Глава 9. Небесная вода
Вода торопится упасть,
Чтоб смыть с земли всю скверну мирозданья.
Ей суждено в бою неравном пасть,
Погибнув, очищая засоренное сознанье.
Насытив аппетиты мать-земли,
Она задержится лишь в лужах.
А человек, спасаясь от большой воды,
Оставит на сырой земле лишь спешный след досужий.
– А ну, просыпайся, – звенел в ушах голос Керла. – Время вышло. Пора подниматься.
Чеар открыл левый глаз и возмущенно посмотрел в сторону потревожившего его коротышки. Правый глаз слипся и категорически отказывался открываться.
– О, – воскликнул Керл, тыча пальцем в сторону открывшегося глаза, – одноглазка проснулась!
Чеар рывком сел на лежанке, которая заменяла ему постель. Он навис над карликом, что заставило Керла отступить на пару шагов назад.
– Что ты хочешь? – пробурчал Чеар, потирая затекшую шею.
Ночь выдалась скверной. Тому виной был неприятный осадок, который остался после разговора с Литой. Сновидения были наполнены кошмарами, из-за них Чеар постоянно просыпался. В итоге сон как корова языком слизала. Чеар проворочался до самого утра. Лишь восход Ченезара дал ему час долгожданного сна, и тут появился Забвей.
– Пора держать ответ, Чеар. Время вышло. Так, с кем ты?
Чеар хотел огрызнуться на Забвея, но решил, что это неучтиво и глупо, все же он был в гостях у Керла. Да и решение им уже было принято.
– Я с вами, Керл. Я хочу быть среди тех, кто мечом и кровью дарует свободу рабам.
Керл посветлел лицом.
– Замечательно. Я не ожидал ничего другого. Хотя небольшие сомнения были, но ты меня не подвел. Я же еще в первый день за тебя поручился. А значит, нес бремя ответственности за твои поступки, в том числе и глупые, в том числе ошибки, в том числе…
– Хватит, – выставив руку перед собой, взмолил о пощаде Чеар, – сколько можно? Я все понял, ты поручился за меня. Что дальше?
Керл вскарабкался на стул, что стоял возле небольшого круглого столика. Это выглядело забавно. Вообще наблюдать за ним было весело, как он пытается сделать вроде бы совсем простые вещи, а у него ничего не выходит. Обычному человеку невдомек, как сложно быть не таким, как все.
– Тебя хочет видеть Кан. Есть у него одно дело. Думаю, ты поедешь на «работу», так мы называем нападения, в которых отбиваем рабов у высокородных, работорговцев и прочей швали.
Сборы у Чеара не заняли много времени, и уже очень скоро он и Керл шагали в сторону халруима, где ждал их Кан.
Денек выдался свежим. Прохладный ветер пришел с севера, пригнав с собой кучевые белые облака, которые местами имели темно-синий оттенок. Зима начинала засылать своих посланцев. За минувшую ночь листва на некоторых кустарниках, обильно разросшихся на местных холмах, подернулась желтым и багряно-красным налетом. Конечно, в течение дня станет намного теплее, может, даже будет жарко, но сейчас было утро.
Людей на улице в этот утренний час было немного. Видимо, они грелись в своих домах и без надобности не выходили на улицу.
При выходе на площадь дорогу им преградила стайка ребятишек лет двенадцати. Они чуть не сбили Керла с ног, и лишь своевременное вмешательство Чеара уберегло карлика от падения.
Товарищи пересекли площадь и оказались у входа в халруим, где стояли несколько групп людей и кони.
– Вот мы и пришли, – констатировал Керл. – Заходи, дальше ты один. Там тебя ждет то, чего ты хотел, но теперь ты получишь это без вероятности получить нож в спину.
– О чем это ты?
– Иди, все увидишь и поймешь сам.
Чеар нахмурился. Он думал, что они поедут вместе, но выходило иначе. Чеар поприветствовал охрану у входа и прошел внутрь помещения.
Зал-холл был практически пуст. Только в его середине стояли двое – сам Кан и Лита. Чеар скривился, увидев девушку. Но в душе он был рад тому, что она здесь. Чеар прошел в середину зала. Лита старалась не смотреть на него, но было заметно, что появление Чеара вызвало у нее довольную улыбку. Это радовало великана.
– Как я понимаю, если ты, Чеар, вошел в эту дверь, то твое решение – это быть с нами.
Чеар утвердительно кивнул головой.
– Ты поедешь с Ли. Как я погляжу, вы неплохо «станцевались». Пришло время ударить по одному скверному местечку и преподнести урок одному из высокородных негодяев.
– Чеар, Лита, – продолжил Кан, – ваша задача – привести к нам живыми семью высокородных, чье имение вам предстоит сегодня разграбить. Ну и по пути, по возможности, как всегда, освободить их рабов. Лита, объяснишь Чеару подробности дела по ходу. Все нужно сделать как можно быстрее. Времени до штурма столицы остается немного.
Как нападение на чье-то имение может задерживать грядущую осаду столицы, Чеар не понимал и не пытался понять.
– Ваш отряд почти собран и ожидает вас на выходе из халруима. Не подведи меня, парень из Блува, я на тебя надеюсь.
После этого он крепко обнял Чеара и подмигнул Лите, отпустив их восвояси.
Когда Чеар оказался на свежем воздухе, Керла уже и след простыл. У входа теперь стояли только семеро крепких хмурых мужчин да десяток коней. «Это, вероятно, наши», – понял Чеар. Он подождал, когда Лита выберет себе лошадь, после чего сел на оставленного ему черного жеребца.
Довольно быстро, насколько позволяли петляющие улочки Пещерного гарлиона, их отряд миновал холмы и пересек пограничный ручей вброд, благо он был неглубок.
По мере приближения к водной преграде беспокойство все сильнее овладевало Чеаром. Однако ни на лужайке за ручьем, ни во время подъема, ни при пересечении леса ничего не происходило, никто не проявлял к Чеару какого-либо интереса. Лита ехала во главе их отряда, растянувшегося в колонну. Чеар же находился в его середине. Миновав лесную преграду, они оказались среди полей.
Как отрадно увидеть бескрайние поля после сидения в яме Пещерного гарлиона! Вот она, истинная свобода! Вот оно, счастье! Как ни странно, но именно тут, на просторе, отряд замедлил ход и поплелся медленнее черепахи. «Хотя, может, это и правильно, – подумал Чеар, – ведь лошади подустали от скорой скачки по пересеченной местности и им требовалась передышка».
Утренние часы подходили к концу. Ченезар ярко сиял на небе в те минуты, когда его лик не скрывали облака. Стало немного душновато, утренняя свежесть сошла на нет. Запах полевой травы и цветов щекотал нос, а размеренное поцокивание копыт лошадей убаюкивало. Теперь их отряд двигался не колонной, а вразнобой. Незаметно вышло так, что Чеар скакал рядом с Литой.
Вначале она молчала, но потом заговорила, не глядя в его сторону:
– Мы едем в поместье одной высокородной семьи. Мы пленим лишь тех из хозяев, кто не окажет сопротивления, и плевала я на приказы Кана. Рабов освободим, а тех из них, кто не захочет присоединиться к нам, перебьем. Так что все просто.
После этого она очень тихо добавила:
– Извини за вчерашнее. Я не хотела тебя обидеть и прогнать. И в смерти своей семьи я тебя или твоего отца не виню. Раньше винила, но теперь нет.
Она легонько пришпорила своего коня. Чеар последовал ее примеру. Вскоре они оторвались от основного отряда локтей на восемьдесят, после чего вновь поехали не спеша. Чеар обернулся и увидел, как двое ближайших к ним всадников ехидно улыбаются и перебрасываются какими-то фразами, явно обсуждая его и Литу. Ему было неприятно такое внимание.
– Твои товарищи, как я погляжу, чему-то очень рады.
– Да что с них взять. В гарлионе слишком строгие правила и чуть что – смерть. А тут они вольны делать, что пожелают. Тут лишь сила для них закон.
– И что, такая хрупкая девушка, как ты, для них сила?
Лита возмущенно и обиженно посмотрела на Чеара.
– Я не хрупкая. Или ты забыл нашу недавнюю встречу? Да, я для них сила.
Чеар, подбирая слова, продолжи:
– Хорошо, пусть ты сила, но ведь с тобой справится любой из них. Даже двоих не понадобится, чтобы совладать с тобой. Ты не обижайся, но если бы не обстоятельства, то я бы с легкостью тебя стреножил прямо там, в лагере.
Говоря – «стреножил», Чеар сравнивал Литу с лошадью, ведь именно ее, как правило, треножат, это явно задело девушку. Но она сдержалась и ответ ее был вполне мирен и спокоен.
– На моей стороне неожиданность, коварство, гнев, жестокость и непредсказуемость. На всей этой гремучей смеси держится мой авторитет. А потом мужикам нравится подчиняться «чокнутым» бабам-стервам. Ты разве не знал?
Чеар промолчал.
– Да и сейчас, если быть честной, они не просто так веселятся. Они гадают, когда я тебя убью и каким способом это сделаю.
Сказанное заставило Чеара напрячься.
– И что? Мне стоит бояться?
Лита молча улыбнулась.
«О боги, – взмолился Чеар. – Зачем вы послали на мой путь эту девушку?»
Какое-то время они опять ехали молча.
Говорят, что самые близкие друг другу люди, прожив много лет вместе, часто перестают общаться, но сохраняют взаимное уважение и любовь. Их вполне устраивает отсутствие слов. На самом же деле они говорят, но только без слов. Просто им уже известны ответы на еще не заданные вопросы.
Чеару, хотя он и знал Литу уже давно, было еще далеко до общения без слов, поэтому скоро молчание стало ему в тягость.
– Ты говорила, – обратился он к девушке, – что Кан борется за свободу. Вернее, я это сам слышал от него в ночь, когда меня освободили из рабов. Но что для вас свобода?
Волосы Литы были заплетены в косу, смещенную в левую сторону. Из-за быстрой езды один локон выбился из нее и развевался, повинуясь порывам ветра.
– Свобода – это отсутствие рабства. Все просто, Чеар. Нет рабов – нет рабства, нет рабовладельцев. А раз так, то все свободны.
Лита говорила вполне искренне, но ее ответ не удовлетворил Чеара.
– Но разве жители Пещерного гарлиона – свободные люди?
Лита чуть-чуть нахмурилась. Она, видимо, решила, что уже ответила на вопрос о свободе.
– Да, свободны. Изоляция лишь временное явление, скоро вся Гралия будет свободной. Жители любой страны ограничены в возможности пересечения границ государства. Пещерный гарлион не просто гарлион – это целая страна. И наша страна ведет войну за землю с Гралией. А на войне все средства хороши.
Лошадь похрапывала под Литой. Широкое поле провоцировало в ней желание скакать куда быстрее, чем невеселая ходьба, навязываемая ее хозяйкой.
– Странное у тебя представление о свободе, Лита.
– А что тебе не нравится?
– То, к чему стремишься ты, невозможно. Рабство не искоренить.
– Это еще почему?
Лошадь, почувствовав напряжение хозяйки, перестала похрапывать и навострила уши, словно подслушивая, о чем говорят люди.
– Смотри, ты считаешь, что если не будет рабства, не будет рабов и рабовладельцев, то все свободны? Но ведь это не так. Вот я – свободный человек, но вправе ли я подойти и взять вещь, принадлежащую моему соседу? Нет, меня накажут. Или я живу в браке, у меня замечательная жена, послушные и умные дети. Вправе ли я бросить их и уйти жить с другой женщиной, не обремененной детьми? Нет, не вправе, нужен развод. Или я не хочу платить налоги! Зачем мне отдавать свои деньги власти? Выходит, она живет и принуждает меня выполнять свои требования за мой же счет. Не получится не платить. И таких маленьких «нельзя» набирается целая куча. Выходит, кто я? Свободный – нет. Я – раб ситуации.
Лита надула щечки.
– То, о чем ты говоришь, и рабство – разные вещи. Брак – это добровольный союз мужчины и женщины. Добровольный, а значит, свободный. Если ты хочешь, чтобы власть тебя оберегала, то изволь платить налоги. Не нравится – уходи на свободные земли и отвечай за себя сам. Брать чужое неправильно, ведь ты не хозяин этой вещи. Если хочешь что-то иметь, то купи. А раз не можешь купить – смирись или сделай себе нужную вещь сам.
Чеар был доволен ходом мысли Литы. Теперь оставалось совсем немного, чтобы она сама пришла к нужной ему истине.
– Вот это да, – воскликнул Чеар, – а чем же, позволь спросить, мы сейчас занимаемся? Ты разве не убиваешь, что не есть хорошо, разве не забираешь силой чужое? Или ты думаешь, это временно, пока Пещерный гарлион не поглотил собой Гралию? Если ты действительно так думаешь, то обернись и погляди своим товарищам в глаза. Ты же сама говорила совсем недавно, что они «дорвались» до свободы, в которой основным мерилом служит сила. Так за какую свободу ты борешься?
Лита молчала, размышляя над словами Чеара. Ветер все также трепал непослушную прядь волос, а конь вернулся к мерному похрапыванию. Их отряд пересек поле, которое только казалось бескрайним, и уперся в перелесок, вдоль которого они продолжали путь.
– Те, кто не сможет жить в новом мире, покинут его, – то ли предположила, то ли утвердительно сказала Лита.
– А как насчет тебя, Лита? Какое место ты видишь для себя в новом мире? Кем ты станешь – Литой или, может, останешься Ли?
Девушке не понравился вопрос. Ее лицо стало темнее тучи.
– Да что ты ко мне пристал, Чеар. Доживем, там посмотрим. Да и потом Лита и Ли – это же я.
Налитая синью, будто свинцом, туча выползла с северо-востока на небосклон, как раз оттуда сейчас дул ветер.
– Нет, Лита. Лита и Ли – разные люди. Я вижу ту девушку, которую знал, любил, люблю и буду любить всегда в тебе – это Лита Леоват из варта Блув. А вот другую девушку – Ли из Пещерного гарлиона – я не знаю. Она желает всем смерти и скрывает под своей лживой милой маской лицо чудовища. Она душит в себе ту, что мне дорога. Вот так, Лита…
Чеар тяжело вздохнул, глядя на задумчивое лицо своей прекрасной спутницы.
– Свобода есть не что-то временное, она всегда есть у нас, и никто не вправе ее отобрать. Свобода – это возможность сделать выбор. Потом нас ждет лишь рабский труд, выбранный путь, расплата за принятое решение, необходимость соответствовать своему выбору и носить маску, играть роль того, кем мы стали благодаря свободному выбору. Путь у каждого человека свой, и свободных выборов ему предстоит сделать множество.
Чеар боялся произнести неправильные слова, поэтому перед заключительной фразой он замолчал, собираясь с мыслями.
– Я понимаю, что движет тобой, но я сделал свой выбор, решил остаться и стать частью плана Шор Кана. Теперь я готов нести ответственность за принятое решение. Но главной причиной моего решения служит вовсе не Кан или гарлион. Ты, Лита, то, что заставляет меня идти вперед, наполняет смыслом мою жизнь, позволяет робко думать о будущем.
Лита смущенно улыбнулась.
– Я буду, если ты позволишь, бороться с тобой рядом за освобождение рабов, чтобы ни один человек не мог называться вещью, но реальная победа в этой борьбе будет возможна только тогда, когда каждый из рабов и их хозяев осознает, что слово раб – это лишь иллюзия. За этим словом кроется тысяча «но» и «если». Освобождая людей от рабства, мы должны дать им взамен новую жизнь. Многие из рабов не видели свободной жизни и не знают, как жить без хозяина. Нельзя убивать человека, который выбрал рабство взамен свалившегося предложения быть свободным.
Перелесок подходил к концу, и скоро перед ними должен был вновь открыться простор широкого поля. Ветер стал дуть значительно сильнее, налетая порывами, пригибая траву к земле. Свинцовая туча быстро приближалась, она уже заняла четверть неба, и ее размеры неуклонно росли.
– Мои прежние миры – детство в Блуве, юность в Клиоле – разрушены до основания. Сделав сейчас свой выбор, я буду следовать ему до конца. Я принимаю мораль и законы Пещерного гарлиона. А для меня это значит, что больше не будет убитых рабов, что не поняли даруемой им свободы, не будет ненужной крови, не будет двойных стандартов. Мир один. Люди просто пытаются его кроить под себя, но суть мира от этого не меняется.
Лита как-то странно посмотрела на Чеара, но ничего не сказала.
Их отряд миновал изгиб перелеска. Пред ними лежал огромный луг, ограниченный тройкой небольших перелесков. Вся его поверхность была усеяна ромашками. Ветер срывал их лепестки и, поднимая вверх, нес и кружил в воздухе.
Лита, заиграв скулами, сверкнула взглядом и, пришпорив коня, помчалась галопом через луг. Чеар последовал ее примеру, кинувшись вдогонку. Его черный жеребец быстро догнал кобылицу Литы, и они помчались бок о бок, топча хрупкие стебли ромашек.
И грянул дождь.
Темный облачный фронт еще не достиг Чеара и Литы. Им в лицо еще светил Ченезар, а струи косого дождя уже накрыли их, встав стеной, отгородив их от поздно вступивших в гонку остальных членов их отряда.
Дождь лил холодный. Одежда быстро стала мокрой и прилипла к телу, но Лита продолжала гнать свою лошадь, а Чеар не отставал от нее. Он не видел выражения ее лица, сквозь потоки воды он различал лишь силуэт спутницы. Дождь был поистине зимний. Его не сопровождали ни гром, ни молнии, только стена холодной воды да безумствующий ветер.
Вокруг стало темно, как ночью, хотя сейчас был лишь полдень. Лита неожиданно замедлила ход коня, и Чеар, вырвавшись на мгновение вперед, чуть было не потерял свою спутницу из виду. Но судьба благоволила ему, силуэт девушки вновь проступил среди буйства стихии. Вскоре они шли уже рысью.
Но вот Лита натянула поводья и остановилась. Чеар последовал ее примеру. Девушка коснулась его плеча и попыталась что-то сказать. Но дождь был настолько шумен, что не было никакой возможности услышать ее. Видимо, поняв это, она махнула рукой, призывая ехать за ней. Уже совсем скоро они въехали в лес. Тут дождь был тише, но темнота была просто выколи глаз.
– Тут есть сторожка, – прокричала Лита. – В ней можно укрыться.
– А как же остальные?
Лита махнула рукой и ответила:
– На такой случай есть место сбора. Оно недалеко отсюда. В паре часов езды на юг. Дай мне свою уздечку, а то мы потеряемся в лесу.
Чеар отдал уздечку в руку Литы, и они опять медленно двинулись вперед. Он не мог понять, каким образом девушка ориентируется в этом мраке, но полностью положился на нее. Чеар весь продрог. Зубы стучали, отбивая сумасшедшую дробь. Пальцы рук и ног потеряли чувствительность. Сапоги наполнила вода.
«Быстрее бы какая-нибудь крыша над головой», – взмолился Чеар. Но они еще долго ехали через темный лес под струями проливного дождя, который никак не хотел переставать.
Во мраке все происходит неожиданно. Так и сейчас конь Чеара остановился, услышав крик Литы:
– Спешимся! Мы приехали!
Радость наполнила Чеара. Но вот спешиться оказалось не так-то просто. Руки и ноги не слушались его. Они затекли и замерзли. Кое-как Чеар спешился.
Они пошли бок о бок вперед. Ему было приятно чувствовать рядом присутствие Литы, это даже в какой-то мере согревало его. Хотя, конечно, то были всего лишь иллюзии и воображение. Темнота стала отступать. Они вышли на полянку. Дождь поутих, да и ветер дул уже не так сильно. Чеар, наконец, увидел лицо Литы, а еще разглядел посередине полянки добротный сруб. Он был очень старым, вросшим в землю, с маленькими стеклянными окошками и нахлобученной на крыше трубой.
«Вот она, земля обетованная! – подумал Чеар. – Скорее бы внутрь».
Они быстро подошли к сторожке и вошли внутрь, проведя с собой коней, благо входная дверь позволяла это. И опять темнота.
– Не стой у входа, проходи, – послышался из мрака голос Литы.
Чеар осторожно шагнул вперед. Глаза начали привыкать к мгле, и уже скоро он смог различить суетящуюся темную фигурку девушки.
– Иди вдоль правой стены, – вновь командовала Лита, – тут стойло.
Чеар послушно двинулся вдоль стены, при этом чуть не упав. Он привязал своего коня возле кобылы Литы и тут же был ослеплен загоревшимся в камине пламенем. От огня сразу повеяло уютом. Захотелось переодеться, но у Чеара не было другой одежды.
Сторожка состояла из одного большого помещения – холла, посередине стоял камин. Справа от него располагалось стойло, где сейчас благополучно сохли их лошади, жуя сено из огромного стога, приваленного к стене. Слева находился стол в окружении широких лавок и два шкафа-великана. За камином была сооружена одна широкая лежанка с раскинутыми на ней шкурами и парой одеял. Возле камина стояли два крепких широких стула, обитых красной материей.
Лита поставила котелок и, вылив в него из походного меха вино, стала его греть.
– Раздевайся, – потребовала она от Чеара, говоря через плечо. – Если останешься в сыром, то болезни не миновать. Тебе нужно согреться и просохнуть. Новую одежду подбери себе в шкафу.
– А ты? – направляясь к шкафу, спросил Чеар.
– Не оборачивайся, когда дойдешь до шкафа. Я тоже переоденусь. Моя одежда греется на камине.
Чеару только и оставалось удивляться, как это она умудрилась в темноте найти себе одежду, быстро разжечь камин, управиться с лошадью и не зашуметь, не оступиться. Хотя чему удивляться. Если человек проживет где-то долгое время, он и с закрытыми глазами найдет, что ему нужно. Видимо, Лите сторожка не была чужой.
Чеар быстро подобрал себе сменную одежду – просторные штаны и рубаху – и с радостью снял с себя мокрое, надев сухое.
– Я закончил. Могу я повернуться?
Прямо за его спиной раздалось:
– Да.
Чеар не слышал, как девушка подкралась сзади. «А ведь она может ударить в спину», – промелькнула шальная мысль, но он, отгоняя ее, повернулся.
Лита стояла прямо напротив него. На ней было длинное до пола платье темно-зеленого цвета. Ее глаза мерцали, ловя свет от огня в камине. Не до конца еще высохшие волосы девушки были распущены и рассыпались по плечам и спине.
– Нужно просушить одежду, – сказала она, поднимая рубашку Чеара с пола. – Только сначала ее надо выжать. Так быстрее высохнет.
Голос Литы был такой мягкий, такой пьянящий. Чеар, взяв из рук спутницы свою рубашку, выжал ее и, пройдя к камину, положил возле одежды девушки. После этого Лита налила ему в кружку теплого вина и предложила выпить. Других кружек не было, поэтому они пили из одной, греясь у пышущего жаром камина.
– Ты правда говорил то, что думаешь? – спросила Лита, глядя на огонь. – Сегодня там, в поле.
– Лита, я всегда был честен с тобой. Ты же знаешь меня. Всегда знала. Я уже смирился с той частью нынешней тебя, которую не могу понять. А ту Литу, что я знал, всегда…
Чеар запнулся, подбирая нужные слова.
Лита оторвалась от созерцания огня и с тревогой в глазах посмотрела на него. Чеар поймал себя на мысли, что не может произнести слово «люблю». То, что так просто далось ему на трезвую голову, почему-то не получалось сказать сейчас. Он почувствовал себя, как в те времена, когда детство уже ушло, а юность только начиналась. Чеар испытывал замешательство от одной мысли, что, произнеся это слово, он будет осмеян, как тогда, много лет назад.
«Чеар, стоп, – попытался он совладать с собой, – возьми себя в руки. Ты же уже признавался ей в своих чувствах там, в поле. В чем твоя проблема?»
Но какой-то животный страх не позволял раскрыть рта. Лита подошла к стулу, не отрывая глаз от глаз Чеара. Она остановилась, пристально глядя на него.
Чеару вспомнился сладкий сон, в котором между ними было что-то большее, чем просто слова. Его тело сразу напряглось, даже в голове посвежело. Только вот руки и ноги стали разом ледяными.
Девушка медленно подобрала полы изумрудного платья и села к нему на колени. Ее тело трепетало. От нее шел жар.
– Не обмани меня, Чеар, не предай, – прошептала она, склоняясь к нему.
И их губы сомкнулись в жарком поцелуе.