Глава 1. Дети балагана
Я думал, жизнь – лишь черновик,
Но был не прав, зашел в тупик.
Теперь смотрю я за плечо,
В груди моей, ох, горячо.
Как дальше повесть мне писать,
Чтоб лист бумаги не марать?
Чеар лежал в повозке, накрытой грубой тканью, которая, однако, не спасала от жары, царящей снаружи. Там был разгар дня. Ченезар поднялся в зенит, и тени съежились до маленьких точек.
Сказывались последствия вчерашнего праздника. Голова была тяжелой, а тело будто ватное. Пшеничная настойка может сломить кого угодно. Несмотря на то, что Чеар был крепок физически, высок и широкоплеч, но, как говорится, вода камень точит.
Чеар протянул руку и жадно отпил несколько глотков из кувшина, подвешенного на веревке и привязанного к деревянному остову телеги, при этом оцарапав руку о короткую, но очень колкую щетину, успевшую покрыть его волевой подбородок. Остатки воды он вылил на голову, после чего потер ладонью коротко стриженные темные волосы, пытаясь хоть как-то освежиться.
Повозка неспешно ехала по мощеной камнем дороге – Т'Больскому земельному тракту, по обеим сторонам которого раскинулись холмы, поросшие кустарником и высокой травой, иногда встречались редкие одинокие дубы поистине исполинского размера.
Повозку тащил старый черный кнез. Его шерсть скомкалась и грязными косичками свисала вниз. Копыта потрескались. Из двух своих рогов животное сохранило лишь один, да и тот был цел лишь наполовину. Его, как и Чеара, мучила жара, но животное упорно продолжало идти вперед.
На вознице сидел О'Рух, лысоватый, с бочонком-животом, пожилой мужчина. Он был владельцем странствующего балагана, а Чеар работал у него акробатом, жонглером и силачом в одном лице. Странствующая труппа ехала из порта Клиол в гарлион Т'Бол . Чеар пользовался у зрителей популярностью. Молодой человек умел себя преподнести, а ловкость и сила играли ему в этом на руку. У акробата были правильные черты лица, благородная осанка, приятный бархатистый голос, которые внушали уважение публике. Загорелая кожа силача подчеркивала рельефные натренированные мышцы, которые вызывали зависть у мужчин и влекли к себе томные взгляды женщин.
Безумная жара последних дней сводила с ума – так начиналась очередная календарная гральская зима. Хотелось прохлады, сна и воды. Но чудо ждало их лишь завтра. Холмы должны резко расступиться, и перед караваном откроется равнина, поросшая деревьями, а за ними, в низине, будет видно озеро, водная гладь которого сверкает под лучами Ченезара, как золотая монета. Все это ждало впереди, а сейчас…
– Печет, – процедил Чеар, высовываясь из-за плеча хозяина балагана.
– Да, лето не желает сдаваться на милость зиме, пора звездопада миновала, а жара все никак не спадет, наверное, нас сглазили те странные звезды, что взорвались в небе, – откликнулся О'Рух. – Должен заметить, что ты вовремя появился. Я как раз хотел тебя звать, чтобы обрадовать. Послушай, Чеар, сейчас мы минуем ущелье Нертра и ты заменишь меня на вознице. Сил моих больше нет, испекся, как пирожок в печи.
Вереница повозок тем временем уже въезжала в жерло ущелья. Дорога лежала в старом русле Бирола. Ущелье узким, глубоким местом водного потока, некогда рассекавшего каменистый холм.
– Умеешь ты обрадовать. Я внутри повозки еле выживаю, а снаружи будет совсем беда.
– Что поделаешь, такая твоя судьба. Придется тебе как-то приспосабливаться.
Приспосабливаться Чеар умел, вся его жизнь была бесконечным приспособлением. Потеря дома, отца, что был всей его семьей, необходимость скрывать правду о себе, быть всегда настороже, постоянная смена мест обитания, жизнь в пути обучили его этому умению. А началось все в далекий, такой же вот, как сейчас, жаркий день начала зимы.
В тот день, с утра, отец куда-то отлучился, оставив Чеара в кузнице затачивать топоры, ковка которых была окончена за пару дней до того. То был заказ плотников из Серой артели, работавшей недалеко от нижних порогов Бирола, в дне пути от их дома.
Чеар жил с отцом в варте Блув, который расположился вдоль Т'Больского земельного тракта. Матери он не помнил, но со слов родителя знал, что она заболела и умерла, когда ему не было и года. Отец был строг в воспитании сына и не терпел непослушания. Он не только обучил Чеара кузнечному ремеслу, которым зарабатывал на жизнь сам, но и был ему вместо наставника по точным наукам, риторике, философии, обучил его письму и чтению, дав сыну знания не хуже, чем получают дети в семьях высокородных. Так сын кузнеца получил блестящее для своего невысокого общественного положения образование. Вопрос же о том, откуда так много знает его отец, по негласному соглашению не обсуждался.
Отец вернулся к полудню. Он был чем-то обеспокоен. С Чеаром обмолвился парой слов, после чего закрылся в своей комнате.
Когда Чеар уже собирался уходить на дневной отдых, по Т'Больскому земельному тракту, ведущему из столицы к Биролу, он увидел клубы пыли, поднимаемой спешащим конным кортежем, над которым развевались стяги личной охраны великих гарлов – «золотых псов». Встреча с такими гостями не предвещала ничего хорошего, поэтому Чеар благоразумно решил поторопиться и стал закрывать кузницу. Она находилась на высоком холме, а у его подножия стоял дом кузнеца. Земельный тракт проходил, огибая холм, прямо мимо их жилища.
Чеар уже начал спускаться, когда первый всадник из кортежа поравнялся с домом отца. Дальше все происходило, как в страшном сне. Чеар видел отца. На нем был панцирь из террония, шлем с открытым забралом, длинный двуручный меч за спиной и арбалет в руках. Чеар никогда бы не узнал отца, если бы забрало было закрытым. Такие дорогие доспехи были большой редкостью, да и их форма, подгонка деталей были делом искуснейшего мастера, намного превосходившего в талантах его отца.
Чеар никогда не заходил в личную комнату своего родителя – это было негласным табу. Он не мог и подозревать, что хранится в тесной комнатушке.
Всадник направил коня на всем скаку прямо на отца Чеара. Тот, изловчившись, увернулся от смертоносной встречи и применил арбалет. Стрела вошла в шею конному по самое оперение, ее наконечник вышел из щеки. Всадник продолжал двигаться по инерции, заливая кровью своего коня, доспехи и землю вокруг.
«Почему отец напал на «пса» или «пес» на него?» – этот вопрос мучил Чеара и по сей день. Чеар застыл как вкопанный. Он просто не знал, что делать и как поступить.
Отец закричал: «Беги и не возвращайся!» – сам же развернулся и направился навстречу следующему всаднику.
Чеар не видел, что случилось потом. Кто вышел из схватки победителем, он так и не узнал.
Конь первого всадника замедлился и встал рядом с Чеаром. Подмастерье стянул с лошади тело наездника и, вскочив в седло, помчался прочь.
Пытался ли Чеар узнать судьбу своего отца? Конечно. Он несколько раз порывался вернуться в Блув, но последние слова отца каждый раз возвращали его в балаган, который по велению судьбы стал его новым домом. Хотя Чеар никогда не был трусом, но «беги и не возвращайся» стало его девизом жизни.
Ущелье неспешно поглотило одну за другой все повозки балагана. Вдруг Чеар уловил какое-то движение над головой. Что-то сверкающее приближалось с бешеной скоростью, летя вниз с вершины ущелья Нертра.
Чеар машинально столкнул О'Руха с телеги и сам спрыгнул вслед за ним на землю. Еще не коснувшись камня, он ощутил жгучую боль в плече и бедре, будто его ужалила крапива.
Чеар откатился под повозку, где уже был О'Рух. Предплечье старика пронзила стрела со стальным наконечником, черным древком и оперением. На лице хозяина балагана застыла гримаса, в которой смешались ярость, досада и растерянность.
Акробат быстро оглядел себя и обнаружил лишь глубокие борозды-царапины, которые оставили о себе на память стрелы. Между тем, они ливнем продолжали падать, усеивая все вокруг и не позволяя рассмотреть что-либо существенное на вершине. Запряженный в телегу кнез лежал на песке и был похож скорее на гигантского дикобраза, чем на тягловое животное, при этом число его игл продолжало увеличиваться.
Та же участь постигла и кнеза повозки, что следовала за ними, которую было хорошо видно из укрытия. Возница лежал возле телеги. В него попал десяток стрел.
– Боги, за что? С'Эилла, доченька, ее нужно как-то спасти! – простонал О'Рух.
Чем можно было помочь дочери О'Руха, Чеар не знал. Он сам сейчас нуждался в помощи. Чеар решил действовать наобум. Для начала нужно было хотя бы добраться до повозки девушки, чтобы понять, жива ли она вообще. Озираясь, он стал искать нечто, что позволило бы ему укрыться от стрел и продвигаться вперед. Он подхватил медный таз, который был предназначен для варки пищи, поднял его над головой и, используя как щит, выбрался из-под телеги и побежал в конец обоза, там ехала С'Эилла.
Вокруг Чеара витала смерть. Он почти достиг цели, когда неожиданно что-то тяжелое рухнуло на его щит. Чеар пошатнулся и упал на песок, поднимая клубы пыли. На какое-то время мир потускнел. Но вот он ощутил, что его куда-то тащат. Голова ужасно болела, в ушах стоял гул, перед лицом маячил темный силуэт.
Чеар быстро пришел в себя. Его спас собрат по ремеслу О'Тул, втащив под телегу, укрывая от града стрел. А теперь сверху уже летели не стрелы, нападающие поменяли тактику, начав кидать камни.
– Смотри! – О'Тул указал рукой за плечо Чеара. Там стояла повозка, в которой ехали женщины. Кнезы, тащившие ее, были убиты, но ни одна стрела или камень не коснулись ткани, которой она была обтянута.
– Что будем делать? – спросил О'Тул. – Надо как-то спасать выживших.
Чеар попытался подняться на четвереньки, но не смог. Голова кружилась, руки и ноги плохо слушались. В этот момент обстрел прекратился. Свист стрел и грохот падающих камней стих, теперь были слышны только стоны раненых.
– Да, ты вовремя расклеился. Нашел удачное время отлеживаться.
О'Тул выскочил из укрытия и побежал к телеге, в которой находились женщины. Чеар предпринял очередную бесполезную попытку встать. Тело упорно отказывалось слушаться. Ему оставалось лишь одно: быть сторонним наблюдателем. А происходящее все меньше нравилось Чеару. О'Тул вывел из повозки женщин, среди них была С'Эилла. Теперь все вместе они стали незащищенными мишенями. Однако нападавшие будто уснули, и О'Тул с остальными скрылся за потрепанными телегами, двигаясь в сторону головы колонны.
Чеар кое-как выбрался из-под телеги и, оперевшись о ее борт, с трудом встал. Полноценно передвигаться без чужой помощи он пока не мог. Чеар просто стоял, набираясь сил. Ченезар припекал, и жара лишь усиливала боль. Чеар пошатывался. Он злился на свою беспомощность. В этот момент из-за поворота ущелья выехали всадники, которые направлялись прямиком к голове обоза.
«Вот и мародеры!»
Конница приближалась с неумолимостью ноги, спешащей раздавить муравья. Вот они поравнялись с первой телегой. Там произошла небольшая стычка с кем-то из выживших, которая немного замедлила их ход. И вот конница поравнялась с О'Тулом. Он встретил первого всадника, выбив его из седла оглоблей телеги.
– Другое дело! Так их! – восхитился Чеар.
Удар был смертельным. На этом успехи О'Тула закончились. Ятаган второго всадника отсек ему руку по самое плечо. Культя взмыла вверх, изрыгая струи крови. Тело О'Тула завертелось волчком. Следующий клинок лишил его головы. На этом сопротивление было сломлено. Не оказывающих сопротивление людей стали связывать, непокорных убивали. Часть нападавших принялась обыскивать повозки. «Кнезовы работорговцы!» Один из всадников, заарканив, свалил какую-то из девушек на землю, после чего, схватив ее за широкий пояс, вздернул вверх и положил поперек седла. Чеару показалось, что это была С'Эилла. Наверное, она потеряла при падении сознание и безвольно висела, огибая мускулистый стан лошади. Всадник повернулся и улюлюкая поскакал прочь. За ним последовали и другие, кто успел поживиться. Но далеко не все. Один из конных приметил Чеара и явно вознамерился разобраться с ним. Всадник неспешно направил своего коня в его сторону.
Конный склонил голову, всматриваясь в лицо Чеара. Улыбнулся. В его руках угрожающе сверкала сталь обнаженного клинка. Поравнявшись с Чеаром, он занес ятаган для смертельного удара, видимо решив не пытаться взять его в плен.
В последний момент Чеар, которому страх скорой смерти придал так нужные ему силы, сумел увернуться от клинка. Он, подпрыгнув, повис на держащей ятаган руке, вытащив всадника из седла. Сжав кулак, сын кузнеца размахнулся, обрушив сокрушительный удар на голову неприятеля. Череп противника в районе виска вмялся внутрь, а тело, вздрогнув несколько раз в конвульсии, безвольно повисло, навалившись на плечо Чеара. Он оттолкнул мертвого врага, и тот рухнул ему под ноги.
«Беги! – гремел в ушах Чеара голос его отца. – Беги и не возвращайся».
В этот момент петля аркана опустилась на плечи Чеара, веревка натянулась. «Не успел».