Глава 5. Танец змей
Безумна ты, безумен я,
И не нужны теперь слова.
Лишь взгляд, лишь жест и поворот,
Мы в танце движемся вперед.
Земля уходит из-под ног,
Рывок и па, опять рывок.
Мы в танце бешеном живем,
И смерть нам больше нипочем.
Поездка в Пещерный гарлион была скучна. Освобожденных людей разделили на небольшие группы, которые разрозненно продвигались к цели. Среди выживших не оказалось знакомых Чеару людей. Он сам попал в отряд к Керлу. Наверное, это был правильный выбор, ведь они уже по разу спасли друг другу жизнь, получалось, это их сближало. Освободители и освобожденные за прошедшие дни совместного пребывания успели познакомиться.
Чеар уже к вечеру первого дня пути понял, что его попутчики кружат на одном месте. На северо-западе от них виднелся обширный лесной массив, но Керл упорно не хотел ехать в его сторону, а продолжал свои зигзаги. Кони неспешно перебирали ногами. Керл не стремился к общению, а его первый помощник, здоровяк по имени Рилор, так и вовсе на любой вопрос отвечал неопределенным мычанием или молчанием.
Единственным развлечением в пути было наблюдать, как Керл едет на лошади. Это было занятно. Карлик не мог прямо сидеть в седле, виной тому его короткие ноги. Он лежал на лошади и, чтобы не выпасть из седла, для надежности использовал два дополнительных ремня, которые фиксировали ноги.
Утром второго дня Чеар решил прекратить бесконечную карусель.
– Забвей, а ты знаешь, кем я был до встречи с тобой?
Карлик посмотрел на Чеара кричащим взглядом: «Ты в своем уме? Да мне абсолютно безразлично, кто ты и откуда, мне сейчас самому до себя, не видишь, как мне трудно приходится?»
Чеар понимающе кивнул головой, но говорить не перестал:
– Хорошо, я сам скажу. Я акробат и кузнец.
Рилор чему-то усмехнулся, но, как всегда, ничего не сказал.
– А знаешь, где я провел детские годы, где жил?
– Да мне глубоко наплевать, кто ты, что ты и откуда ты, пока я не слезу с коня и не отдохну.
Чеар вновь понимающе кивнул, не переставая злить карлика потоком нескончаемых вопросов и ответов.
– Я жил в Блуве, недалеко от этих мест.
Карлик грязно выругался, чем вызвал приступ смеха Рилора.
– Керл, я, конечно, понимаю, что ты не доверяешь мне, но любому терпению приходит конец. Сколько мы будем кружить на одном месте?
Рилор и Керл переглянулись.
– Ладно, – как ни в чем не бывало, заговорил Рилор. – Тут ехать пару часов. И, к слову, кружить было не моей идеей.
Рилор, достав мешок, надел его Чеару на голову и вновь загоготал.
Спустя какое-то время Чеар пожалел, что у него нет возможности смотреть на просторы степи и зелень перелесков. Неспешная езда вслепую стала вызывать у него приступы тошноты. Вскоре по лицу начали бить ветки и ему пришлось прижаться к теплому телу лошади.
– Вот-вот, – весело приговаривал Керл, – теперь ты понимаешь меня, великан?
Остаток пути не занял много времени.
– Время прозреть, – язвительно заметил Рилор, снимая мешок с головы Чеара.
Увиденное поражало. Их отряд стоял на возвышении у края густого леса. Перед ними раскинулась долина, усеянная холмами, поросшими частым кустарником и редким ивняком, рябиной и другими деревцами. Невооруженным глазом было видно, что холмы изобиловали пещерами. У некоторых из них были видны люди. С вершин отдельных холмов тянулись струйки дыма. Иногда между холмов сверкали в лучах Ченезара небольшие прудики. Их берега поросли осокой, а на поверхности плавали кувшинки.
«Наверное, тут ужасно много комаров», – предположил Чеар, хотя днем их присутствие никак себя не проявляло.
Лес был выше холмов, лежащих в долине. От края леса шел плавный спуск, кончавшийся небольшой впадиной, заполненной водой. Эта водная протока опоясывала видимую часть холмов по кругу, образуя гигантское водное кольцо-ручей. Через него было перекинуто множество мостков.
«Видимо, это и есть Пещерный гарлион».
– Хорошо спрятались, – заметил Чеар вслух.
– Да, но удивительно другое, – сказал Керл. – Об этом месте до нашего прихода почти никто ничего не знал. Хотя, казалось бы, немалые размеры и близость столицы должны были его рассекретить, но нет.
Рилор усмехнулся.
– Да чего тут думать. Гральцы ленивый народ. Им лишний шаг тяжело сделать. Земельный тракт отсюда далековат, а других дорог тут нет. Вот вам и ответ.
– Ладно, поехали, – с какой-то грустью в голосе сказал карлик.
Чем ближе холмы, тем становилось теплее. Керл направил отряд для переправы к ближайшему мостику. Он был узкий. Его сделали из камня, украсив коваными перилами. От воды его отделяла ладонь по высоте, не больше. Чеар отметил искусную работу собрата по цеху, трудившегося над созданием моста. Причудливые цветы перетекали из одного в другой, образуя хитрый рисунок перил. К ним были прикреплены разноцветные стрекозы. Когда лошадь Чеара ступила на мосток, одна из стрекоз неожиданно взлетала. За мостом появилось подобие дороги. Это была вытоптанная тропка, по ее бокам росла негустая трава.
– Это мост «Грешницы», – пояснил Керл. – Красивые стрекозки, не правда ли?
Теперь их путь лежал между холмами. Как только за спиной оказалась пара-тройка из них, Чеар тут же потерял ориентиры движения. Холмы были очень похожи друг на друга, находились приблизительно на одной высоте, и дорога, по которой они ехали, постоянно петляла.
Чем дальше они углублялись в гарлион, тем больше становилось вокруг людей. При этом, как заметил Чеар, если на окраине преимущественно встречались дети и женщины в простой одежде, на некоторых и вовсе висели только грязные лохмотья, то ближе к центру – хорошо одетые и вооруженные мужчины. Многие из них внешним видом походили на настоящих головорезов. Открытые части их тел были покрыты шрамами, многие из которых были получены сравнительно недавно. Лишь спокойствие, а не алчность и суровость их взглядов, сбивало с толку.
На Чеара никто не обращал внимания. Керл и Рилор время от времени перебрасывались с прохожими короткими фразами и приветствиями.
Ближе к центру Пещерного гарлиона появлялось больше искусственных построек – навесов, стойл для лошадей, подобий уличных скамеек, какие ставят в парках настоящих гарлионов.
Куда они ехали, Чеар не знал, но был уверен, что их цель находится где-то в центре этого местечка.
– Скоро приедем, – бросил Керл через плечо, – еще немного осталось.
Поворот сменял поворот. По мере продвижения в глубь гарлиона улочки стали шире, некоторые из них даже имели мощеное каменное покрытие. В сердце разбойничьего лагеря было очень оживленно.
Над входами в пещеры встречались вывески: «Винная лавка», «Сапожник», «Пекарня», «Ткацкий цех». На улицах попадались куры, гуси и утки, ищущие в траве и по берегам прудов пропитание.
Очередной поворот открыл перед Чеаром небольшое свободное пространство, которое можно было бы даже назвать площадью, если бы не ее земляное покрытие. По периметру псевдоплощади имелись ничем не примечательные входы в пещеры. Исключением был проход в довольно высокий по сравнению с другими холм. Перед ним стояли стражники – два здоровяка в кожаных доспехах, с длинными пиками в руках и саблями, пристегнутыми к широким поясам.
– Халруим, – произнес непонятное слово карлик, указывая на охраняемый холм. – Нам туда.
Они пересекли площадь и спешились. У Керла слишком затекли ноги, поэтому для данной процедуры он прибег к помощи Рилора.
Стражи поприветствовали Керла и его спутников, подняв к небу правые руки, сжатые в кулак, при этом произнеся что-то на непонятном для Чеара языке, после чего беспрепятственно пропустили их внутрь.
Пещера выглядела довольно-таки просторной. Ее стены были сделаны из какого-то странного пористого, как губка, материала. Своды зала, в котором они оказались, были укреплены дубовыми толстыми балками. В центре помещения горела жаровня, над которой в потолке имелась дыра с неровными краями. Вдоль стен пещерного зала располагались хаотично стоящие столики, освещенные светом факелов, воткнутых в привернутые к стенам металлические держатели, украшенные все тем же цветочно-животным орнаментом. На некоторых из них стояли подсвечники с восковыми свечами.
За столами на широких скамьях сидели люди. Это были крепко сложенные мужчины. Встречались и женщины. Их род деятельности корректно мог быть назван как «боевые подруги».
На стенах висели мечи, топоры, щиты, палицы, кистени, дротики. Во множестве имелись черепа хищных животных и людей.
Чеару бросилось в глаза, что у большинства из сидящих в зале мужчин были рыжие волосы. Он помнил, что это присуще какому-то из одуумов горцев, но не помнил какому конкретно и почему только ему.
Прислуживали сидящим в зале дети – мальчики и девочки – от десяти до четырнадцати лет. Они суетились между столами, принося еду и исчезая в небольших проходах, имевшихся в стенах.
В противоположном входу конце зала стоял большой круглый полупустой стол, над которым висело множество стягов с изображениями гербов высоких родов и эмблем различных гарлионов. За столом сидели четверо мужчин. Трое рыжих и один короткостриженый темноволосый. Последний был самым харизматичным по внешнему виду. Лет тридцати пяти от роду. Ростом с Чеара. Он был широкоплеч, но годы успели оставить над крепкими мышцами небольшой слой жирка. В момент, когда Чеар и его сопровождение вошли внутрь халруима, незнакомец произносил тост. На шее у него висела толстая серебряная цепь.
Один из мальчиков, что прислуживал, подбежал к коротко стриженому и что-то быстро ему сказал. Он тут же перевел взгляд на Чеара и пришедших с ним, остановив его на Керле, радушно улыбнулся, встал из-за стола и пошел им навстречу, широко разведя руки.
Тут же все сидящие внутри зала затихли и переключили свое внимание на гостей и шедшего к ним крепыша.
– А-а-а-р-р-ры,– издал нечто невразумительное короткостриженый. – Я знал, что ты сегодня придешь, мелкий ты пакостник.
Керл в ответ лишь довольно улыбался.
Подойдя к карлику вплотную, короткостриженый встал на колено и обнял его.
– Не раздави!
По залу прокатился одобрительный ропот, после чего все разом потеряли интерес к разыгравшейся у входа сцене. Теперь внимание крепыша переключилось на Чеара. Он, глядя на Керла, вопросительно мотнул головой в сторону бывшего балаганщика.
Карлик быстро ответил:
– Этого мы освободили из рабов О'Тога. Он, кстати, его и убил.
Потом карлик обратился к Чеару:
– Перед тобой царь Пещерного гарлиона Шор Кан.
Сидящие в зале, вроде потерявшие к ним интерес, услышав произнесенное имя, довольно слаженно рявкнули: «Арх, арх, арх!»
После этого кто-то пробасил: «Слава царю!»
И тут же множество рук подняли кружки вверх, а потом их содержимое было быстро опустошено.
Кан протянул Чеару руку, глядя ему прямо в глаза хитрым, изучающим взглядом своих карих глаз. Чеар в ответ протянул свою. Рукопожатие Кана было крепким и продолжительным. Он не спеша усиливал давление на кисть Чеара, на что тот уверенно давил со своей стороны. Так продолжалось с минуту, после чего Шор, повернув ладонь, повел ее в сторону большого пальца Чеара, тем самым ловко выскользнув из тисков его руки.
– Молодец! – сказал Кан, хлопнув Чеара по плечу. – Крепкий малый. Думаю, ты достоин стать одним из нас. Но сначала осмотрись, прими сам это решение. А пока иди с Рилором. Он тебе покажет место, где ты сможешь отдохнуть. Вечером я буду говорить и ты по закону нашего гарлиона будешь, как и другие бывшие в рабстве, но освобожденные нами, объявлен свободным человеком.
После этого Кан повернулся к Чеару боком и потерял к нему интерес. Он, говоря на том же непонятном языке, пошел вместе с карликом за свой стол.
– Идем, – коротко позвал Чеара за собой Рилор.
– Что за язык, на котором тут говорят? – спросил Чеар.
– Это один из горских диалектов. Велрашский. На нем говорят кехты. Я и многие здесь из них родом.
Они вместе пересекли площадь и зашли в одну ничем не примечательную пещеру. Внутри их ждал узкий, постоянно петляющий проход, освещаемый через небольшие щели в потолке.
«Тут весело будет во время дождя», – подумал Чеар, минуя очередной слепой поворот. За его изгибом возник длинный прямой коридор с шестью дверями справа и слева.
Рилор открыл ближайшую из них.
– Заходи.
Чеар вошел внутрь. Помещение было небольшим, если не сказать тесным. В стене имелось оконце, затянутое прозрачной мутной слюдой, выделанной из мочевого пузыря кнеза. В доме Чеара, что остался в Блуве, почти все окна были закрыты таким образом. Только состоятельные люди могли позволить себе стекла в окнах.
В комнате имелся стол. На нем лежали краюха хлеба, кусок сыра и стояла миска с явно остывшей похлебкой. У стены находилась лежанка, сооруженная из веток и постеленных на них шкур. На ней лежала стопка тканевой одежды, а рядом с ней стояли новые кожаные сапоги.
– Отдыхай, – сказал Рилор. – Отхожая комната за следующим поворотом, в конце коридора. Если хочешь помыться, то выйдешь на улицу и зайдешь в соседнее здание. Там парная. Денег с тебя за это никто не спросит. Особо бродить по улицам не советую, ты еще многого не знаешь. Я вернусь за тобой через пару часов, чтобы тебя проводить в место, где тебе официально даруют свободу, как говорил Кан.
Рилор почти скрылся за дверью, но остановился и, обернувшись, добавил:
– Я видел людей из отряда красной ведьмы, той, кого ты зовешь Лита. Не советую с ней пересекаться. И помни, в гарлионе тебе никто безнаказанно не причинит вред, но за его пределами ты не защищен.
Дверь закрылась.
Чеар вздохнул и, еще раз осмотревшись и не увидев ничего нового, решил прилечь. Он тут же провалился в глубокий сон.
Когда Чеар открыл глаза, в комнате было уже не так светло, как раньше. Он потянувшись встал. Нельзя было сказать, что отдохнуть не удалось, но и хорошей передышкой сон было трудно назвать. В животе протяжно заурчало. Чеар быстро управился с холодной похлебкой, заев ее сыром и хлебом. На голодный желудок все легло хорошо.
День неумолимо клонился к вечеру, в комнате быстро становилось темно. Чеар только сейчас почувствовал, каким грязным после стольких дней пути он был. Кожа и волосы покрылись сальной коркой, ногти требовали стрижки, под ними накопилась чернота – грязь, кровь. Одежда почти целиком пришла в негодность. Захватив комплект данной ему на переодевание одежды, Чеар направился на улицу, чтобы отыскать парную.
Поиск не занял много времени. Чеар безошибочно определил ее местоположение по вышедшему из соседней пещеры мужчине с красными щеками и полотенцем на плече.
Парная превзошла все ожидания. Пропотев, он немного помлел, лежа в купели с прохладной водой. Спустя час Чеар был чист как небо без облаков, от него больше не пахло лошадью и пыльной дорогой. В теле появилась легкая усталость, опять хотелось спать.
Пришло время примерить данную ему Рилором одежду. Рубашка, жилет, облегающие штаны, кожаный пояс бежевого цвета – все было удобно и красиво. Но больше всего Чеара порадовали сапоги, мягкая, но упругая кожа с тканевой прошивкой внутри ласкала ступню.
«Это очень недешевая одежда. А ведь кому-то она принадлежала до меня», – зародилась неприятная мысль в сознании Чеара. Но ей не суждено было развиться, в зале для переодевания появился Рилор.
– Тебя и не узнать, – оценивающе посматривая на Чеара, заметил Рилор. – Небо и земля по сравнению с тем, что было.
Горец тоже не терял времени и успел привести себя в порядок.
– Идем, – позвал он, – а то мы уже немного опаздываем.
Когда Чеар оказался на улице, уже стемнело. Однако у входа в каждую пещеру горел факел, поэтому нельзя было сказать, что вокруг опустилась кромешная тьма.
– Поторопись, – сказал, не оборачиваясь, Рилор, – уже началось.
Они быстро пересекли площадь и оказались на узких улочках Пещерного гарлиона. Поворот сменялся поворотом. И вот перед ними открылась большая, неплохо освещенная площадь, тут к факелам добавились жаровни, горящие под открытым небом. Все обозримое пространство было заполнено людьми.
«Вот это да, – восхитился про себя Чеар, – тут несколько тысяч собралось, не меньше. Это действительно уж если не гарлион, то, как минимум, варт».
– Нам к той скале, – сказал Рилор, взяв Чеара за кисть руки. – Не отставай.
И Чеар не отставал. Он сразу не разглядел скалу, так как она почти не освещалась, лишь одинокий факел, который держал человек, стоящий на ней, отбрасывал в стороны свет.
«Видимо, это Шор Кан», – предположил Чеар и был прав.
– Братья! – донеслось со скалы. – Мы собрались здесь и сейчас, чтобы освободить тех, кого Гралия сделала рабами. Когда я говорю «Гралия», я имею в виду в первую очередь великого гарла Алеана и других гарлов гарлионов, высокородных, свободных людей, что избрали своей работой быть прислужливыми псами поработителей.
Над площадью сверкали звезды. Чеару подумалось, что сейчас Кан, в темноте, с факелом в руке, похож на яркую звезду.
– Они говорят, что их власть исходит от богов. Вы верите этому?
Толпа разразилась гулким «у-у-у-у».
– Вот и я не верю!
Рилор продолжал тянуть Чеара за собой, стараясь максимально аккуратно лавировать между стоящими людьми.
– Посмотрите хроники Гралии. Цари и гарлы получали власть силой. Они кровью платили за свое правление. Кто ее пролил, тот оказывался славнее, и его род управлял народом Гралии. Это же не гарлы, а мясники! Так прольем же и мы кровь, платя за столетия рабства!
Толпа всколыхнулась, прогремело громогласное:
– Да-а-а-а-а!
– Кто-то говорит, что я жесток. Нет, мы жестоки. Но мы порождения земли и неба, воды и огня, ветра и вязкой глины. Наши тела есть частицы этого мира, а мир жесток. И в этой жестокости его справедливость.
Рилор внезапно остановился.
– Пришли, – негромко сказал он. – Становись тут.
Он указал на стоящих мужчин и женщин, стариков и детей. В отличие от остальных людей они стояли ровными рядами прямо напротив призрачной черной скалы.
– Я буду рядом, – обнадежил Рилор. – Керл попросил присмотреть за тобой, и я сделаю это. Если нас разъединит толпа, то возвращайся сам на площадь Халруим, спросишь, как пройти, у людей. Там найдешь свою пещеру, ну а комнатой, думаю, не ошибешься.
Тем временем Кан продолжал говорить:
– Разве пожалеет волк зайца, держа его в своей пасти? А сова, схватив полевую мышь, сжалится над ней?
– Нет! – отвечала толпа в один голос.
– Так и мы не будем жалеть. Пришло время забрать то, что принадлежит нам по праву. Ни одно существо в этом мире не лишает другое свободы, кроме человека. Боги мне свидетели. Я собрал вас тут, чтобы вести на войну. Жестокую и кровавую. Только смертью, огнем и сталью мы сможем искоренить скверну, что поселилась в разуме Гралии, в разуме каждого человека, родившегося под тенью лжезаконов.
Чеар как завороженный слушал слова Шор Кана, становясь частью людского помешательства вокруг.
– Мы пойдем и восстановим наше право на свободу!
– Да! – вновь прорвало толпу.
– Мы заберем нашу свободу, заплатив за нее кровавую виру!
– Да! – теперь и Чеар влился своим голосом в ответ толпы.
Его тело затрепетало от волнения. Дыхание перехватило. Вдоль спины волнами прокатывались мурашки.
– Никому не будет пощады!
– Да!
Толпа захлебывалась, глаза людей горели безумством. Кан замолчал. Он дождался, пока люди не смолкли. Когда же воцарилась тишина, он вновь обратился к ним:
– Вам известно, что я против беззакония. Даже если эти законы не справедливы, их нельзя нарушать.
Чеар вдруг потерял логику мысли Кана.
– Чтобы отменить власть плохого закона, нужно создать новое право. А еще нужны те, кто будет нести его по жизни, добиваясь неукоснительного соблюдения каждого его предписания.
Голос Шор Кана убаюкивал.
– Смотрите, братья, вот освобожденные нами рабы Гралии.
Кан направил свой факел в сторону стройных рядов, в которых затерялся и Чеар. В этот же миг все эти люди оказались окруженными кольцом огня. Ряды перемешались, народ попятился внутрь круга, сторонясь обжигающей стены. Чеара понесло людской волной к центру круга.
– Стадо послушных! – презрительно заорал кто-то с другой стороны огненного кольца.
Чеару стало не по себе. Волна животного страха подступила к горлу. Он чувствовал себя загнанным волком, но не мог ничего поделать, пробраться сквозь толпу и миновать стену огня было невозможно, слишком она была высока. Снаружи люди что-то кричали, выказывая свое пренебрежение к находящимся в круге. Беспорядок прекратил Кан. Его голос пронесся над безумной толпой, приводя ее в чувство, показывая новые ориентиры.
– Они не стадо! Они невинные жертвы. Опомнитесь, братья!
Толпа снаружи затихла, внемля призыву.
– Разве не такими вот жертвами были и вы совсем недавно?
Толпа вне кольца на этот раз стыдливо молчала.
– Взываю к вам, братья! Прошу вас дать мне свою власть и принять этих людей под защиту нашего закона, чтобы они смогли добровольно сделать выбор как свободные люди. Выбор стать нашими братьями или просто жить под нашей защитой до момента окончания войны!
– Да! – торжественно заревела толпа и вне и внутри огненного кольца.
Кан поднял факел к небу, призывая к тишине.
– Я, Шор Кан, властью, данною мне народом Пещерного гарлиона, объявляю вас, рабы Гралии, свободными!
Кан на мгновение замолчал, давая прочувствовать всю значимость, торжественность момента.
– Отныне, находясь в пределах водных границ нашего гарлиона, вы свободные люди. Каждый из вас вправе делать свой выбор, находясь под моей защитой, под охраной моих верных братьев.
Неожиданно площадь осветил лучик восходящего месяца. Тьма дрогнула, хоть и не отступила.
– Теперь нас ничего не разделяет, так пусть погаснет пламя вражды!
В тот же миг откуда ни возьмись появились ведра с землей. Люди снаружи огненного кольца, принялись засыпать стену пламени. В считанные секунды преграда распалась на отдельные куски и очень скоро вовсе пропала. К этому времени из-за верхушек деревьев почти полностью появился месяц. Он хорошо осветил площадь, которая теперь не казалась такой мрачной, роковой, как это было до его появления.
Чеар поглядел на скалу. Шор Кан все еще стоял на ней. Откуда-то затрещали трещотки, видимо, опять призывая к тишине. Эффект тьмы и света использовать было уже невозможно, и Кан не мог командовать толпой красноречивыми жестами.
С неохотой народ вновь более или менее затих.
– А теперь, – зычно гаркнул Кан, – пусть начнется праздник!
– Ура! – отозвалась толпа.
Грянули барабаны. Где-то справа заиграла скрипка. Перед носом Чеара пронеслась ходуля-нога. Он поднял голову и увидел передвигающегося на них жонглера. Как это было знакомо Чеару!
«Это место начинает мне нравиться», – поймал он себя на мысли. В его руке оказалась кем-то переданная кружка. Стоящая рядом симпатичная молодая девушка в длинном синем платье, выкрикнув какой-то тост на горском языке, стукнула своей кружкой о его кружку и тут же выпила ее содержимое. Чеар последовал ее примеру.
Когда пол-литра чего-то хмельного горячей речкой пролилось в его желудок, стало сразу легко и весело. Подбежал паренек с кувшином и подлил ему хмельного, а заодно и двум рыжим здоровякам, что стояли по соседству. Они оба широко и искренне улыбались. Один из них что-то сказал Чеару и, чокнувшись с ним кружкой, опустошил ее до дна.
Чеар, влив в себя очередную порцию хмеля, выронил кружку, потеряв возможность напиться с веселыми рыжими здоровяками, так как в этот момент его втянула в хоровод чья-то рука и он в людском потоке понесся через площадь. Народ улюлюкал и кричал в такт ударам барабанов и аккомпанирующих им скрипок и духовых инструментов.
Змейка-хоровод несла его вперед. Мыслей в голове просто не было. Хотя, нет, одна была: «Как же прекрасно просто жить. Боги, как хорошо, что я живой!»
Вдруг встречная змейка-хоровод разорвала прямо перед носом Чеара его людскую вереницу. Теперь он оказался во главе своей змеи, которая на мгновение остановилась, ожидая решения Чеара, куда двигаться дальше. Он не заставил себя долго ждать и понесся сломя голову вперед, неважно куда, но вперед.
Вереница людей, возглавляемая Чеаром, радостно приплясывая, пронеслась несколько раз вокруг серой скалы, где недавно ораторствовал Кан, и распалась, так как музыка резко затихла.
Откуда-то вновь донесся голос Шора:
– За нашу победу! До дна!
Чеар лихорадочно стал озираться, ища, из чего выпить, и тут увидел ее. Лита стояла в легком темно-красном платье, что ручьем стекало до колен девушки. На ногах облегающие сапожки, то ли коричневые, то ли бордовые, в темноте понять было сложно. Ее волосы были стянуты в хвост, что игриво покачивался от дуновения озорного ночного ветерка.
Рядом были пьяные и не очень «приветливого» вида ребята. Человек десять-пятнадцать. Они держались особняком от толпы, но рядом с ней.
– Твою душу! – вырвалось у Чеара.
Он думал, что когда увидит Литу, как минимум захочет ее убить. Но сейчас ему захотелось сделать совсем иное. Он хотел ее поцеловать.
Лита подошла к нему и протянула бокал с черной жидкостью, по крайней мере, так казалось в обманчивом свете огня.
– За победу, – промурлыкала она, томно прикрыв веки, метко попав в сердце и сразив наповал.
Чеар принял бокал и легонько стукнул им о ее бокал. Раздался приятный мелодичный перезвон, который потонул в шуме вновь грянувшей веселой музыки.
Лита подошла к Чеару вплотную. Ее рука обвила его локоть, после этого она не спеша стала пить, не отрывая своих глаз от глаз Чеара. Он держал стакан и зачарованно смотрел на девушку.
– Ты прекрасна!
Лита легко улыбалась кончиками губ.
– Ты давно со мной не танцевал.
Чеар и припомнить не мог, когда он вообще с ней танцевал, если только детьми, но те воспоминания никак не желали подниматься из глубин сознания.
Лита отстранилась от него и, передав бокал появившемуся тут как тут головорезу на две головы выше нее, что-то ему сказала. Видимо, то был какой-то приказ, потому как все ее сопровождение быстро рассредоточилось с криком: «Танец, танец!»
Встречая музыкантов, они быстро останавливали их, не давая играть, что-то объясняли и шли дальше.
Когда музыка приутихла, по толпе побежала волна возмущения, но тут помощники Литы стали громче выкрикивать свое «танец», и люди вокруг присоединились к ним, требуя танца.
Лита стояла напротив Чеара. Она подняла руки и хлопнула в ладоши.
Только сейчас Чеар заметил, что внушительная группа музыкантов сосредоточилась теперь вокруг них, образовав круг. Разом полилась красивая мелодия. Чеар знал этот мотив, спокойную музыку позже должен был сменить довольно темпераментный ритм.
Все взгляды были устремлены на пару внутри круга.
Чеар не был сильным мастером танца, поэтому немного растерялся. Он решил дать возможность начать Лите, чтобы подстроиться под нее, а дальше как пойдет.
И она начала. Легким движением Лита распустила волосы. Они водопадом разлились по ее плечам.
У нее мягкие волосы, это Чеар помнил хорошо. Мягкие и золотистые, когда на них попадают лучи Ченезара, они сверкают, как червленое золото.
В такт биения сердца начал стучать барабан. Его звук сначала был тихим, но он быстро нарастал и усиливался. К барабану присоединились протяжный плачь скрипки и мерное постукивание в бубен.
Лита спустила лямки платья, обнажив плечи, которыми она начала делать волнообразные движения, то наклоняясь, то откидываясь назад, выгибая спину. Одновременно Лита небольшими шажками начала движение в сторону Чеара.
Чеар поднял руки, выпрямился и, хлопая в ладоши, направился в сторону девушки. Он старался делать так, как это делали другие танцоры на праздниках в его родном варте.
Наконец они сблизились и Чеар обнял ее за талию. Пьянящий запах ее духов ударил в голову. Это был какой-то вечерний аромат, он напоминал об угасающем дне, о чем-то сладком и цветочном.
Сердце Чеара было готово вырваться из груди, дыхание сбилось, во рту пересохло, а губы слиплись и сжались в тонкую линию. Все его тело трепетало.
Лита, двигаясь в такт агрессивной музыке, пришедшей на смену мелодичной, уперлась ладонями в грудь Чеара и выскользнула из его объятий. В этот момент заиграл неизвестный Чеару клавишный инструмент, который добавил музыке гармонии. Он звучал громче других инструментов, выделяясь на общем фоне и отличаясь какой-то особой мелодичностью.
Чеар сделал несколько оборотов как волчок и вновь оказался рядом с ней. Обняв, он повел ее, кружа, вдоль неотрывно смотрящих на них людей. Она покорно склонила голову, положила руки на его плечи и отдалась ведущей их музыке.
Чеар смотрел на Литу и не мог понять, как этот ангел мог быть таким жестоким. Вот те руки, что могли быть смертоносными. Вот прекрасное лицо богини, но он видел и другое выражение этого лица.
«Разве может так быть?» – спрашивал он себя.
Новый поворот в музыке изменил их танец. Лита, мнимо пытаясь освободиться, раскрутилась, крепко держа его руку, а потом, закручиваясь по спирали обратно, оказалась вновь в его объятиях. Теперь ее глаза смотрели прямо в его глаза. Чеар понял, что не может оторваться от них. Они приковывали к себе как магнит.
Музыка все играла. Чеар делал какие-то движения, вторя ее порывам, но уже не руководя собой. Он старался смотреть в зеркало ее души, а она не отрывала взгляда от него.
Сколько прошло времени, Чеар не знал. Когда музыка стихла, он очнулся от сладкого оцепенения, стоящие вокруг люди одобрительно смотрели на них и хлопали. Лита тоже очнулась от безумства танца, ее лицо вновь приобрело немного высокомерный, надменный и одновременно игривый вид.
Вновь зазвучала бесшабашная веселая какофония, которая теперь была адресована всем на площади, и люди, выпивая, отдались на ее волю.
Лита взяла Чеара под руку и повела в сторону серой скалы, там было не так много людей и танцующие не могли их разъединить. Оказавшись в тени, она немного отстранилась от Чеара и, будто чего-то боясь, с опаской посмотрела ему в лицо. Она словно искала какой-то ответ на известный лишь ей вопрос.
– Не ожидала от тебя такого, – наконец заговорила она. – Я и не думала, что ты умеешь неплохо танцевать.
Чеар хотел сказать, что и сам от себя не ожидал ничего подобного, но ограничился только улыбкой.
– Ты изменился за прошедшие годы.
– В какую сторону?
– Сложно сказать, просто изменился.
– Ты тоже изменилась, – с неким упреком в голосе произнес Чеар.
Лита, будто не поняв, что он хочет сказать, наигранно надула губки.
– Что, я настолько сильно постарела?
Чеар не мог злиться на нее, просто не мог. Приняв ее игру, он, протянув руку к волосам девушки, заметил:
– По-моему, волосы немного выцвели.
Ее волосы были мягкими, густыми и одновременно невесомыми. «Странное сочетание», – поймал себя на мысли Чеар. И тут же ему вспомнилось, как после дождя они завивались в игривые локоны.
– Ты так и не научился врать, – сказала она, тихонько смеясь.
«Это уж точно, – с сожалением решил Чеар. – Понять бы, сейчас ты настоящая или лживая? Маску или лицо я вижу?»
– У меня от танца ноги горят, – пожаловалась Лита. – Ты не поможешь мне снять сапоги?
Чеар склонился на колено, обхватил одной рукой ее голень, а другой взялся за лодыжку и потянул. При этом его голова кружилась, а сердце билось в упоении.
Ее ножка мягко выскользнула из сапога и оказалась на холодном песке.
– О, как приятно, – сладко простонала она.
Чеар помог ей справиться со вторым сапожком.
Подниматься не было сил и желания. Какая-то приятная слабость овладела им. Лита, поджав ноги, села рядом с ним.
– Спасибо, ты очень галантен, – промурлыкала она.
Чеар подсел к ней поближе так, чтобы она смогла облокотиться об него, если ей того захочется.
Она, словно читая его мысли, прислонилась к его плечу.
Так они молча сидели какое-то время. Если положить руку на сердце, Чеар сейчас вовсе не хотел говорить. Он был просто счастлив. Странно, как мало ему было нужно, чтобы почувствовать себя счастливым.
Лита смотрела в сторону, и Чеар не мог увидеть ее выражение глаз, когда она опять заговорила:
– Прости меня, Чеар.
Голос девушки немного дрожал.
– За что ты просишь прощения?
Лита вздохнула и повернулась к нему лицом.
– За то, что так обошлась с тобой при нашей недавней встрече.
– Да уж, не задался тогда наш разговор.
– Ты же уже знаешь о наших законах? – продолжала она. – А я тут считаюсь исчадием ада. Все ждали, что я забью тебя до смерти. Я старалась быть убедительной, но делала все, чтобы этого не произошло.
– Правдоподобно у тебя вышло. Я вот только сейчас немного отошел от твоей убедительности. Хорошо, что на мне все заживает как на собаке.
Лита подняла руку и погладила его по щеке.
– Я же попросила прощения, – виновато и ласково сказала она.
– Зачем тебе быть той, кого все боятся и ненавидят?
Лита задумалась и ответила не сразу.
– На то есть свои причины. Давай о них поговорим в другой раз.
Конечно, неприятно, когда твое любопытство остается без удовлетворения, но Чеар решил не настаивать, ведь ему так не хотелось терять ту тонкую нить, что протянулась между ними.
– Я скажу тебе об этом днем, когда буду рассказывать о нашем гарлионе и покажу его тебе.
А потом, как будто засомневавшись, спросила:
– Ведь ты не будешь против? Ты же не собираешься покинуть это место?
Чеар хотел бы ответить, что покинет это странное, непредсказуемое логово разбойников и беглых рабов, но не смог. Его воля была туго стреножена. Как просто может девушка без оружия повелевать волей мужчины.
– Я остаюсь и весь в твоем распоряжении.
– Ну тогда ты не откажешь мне и согласишься погостить у меня дома?
Чеар хорошо помнил слова Рилора, но ответил:
– Согласен.
Лита грациозно встала с песка, подхватив свои сапожки. Она протянула ему руку и сказала:
– Тогда не будем тянуть. Идем.