- Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. Мы рады приветствовать вас вновь на нашем вечернем шоу. Сегодня у нас в гостях известный певец и музыкант, невероятно харизматичный и эпатажный исполнитель Маршалл Мейсон. Рад видеть тебя, Маршалл.
- Это взаимно, Джордж.
- Что ж, насколько мне известно, у тебя сейчас в разгаре тур, я прав?
- Именно так. Я смог наконец вновь вернуться на сцену после двух лет затишья. В планах посетить что-то около пятидесяти городов и дать почти сотню концертов по всей стране.
- С чем же была связана столь долгая пауза?
- С протестами. В большинстве штатов люди устраивали митинги и грозились вынести меня на вилах, если я посмею сунуться к ним со своей музыкой.
- Имеет ли это какое-то отношение к стрельбе в школе Моунти-Парк?
- Самое прямое. Из-за истории с Моунти-Парком я едва не лишился работы. Всё перевернулось с ног на голову, когда прессе стало известно, что нападавший слушал мои песни. Хотя он слушал многие другие группы схожего жанра, но именно на меня решили вылить всё это дерьмо по полной, отыграться и выместить злобу за то, что случилось. Это была самая настоящая травля, два года назад мне приходилось прятаться у себя дома, потому что толпа, подгоняемая разгромными статьями, была готова повесить меня, будто это я устроил стрельбу. Продажи моих дисков ещё никогда не падали так низко, как два года назад после стрельбы в Моунти-Парк.
- Раз уж мы затронули эту тему, каково ваше мнение по поводу стрельбы в школе и отношения общественности к вам в тот период?
- Это вполне ожидаемо. Люди искали виноватых, и они их нашли. Они решили свалить всю вину на музыку, которую слушал тот парень, переложить груз ответственности, чтобы скрыть все грехи. Так и случилось - несчастье было списано на музыку. Когда мне было семнадцать, для меня музыка была побегом, способом спрятаться от реальности. Я включал что-нибудь тяжёлое, лишь бы не слышать упрёки матери и злые крики отца. Музыка помогала мне, она была и остаётся главным источником вдохновения и убежищем. Когда я слушал музыку, я чувствовал себя в безопасности. Так я ограждал себя от жестокости эгоистичного мира.
Я понимаю, почему они выбрали именно меня, почему роль козла отпущения и всемирного зла досталась мне. Ты только посмотри на моё лицо - оно ведь постоянно мелькает на телике, его легко запомнить и узнать в толпе. Я будто сошёл с какого-то постера вселенского зла. Я представляю из себя то, чего люди всегда боятся, потому что говорю и делаю что хочу, а не следую навязанным правилам. Меня легко обвинять в пропаганде самоубийства, наркотиков и насилия. А потому нет ничего удивительного в том, что два года назад люди решили растерзать именно меня - для них я был слишком уж идеальным кандидатом, в моей вине можно было убедить кого угодно, что они и делали с утра и до ночи, травили меня на каждом канале, призывали отозвать с прилавков все мои альбомы, обвиняя именно музыку в том, что трагедия произошла. Это слишком типично для нашего общества - люди не привыкли признавать собственные ошибки, вместо этого им нужно найти чучело, чтобы отвлечь от главных проблем. Неужели проблема в музыке? Только ли моя музыка подтолкнула того пацана взяться с ружьё? Насилие порождает насилие, а не музыка, но люди боятся признать это, ведь тогда государству придется развести руками и с позором признать, что они не могут предложить сходящим с ума от страха родителям пути решения. Нет, винить в произошедшем на территории Моунти-Парк два года назад стоит не музыку, а людей, в первую очередь тех, кто сидит во главе правительства и пытается постоянно переложить ответственность...
***
- Да ты и за сотню баксов не посмеешь подойти к ней, не то что заговорить!
Алек прищурился и смерил Бадди презрительным взглядом.
- Ты хочешь поспорить, Бульдог? - прошипел он, прижимая друга к стене, подальше от шныряющих по коридору школьников. - Хочешь поспорить, а?
- Может и хочу! - тявкнул Бадди и оттолкнул Алека. - И это будут мои самые лёгкие деньги, червь, поверь мне. Даррил тебя пустым местом считает.
- А ну заткнись! - сквозь зубы сказал Алек и приблизил своё лицо к Бадди. - Чего это ты сегодня так разумничался?
- Да ты себя видел? У тебя же прыщи на половину лица, а ты о первой красавице школы мечтаешь. Чувак, остынь, как друг советую. Ты ей не пара.
Алек продолжал буравить друга взглядом.
- Ну чего ты пялишься? - не выдержал Бадди. - Говорю же, она тебя кретином считает, как и вся школа. Чего зря лезть, всё равно ничего у тебя не получится...
Алек неожиданно врезал Бадди по животу, отчего тот согнулся пополам и застонал.
- Тупой придурок, - гневно поскулил Бадди. - Я же ради тебя, идиота, стараюсь, а ты...
- Поменьше говори, а то ещё получишь, - брезгливо сказал Алек. - А теперь смотри - сейчас я к ней подойду и позову куда-нибудь.
Бадди в ответ разразился руганью. Не обращая внимания на проклятия друга, Алек развернулся, рукой поправил причёску и неспешным шагом направился в сторону Даррил, стоящую в окружении подруг.
Сейчас ты подойдёшь, обопрешься об косяк двери и скажешь ей что-нибудь классное и смешное, отдавал себе команды Алек. Расстояние между ним и Даррил постепенно сокращалось. Алек облизнул губы, представляя, как сейчас он заговорит с этой красоткой, обладательницей белоснежных локонов и самой большой груди в школе. Плевать, что думает Бадди - всё это хрень собачья. Он подойдёт и спокойно начнёт разговор, а там уж до первого свидания рукой подать. Тогда можно будет подумать о презервативах.
Алек почувствовал, как вспотели его руки. Последние несколько дней, засыпая ночью, он думал только о Даррил. Он знал наизусть все изгибы её хрупкого тела, потому что в школе только и делал, что при первой возможности пялился на неё, стараясь как можно лучше запомнить. Лёжа в постели, он напрягал свою память, закрывал глаза и воспроизводил мысленно её прелестный образ. В его воображении Даррил всегда была раздета и легко подчинялась, исполняя все его страстные желания. Алек получал от этого настоящее наслаждение, ему даже становилось тяжело дышать, пока он представлял себя в объятиях Даррил. Он желал её, он мечтал о ней, пожирал глазами каждый день в школе и звал, звал к себе. К сожалению, Даррил внимала его молитвам только в мире грёз, в реальности же она, как правильно заметил Бадди, считала Алека ничтожеством.
Когда их разделяло всего несколько десятков футов, кто-то внезапно дёрнул Алека за плечо, заставив стереть с лица дурацкую ухмылку и вернуться на землю, забыв о Даррил.
- Какого...
- Воу, червяк, как жизнь? - перед ним возникла улыбающаяся, загорелая рожа Зеда. - Куда это ты намылился? Не к тем ли сочным козочкам, а?
- Пошёл к черту, какого хрена тебе надо! - огрызнулся Алек, толкая Зеда в грудь. Чёрт, он ведь был уже так близок! Ну почему, вот почему этот кретин прицепился к нему именно сейчас?
- Полегче, Алек, - серьезно сказал Зед. Он был на голову выше него и в два раза сильнее, но из-за обиды Алеку было на это плевать. - Так что, ты идёшь к ним, я прав? Признавайся - сколько раз ты уже представлял Даррил без нижнего белья?
- Заткни свой рот!
- А может мне подойти и сказать ей, как ты её раздеваешь взглядом, мечтая уложить в постель? Комплимент что надо, чувак, ей наверняка понравится. Что? Не хочешь? Да брось, я ведь шучу...
- Отвали от меня, - Алек сделал пару шагов в сторону Даррил, но тут же почувствовал, как тяжёлая рука Зеда легла ему на плечо и приковала к полу.
- Нет, ты постой, у тебя всё равно нет никаких шансов с этой швалью. Хочешь я спрошу её, с кем бы она пошла на свидание? Ставлю десятку, что она даже не плюнет в твою сторону...
Потеряв терпение, Алек резко развернулся и попытался ударить Зеда кулаком в лицо, но промахнулся и попал только в ухо. Зед только и ждал повода - размахнувшись, он врезал Алеку в лицо. Удар пришелся точно в нос. Раздался неприятный хруст, из сломанного носа брызнула кровь. В следующее мгновение Алек уже лежал на полу, дико крича от боли и прижимая руку к разбитому носу, из которого фонтаном хлестала кровь.
Зед набросился на него сверху и принялся наносить удар за ударом по костлявому телу Алека. Даже когда Алек свернулся на полу, закрывая руками изуродованное лицо, Зед продолжал избивать его. Когда руки устали, он стал бить Алека ногами по ребрам. Вокруг них быстро собрались ученики и выстроились полукругом, чтобы понаблюдать за избиением. Некоторые из зрителей улюлюкали и просили Зеда врезать сильнее, чтобы кости захрустели. Другие смеялись, наблюдая за безуспешными попытками Алека укрыться от ударов Зеда, попутно снимая избиение на телефон. Где-то слева за происходящим наблюдала Даррил в компании подружке.
- Ну что, успокоился, придурок? - тяжело дыша спросил Зед у лежащего в крови Алека. Тот лишь стонал, продолжая закрывать руками голову и прижимая ноги к груди.
Со всех сторон послышались одобрительные выкрики.
- Врежь ему ещё, Марлоу! - крикнул кто-то из толпы.
- Нет, с него хватит, - Зед покачал головой, сплюнул и, повернувшись в сторону Даррил, улыбнулся. - Как самая красивая девушка в школе, с кем бы ты пошла на свидание? Со мной или, - Зед ткнул носком ботинка в бок Алека, - вот с этим мешком дерьма?
Даррил звонко засмеялась.
- С тобой, Зед, будь спокоен, - ответила она.
- Так почему бы нам не встретиться сегодня?..
Толпа начала постепенно расходиться поняв, что больше избиений не планируется. Они быстро потеряли интерес к стонущему Алеку, а Зед поспешил увести за руку Даррил. На прежнем месте остался лежать только Алек, всё ещё сдерживая кровотечение. Его нос распух, губа оказалась разбита, как и бровь. На теле возникли первые синяки, приобретая фиолетовый оттенок. Кости ныли, а голова трещала по швам, будто ей забивали гвозди.
Кто-то принялся трясти его за плечо, а затем в ушах раздался невыносимый звон. Алек открыл глаза и увидел склонившегося над собой Бадди.
- Вставай! - кричал он. - Ну вставай же, придурок! Звонок был!
Так вот, значит, что это был за звон.
Алек проглотил сгусток крови и с помощью друга еле встал на ноги и тут же чуть не упал обратно.
- Хорошо он тебя отделал, - сказал Бадди, разглядывая распухшее лицо Алека. - Пойдём в туалет, приведёшь себя в порядок. Всё равно на урок мы опоздали...
Бадди помог Алеку добраться до мужского туалета. Оказавшись внутри, Алек облокотился об раковину и принялся харкать кровью, тут же смывая её холодной водой. Он взглянул на своё отражение, поёжился и принялся умываться.
- Я убью этого ублюдка, - сказал он через плечо Бадди, сидящему на подоконнике. - Я тебе клянусь - будет свои мозги по полу собирать.
Бадди пожал плечами.
- На твоём месте я бы не совался к Зеду, - сказал он. - Тебе ещё повезло, отделался довольно легко. Я слышал, что какому-то парню он сломал обе руки. Спустил с лестницы, бедолага потом три месяца провёл в гипсе. Тебе это надо?
- Я его убью, - тупо повторил Алек, аккуратно прикасаясь к разбитому носу. - Его и эту высокомерную суку. Застрелю обоих.
- Сдалась тебе Даррил, тебя из-за неё чуть инвалидом не сделали. А всё ты виноват, нечего было так реагировать...
- Да пошёл ты, Бульдог! - рявкнул Алек, ударив кулаком по раковине.
Выключив воду и ещё раз взглянув на себя в зеркало, Алек спросил:
- С кем у нас урок?
- С мистером Леманом.
Алек выругался. Этот горбатый старик никогда так просто не прощал опоздания, в этот раз он не сделает исключение, даже если Алек скажет, что был при смерти. Нет, ему придется стоять и минут десять выслушивать, насколько он ужасный и не пунктуальный ученик, смеющий нарушать школьный распорядок. Другим ученикам будет наплевать, ведь чем больше мистер Леман будет отчитывать провинившегося, тем меньше времени останется на сам урок. Леман был тем самым помешенным на важности образования стариком, чьи оценки будто давали пощечину и кричали: «ТЫ ПРОВАЛИЛСЯ, ИДИОТ!»
Алек ещё раз сплюнул в раковину.
- Ладно, пошли, - сказал он Бадди. Они вместе вышли в коридор и направились на урок, шаркая по опустевшим коридорам школы.
Возле двери класса Алек даже не подумал остановиться. Хуже уже не будет, так какого черта? Этот старик максимум сможет отчитать его перед классом, с кулаками он, подобно Зеду, лезть не будет.
Схватившись за стальную ручку двери, Алек почувствовал прикосновение Бадди и услышал его робкий голос:
- Может...
- Что - может? Думаешь свалить?
Нос Алека всё ещё болел, и эта тупая боль щипала ему нервы, заставляя любое слово воспринимать в штыки.
- Всё лучше, чем он наорет на нас, - буркнул Бадди. - Я и вовсе ни в чём не виноват. Если б не ты, мы бы уже сидели в классе. И ты был бы целей...
- Оставь своё сопливое мнение при себе, - зарычал Алек. - Вини этого недоумка, это он со мной сделал, - Алек ткнул в свое разбитое лицо, - Если так хочешь кинуть меня и удрать, то валяй!
Алек дернул ручку двери и зашёл в класс, представ лицом к лицу с мистером Леманом.
Принципиальный учитель, проглотив последние слова, повернулся к вошедшему Алеку, и мерзкая улыбка растянула его потресканные губы. Он внимательно разглядел изуродованное лицо Алека, не обращая внимания на его извинения за опоздание. За спиной Алека в этот момент прятался Бадди, после недолгого размышления решивший плюнуть на всё и удрать, подальше от язвительного гнева мистера Лемана.
- Так-так, - достаточно громко проговорил Леман. Он будто не говорил, а отхаркивал слова, стараясь попасть ими в самолюбие провинившегося. - Ворм.
Он несколько раз повторил фамилию Алека, пробуя её на вкус и пробуждая максимально негативные воспоминания. Мысленно он уже очерчивал его портрет, для это мистеру Леману не нужно было смотреть на ученика. Одной фамилии было достаточно, чтобы провинившийся стал для него злостным и гнусным нарушителем, не заслуживающим пощады.
- Ворм, - вновь сказал Леман. На этот раз его сиплый голос был полон презрения.
- Ну чего? - не выдержал Алек. Этот спектакль успел надоесть ему. Его бесило, что он стоит избитый перед этим старикашкой, вынужденный оправдываться и защищаться, пока на него пялился весь класс.
- И вы ещё смеете спрашивать? - чихнул старик.
Боль, ничего кроме раздражающей тупой боли, которая разделась по телу ядом. Алек против воли закатил глаза и мысленно послал старика к Дьяволу.
- Сколько раз за семестр вы пропускали мои уроки, Ворм? Сколько, а? - продолжал мистер Леман, получая истинное удовольствие от порицания. - В прогулах вам нет равных. Вы настоящая бацилла, гнилой разум, непонятно каким вообще образом затесавшийся в эту школу. Сказать вам честно? Вам здесь не место. Где угодно, но только не здесь! Из-за таких как вы учителя седеют, опускают руки, бегут из школ, отказываются от своего призвания, потому что с вами бесполезно бороться. Вы не поддаетесь воспитанию, вас не возможно изменить даже насильно. Вы олицетворяете собой все грехи современной молодежи. Вы извращены, Ворм, вы грубы, вы самовлюбленны, вы сами себе на уме, что не позволительно человеку вашего возраста. Что вы можете сказать в своё оправдание? Молчите! Ваши слова загрязняют воздух. Вы неисправимы, настоящее проклятие Моунти-Парка. Согласны?
- Да, - про себя Алек назвал старика кретином вонючим и обвёл все его софизмы в круг чуши. - А теперь я могу сесть? Или вы ещё директора позовете послушать свои пламенные речи?
- Что? - пискнул от злобы мистер Леман. - Вы вздумали смеяться?
- Конечно нет. Можно сесть?
- Нет, стойте! Стойте, Ворм! А знаете... Я действительно, наверное, позову директора. Думаю, ему будет любопытно послушать ваши оправдания и узнать от меня, сколько раз...
- Прошёл ты к черту, ясно? - не выдержал Алек. Лицо его побагровело от злобы. Его бесил этот старик. Его бесили все эти кретины, что пялятся на него, сидя за партами. Его тошнило от этой школы и от всего этого сброда. Всех их он видел в гробу, всех до единого! Но больше всего его выводила из себя боль.
Леман аж поперхнулся от такой наглости. Лицо его перекосило от удивления и растерянности. Сухие губы лепетали: неслыханная дерзость... выгнать... исключить.
- Хотите позвать директора? - заорал Алек, решив, что больше ему нечего терять, так можно хоть отыграться на этом маразматике. - Валяйте! Зовите этого упитанного козла, пусть попробует впервые по-настоящему поработать, а не деньги считать, заперевшись в кабинете. Пусть посмотрит на меня, пусть запомнит мерзкую рожу Алека Эймбрамсона! А я плюну ему в харю, этому бесу лысому! Что, испугать меня думали? Расколоть? Черта с два, вы меня совершенно не знаете! Вы меня не знаете, подонки! ВЫ НИ ЧЕРТА НЕ ЗНАЕТЕ ОБО МНЕ!
- Убирайтесь, - пролепетал Леман. Лицо его было бледным, а руки дрожали. - Проваливайте из моего кабинета и больше никогда не возвращайтесь.
Алек усмехнулся и оскалился.
- О, я уйду, не сомневайтесь, - прорычал он. - Уйду и заберу вас всех с собой, твари. Клянусь вам. Я буду для вас таким дьяволом, что вы и в аду ничего подобного не найдете.
Алек развернулся и выскочил из класса, громко хлопнув дверью. Вдогонку ему понеслись крики мистера Лемана. Оскорбленный до глубины души старик грозился позвонить родителям Алека, чтобы те поучили его хорошим манерам, говорил что-то страшное об исключении и вопиющем безобразие... Но Алек лишь слал эти угрозы куда подальше, продолжая бежать по пустым коридорам школы и проклиная, проклиная их всех снова и снова. Он ненавидел их всех, всех этих ублюдков. И он всем им ещё покажет. Он ещё вернётся. И тогда они падут на колени, будут ссать кровью от страха.
Страшная улыбка самоуверенного безумца, желающего сдохнуть, но забрать с собой как можно больше людей, не слезала с его багрового лица до самого дома.
Я вас всех убью, повторял Алек, облизывая губы. Всех до единого заставлю глотать собственную кровь. Клянусь.
***
- ...Тебе никогда не казалось, что стрельба в школах стала национальным достоянием нашей страны, Джордж? В последнее время я стал придерживаться именно такого мнения. То, что сегодня происходит с нашими подростками и правда можно назвать аттракционом насилия и самоубийства. Стрельба в школах стала новой достопримечательностью, неотъемлемой частью современного общества. Без этого безумия мы не можем быть сами собой, разве не так? Правительство мечтает закрыть это чёртово колесо, но оно же его и построило. Оно ищет виноватых по требованию обеспокоенных родителей, хотя для этого нужно просто взглянуть в зеркало - поискам придёт конец.
Мы не умеем замечать очевидное - человек постоянно хочет света там, где и так светло. Мы выдумываем врагов, хотя сами себе и вредим. Правительству легко обвинять в бедах кого-то на стороне, накидываться, подобно стае волков, сначала на одного, потом на другого. Сначала музыка, потом видео-игры, потому что в них слишком много крови, затем Интернет, потому что в нём слишком много той самой демократии. Давать обществу свободу - абсурд, ни один правитель в здравом уме не согласится на это. Итак, теперь они решили винить во всём музыку. Бедные мальчики наслушались сатанинского рока и взяли пушки, чтобы перестрелять половину школы... Звучит убедительно, по крайней мере, в суде прокатит. Но что будет дальше? Что это за страна, где правительство так решает проблемы? Что они запретят потом? Да что бы не запретили - всё равно проблема останется.
Все забывают, что два подталкивающих фактора трагедии были жестокость на телевидении и контроль оружия. И как же приятно поговорить об этих вещах накануне выборов, верно? А ещё мы забываем о бомбежках президента за морем, забываем о толпах безработных, забываем о милитаризации страны, о культе патриотического насилия, о пролитии крови ради интересов государства. Мы забываем обо всём, лишь бы найти виновников. Очень полезная амнезия, не правда ли?
Да, я плохой парень. Почему? Потому что я играю рок-н-ролл. Я просто враг номер один, корень всего зла. Но у кого больше влияния - у президента или Маршалла Мейсона? Хотелось бы мне сказать, что у меня, но мы ведь оба знаем, что это не так. Мне бы понравилось, что у меня, но всё же у президента.
- А ты знаешь, что в день стрельбы в Моунти-Парке наши ВВС совершили рекордное количество налётов и сбросили за морем больше всего бомб на вражеские базы?
- Знаю, и это иронично, потому что никто не говорит, что это президент повлиял своим жестоким поведением. Нет, потому что СМИ никогда всё так не повернут, никогда не посмеют напугать народ. Когда смотришь ящик, смотришь новости, то видишь и так много страха: там СПИД, там убийства, ограбления, насилия и реклама, везде реклама. Купите то, купите это в промежутках между репортажеми о новой болезни: если у тебя прыщи, то ни одна девчонка не ляжет с тобой в постель, поэтому купи это; с плохим дыханием никто не захочет с тобой общаться, поэтому купи новую зубную пасту. Это кампания страха и потребления, вот почему все по одну сторону баррикад. Самое главное напугать, тогда люди купят, люди поверят, люди сделают всё что угодно. Это работает безотказно.
И рейтинги, рейтинги - это самое главное для СМИ, все мы знаем, что за право первыми позвонить в колокол борится огромное количество источников информации каждый день. Внимание потребителей ценнее золота, каждая уважающая себя газета хочет, чтобы человек узнал самые свежие новости именно благодаря ей. Тоже самого хотя и телевизионные каналы. Это информационная война, где все средства хороши. После стрельбы в школе Моунти-Парк рейтинги взлетели до небес, СМИ обезумели, у них ещё никогда не было столько поводов для шума. Заголовки пестрели везде, не привлекая внимания к самой проблеме, а лишь крича: почитай меня, посмотри меня, я расскажу тебе об этих ужасах подробнее. И во всей этой шумихи люди забывают требовать у СМИ ответов на конкретные вопросы: как защитить школы? Какие правительство предпримет меры, чтобы подобного больше не произошло? Поставит турникеты на входе, через которые ученики будут перепрыгивать и проносить с собой в рюкзаках взрывчатку? Это всё, что могут предложить лидеры нашего общества? Такую безопасность заслужили дети, такую же безопасность получим и мы, ведь школы - не единственные полигоны. Но правительство предпочитает не решать проблемы. Вместо этого оно любит скорбеть по несколько дней, стараясь всё замять и переложить ответственность на что-то другое. Они дают рассерженному обществу причину, но не хотят ничего менять в сложившейся системе, дабы избежать подобного в будущем. А потому не удивляйтесь, почему стрельба в школах будет происходить снова и снова - никто не пытается этому помешать. Больше всего на это наплевать тем, кто громче всех орёт о правах человека, требуя линчевать каждого, кто подталкивает подростков к самоубийству. Но толку от этих криков? Они пусты, самоубийства продолжаются, они происходят всё чаще. Тенденции не самые радужные для правительства, но легче всё скрыть, подменить факты, а не пытаться что-то исправить. Мы вспомним об этом только после того, как услышим об очередной стрельбе в школе - в обычные дни нам наплевать. Это никуда не денется. Проблема вросла в наше общество и будет давать о себе знать время от времени...
***
Сидя в своей комнате за запертой дверью, Алек прижимал к разбитому во второй раз за день носу смоченное в холодной воде полотенце. Оно уже полностью пропиталось кровью. Кровавые капли изредка падали ему на колени. Из колонок рядом доносились строчки песни Judas Priest «Better by You, Better Than Me». Хоть Алек и знал текст песни наизусть, ему всё равно казалось, что из колонок раздается только одно слово: убей, убей, убей... Убить их всех. Вот что он должен сделать. Так приказывала музыка. Так говорил голос внутри головы - порождение боли и насилия.
Ещё у порога дома его поджидал отчим. Килан был низеньким, лысым сорока пятилетним и слегка упитанным мужчиной с вечно чем-то недовольным взглядом серых глаз. Он имел странную привычку постоянно ходить по дому и рыгать без причин, что очень сильно бесило Алека. Кроме того, он жил в доме его матери. Для Алека этого вполне хватало, чтобы ненавидеть отчима всей своей сущностью. Ненависть эта была взаимна. Килан впервые пересёк порог дома со словами, обращенными к Алеку:
- Теперь я в этом доме главный. Знаешь почему?
- Потому что ты занимаешься сексом с моей матерью? - спросил Алек, вздернув брови в не дружеском приветствии.
- Прямо в яблочко, сопляк, - ухмыльнулся Килан и для профилактики врезал ему в плечо. Возможно, он рассчитывал, что Алек проглотит это и промолчит, но вместо этого незамедлительно последовал ответный толчок. Началась драка, в результате которой Алек был отправлен в больницу с подозрением на черепно-мозговую травму, а отчиму пришлось наложить двенадцать швов на разные части тела. Их ненависть к друг другу с тех пор перестала иметь границ. При любой возможности один из них старался навредить другому. Не важно, что для этого использовалось: обидные слова или насилие. Одно всегда следовало за другим.
- Мне тут позвонил директор, - вместо приветствия сказал отчим, туша сигарету об стену дома, когда Алек поднимался на крыльцо. - Что это за хрень такую ты сегодня устроил в классе?
- Мама дома? - не глядя на Килана спросил Алек, прежде чем скрыться внутри дома.
- Ты меня вообще слышал? - спросил отчим, зайдя следом.
- А ты меня?
Алек повернулся лицом к отчиму, и тот заметил следы побоев.
- Кто это тебя так здорово уделал? - усмехнулся Килан.
- Не твое дело. Где мама?
- На работе. Тебе повезло, будь она сейчас дома, то всю душу из тебя бы вытрясла.
- Ох как страшно, - равнодушно сказал Алек, снимая куртку. Мысленно он представлял, как швыряет эту куртку в рожу отчима, лишь бы тот заткнулся.
Алек собирался зайти в свою комнату, но его остановила тяжёлая рука Килана, неожиданно оказавшаяся на его плече.
- Сегодня ты больно крутой,. - сказал отчим. - Знаешь ли ты, что за все твои трюки приходится отдуваться нам с матерью? Если эта стерва тебя нормально не воспитала, то какого черта я должен этим заниматься, придурок?
- Пошёл ты, - прорычал Алек. - Если тебе что-то не нравится, то можешь смело выметаться и избавить нас от своей ленивой задницы. Но ты, видимо, слишком тупой сегодня, чтобы понять это.
После этого Алек оказался в комнате, прижимая к разбитому носу полотенце. Большую часть крови он потерял прямо там, в коридоре, постаравшись хорошенько забрызгать ей взбешенного отчима. Килан кричал долго, выругался по полной, обещая проломить Алеку башку, если тот только высунет нос из комнаты. На протяжении всей его тирады Алек показывал закрытой двери средний палец.
Ночью, пока отчим и мать занимались сексом в соседней комнате, Алек вылез в окно и, сбегав до ближайшего магазина, купил на карманные деньги две бутылки джин тоника и вернулся в пропахшую насквозь потом комнату. Он лежал на кровати, кутался в грязные тряпки и думал о смерти, заливая в глотку алкогольный коктейль. Когда на часах было два часа ночи, Алек потянулся к телефону и совершил поисковой запрос по словам "стрельба в школе". Тут же высветилось огромное количество различных статей. За час Алек прочитал их все, начиная со статьи "Пять самых известных случаев массовых убийств в школах". Его мозг, подпитываясь кровью, алкоголем и ненавистью, жадно впитывал информацию. Алек изучил все материалы, прочёл досье на всех преступников, разобрал ошибки и отметил для себя хорошие приёмы. Особенно ему понравилась идея взорвать школу, но у него не было возможности собрать взрывчатку. Зато с оружием дела обстояли лучше: у отчима должен был быть карабин в кабинете. Не автомат, конечно, но при грамотном обращение не менее смертоносное оружие. Сойдёт, чтобы снести пару бошек...
Алек читал статьи и представлял себя с ружьём на перевес, облаченного в чёрное пальто и идущего по коридорам школы, стреляя в каждого ублюдка, который попадался ему на пути. Он стрелял без разбора, трупы падали к его ногам, заливая пол кровью. Вокруг все кричали, какие-то глупцы бежали к выходу, а он стрелял им в спины. Он шёл вперёд и хладнокровно выносил им мозги, убивал сотнями без остановки, шагал по бездыханным телам и наслаждался, представляя, что эти кретины кричат перед смертью:
- Не убивай меня, пожалуйста!!
Они будут молить о пощаде, а он будет лишь смеяться, приставлять ружье к их тупым головам и нажимать на курок. Бах! И обезглавленное тело падает к его ногам. А потом, когда он убьет их всех, о нём напишут газеты, о нём узнает весь мир... Он станет кем-то больше, чем просто червь. Никто сегодня, мертвый и известный завтра. Его имя будут произносить в страхе, а он наконец получит шанс на короткое мгновение побыть тем, кем он является. Но сначала он увидит страх в глазах этих придурков, прежде чем перестреляет всех!
Эти мысли дико возбудили Алека. Облизывая постоянно пересыхающие губы, он не мог больше усидеть на месте. Он принялся ходить по душной комнате до тех пор, пока мысли не выстроились в четкий текст. Тогда он сел, вылил в рот остатки джин тоника и написал "Манифест о ненависти и безразборной дискриминации":
1) Я ненавижу каждого ублюдка, всех без разбора.
2) Моя цель - это убить как можно больше людей, потому что я их всех ненавижу.
3) Я клянусь убивать каждого, причиняя как можно больше боли.
4) Каждый, кто посмеет остановить меня, будет убит.
5) Для меня ничего не значит человеческая жизнь.
6) Я готов сдохнуть сам, но перед этим заберу с собой как можно больше людей.
Список растянулся на десятки пунктов, смысл которых сводился к одной мысли: Алек ненавидел всех и был готов пачкать руки кровью до самой смерти. В тот день в нём умерло всё человеческое, наружу выбрался монстр, создание злобы, обиды, ненависти и жажды мести. Дикий зверь с пылающими глазами и только одним желанием: убивать.
Когда взошло солнце, Алек уже не находил себе места. Глаза его были широко раскрыты и налиты кровью. Руки тряслись, а мозги набухли и давили на стенки черепа, вызывая боль. Он был помешан на идее устроить стрельбу. Черт возьми, он просто обязан сделать это! Он должен увидеть, как все эти идиоты будут убегать от него с криками. Он сделает это, ничто не остановит его. Ничто не удержит голодного зверя.
Потеряв терпение, он тихо открыл дверь комнаты и выскользнул в коридор. По его расчетам, мать и отчим уже должны были уйти на работу. Дома никого не должно было быть.
Алек быстро прошёл в комнату отчима, открыл дверцы шкафа и достал увесистый карабин “Hi-Point 995”. Патроны он нашёл в нижнем ящике стола. Он тут же зарядил карабин, намереваясь проверить его при первой же возможности. На дело нужно было идти готовым...
- Какого чёрта ты здесь делаешь?! - раздался злобный голос за его спиной.
Развернувшись и держа карабин прижатым к груди, Алек увидел по пояс голого Килана, стоящего в проходе. Видимо, отчим принимал душь, прежде чем отправиться на работу. Но теперь это не играло роли.
Увидев карабин в руках пасынка, отчим оскалился и прошипел:
- Ты чего удумал, сопляк? А ну-ка положи это, пока цел.
- А ты заставь меня, придурок, - сквозь зубы сказал Алек, взяв поудобнее карабин. Дышал он тяжело, все его нервы были на пределе. - Но лучше отойди в сторону и дай мне выйти.
Отчим дико захохотал и сделал несколько шагов в его сторону.
- А иначе что, скотина? - спросил Килан, медленно приближаясь к застывшему на месте Алеку. - Что ты мне сделаешь, молокосос? Застрелишь меня? Да у тебя яиц для этого нет! Ты даже понятия не имеешь, как правильно обращаться с этой хернёй! Думаешь, начитался в Интернете всякой чуши и теперь можешь что-то здесь решать? Ну так давай, - отчим остановился и раскинул руки в стороны. - Стреляй, ублюдок! Сможешь ли, а? Чета с два!
Алек пожал плечами, поднял карабин и прицелился.
Прежде чем прогремел выстрел, и окровавленное тело отчима грохнулась на пол, Алек увидел в глазах Килана тот самый страх, который он так желал увидеть. Он наслаждался этим моментом, с улыбкой смотрел, как отчим ловит ртом воздух, стараясь руками дотянуться до огромной дыры в груди, из которой фонтаном хлестала кровь. Алек испытал невероятный оргазм, стоя над умирающим отчимом, который отравлял ему и матери всю жизнь. Вот как быстро, оказывается, решаются проблемы - один выстрел и готово. Почему он не сделал этого раньше?
Изо рта Килана вырывались кровавые пузыри, пока Алек перезаряжал карабин. Он стоял там и смотрел, как в глазах Килана гаснет свет жизни. Он убил человека. Убил из ненависти. И он был доволен собой. Он гордился тем, что это именно он всадил в эту тварь пулю. Он никогда ещё не испытывал такого кайфа. То ли ещё будет впереди...
Вздохнув полной грудью, Алек перешагнул через остывающее тело отчима и вышел из дома, предварительно спрятав карабин в чехол и перекинув его через плечо. На его обескровленных губах сияла холодная улыбка убийцы. В голове звенела только одно слово:
Убивать.
***
- Что бы ты, Маршалл, сказал этому мальчику из Моунти-Парка, если б у тебя была возможность пообщаться с ним до трагедии?
- Я бы ничего ему не сказал. Вместо этого я бы послушал то, что сказал бы мне он. Я сделал бы то, чего никто не сделал...
***
Алек не спеша двигался по направлению к Моунти-Парку. Он уже видел бежевые стены главного корпуса школы. Его руки вспотели, а сердце бешено билось в груди. Он чувствовал себя невероятно сильным, страх не туманил его мысли. Адреналин бил ключом, заставляя страстно продумывать план действий. Что нужно сделать в первую очередь? Убить охрану, разумеется. Сделать это будет нетрудно - этот старый пердун Хаммермейер всегда сидит на входе, даже не глядя на учеников. Он застрелит его сразу же и спокойно пройдет дальше, открыв стрельбу по всем подряд. У него будет минут пятнадцать, если на больше, прежде чем прибудет полиция. За это время будет необходимо запереться в каком-нибудь кабинете, предварительно убив как можно больше людей на своём пути. Из укрытия будет удобно вести огонь по полицейским, особенно если он сможет подняться на второй этаж. Сдержав полицейских, он сможет убить ещё кого-нибудь, прежде чем... прежде чем умереть самому.
Алек нервно сглотнул и вытер потную руку об чехол карабина. Мысль о том, что он несёт с собой оружие, ободрила его и придала уверенности. Да, он должен будет уйти эффектно, как это делали другие террористы... Но перед этими нужно убить как можно больше людей. Эта мысль не давала ему покоя, терзая пульсирующие извилины головного мозга.
Алек вспомнил о Даррил. О, он точно должен убить её. Но сначала он найдёт её дружка, Зеда. Улыбнется ему и скажет:
- Здорово, скотина, любящая совать свой член во всех девок подряд.
А когда Зед выпучит от страха глаза, он приставит ему к бошке ствол и нажмёт на курок, чтобы вышибить ему его тупые, заплывшие от похоти мозги и измазать ими все стены.
Алек облизнул губы, представив эту картину.
Затем он разыщет Даррил. По любому она будет прятаться в одном из классов. Он засунет этой суке пушку в рот, чтобы она сосала её до тех пор, пока ему не надоест. Только тогда он застрелит её, не вынимая ствол изо рта.
Да, он так и сделает.
В 11:37, на парковке возле школы, Алек встретил Бадди - в школе была долгая перемена, поэтому большинство учеников вышли на территорию возле школы подышать свежим воздухом. Тот подошёл к другу с улыбкой. Перекинутый через плечо Алека чехол нисколько не смутил его:
- Чувак, ты где пропадал? - спросил Бадди, хватая друга за плечи. - Ты пропустил утреннюю контрольную.
Алек остановился, молча смерил Бадди взглядом и, заглянув в глаза, произнес не своим голосом:
- Уходи, Бадди. Иди домой.
Улыбка сползла с лица Бадди. Он внимательно разглядел лицо друга, а когда заметил мертвый блеск в глазах, то попятился, опуская руки:
- Ты чего, Алек? - спросил он. Язык его заплетался. - Ты вчера перебрал, да? Ты пьян?
- Я трезв как никогда. А теперь уходи, Бадди, - Алек снял с плеча чехол и стал возиться с молнией. - Проваливай, пока можешь, слышишь?
Когда Алек достал черный, отливающий на солнце серебром карабин, Бадди окончательно потерял дар речи. Оттолкнув его в сторону, Алек пошёл прямо ко входу в школу, на ходу поудобнее беря оружие. В голове у него засела песня Judas Priest:
Guess I'll have to change my way of living
Don't wanna really know the way I feel
Guess I'll learn to fight and kill
Убивать, убивать, убивать... Песня требовала этого. Этого требовало сердце. Нужно было удовлетворить жажду крови. Нужно было дать свободу твари, сидящей в глубинах его разума.
- Добрый день, - спокойно обратился Алек к сидящему на входе Хаммермейеру. Щекастый охранник поднял голову и взглянул на улыбающегося одной половиной лица Алека, направляющего на него заряженный карабин. Ещё до того, как в его глазах вспыхнуло пламя ужаса, прогремел первый выстрел в стенах школы. Тело Хаммермейера отлетело назад и упало на пол. Из дыры во лбу фонтаном била кровь.
Послышались истошные вопли, но Алек не слышал ничего - настолько сильно в его венах кипела кровь. Он перепрыгнул через турникеты, крепко стиснул зубы и открыл огонь по ученикам.
Он стрелял вслепую, крутясь из стороны в сторону. Началась паника: ученики разбегались в разные стороны, спотыкались, падали, кричали ещё громче, ползли, вставали и падали замертво. Пол главного холла стал быстро залит липкой кровью. Алек даже не замечал, как ходит по стонущим ученикам. Некоторые из них были уже мертвы - лежали, истерзанные пулями и истекающие кровью. Другие мучились, поскольку Алек попал им в ноги или руки. Они хватались за кровоточащие раны и стонали, плакали, стараясь прекратить кровотечение. Многие из них скончались спустя час в госпитале, некоторых удалось спасти.
Guess I'll learn to fight and kill...
Алек не прекращал стрелять, медленно продвигаясь по коридору. Он останавливался лишь для того, чтобы перезарядиться и продолжить стрелять. Он стрелял даже тогда, когда в холле никого не осталось - кто-то успел убежать из школы, кто-то заперся в первых попавшихся кабинетах, кто-то лежал мертвый под ногами Алека.
Проходя мимо столовой, Алек почувствовал, как кто-то дотронулся до его ноги. Прекратив стрельбу, он взглянул вниз и увидел тянущего к нему руку парня лет шестнадцати, нога которого оказалась прострелена. Его лицо было бледным, а глаза полны животного страха.
- Помогите мне, - выдавил парень, продолжая тянутся к усыпанному бетонной крошкой Алеку.
- Конечно, сейчас помогу, - ответил тот и, выстрелив парню в лицо, прошёл к лестнице.
В 11:43 Алек поднялся на второй этаж, где вновь открыл стрельбу по разбегающемся в панике ученикам. Он стрелял им в спины, и они падали с короткими криками, распластавшись на полу. Идя вдоль стены, Алек заглядывал в каждый кабинет и стрелял в тех, кого замечал внутри. Так он убил ещё пятерых.
Guess I'll learn to fight and kill...
На встречу ему неожиданно выбежал перепуганный до смерти мистер Леман. Казалось, он даже не заметил Алека. Увидев бегущего старика-учителя, Алек усмехнулся и выстрелил тому в грудь. Леман подскользнулся и оказался лежащим на полу, хватая ртом воздух. Из ран на груди текла кровь.
Алек хотел подойти к умирающему учителю и пообщаться, прежде чем добить, но вовремя вспомнил, что кто-то из учительского состава наверняка уже вызвал полицию, а потому он должен действовать быстрее. Эти трусы, наверное, заперлись в каком-нибудь кабинете, подумал Алек. И конечно же приказали ученикам сделать тоже самое. Они прячутся от него, а не убегают. Глупо, но чего ещё можно от них ждать? Они ведь напуганы, они действительно боятся его.
Алек дико засмеялся, перешагнул через тело старика, перезарядил карабин и зашагал по опустевшему коридору в сторону библиотеки. Уж если они и могли спрятаться, то только там. Он чувствовал их страх. И он шёл за этими ублюдкам. Патрон хватит на всех. Никто не уйдёт отсюда живым.
В 11:50 Алек зашёл в библиотеку, ещё на входе встретившись взглядом с одним из прячущихся под столом учеником. Не раздумывая, Алек выстрелил, но попал лишь в стол. Пуля застряла в древесине.
Он был прав. Все эти кретины сидят здесь.
- Всем встать! - заорал Алек, вскинув карабин. Голос был таким громким, что потом его можно было услышать на записи звонка в службу спасения, совершенного одной из учительниц. - Это вам за всё дерьмо, которым вы кормили меня четыре года!
Когда никто не встал, Алек крикнул:
- Отлично, я всё равно стреляю.
Он запер дверь, придвинув один из стульев, чтобы никто не смог выбраться, а затем направился к стоящим у окна компьютерным столам. Под одним из них он заметил семнадцатилетнего Кайла Джеррекса, убив мальчика выстрелом из карабина в голову. В этот момент Алек пожалел, что у него нет с собой ножа - так было бы интереснее убивать.
- Сегодня миру придёт конец, - громко сказал Алек, перезаряжая карабин. - Сегодня мы все умрём.
Прячущиеся под столами ученики задержали дыхание и старались не шевелиться.
Guess I'll learn to fight and kill...
Алек подошёл к окну и, высунувшись в него, открыл огонь по выбегающим из здания ученикам, ранив несколько человек. Вдали он увидел приближающиеся полицейские машины.
Выругавшись, Алек зловеще улыбнулся и выстрелил в троих учеников, сидящих под столами рядом с ним. Затем подошёл к одному из компьютерных столов, под которым прятался четырнадцатилетний Стивен Вурнов, и застрелил мальчика, даже не взглянув, кто там сидит. Осколок пули ранил сидящую рядом Кейси Робертсон.
Удовлетворенный, Алек направился южнее. Подойдя к столу, под которым сидела Кесси Бернанд, он наклонился и произнеся "ку-ку" убил её выстрелом в голову.
К северу от этого места Алек заметил сидящую на полу и ревущую Бри Паскаль.
- Ты хочешь умереть? - спросил девочку Алек. На лице его сиял звериный оскал.
Бри пролепетала в ответ:
- Нет, пожалуйста, не стреляй в меня, у меня есть семья и жених.
Алек усмехнулся.
- Все умрут, - сказал он и собрался застрелить девушку, но заметил бегущего к выходу Патрика Аслэнда. Резко развернувшись, он выпустил в спину мальчика несколько пуль. Патрик упал с громким криком. Под его телом расползлась лужа крови.
Забыв о Бри, Алек просунул карабин под один из столов и нажал на курок, случайно убив Зеда Марлоу.
- Кто хочет умереть следующим? - заорал Алек на всю библиотеку. Он забыл о своем плане, он забыл о Даррил, он даже не заглянул под стол и не увидел разодранное в клочья тело Зеда, которого он так желал убить на пути в Моунти-Парк.
В день кровавой бойни в библиотеке школы Моунти-Парк выжили в основном те, кто притворились мертвыми, лёжа в крови своих застреленных друзей.
- Послушайте! - закричал снова Алек. - Этой дрянной школе конец!
Он выстрелил три раза в книжные шкафы, а затем направился южнее к столу в центре библиотеки, под которым прятался Марк Кивсен и две девушки: Валин Мурр и Лиза Бройтс. Юноше он прострелил плечо, а затем убил, выстрелив в голову. После повернулся к девушкам и ранил обеих одной пулей. Толкнув ногой один из стульев, Алек в бешенстве выстрелил восемь раз по соседним столам. Его девятая пуля достигла цели и убила Лорен Ноунсенд.
Он чувствовал себя намного умнее тех, кому он подрожал. Сколько людей он уже убил? Двадцать? Пятьдесят? Алек сбился со счета, но даже не думал останавливаться.
Алек прошёл в западное крыло библиотеки, по пути перезаряжая карабин. За своей спиной он услышал истеричные крики о помощи раненой Мурр. Повернувшись к девушке, Алек спросил, верит ли она в бога.
- Нет, - робко ответила Мурр, но тут же исправилась и сказала "да", стараясь дать "правильный" ответ.
- Почему? - спросил её Алек.
- Потому что это то, во что верит моя семья.
Алек усмехнулся, взвёл курок и пошёл дальше. Мурр удалось после разговора спрятаться за один из столов и там притвориться мертвой. Для этого ей пришлось лечь на бездыханное тело Стивена Вурнова.
Алек направился к другому столу, под которым прятались Николь Нодлен и Джоана Томпсон. Первую девушку ему удалось ранить, а вторую застрелить, выстрелив в спину. Сидящую вне укрытия Келли Флеминс он хладнокровно убил выстрелом в голову, испытав невероятное наслаждение, когда голова девушки разлетелась на куски, забрызгав всё вокруг кровью.
Примерно в 12:04 Алек двинулся обратно к центру библиотеки, где снова перезарядил карабин и заметил старающегося спрятаться под столом парня. Направив на него карабин, Алек потребовал парня назваться.
- Джон Сайведж... Что ты творишь, Алек?
- Да так, просто людей убиваю.
- Ты и меня убьёшь?
Алек смерил Сайведжа взглядом, а затем махнул головой в сторону двери. Сайведжу дважды повторять было не нужно - он кинулся к выходу и вскоре благополучно выбрался из школы.
Разозленный собственной добротой, Алек тут же выстрелил в один из столов рядом. Для Дэниела Мауэра этот выстрел оказался смертельным.
Алек направился к столу администратора, на ходу стреляя вокруг. Несколько его шальных пуль ранили прячущихся детей.
На подходе он заметил в панике старающегося сменить укрытие Эвана Тодсона. Алек засмеялся.
- Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать, - попросил он, встав над юношей.
- Мне не нужны проблемы, - тупо сказал Эван, хлопая глазами и глядя на Алека снизу вверх.
- Неверно, - зарычал Алек и ударил Эвана прикладом в губы. Брызнула кровь. - Просто у меня заканчиваются патроны, а тратить их на такое ничтожество я не хочу.
Оставив Эвана валяться на полу и мучиться от боли, Алек не спеша прошёлся по библиотеке, ногами раскидывая стулья. Из окна он увидел, что полицейские уже окружили школу. Теперь ему отсюда не выйти. Он в ловушке, как животное, попавшее в капкан. Но раненый или загнанный зверь не желает сдаваться. Наоборот, он звереет ещё больше и старается перед смертью не истечь кровью напрасно.
Алек покинул библиотеку в 12:09 и прошёл в комнату отдыха, где сел на диванчик, достал из кармана телефон и запустил прямую трансляцию на своей странице в социальной сети. Глядя в камеру, он выдавил измученную улыбку и сказал:
- Привет, кретины. Я Алек Ворм, тот самый пацан, что устроил стрельбу в школе Моунти-Парк. Я перестрелял здесь всех. Море крови, вы бы это видели. Это было настоящее наслаждение, я ещё никогда так не веселился. Хочу передать привет родителям убитым - ваши детишки будут гореть в аду вместе со мной, не сомневайтесь. Я хочу, чтобы вы обсуждали меня, говорили, какое я чудовище. Я хочу, чтобы сам президент лизал мне задницу, а вы все рыдали, понятно? И да, - Алек поднял карабин, - присоединяйтесь к моему клубу ненависти. Убивать людей здорово. Это классно. Это забавно. Знаете, выносить мозги и смотреть, как вокруг тебя все кричат и молят о пощаде. А ты держишь их жалкие жизни в своих руках и чувствуешь себя по-настоящему сильным и счастливым. Ты наслаждаешься этим кровавым моментом, когда забираешь чью-то жизнь просто потому, что можешь. О да, это самая настоящая пропаганда - я призываю к насилию. И то, что я сегодня здесь устроил, - моё вам благословение... И моё проклятие.
Алек плюнул в объектив камеры, показал средний палец, швырнул телефон об стену и сунул холодное дуло карабина себе в рот, после чего спокойно нажал на курок. Пуля прошла навылет, а тело Алека сползло на пол, где его и нашли спустя пятнадцать минут в луже собственной крови.