Глава 8. За стеной
Мы тут, но нужно быть нам там.
Как часто жизнь играет с нами.
И день за днем, из года в год,
Бежим, спешим, живя мечтами.
Вон он, итог, там эта цель –
Трудов моих старанье.
Но каждый раз, преодолев черту,
Даем себе мы новое заданье.
Постой, замедли свой галоп,
Быть может, и спешить не стоит.
И вечно ускользающее «там»
Внезапно «тут» итог свой подвести вдруг сможет.
Армия Гралии прошла-таки через врата «Плача», что располагались в башне, носившей название «Последняя надежда». Они шли по извилистым улицам заставы Кембри, и людской радости не было предела. Теберон видел это, сидя в удобном кресле, на балконе личной резиденции зерта заставы, комфортно расположившись рядом с ее хозяином.
Гральцы славили Теберона. Многие из них плакали от счастья. Мужчины не должны плакать, но то были слезы, что сродни доблестному крику «ура».
В протекающей по улице людской массе Теберон увидел всех: Таска и Калию, Т'Арка и Тоэла и Олия и многих других. В конце процессии провезли на повозках, любезно предоставленных командиром заставы, раненых. Их оказалось куда больше, чем это виделось в пустыне.
Все эти события произошли четыре дня тому назад. За это время Теберон восстановил как минимум половину своих сил. Раны ему уже не так сильно докучали. С каждым днем он все больше набирался решимости продолжить свое возвращение домой. Вот только была одна небольшая загвоздка. Вернее, их было куда больше, но Теберона тяготила только одна, которая легла на его плечи в утро его славы. В то памятное утро, когда Керий отправился к стенам заставы, готовый с доблестью умереть, все сложилось совсем не так, как он ожидал.
Приехав на место встречи, он остановил своего коня прямо возле древка, на котором развевался белый флаг.
Время шло, но никто не спешил его убивать. Керий ждал довольно долго. Пот, выступивший у него на лбу после скачки, успел обсохнуть.
Наконец ворота открылись и из заставы навстречу Керию выехал всадник. То был Тагиф, зерт заставы Кембри. Его конь был рыжим и поджарым, крепкое, молодое животное, что не скажешь о его хозяине. Тагиф был невысокого роста, стар, и даже дряхл. На вид ему было никак не меньше семидесяти лет, хотя в реальности оказалось, что он лишь за неделю до этого дня встретил свой пятьдесят второй день рождения.
Тагиф был родом из земель, которые носили странное для уха гральца название – Рельталгохолькл, расположенных где-то далеко на востоке, дальше королевства Замнитур. Еще ребенком он вместе со своей матерью был продан в рабство торговцу с острова Дебус. Со временем получил свободу и, решив попытать счастья на военной службе, и отправился на заставу Кембри. Служба тут – хорошее подспорье для продвижения вверх. Вот только судьба распорядилась иначе. Тагиф завяз, врос в это место. Он провел всю жизнь на заставе и пять лет назад стал ее зертом.
Обо всем этом Керий узнал позже, тогда же у стен перед ним предстал неизвестный ему человек, от которого зависела жизнь армии Гралии и самого Теберона.
– Зерт, – поклонившись, начал Тагиф.
– Зерт, – ответил Керий, кланяясь в ответ.
Тагиф внимательно разглядывал Керия какое-то время, после чего сказал:
– Не ожидал, что вы решитесь явиться на переговоры.
– А чего же вы ожидали?
– Атаки, подлога, чего угодно! Ведь идти на переговоры – безрассудство, самоубийство, безумие.
Теберон улыбнулся и сказал:
– Перед вами безумный, безрассудный самоубийца, который ведет армию Гралии в родной гарлион, что охвачен восстанием. И каждый час промедления может оказаться роковым.
– Понимаю вас, – с нотками уважения в голосе ответил Тагиф. – Я тоже патриот Гралии и не меньше вас заинтересован в том, чтобы остатки войск оказались в столице. Но есть одна дилемма, перед которой я стою. С одной стороны, я должен поскорее пропустить войска, с другой – я имею прямое указание от посланника жрецов не пропускать войска и лишить вас жизни. Как быть? Не знаю.
– Я думал, цена прохода – лишь моя жизнь, но раз ставки совсем иные, то могу сказать лишь одно – решать вам. Только как человек, истребивший армию Гралии и обрекший ее столицу на разорение, сможет потом называть себя патриотом, мне не ведомо.
Тагиф, будто что-то отрицая, помотал головой, после чего произнес:
– Молодость мимолетна, но как прекрасны эти годы. Бескомпромиссность порывов и искренность помыслов. Я пропущу ваши силы, зерт, но взамен попрошу лишь об одном. Вы немедленно проследуете со мной и станете моим гостем на четыре дня. На рассвете пятого дня мы попрощаемся и вы сможете вернуться к своей армии, которая встанет на холмах недалеко от заставы. Там есть селение под названием Корт. Тридцать пять домов, но в них есть пустующие помещения, где разместятся ваши младшие зерты, а войска встанут лагерем рядом в поле. Я буду кормить армию из припасов заставы, предоставлю лекарей раненым и дам коней для последующего перехода к столице. Как вам мое предложение?
У Керия был небольшой выбор, да и предложение казалось очень заманчивым, хотя все походило на краткосрочный арест.
– Я согласен, но хотел бы знать, будут ли ко мне допущены мои командиры?
– Только высокородные, никого из «золотых псов» я не пущу в свой дом.
Так Теберон стал добровольным гостем-пленником в резиденции Тагифа. Из высокородных зертов в первый же день пребывания Керия в гостях посетили все из оставшихся в живых. В последующие же дни, по желанию Тагифа, которому не понравилась многолюдность, было решено, что каждое утро докладывать о делах в лагере гральцев зерту будет Каиль Хоил.
Лекари зерта заставы оказались действительно мастерами своего дела.
Командующий заставой практически не бывал в своей резиденции. Он был занят множеством дел, связанных с управлением заставой, да и забота об армии гральцев тяжелой ношей легла на его плечи. Однако, несмотря на все трудности, каждый вечер он проводил в разговорах с Тебероном, расспрашивая его обо всех перипетиях похода в недра западной пустыни. Особенно его интересовали подробности относительно новых скаргартов. Он почти каждый вечер просил пересказать ему, как шло сражение между гигантами и полуденными скаргартами.
Сам же хозяин не очень-то охотно отвечал на вопросы, за исключением тех, что относились к делам насущным. Керию лишь удалось выяснить немногое о судьбе Тагифа да еще то, что посланницей от жрецов была девушка по имени Итель. Со слов Тагифа она обладала искусством подчинения воли человека, используя для своих целей внушение и специальные ароматические вещества, ослабляющие волю окружающих. Эти вещества, правда, чудесным образом никак не действовали на нее саму, как, впрочем, и на Тагифа, что ее очень злило. А еще Керий узнал, что за день до его появления посланница убыла в неизвестном направлении.
Также Теберон узнал о судьбе дезертиров. Они были казнены. Их пропустили на улицы заставы, где расстреляли из луков. Никто не выжил, по крайней мере, из тех, кто оказался на улицах Кембри. Керий обрадовался этому известию, ведь казнь была грязной работой, и ему очень не хотелось ее выполнять.
Из визитов Каиля Хоила Керий узнал, что дела в войсках идут неплохо. Все были вымыты, накормлены. Нуждающимся в помощи людям она была оказана. Силы гральцев теперь насчитывали четыре тысячи четыреста двадцать человек, из них около ста раненых, часть еще не выздоровела после бойни со скаргартами, но большинство подорвало свое здоровье в обратном переходе через пустыню.
Керий хотел все войско пересадить на лошадей, чтобы за неделю добраться до столицы, но лошадей было лишь около девятисот. Это с учетом тех, что вернулись из пустыни с армией, а также тех, что были отданы из конюшен гарнизона и которые только были у жителей долины. Это более всего волновало Теберона. Ведь пехотинцы, даже если будут передвигаться быстрым шагом, то путь займет впятеро, а то и вшестеро больше времени.
За окнами смеркалось. Ночи на заставе выдались довольно холодными, близилась настоящая, а не уже наступившая календарная зима. Эта ночь была не исключением. Теберон уже переговорил с Тагифом, и они обсудили с ним детали завтрашнего отъезда. Теперь Керий ждал последней встречи. Возможно, самой сложной. С минуты на минуту должен был прийти Таск Саваат, с которым предстоял тяжелый разговор о многих недосказанных вещах. О том, что не должно стоять между друзьями. В то, что дружба еще есть, Теберону очень хотелось верить.
Он ожидал в своей комнате, любезно предоставленной Тагифом. Она была довольно просторна, с высокими потолками, имела собственный балкон, узкий и длинный, растянувшийся вдоль изогнутой внешней стены здания. Комната была хорошо освещена. Под потолком висела большая люстра с множеством горящих масляных ламп, по углам стояли треноги, на которых каскадом располагались лампы меньшего размера. Огонь выделял много тепла, и если бы не хитрая система вытяжных каналов, то тут бы можно было просто задохнуться или угореть. Для дополнительной вентиляции настежь были открыты двери балкона. С улицы в помещение поступал свежий горный воздух.
Застава Кембри размещалась в естественном разломе, который проходил через хребты Твалирона. По отношению к пустыне застава стояла выше. От стен Кембри к пескам шел пологий широкий спуск.
Таск не спешил приходить.
На Керия свалилось неопределенное количество свободного времени, которое надо было чем-то занять.
Теб вышел на балкон. С него открывался прекрасный вид на главную площадь заставы, которую называли «Гранитной», и часть дороги, шедшей от Кембри на восток в сторону холмов, которые сменялись Гральской равниной. Главная площадь получила свое название из-за того, что она была вымощена широкими полированными гранитными плитами. Они очень эффектно выглядели на закате и восходе Ченезара, переливаясь всеми оттенками красного и розового.
Уже наступила ночь, поэтому красоту площади оценивать было уже поздно. Она была освещена лишь десятком фонарей, вокруг которых порхала ночная мошкара. От них шел пусть и не очень яркий, но теплый свет, создававший атмосферу уюта.
Теберон, стоя на балконе, разглядывал редких прохожих, спешащих мимо по своим делам.
Вот идет кто-то из прислуги. На плечах человека плащ и капюшон, поэтому сложно сказать, кто это – мужчина или женщина, тем более его путь лежит по малоосвещенным участкам площади. В руках у него корзина. Керию показалось, что из нее торчит одежда, а значит, скорее всего, это все же была женщина, прачка.
А вон идет рослый, бородатый, светловолосый, как и большинство его сородичей, горец. За спиной у него боевой топор, по форме напоминающий орудие труда лесорубов, только его лезвие шире и тоньше. Горцев на заставе много, как минимум три четверти гарнизона укомплектованы ими. И все потому, что немногие гральцы с равнины хотят нести службу, пусть неплохо оплачиваемую и перспективную, но сопряженную со смертельной опасностью.
Горец быстрым шагом пересек площадь и скрылся во тьме одной из узких улочек.
Тем временем на середину площади вышла веселая компания человек из десяти. Много мужчин, похоже, они были из числа новобранцев гарнизона, и две женщины, профессия которых, учитывая их поведение, не вызывала сомнения. Толпа шумно прокатилась через площадь и растворилась в темноте улочки.
Какое-то время на площади никого не было, и Теберон перевел взгляд на дорогу, краешек которой виднелся из-за стен Кембри. С восточной стороны укрепления были намного ниже, чем с западной, ведь застава была создана, чтобы обороняться от скаргартов, а не от людей. Дорога была видна благодаря проезжающим по ней повозкам и раторкам, которые подсвечивались одной или двумя лампами, что было обязательным при движении ночью по земельному тракту.
«Скорее бы утро», – промелькнула мысль в голове Керия.
Хотя он и полагался на благородство и честность хозяина его нынешней обители, но все же, учитывая череду предательств, хотелось бы поскорее оказаться там, где он пусть и не находился в большей безопасности, но был властен распоряжаться и приказывать.
В дверь постучали.
Теберон, увлекшись созерцанием и размышлениями, вздрогнул от неожиданности.
– Да, – ответил Керий, возвращаясь с балкона в комнату. – Входите!
На пороге появился слуга. Имя его Керий не помнил, да это было ему ни к чему.
– Господин, к вам Таск Саваат.
Теберон потер успевшие немного замерзнуть после пребывания на улице руки и, приподняв подбородок чуть выше, ответил:
– Пригласи моего гостя и принеси кувшин красного вина и пару бокалов.
Слуга учтиво поклонился и затворил за собой дверь.
Теберон терпеливо ждал. Немного ломило виски. Это все последствия длинного, полного переживаний и общения дня. В голове было множество вариантов начала разговора, но ни один не устраивал Керия в полной мере.
Наконец в дверь вновь постучали, после чего на пороге появился Таск. Выражение его лица сочетало в себе строгость, сдержанность и немного высокомерия. Он был одет в теплую конопляную рубаху, черные кожаные штаны и жилет с высоким стоячим воротом. На ногах у него красовались сапоги на высоком каблуке, что были под цвет жилету. Саваат, будучи далеко не худым человеком, за дни простоя умудрился набрать немного в весе, это было заметно по округлому бугорку на животе.
Как только дверь затворилась, Таск издал невразумительный рев и с улыбкой во все лицо кинулся к Тебу. Поравнявшись с другом, он резко остановился, обнял его, а потом поднял над полом. Немного отстранившись, быстрым радостным взглядом он оглядел Теба, будто проверяя, не смял ли друга.
– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
После такого у Керия совсем не было настроения на серьезный разговор, но он должен был состояться. Он не мог сдержать улыбки.
– Я тоже рад тебя видеть, пойдем, присядем.
Тем временем вернулся слуга с вином. Он учтиво постучал и, дождавшись, когда его пригласят, вошел внутрь, поставив два бокала из горного хрусталя и разлив в них красное вино, после чего, кланяясь, оставил друзей наедине.
Керию Таску в присутствии слуги пришлось вновь надеть на лица маски, хотя каждому из них при взгляде друг на друга хотелось рассмеяться, что они и сделали, когда остались одни. Отдышавшись после приступа смеха, Таск поднял бокал и провозгласил:
– За величие Гралии!
Он говорил как можно громче, а потом тихонько, почти шепотом:
– За нас, приятель, за твое возвращение!
Они чокнулись и сразу полностью осушили свои бокалы. Вино согревало.
– Теб, думаю, мы должны поговорить по душам.
Керий насторожился.
– Пожалуй, ты прав.
– Спрашивай, Теб, – обратился к другу Саваат.
– Ответь мне, что говорят обо мне гральцы?
– Теб, тебя боготворят. Люди только жертвы пока тебе не приносят. И все бы хорошо, да вот слышал я от кого-то в трактире о возможности отменить решение зерта.
– Что за возможность?
Саваат направил указательный палец в грудь Керия.
– Ты и есть та самая возможность. Как гласит право гарлов, зерт, представляющий великого гарла в походе, вправе освободить любого раба. Это ты уже знаешь, чем с успехом воспользовался, снискав себе славу и уважение многих. А на обратной стороне медали есть небольшое уточнение.
Саваат замолчал, недвусмысленно поглядывая на опустевший бокал.
– Боже, ну будь же ты хоть чуточку серьезнее, – разливая вино, пробурчал Теберон.
– Я твой друг – и это навсегда. За того Теба, которого я знаю!
Керий поддержал тост друга. Он отпил вино до половины бокала в отличие Саваата, который вновь осушил его до дна.
Таск погрозил пальцем и требовательно указал на недопитый бокал.
– Верни мне радостного, нормального Теба.
Керию ничего не оставалось, как допить вино до дна.
Саваат продолжил:
– Воля зерта священна. Но если он умрет в течение года после дня, когда им было вынесено решение освободить людей, то обращенные в свободных вновь становятся рабами.
Керий вспылил:
– Что за бредовая поправка? Она так и говорит – «убейте этого зерта»!
– Ошибаешься, как раз наоборот. Это страховка на тот случай, если великий гарл будет не согласен с решением зерта. Тогда его можно казнить и все вернется на свои места. А если бы не было этого исключения, тогда великий гарл никак не смог бы отменить свою волю. Разве ты не знал об этом, применяя свое право?
Саваат цокнул языком и уставился на Керия.
– К сожалению, я ничего не слышал об этой части, – неспешно ответил Керий.
Теберона осенила неприятная, но очевидная мысль: «Тагиф не стал марать свои руки в моей крови, он решил отдать это право великому гарлу. Правда, возникает другой вопрос, как он мог узнать все это и так быстро принять решение, если между освобождением из рабов и моей поездкой к стенам заставы прошло так мало времени? Даже если бы у него был шпион, он бы просто не успел меня опередить и донести хозяину. Как-то нелогично выходит. Глупое предположение».
– Будь осторожен, Теб. Думаю, следует отправить кого-то вперед, чтобы проверить, чем дышит столица.
– И кого же ты мог бы предложить отправить на разведку?
Про себя Теб уже предположил, что Таск решил взять эту миссию на себя.
– Предлагаю послать Калию.
Керий был удивлен и не совсем понимал, почему именно ее предложил Саваат. Более того, ему абсолютно не хотелось соглашаться. Все дни, что Теб провел в гостях, он не переставал думать о Калии. Теберон ждал встречи с ней. А тут такое предложение.
– Почему именно Калия?
– А почему бы и нет?
– Что за туман ты напускаешь? Говори как есть.
– Неужели ты не видишь выгод от этого? Она девушка – это раз. Женщине проще пройти любой контроль, ее с меньшей вероятностью будут считать угрозой.
Керию нечего было ответить на этот аргумент.
– Калия боец, а это означает, что мы можем не беспокоиться за нее, у нее получится постоять за себя.
Тут мнение Керия расходилось с позицией друга: «Девушка есть девушка. Она от природы слабее мужчины». Но перебивать друга Теберон не стал.
– В-третьих, как я понял из недавних разговоров, она имеет много знакомых в предместьях столицы, что очень нам на руку, ведь ей будет проще выведать интересующую нас информацию, не въезжая в гарлион.
Саваат был прав, в столице посланника могли куда быстрее раскрыть, и тогда возникала не совсем удобная для Керия ситуация, когда пришлось бы оправдываться, зачем он заслал разведчика. Конечно же, Теб оправдался бы, но лишние разговоры были ни к чему.
– В-четвертых, Калия показала, что ей можно доверять в отличие от многих из нас, в ком ты еще или уже сомневаешься.
Керию стало стыдно от таких слов друга. Хотя они были абсолютно правдивы, ведь именно для беседы по душам, чтобы понять, кто теперь ему Таск друг или враг, позвал он Саваата.
– И последнее. Ее слишком часто видят рядом с тобой, в лагере ходят ненужные разговоры. Она хороший человек и симпатичная девушка, хотя, к слову, не в моем вкусе, но тебе я говорю это на всякий случай, не стоит с ней особо сближаться. Не нашего сада этот шиповник, для нас растут домашние розы. Что-то большее, чем дружба с ней, не к добру.
Этот аргумент сильно уязвил Керия. Он хотел сказать другу, что тот не прав, что он просто доверяет девушке, но остановил себя. Керий внезапно понял: «А ведь я действительно неравнодушен к ней. Абсурдно, неправильно, но именно так. Хотя, может, это все же очень крепкая дружба? Просто дружба с девушкой и не более того. Ух. Сложно. Как бы там ни было, но пусть сейчас это будет для меня дружбой и точка».
– Ау, – помахал перед лицом Керия рукой Саваат, – ты чего уставился в одну точку?
Теберон решил отложить пока дальнейший разговор о Калии, так как хотел сначала разобраться в себе, а потом уже решить, что следует обсудить с другом, а о чем говорить не стоит. А вот о совете и Итель поговорить было нужно.
Теб встал из-за стола.
– Пойдем на воздух, – предложил он.
Они вышли на балкон. На улице было уже довольно зябко. Начала свое восхождение на небосвод луна. Она была убывающей и уже лишилась половины своей величины. Звезды мерцали над заставой, изредка некоторые из них падали, оставляя за собой еле заметный и в считанные секунды исчезающий след. По стенам неспешно проходили, поеживаясь, часовые ночного дозора. Улицы Кембри были пусты, как и дорога, ведущая на восток. Теперь она была вполне различима благодаря призрачному свету, исходившему от лика луны.
– Скажи мне, – негромко попросил Теберон, – что было там, на совете, когда появилась эта посланница жрецов? Что мне нужно знать, ответь?
Таск вдохнул полной грудью ночной горный воздух.
– Слушай, а давай, когда все закончится, возьмем отпуск и поедем ко мне домой в Кенег. Отметим там победу, развеемся. А?
– Не увиливай, сначала ответь на мой вопрос.
– Нет уж, не отвечу, пока ты не пообещаешь поехать со мной в варт моего отца.
– Для меня будет честью поехать с тобой в твой родной дом.
– Да, – протяжно выдыхая, протянул Таск, – хотел бы я ответить на твой вопрос, но, боюсь, все не так просто, как это может показаться на первый взгляд.
Становилось все прохладнее. Саваат поднес ладони ко рту и подул на них, после чего растер друг о друга.
– Понимаешь, Теб, буду честен. На совете я требовал убить тебя. Не могу объяснить, почему так было. Все как будто перевернулось с ног на голову, будто наваждение на меня нашло. Мне стыдно за мое желание и слова, которые я говорил. Для меня же все было как во сне.
Теберон видел, с каким трудом даются слова его другу.
– На совете лишь твой дядя гнул свою линию о том, что судьба должна решить, как поступить, что тебе нужно дать шанс. Если бы не его слова, тебя бы разодрали прямо в лагере. Но было решено иначе. Это ты уже и сам знаешь.
Таск шмыгнул носом, глядя в сторону западной стены Кембри и продолжая свой рассказ.
– Я думаю, дело в этой Итель. Она опасная женщина. Она заставляет подчиняться своей воле. Даже намеками Итель принуждает других вести себя так, как нужно ей, и это не женский шарм, а какое-то иное, противоестественное умение. Скажу правду, если ты увидишь меня рядом с ней, а в моих руках будет меч, бей меня первым. Если можно, не насмерть. Мне еще пожить хочется.
Теберон положил руку на плечо друга и сказал:
– Подожди, сейчас я принесу вина, а то мы совсем замерзнем.
Керий быстро вошел в теплое помещение и, подойдя к столу, взял бокалы и наполнил их вином, после чего вернулся на узкую площадку балкона.
– Держи, – протянул он полный бокал другу и тут же предложил тост:
– За честность и правду!
Саваат поддержал тост и под звон горного хрусталя осушил бокал целиком, поставив его под ноги на мраморную плитку пола балкона.
– Да, Теб, – продолжил Саваат, – правда – это гремучая смесь. Это не мои слова, так говорит моя мать.
Над головами друзей, ухая, пролетела ночная птица.
– Спасибо за честность, – хлопнув по плечу Таска, сказал Керий. – Пойдем, пропустим еще по стаканчику. Думаю, хватит на сегодня исповедей и объяснений.