Часть 1 "Пролог"
Жизнь полна сюрпризов. Она может их, как предносить, так и они могут, преднестись в саму жизнь. Вызывая собой, всплески удивления, а порой, и потрясения. От чего? От всей неожиданности случившегося, и быть может, от неожданности всего произошедшего. Это то, чем смогло обернуться для всех, и более того, обернувшиеся для меня самой. Столь же непредвиденное, сколь и, не входившее ни в чьи планы, мое появление.
Только позже, я услышала о таком выражении "как снег на голову свалиться", и, которое смогло передать описание моей истории.
Часть 2 "С появлением на свет"
Иногда, что-то происходит только потому, что так должно происходить. Или, так было должно случиться? Есть ли в таком случае у нас выбор.
Между пребыванием в столь отдаленном, но в то же самое время, такому близкому, к земному месту? С которого, наверное, мы смогли бы наблюдать и видеть лишь со стороны, за всем тем, что здесь происходит.
И тем, что нам даётся, появиться на этот свет? Но, когда мы находимся пока ещё там, и готовимся к тому, чтобы в скором времени, прийти сюда. Знаем ли мы все заведамо, как бы, наверняка? Быть может, свою только-только предстоящую жизнь.
Тогда откуда появляются и исходят истоки самой души? Существует ли она за долго до своего рождения или же ее рождение происходит в самом теле. Это те вопросы, на которых нет ответа. Но есть ответы
Почему мы приходим в этот мир? Может, лишь по стечению обстоятельств, а, может, для того, чтобы в отведенное нам время, узнать для чего сюда мы пришли. Не, как гость, хоть мы и входим в жизнь, а затем, выходим за ее пределы. А, как исследователь, которого на пути своем, будут ожидать многообразия открытий.
Жизнь не может быть прожита в пустую, даже потому, что она уже прожита. А, значит была наполненной, и частью своей, оставлена в других. Какой? Полученными ли знаниями или своим опытом. И, то, и другое, лягут отпечатком, след, которого будет распространяться и далее. Пока чернила его со временем не утратят прежний свой вид, но, и они ведь бывают прозрачными, несущими в себе скрытые значения.
В промежутке временном или сезонном, уже находясь в этом мире, я готовилась к тому, чтобы прийти в этот мир. Но, вне зависимости от меня, произошло это преждевременно. Тогда могло ли непредвиденное, сказаться на моей неподготовленности к такому неожиданному своему появлению?
Помню, как мои веки были плотно закрыты. И, несмотря на прилагаемые мною усилия, как, и такого же непреодолимо сильного желания их открыть. Глаза мои, словно, не хотели открываться во все. От чего все мое незримое пространство заволакивало и наполнилось темнотой, как будто, нехотя пропускать сквозь себя, что бы то ни было ещё. Но, если я не могла полно видеть, тогда, стало быть я ярко ощущала и чувствовала. Что?
Это были совсем тихие звуки. Казалось, которые едва ли можно было услышать даже самой. Лишь безжалостное напряжение голосовых связок, неустанно, давало о себе знать, и исходило оно, от непрекращающихся попыток моих, издать первое мяуканье. Не сразу, но со временем, голос прорезался, становясь доносимым, не только для себя, но, и для других. Оказавшихся неподалеку, или рядом? Страшно было не от того, что крики могли быть не услышаны, пугало то, что я сама их слышала.
И от того, котенок ощущает себя ещё более беспомощным, чем он мог бы быть, на самом деле. Спокойствие, которое неспеша подступает, откликается на заботу к нему. Может быть, которая показывает ему, что здесь его встречают и приветствуют, а, быть может, она тихо шепчет, что впредь он больше не будет один. Разве не тогда появляется уверенность в своей защищённости нахождения в этом мире?
После своего рождения котенок пока ещё не может видеть, ведь глаза его закрыты, поэтому он, и, иначе, познает этот мир. Как? Не видя его, а проживая. С ещё совсем короткого хвостика и до своих маленьких ушек. Как, если бы всецело обрушился мир, и сказался на каждой его крохотной частичке. Можно видеть, но ничего не чувствовать, можно чувствовать видя, а, можно не видеть до конца прочувствовать.
Часть 3 "Открытыми глазами"
Что мы видим, когда рождаемся? Наверное, ослепляющий белый свет. Так похожий на все заполняющую на своем пути, яркую вспышку. Может быть, то, что ждёт нас в самом начале, будет ожидать, и в самом конце?
Спустя время, которое показалось мне длиною с целую вечность, наконец-то смогли открыться мои глаза. Произошло это само собой. На этот раз, не потребуя, столь же огромных усилий, которых я беспрестанно прикладывала к этому раньше.
На что это было похоже? На пробуждение после неглубокого и даже поверхностного, но длительного по своей продолжительности сна.
Оказавшись цветом солнца, ярко, осветившее этот день. Мои глаза, переливающиеся золотистыми красками, словно, и сами, излучали подобный тому свет. Они напоминали лучезарные проблески, и были способными проскользнуть вопреки плотной пелене, которая, порой заслоняла собою голубое небо.
Виденье этого мира казалось мне пока ещё расплывчатым. Как, если бы мои глаза находились влажными, и от чего не все было мне до конца понятным. А, может быть, ясным?
Почему же, я никак не могла разглядеть из того множества силуэтов, тех в ком я сейчас нуждалась наиболее всего ? Не ее, не того, кто пришел вслед за мной, рядом не находилось больше. А, то непродолжительное время, что позволило мне чувствовать их присутствие, исчерпалось.
Наверное, нам даётся что-то на короткое время, а затем отнимается или же покидает нас, лишь для того, чтобы мы ощутили этого ценность. Но ценят ли тогда самих нас?
Часть 4 "Первыми шагами"
Не сразу, но со временем, восприятие картины мира становилась все более ясной и отчётливой. Теперь уже с наименьшими усилиями я могла замечать даже самое незаметное. А, может быть, придавать значение незначительным вещам?
Перед собой я видела свои же маленькие белые лапки. Весь мой окрас преобладал в оранжевом и белом цвете, которые, напоминая отражение весны, ее олицетворяли. Как будто, солнцем была обогрета, и оставленный им загар, приложился глубоким слоем на мою спину. А, нетронутые его лучами живот и лапки, оставались неприкосновенно белыми, как снег. Разве не они ли самые уязвимые наши части?
Во мне находился малый запас энергии. Наверное, я была ослаблена, и мне требовалось набраться сил, чтобы, теперь уже чувствовать их, не только в крепком духе, но, и ощущать в так скоро растущем своем теле.
Сколько же требуется потерять сил, чтобы это привело к падению. Столько же, и даже больше, чтобы вновь подняться. Но, что, если силы не были исчерпаны, а только-только возрождаются?
Мною было проделано не мало попыток, прежде чем, это привело к счастливому и окончательному своему результату. Наверное, падение учит нас, и приземлению тоже. Как точка опоры от которой, возможно будет отталкнуться. От нее ли, или от самого себя? Ведь, падая, но, продолжая вставать, учим себя мы сами. Как? Наверное, вначале мы падаем, и не встаём больше. Проходит время, и мы падаем на колени. Медленно, поднимаясь, встаём на ноги. Быть может, мы тогда становимся опорой для самих себя?
Похожее я испытала, когда в свой первый раз, встала на совсем ещё неокрепшие лапки. Мной ощущалась, лёгкая слабость, в то же самое время, по нарастающей приливала энергия. Наверное, от всей внезапности своего становления на путь, в лапках моих появилась дрожь. Не теряя времени, и, проверяя силы, я сделала первые свои шаги. Но, несмотря, на возрастающую уверенность внутри себя, и, казалось, появляющуюся в каждом своем шаге, давались они мне все труднее. Будто, с каждым разом желали они, отнять тот запас энергии, который я только-только училась расходовать. Время, за которое показалось мне, я прошла целый путь, оказался длинною в несколько коротких шажочков. Исчерпавший до последнего силы, я обессиленно пала, и на том же своем месте, заснула крепким, и, казалось, более беспробудным сном.
Часть 5 "Подарок судьбы"
На долю каждого природного явления выпадает проходить нелегкий, но удивительный путь, к своему перевоплощению. И, казалось бы, начиная с неуверенных подступлений, переходить в всеохватывающее по силе своей обрушение. Какое?
С появлением осени, прежние зелёные краски начинают тускнеть, становясь все более блеклыми, и, постепенно увядающими. Словно, теряющими свой жизненный эликсир. Более, не питаясь росой, впредь их продолжит насыщать жизнью, дождь. Когда листья, прежде находились зелёными краски их уходят за место, которых приходят другие, ставшие, куда более яркими и красочными. Быть может, от палящих лучей солнца, они вспыхнули оранжевыми и багровыми огнями?
При наступлении зимы, все давние краски покрываются леденящим поверх слоем и уходят на второй план. А, усыпляющая пелена белого снега, приводит их к потуханию, но, тогда, может быть, снег лишь заботиться о том, чтобы листья не успели сгореть полностью? Укрывая все своим заснеженным одеялом, как перед долгим сном, после которого неизбежно наступало оживление.
Когда пробуждается весна, как будто вместе с ней, и рука об руку, просыпается все живое. Расцветают краски и распускаются бутоны красоты. Наверное, снег тая, превращается в воду лишь для того, чтобы дать возможности прорасти новой жизни?
А, может, и солнце умело возрождать, эту жизнь? Ведь с приходящим летом приходит, и итог всех перевоплощений. Каждая жизнь погибает, не умирая. Она лишь переходит следующее впереди ее свое рождение.
Случилось это ранней весной. Когда землю ещё бережно покрывал слой снега, предвкушающего преддверие того, что предстояло ему растаять. В ожидании находилось, и солнце, которое пока ещё только ласково одаривало теплом своим. Как будто, преобнимая и приветствуя все живое. Лучи его, обладали особой пронзительностью и могли озарить собою, даже самые сокрытые и тусклые места на небе. Надвинувшиеся облака, были завесой, которую они могли растапливать своим теплом, а светом, приводить в полную ясность и проявлению небесной чистоты.
Может ли быть, что-нибудь прекраснее этого? Когда небо, такое совершенное и лишённое всего того, что на земле происходит. Его лазурные просторы, порой, так мягко успокаивают и напоминают, что там будут ждать, и тепло встретят, будущее возвращение. Когда? В свое время, когда оно придёт, или, когда подойдем к нему мы сами. И, когда кажется, что лучше было бы находиться там, чем здесь. Разве мы знаем? Может ли кто-то любить и ожидать наше возвращение здесь, на земле, также сильно, как там, на небе.
Впервые, столкнувшись с переменами в погоде, я стала наблюдать наполненные дни солнцем, и противоположные тем, омрачённые его отсутствием. Как если бы один день до предела был пропитан насыщенностью, а на следующий, забрав ее, стал безжизненно тусклым. Как будто, тот багаж красок, который он все это время в себе хранил, иссяк. От того, я никак не могла привыкнуть к такой быстрой смене в природе, и ко всему противоречию этой весны.
На протяжении этого долгого периода я находилась в комнате. Которая по сравнению со мной, выглядела огромной, но в то же самое время, она была пустой. Не потому, что в ней не находилось предметов, смягчающих и наполняющих собою, а потому, что в ней не находилось близких мне. Меня окружали лишь люди, так скоро ставшие знакомыми, но по-прежнему, оставшиеся мне, неизвестными. Только позже мной узналось, как для многих здесь, я лишь мешалась под ногами, а для кого-то, даже под руку лезла. Может быть, моим появлением сюда стало, что-то ошибочное? И, наверное, поэтому я все чаще стала задаваться вопросом, а место ли вообще мне здесь? С первых же своих дней, и, родившись, будучи восьмым марта. Я, наверное, должна была быть для кого-то подарком? А, может, я все ещё могу для кого-то им стать.
Часть 6 "Из рук в руки"
Что же такое подарок? Наверное, это то, что может неожиданно привести в восторг, подарив собою радость. И, который подобен лишь горячему напиту, так мягко проникающему, и теплом своим, согревающий все изнутри.
И, может быть, для кого-то совсем неважно крепко ли ты устаиваешь или же едва держишься на своих ногах? А, куда важнее только то, что ты уже стоишь. Только я смогла встать на лапки. И пока ещё совсем, не умея ходить, а лишь пробуя свои силы, в этом новом для себя испытании.
Превставая с пола, каждый раз я ещё некоторое время стояла на месте. Чувствуя, как подушечки моих лап, плотно прижимаются об плоскую поверхность, а коготки, ее слегка царапают. Я была, как спортсмен, стоящий на линией старта, и, готовящийся к тому, чтобы начать свой путь. Наверное, я подготавливалась, и, одновременно, боролась с нахлынувшими на себя волнениями. Все мое движение было похоже на противостояние невидимому ветру. Который, будто, всеми усилиями хотел сбить мое направление. И, бросая из стороны в сторону, пытался превратить мои устремлённые шаги вперёд, в сдавшие свою позицию, отступления назад.
Иногда, я неуклонно падала и каждый раз поднималась вновь. Почва от которой я только-только начинала отталкиваться, стала медленно проваливаться под о мной. Я чувствовала, что, лишившись родных, я начинаю терять, и свой дом. И, разве, можем ли мы потерять кого-то, если этого не имеем? Они у меня были, но меня для них не было.
Кто же, тогда, есть близкие нам? Изначально, думала я, что это те благодаря, которым мы рождаемся, и с кем должна нас связывать родственная связь. Но, как оказалось, и выяснилось позднее, важнее вовсе не телесное родство, а духовное единство. Так похожее разве, что на прозрачную нить, понаблюдая, за которой, можно заметить, как прошедшая не одну проверку временем, она стала более утолщеной или же начала только истончаться. Наверное, то же и дом, это не обязательно место, где был рождён или даже вырос. Это там, где чувствуешь себя под покровом безопасности, и которое хотелось бы называть своим домом.
Помню, как я спала крепким и совсем ещё детским сном. Свернувшись калачиком, одной лапкой я придерживала хвостик, будто, боялась, что его не окажется на своем привычном для меня месте. Второй же лапкой я прикрывала лицо, может для того, чтобы ощущать себя более защищённой, а может, потому, что так было удобней всего спать. Я и не подозревала ещё тогда, что в скором времени, безжалостно потревожат мой сон, сквозь, который чьи-то холодные руки силой вытащили меня из него.
Что стало для меня первой встречей с миром внешним? Глубокий глоток воздуха при вдыхании бодростью одаривал, как если бы, и не спала я совсем. А порывы ветра, как сильные удары, врезались о мое лицо. Несмотря на то, что я находилась под чей-то курткой, добравшийся до меня холод пробирал насквозь. Меня сильно удивило и бросилось в глаза отличие. Между тем, что я видела, находясь вне улицы, и тем, когда я оказалась один на один с миром. Может быть, это была лишь другая сторона этой весны. Какая?
Наверное, как, что-то темное, напротив, чему-то светлому. Все находилось в серых тонах. Небо омрачённое тучами, как будто, было расстроенным. Оно извергало из себя, заснеженные кристаллы смешанные с дождем, слезы. А, может быть, они, и в правду обладали целебными свойствами, раз способными были даже небеса превратить в белоснежно чистое? Обмывая собою, сходивший до нас снег, вместе с дождевыми каплями, вдруг, таял и мягко окутывал слоем тумана. Запах влажности, который, как прохладный душ, оставлял после себя приятное ощущение лёгкой свежести.
А звуки пения птиц, рассказывали о приближении вечера. И небо более не кажущимся мрачным, из-за своих появившихся темных цветов, предавалось сиреневым отливам, а местами, появлялись на нем розовые оттенки. Как будто, по небу растянулся шлейф лавы, и со временем, которая лишь остывает, ожидая наступления следующего вечера, чтобы загореться вновь. И, может быть, поэтому на небе после остаётся подобное дыму? Появляющееся, как при потушении, оно мягко успокаивало и погружало наблюдающего в свою необыкновенную атмосферу.
Была и другая сторона, когда я могла видеть, распускающуюся жизнь на ветвях деревьев. Почки, которые только-только начинают расцветать, и нечто, безмятежно пархающее вверху. Которое не всегда заметное, и, становящееся от того, ещё более хрупким и нежным. Этим прекрасным существом оказалась и была приятно зелёного цвета бабочка. Приземлившаяся поверх, солнечного и весеннего, такого же маленького, как и она сама цветка.
Совсем скоро я догадалась, что прежние хозяева от меня отказались, и теперь меня несли к встрече с новыми. Меня одолело множеством посторонних звуков, шумом своим врезающимся мне в ушки. Кругом окружал и стоял гул хаоса, в котором можно было заметить, непрерывное движение, оно спешило все куда-то, а, порой, и, бежало. Куда? К столкновению лицом к лицу со временем. Я чувствовала веенье не встречающихся мне ранее, и вновь проходящих мимо запахов. Может быть, я действительно не нужна была?
Такая прогулка продолжалась невыносимо долго, и наконец, меня взяли на руки те, в ком я нуждалась, и, как оказалось, во мне нуждались тоже. С тех пор, как меня уложили, я находилась в тепле. Мое лицо нежно соприкасалось с мягкой материей, и несмотря на долгий и длинный путь, в этом укромном уголке было уютно. Изредка, откуда-то сверху сходили до меня небольшие лучики света. Остальное же время было темно, и это испугало бы меня, если бы я не чувствовала, чью-то руку крепко, поддерживающую меня, снизу. Здесь меня охватывал безмятежный и глубокий сон, от которого больше не хотелось просыпаться.
Я ощутила лёгкую прохладу, и вместе с тем, теплую руку, ласково поглаживающую мою голову. С усилием я открыла глаза и увидела, что впредь нахожусь в ещё одном огромном помещении. Сил не было совсем даже, чтобы рассмотреть все здесь, но во мне продолжала быть надежда, что этим местом теперь станет мой дом.
У поднесеной ко мне белой миски были знакомые запахи, содержимое, которой вызвало к ним доверие. Казалось, уже с первым глотком голодная опусташенность отступала. А лакая молоко, медленно насыщало и обволакивало теплом своим.
Я оказалась в чем-то прямоугольном, напоминающим коробку, в глубине которой распологал шерстяной шарф. Казалось, мое теперь уже спальное место было на столько большим, что в нем можно было потеряться, как в лабиринте. Но, укутавшись в него поудобнее, я канула в сновидения.
Часть 7 "Место, ли здесь?"
Открыв глаза, меня уже с нетерпением ожидало путешествие по исследованию этого нового места. Вот, только шарф оказался настолько большим, что мне показалось, я не только запуталась в нём, но, и потерялась в его лабиринтах. Как только мне удалось выбраться из его длинных и широких оков, меня ждало другое испытание, сравнимое разве, что с высокой преградой, вставшей на моем пути. Ведь коробка, в которой я очутилась была меня выше, возможно ли тогда, подпрыгнуть выше своей головы?
Здесь находилось несколько комнат, и, в которых располагалась, не одна мягкая постель. Я хотела было залесть под укрытые поверх них, теплые одеяла, но была ещё слишком мала, чтобы хотя бы запрыгнуть на одну из них. Но, спустя плутания, и поиски подходящей мне длинны покрывала, забравшись под него, я канула в мягкости ее перины.
Похожий восторг я испытала, когда побывала внутри огромного ящика, и, как оказалось предназначенного для хранения в нем одежды. Но, тогда ведь я еще не знала, что шкафы не бывают открыты надолго, и, если залесть туда, то вместе с ним, и будешь закрыт. Однажды, пока меня не спохватились, я оставалась незамеченной среди прочих вещей в тонущем своем сновидении.
Мое внимание привлекли многочисленные здесь двери. А в особенности одна единственная, отличающаяся от всех, и, выкрашенная в точности, как стена, к которой она плотно прилегала. К моей великой радости дверь не была полностью закрыта, а чуть приоткрывалась от каждого малейшего дуновения ветра. Это вызывало во мне ещё большее любопытство, и, открыв ее одной лапкой, я без труда смогла попасть во внутрь. Что же, такое там было? В полной темноте я могла опереться лишь на свое зрение. Но, мое внимание стали заострять шуршащие звуки от которых, изредка, исходило лёгкое поблескивание. Это был мешок, в который, в силу своей любознательности я не смогла не залесть. От чего ещё большее удивление меня ожидало, когда я благополучно из него вылезла. Выйдя из кладовой, я долго не понимала, почему же цвет мой, вдруг, изменился? На белых местах стал он серым, а на прежнем рыжим, и того черным.
Это напомнило мне, как одним теплым днём, от везде, меня настигшего, палящего солнца, я укрылась под листьями комнатного цветка. В горшке его, земля отдавала приятным запахом чего-то влажного, и во всем схожа была с дождем, который, как и она сама, собой дарила прохладу.
К сожалению, как только, я подросла и выросла, то больше не могла умещаться, в столь большом цветочном горшке расположенном на окошке. Зато, теперь я с лёгкостью забиралась и запрыгивала туда, где, мне казалось я увижу, и открою для себя, что-то новое. А, может быть, смогу посмотреть на все со стороны, и, как бы, сверху? Когда же была чуть меньше, забравшись куда-то, я подолгу не могла спуститься. Быть может, высоты тогда боялась?
Мне нравилось приходить на зов музыкальной музы. Исходившей, порой, когда в руках держали гитару. Вначале каждый раз я присаживалась лишь неподалеку. Затем все ближе и ближе, пока наконец я не оказывалась вблизи звучания мелодий. Но, перед тем, как уложиться на чехол инструмента, по несколько раз я обходила вокруг себя, а, когда ложилась, мгновенно засыпала под музыку.
С самого детства я любила находить труднодоступные места. Порой, в которые было, как сложно попасть, так и в них оказаться. Что это были за места? Иногда, ими были те, в которые никто бы, и не подумал заглянуть, но, подчас, ими оказывались, самые видные. Правда, что мы можем не замечать того, что находится перед нашими глазами. Наверное, так, легче всего прятать от о всех, а, может быть спрятаться от самой себя. Ведь, когда я видела, что-то пустое, то мне непременно хотелось обогреть это своим теплом, и им же все заполнить. Каждый раз, я пыталась пристроиться, но, возможно ли пристроить себя к этому миру? Почему же, когда я искала место, то, никак не могла найти своего, словно, для меня здесь его, и не было. Когда, все находилось таким чуждым, тогда, голубые облака становились притягательными к себе, как будто, обладали силой притяжения, как если бы, на самом деле они были магнитом. Может ли сила притяжения к небу взять вверх, над притяжением к земле? Ведь, как таковой твердой поверхности, и не было, а была лишь почва. Которая удерживала, но не давала ощущение того, что на ней стоишь, как, если бы земля отягощала. И даже, если смотреть в высь, часто, там можно увидеть лишь, окутывающие и заслоняющие собой провода. Как паутина, наверное, в которую, если попасть, возможно ли будет из нее выпутаться?
Небесные просторы, были одеты в темное покрывало, а, может быть, в полотно сшитое из туч. Сквозь, которое, и кусочком, проскальзывала чистая синева неба. Как спускался прорывом света, и во всем был похожим на лестницу, соединяющую небеса с землёй. Как будто, кто-то, собирая картину мира, утерял последний из всего недостающий пазл.
А, слышим ли мы что-то, когда покидаем этот мир, и уходим в мир, иной? Может быть, заиграла бы глубоко печальная, но, она же будет, и самой прекрасной мелодией, за прожитую нашу жизнь. Тогда, если небо не умело разговаривать, то пением своим, птицы могли призывать наверх. Быть может, напевая, свою песню, и, успокаивая ею, говорят они ещё повременить. Куда спешить, и стоит ли с этим торопиться? Ведь, когда наступает пора уходить, мы и сами это почувствуем. Время пришло, и оно не может выйти, а лишь подвестись к своему завершению.
Часть 8 "Осколками льда"
Каким же было мое удивление, когда, однажды, пустота появилась внутри меня самой? Словно, одним ранним утром, не взошло для меня солнце, лучезарный свет которого, был утрачен и невозвратно угас. Едва ли только, в темноту погрузившись, постепенно, во всем испарялось даже тепло. Как будто, заслоняло его лёгким ветром, и, собой поглотивши, все превращало в прохладу.
Спустя время, когда находишься в ней, она обездвиживает. И, несмотря на то, что она могла бы нести в себе обезболивающие свойства, холод приоткрывает собой болезненные ощущения. Какие? Похожие на покалывания множеством игл, с каждой секундой, которые становятся все более пронзительными и острыми. Как, если бы они были осколками льда, впивающимися, и, ранящими собой изнутри.
Помню, как со всех сторон, меня окружала тьма. Лишь небольшие переливания света, изредка, появлялись на обоях стен. С их исчезновением проходили, и звуки, доносящиеся из вне. От чего мелькание тут же сменялось на покой. А, ведь ночь бывает столь же оживленной, сколь, и сменяющий ее день. Когда присутствует свет, мы находимся с миром, но, когда наступает темнота остаёмся наедине лишь с собой.
Когда вокруг темно, становишься будто ее частью, как, если бы она могла пропитывать собою и оказываться уже внутри. Тогда не она твой посетитель, а ты у нее гость.
Как оказалось, стены были способными двигаться и все же оставаться на своих местах. Казалось, с каждой из сторон своих, направлялись они против меня. И, расстояния уменьшая, начинали сжимать все вокруг. От оказываемого давления, я стала прижата со всех сторон, а, глотки воздуха, что пыталась делать, с каждым разом становились пустыми, и не насыщали больше. Словно, кислород стал для меня перекрыт. Или, как дышать, я напрочь позабыла?
Почему наши слезы такие солёные, и горькими бывают? Стало все вокруг размытым, а глаза мои, и вправду переполнились водой. Как, если бы из темной тучи, что внутри находилась, снисошел дождь. Начавшийся, с появления влажности на моем лице и кратковременных каплей, но, оживлённо, перешедший в проливной дождь. Как, разразившаяся гроза в которой молния, пронзая хрупкие стенки тучи, оставила после себя след. Похожий, на разрез в котором место свое находили, и острыми осколками, прятались они глубоко внутри. Быть может, я попыталась бы вытащить их наружу? От боли, которой мне хотелось срываться на крик. Но, невырвавшаяся наружу, и, оставшийся прежне глухим, они стали осушенными моими слезами.
Может быть, когда я крепко сжимала лапки, пыталась я в них удержать и контроль? Но, его я так только теряла. Почему? Наверное, чувствуя свои силы, и, удерживая себя в руках, в них же держалась вся моя жизнь. От прилагаемых ли усилий, что стали незаметными даже для самой себя. Моими сжатиями нераздельно с острыми коготками, скользили они, и впивались в мягкие подушечки лап. То ли от напора собственных сил, то ли от их переизбытка, ее белый цвет, капля за каплей превращался в багровый.
Алым тоном стал покрываться пол, как поле битвы, на котором я устаивала. Сражение которое, подходило к своему концу, не в первый раз оставило после себя ранения. Как боец, который не был убит, но, доставая из себя боевые осколки, смог наконец освободиться от боли через ее проживания.
Часть 9 "Эпилог"
Ее лепестки опадали и покрывали белизною своей. Распускающаяся белая яблоня и цветущие запахи сирени, приложились неизгладимым отпечатком. Которые навеки останутся следом этой весны.
Необыкновенно красивы цветы. Они исключительны в своем расцвете, и продолжают таковыми быть, когда увядают. Как будто, огорчёнными они бывают, и нераздельны с потерянным взглядом, головы их опускаются вниз.
А, ведь и правда. Прекрасное обыкновенно погибает в мире этом.