где-то рядом, то там, то тут мелькали силуэты следующих с ними мятежников.
– …Так какова была цель вашего преследования?
– Мы должны были поймать заговорщиков, которые покушались на жизнь великого гарла и убили его мать.
Чеар, услышав это, на некоторое время замолчал, а потом вздохнул и с сожалением сказал:
– Видят боги, я не хотел убивать мать великого гарла. Да и за ним самим пошел не потому, что планировал его убить, так просто сложилось. Моей целью было освобождение Шор Кана. А увидев возможность закончить войну одним ударом меча, не хотел упустить свой шанс.
– Так это ты?!..
– Тут вопросы задаю я! И все, что мне хотелось, я тебе уже сказал!
«Какого же зверя я упустил!» – с сожалением подумал Таск.
– Так ты высокородный от рождения?
– Да.
– Хорошо. Такой посланец, как ты, будет как нельзя кстати.
Тем временем в лесу окончательно стемнело. Тьма поглотила все вокруг, но привыкшие к мраку глаза Таска вполне отчетливо улавливали темную фигуру шедшего рядом убийцы и движущихся немного в стороне от них, но пока различаемых во мгле его подельников, которые казались ему теперь не людьми, а какими-то оборотнями, волками, что преследуют свою добычу в ночном лесу. Страх впился в душу Саваата своими острыми коготками, все глубже и глубже проникая в нее. Таск почти был уверен, что сейчас с ним говорит уже не человек, а сама тьма, воплощение кровожадной богини Леокаллы в мужском обличии, это она следовала возле него.
– Где ты служишь?
– Меня четыре недели назад призвали в армию, – соврал Таск.
– Четыре недели?
– Да, или где-то около того. Это случилось сразу после того, как основные силы ушли в поход в пустыню, – уточнил Таск, пытаясь избежать возможного гнева мятежника за то, что те были разбиты армией у Лысых холмов, в рядах которой ему в действительности выпала доля сражаться.
– То есть ты не знаешь, кто такой Теберон Керий?
– Нет, вернее, да. Я слышал о нем, но лично его не знаю. Да и он, говорят, мертв уже.
Таск постарался сказать это как можно более безразличным тоном.
– Мертв? Жаль, я хотел бы с ним поквитаться. Он убил много хороших людей. Как он погиб?
– Не знаю. Слышал, его обвинили в измене и казнили.
– Да, – протянув, сказал Чеар, – воистину старая Гралия прогнила, если даже своих героев она готова сожрать заживо.
Слово за слово, и вот стена леса расступилась, выпуская людей на край довольно крутого склона. В низине горели несколько костров, на которых в котелках готовилась пища. Запах еды пленил. Саваат любил поесть. На некоторое время он даже забыл про свои синяки. Страх темноты тоже отступил, спрятавшись где-то в дальнем углу сознания. В желудке ощутимо засосало.
– Пойдем, я накормлю тебя, и потом ты отправишься в обратный путь домой с моим посланием.
Саваат спустился вслед за Чеаром. Они подошли к одному из костров, возле которого сидела молодая и симпатичная девушка. В отблесках костра ее темные, струящиеся по плечам волосы сверкали таинственным темно-красным огнем. Взгляд ее пристальных глаз пленил. Она улыбнулась Чеару, и на ее левой щеке появилась ямочка. Потом встала и, подойдя к нему, поцеловала в губы.
– Он один, кого удалось взять в плен?
Чеар, сморщив нос, качнул головой.
– Все лучше, чем ничего!
– Да и не говори, этого-то еле отбил. Хорошо, что он не сопротивлялся, а то бы не успел, наши же, сама знаешь, как злы.
Саваат, стерпев оскорбительное отношение к себе, не обращая внимания, что вокруг враги, как ни в чем не бывало сел на лежак возле костра, подставив огню руки, и стал греться. Скоро ему дали есть и пить. Он накинулся на жареное мясо и лепешки, быстро прикончив ужин. Пока он ел, Чеар сидел рядом с девушкой, приобняв ее за плечо. Они о чем-то негромко говорили, но Таск не пытался разобрать их слова. Девушка склонила голову на грудь Чеара, правой рукой гладила его по спине, левая была прижата к ее животу.
«Похоже, эти двое счастливы, такое бывает, когда роман между влюбленными переживает свой расцвет», – решил Саваат.
Тепло и сытость, усталость тела и духа сделали свое дело, Таска потянуло в сон. Он допил немного забродившее вино и, склонив голову, вознамерился самым наглым образом подремать.
– Так дело не пойдет! – возмутился Чеар, вставая со своего места и освобождаясь из объятий возлюбленной. – Нет, ты посмотри на этого наглеца, а ну подъем, я еще не полностью удовлетворил свое любопытство.
Его окрик, несмотря на сложившуюся ситуацию, не произвел на Таска особого впечатления, то ли девушка как-то разрядила обстановку, то ли Саваат устал бояться. Однако он благоразумно поднял голову и внимательно посмотрел на Чеара, который сел рядом с ним.
– Расскажи о том, много ли раненых и убитых среди защитников гарлиона?
– Я не знаю их числа, но их немало. Такие цифры не доводят до зертов моего уровня, – стараясь приуменьшить свое значение в армии Гралии, говорил Таск.
– А кто командует армией сейчас?
– Как кто! Как всегда, когда армия в столице, ее зерт – великий гарл.
– Да нет же, непосредственно руководит. Кто твой зерт?
– А, понял, Т'Арк, он же зерт «золотых псов».
– Это плохо, – вступила в разговор девушка. – Эта цепная собака, если вцепится, то уже не отпустит.
– Посмотрим! – задумавшись сказал Чеар, а потом опять спросил:
– Кого обвиняют в восстании?
– Рабов и их предводителя, Шор Кана.
Чеар и Лита переглянулись.
– Много ли отрядов отправлено в погоню?
– Три или четыре, – решил вновь солгать Таск, – точно не знаю. Наш отряд был третьим.
– А готовится ли выступление армии, чтобы поймать нас и других восставших?
– Не знаю, но думаю, да.
Чеар тяжело вздохнул.
– А чего ты ожидал, – сказала девушка, – ты убил мать гарла. Теперь это, помимо всего прочего, еще и кровная месть. Нужно было убить его самого, тогда бы гарлы других гарлионов вступили в междоусобную борьбу за власть и у нас появился бы шанс. Но ты не смог...
– Легко сказать, сложно убить великого гарла в его же доме, – парировал Чеар. – А потом, может оно и к лучшему, что нас преследуют. Сама знаешь, как быстро жертва может стать охотником.
– А потом жертвой снова.
– Насколько сильна сейчас армия Гралии, сколько в ней конницы, пехоты, колесниц, лучников?..
– Постой, постой, – остановил Чеара Таск. – Пастухи разных хозяев разве знают, сколько кнезов в стадах друг друга? Вот и я не знаю. В моем отряде было двадцать человек. Это мне известно точно, но не более того.
Чеар со злости пнул в костер полено. Оно, влетев в сгрудившиеся головешки, выбило из них сноп искр.
– Чеар, перестань. Может, он врет. Давай с ним поговорим по-плохому.
– Нет, – успокоившись, ответил он. – Я и так знаю, что он может знать и скажет под пытками. Нас ищут и их много. Алеан жаждет нашей смерти, а после победы армия сильна духом и способна на многое.
– И что мы будем делать?
– То, что решили. Иди, скажи, чтобы готовились выступать, нельзя терять время.
Девушка встала. Они обменялись взглядом, смысл которого был ясен лишь им двоим, после чего она скрылась в ночной темноте.
– Таск, я тебе не друг, но, поверь, и не враг. Я такой же гралец, как и ты. Мне не больше твоего хочется быть сейчас здесь. Лучше бы я был на кузнице отца, стучал бы молотом по наковальне. Но я здесь и я тот, кто есть. А поэтому буду делать то, что должен. Передай своему гарлу, что его время кончилось. Теперь все будет по-другому. Меня зовут Чеар, и теперь Гралия – это моя земля, а гральцы – это мой народ. Теперь все будет по справедливости, больше не будет ни высокородных, ни рабов, каждый будет иметь право носить имя своего отца, имя своего рода. Все будут свободными, каждый получит землю и сможет быть богат от своего труда, а не от наследуемого от своих предков имени. Теперь все будет по-новому. Скоро я вернусь, чтобы забрать свое. Если гарл хочет сохранить свою жизнь и добро, пусть берет, что сможет унести, и бежит, куда хочет, но сделает это сейчас, когда у него есть еще немного времени, пока я не пришел за ним. Пусть бегут и высокородные, что не хотят поделиться с моим народом, бегут, пока у них есть еще немного времени, пока я не вернулся.
Чеар сверкнул глазами, в них отражались языки пламени костра.
– Запомни мои слова, Таск Саваат! Отнеси это послание в столицу, – он вынул из дорожной сумки опечатанный конверт и протянул его Саваату, – постарайся передать его лично великому гарлу Алеану Леорану. Тут написано то, что я сказал сейчас на словах. И мой тебе совет, бросай свою службу, пока еще можешь. А если не уйдешь, то знай, что в следующий раз, когда я тебя встречу, ты умрешь! Не надейся меня поймать, ты глуп и жаден, не поймал моих людей, преследуя сегодня, только сам попался в ловушку и потерял весь свой отряд, их кровь на твоих руках, не поймаешь и потом, не ты, не подобные тебе. А теперь пошел прочь с глаз моих!
Таску дали коня и, выведя из перелеска, отпустили на все четыре стороны.