В квартире у Фокиных, как, впрочем, в любой из дней вот уже года три, был шумный праздник.
Вино и водка лились рекой. Гости приходили и уходили, если ещё имели способность передвигаться самостоятельно.
Гремела музыка, в основном попса, иногда перемежающаяся шансоном. По подъезду поднимался вверх туман их клубов табачного дыма, дорожка из плевков и сигаретных окурков, наравне с громкими звуками, ориентировала, где так увлечённо гуляют.
Сама квартира, трёхкомнатная, с огромной кухней, выглядела весьма плачевно: обшарпанные стены, изжелта-чёрные потолки, штабеля пустых бутылок, мусор и грязь повсеместно, окна в кухне и зале забиты фанерными листами.
Жильцы давно привыкли к этим гульбищам. Не то, чтобы совсем не обращали внимания, просто устали бороться. Гости этой кошмарной квартиры вели себя агрессивно, нагло, запросто могли в качестве мести совершить любые злодеяние, чего не раз доказывали.
Милиция отчего-то относилась к нарушителям спокойствия лояльно. Приходилось терпеть.
Сегодня обитатели притона гуляли с особенным размахом. Приехал на побывку Чеченец, так они звали офицера, служившего в горячих точках по контракту.
Никто не знал, есть ли у него семья. Он всегда появлялся с деньгами, которые тратил с размахом, ничего не требуя взамен, кроме лежбища в углу одной из комнат и секса, без разницы с кем.
Желающих ему услужить всегда было достаточно. Верочка сама под него постоянно ложилась и подружек, таких же синеглазок, подкладывала. Обычно никто не обижался. Рассчитывался меценат щедро, пока у него не заканчивались денежные ресурсы.
Хозяйка не так давно жила в довольно счастливом замужестве, имела двух дочерей, которые во время оргий закрывались в одной из комнат.
Единственным изъяном их с мужем семейной жизни были систематические возлияния. Пили они исключительно красное вино, сначала сухое, позже креплёное. Особенно не увлекались. Так, для веселья. Всегда с хорошей закуской.
Верочка была поваром в кафе. Готовила много, разнообразно, вкусно.
У неё была подруга. Лучшая, даже можно сказать единственная, которая всегда готова была подставить плечо. Обычно она ужинала и справляла праздники у Фокиных.
Лиза никогда не была замужем, следила за фигурой и здоровьем, красиво одевалась, ухаживала за внешним видом. Даже в свои тридцать два она выглядела на двадцать пять.
Генка, муж Верочки, всегда ставил её в пример, дарил небольшие, чисто символические подарки на дни рождения и большие праздники, имел обыкновение ненавязчиво чмокнуть её в губки, потрепать ласково по ягодицам.
После рождения второй дочки Верочку разнесло. Она, так говорил Генка, обабилась. Двое детей плюс тяжёлая работа. Женщина уставала неимоверно.
Вино тогда появлялось на столе уже ежедневно. После ужина у неё не оставалось сил ни на что, даже прибиралась и мыла посуду подруга.
Однажды, когда у Генки был зверский аппетит на активный интим, традиционный поцелуй подруги закончился в постели.
Ему понравилось. Лиза никогда не рожала, занималась фитнесом. Естественно, Генка, никогда прежде не увлекавшийся леваком, сделал определённого характера выводы.
С того дня специально для Верочки покупалась лишняя бутылка Агдама или Кавказа, термоядерных портвейнов ужасного качества.
Любовники перемигиваясь, наливали женщине в рюмку размером побольше, сами старались пропустить несколько тостов, затем шли в спальню.
Немногим больше трёх лет муженёк окончательно переселился к “молодой” любовнице и жил с ней счастливо.
Верочка уже не могла без Агдама. Некоторое время она страдала, маялась, тосковала, потом пригласила в гости соседа. За ним следующего. Молва среди страждущих выпивки и секса моментально сделала женщину популярной в определённой среде.
К ней потянулись.
Через некоторое время весь район знал, что у Верки дают и наливают. Кто-то шёл за выпивкой, другие за весельем и доступным сексом.
Много раз посетители пытались добраться до старшей дочери, Вареньки.
Девушке месяц назад исполнилось семнадцать лет. Была она изумительно хороша в своей молодости, поэтому вызывала у маминых гостей непрекращающиеся похотливые мысли.
По этой причине были в девичью комнату врезаны два замка, а сама дверь укреплена. Это постаралась сама Верочка. Иногда она приходила в себя. Судьба дочерей тогда бывала ей не совсем безразлична.
Девичья комната была единственная в доме, где был безукоризненный порядок и мебель. Содержать свою часть жилья в чистоте, стирать и готовить Варенька могла лишь днём, когда в доме не было посетителей.
В этом году девочка закончила школу. Аттестат у неё был замечательный, несмотря на сложные условия, в которых приходилось жить и учить уроки. Завтра ей сдавать вступительный экзамен в технологический институт.
Варенька имела склонность к точным наукам. Особенно легко ей давались физика, химия, математика и черчение. Именно поэтому она выбрала инженерный факультет.
Хотелось спать.
Мамашины друзья вошли в особенный раж. Во всю мощь орала Пугачиха, гости устроили агрессивные пляски с битьём остатков посуды. Кто-то чего-то не мог поделить. Несколько раз начинались и затихали разборки с мордобоем.
Варенька силилась заснуть. Ничего не получалось.
— Когда же всё это закончится? — Думала девочка, раскачиваясь в негодовании в постели с прижатой к лицу подушкой. — Как же достали вечные праздники, шум, грязь, собутыльники. Вот поступлю в институт и уйду навсегда. В общаге поселюсь. Никогда в моей семье не будет пьянок. Что это за мать, для которой бутылка дороже собственных детей. Неужели мы ей совсем безразличны?
В комнату начали колотить. Сначала руками, потом ногами.
— Варька, просыпайся, зараза! За пузырём сгоняй.
— Сама сбегаешь. Вон у тебя сколько помощников.
— Не перечь матери, зашибу. Кормишь их, поишь, никакой благодарности. Выспишься, успеешь. Какие твои годы. Нам догнаться нужно. Чечен, вон башляет. Себе заодно чего-нибудь вкусного купишь. У него денег дохрена.
— Сказала, не пойду. У меня экзамены завтра.
— Да мне фиолетово. Я, значит, мучилась, рожала этих недоносков, а они вона как. Плюну на вас, уйду жить… да хоть к Витьке Лыскину. Не выйдешь, пожалеешь. У меня рука тяжёлая, сама знаешь.
Варенька захныкала, даже слезу пустила, но мать ослушаться побоялась. Оделась, побежала в ночной ларёк. На всякий случай оставила себе немного денег из сдачи, вдруг завтра пригодятся.
Ночь была тёмная. По дворам ошивались подозрительные личности. Сколько раз у девочки замирало в ужасе сердце от страха, пока дотащила целую сумку бутылок с вином и водкой.
Варя свалила неподъёмную поклажу в коридоре, шмыгнула в свою комнату. Настенька, сестрёнка, спала. Хорошо хоть так. Ей пока рано всё это непотребство видеть.
— Несчастный ребёнок, — подумала девочка с умилением, глядя на пятилетнюю сестру. Поправила на ней одеяло и улеглась, забыв закрыть дверь. — Неужели нашей мамке бутылки и дружки важнее детей?
Было совсем темно, когда гулянка затихла. Варенька вовсю клевала носом, практически заснула.
Её разбудила грубая мужская ладонь, зажавшая рот. Это был Чечен, она его сразу узнала.
Он был в одних трусах.
Мужчина сразу навалился на неё, начал шарить под ночнушкой, с силой раздвинул ноги девочки, без предисловий, мощно вошёл.
Варенька пыталась вырваться, укусила, почувствовала во рту вкус крови. Чечен ударил ребёнка наотмашь, так, что у неё закружилось в голове.
Дальше она ничего не помнила. Очнулась, когда мужчина вытирал руки об её ночную рубашку.
Чечен похлопал Вареньку по щеке, потрепал обнажённую грудь.
— Хороша курва. Чего не сказала, что целка, я бы осторожнее взял. Ладно, в накладе не останешься. Сейчас бабло принесу. Главное молчи. Скажешь кому, пристрелю суку.
Через пару минут он зашёл, оторвал руки девочки от лица, больно поцеловал в губы.
— Здесь пятьсот рублей зеленью. Хватит с лихвой. Твоя целка и того не стоит. Радуйся, что не даром. И молчи, как договорились.
Голова Вареньки всё ещё болела, внизу живота жгло неимоверно.
Нужно было застирать бельё, подмыться, это она понимала, но идти было страшно.
Мамаша по многолетней привычке вскочила в шесть утра, начала стучаться. Варя боялась открывать. Из-за двери послышались угрозы, отборный мат. Пришлось подчиниться.
Скрыть, произошедшее ночью событие, не получилось. Вера залепила дочери пощёчину, всячески материла.
К Чечену она похоже претензий не имела, только к Варе. Правда, призадумалась, после чего взяла скалку и выгнала всех ухажёров без разбора, после чего начала ликвидацию следов преступления.
— Не вздумай болтать. Если что, у меня знакомая есть, аборт сделаем. Велика беда — целку сломали. Ещё спасибо скажешь, что приобщили к таинству любви. Тьфу, дура, чего я болтаю-то! И что теперь, со всеми из-за тебя рассориться? А жить тогда, как? Ничего, переживёшь. Сама виновата. Закрываться нужно было.
Вера обняла дочку. Всё же её было жалко. Они вместе расплакались. Однако, на работу нужно идти. А Варьке на экзамен.
— Надо же, чего удумала, инженершей хочет быть. А если поварёшкой, как мамка?
Экзамены, хоть настроение у девочки было препаршивое, она сдала. Её зачислили. За время экзаменов она успела со всеми перезнакомиться.
Абитуриенты, теперь уже студенты, дружно пошли отмечать поступление в кафе. Варенька решила не отрываться от коллектива.
Праздновали в кафе, где играла живая музыка.
Посетители танцевали, радовались удаче. В принципе было весело.
Мероприятием руководила приятная во всех отношениях, симпатичная девочка, которую звали Лена Панина и весёлый жизнерадостный парень атлетического телосложения, Виктор Ермаков.
Варенька отчего-то им доверилась, даже подружилась. Только шампанское и вино пить отказалась. Зато натанцевалась вволю.
— Гляжу, засмотрелась на Витьку. Симпатяга. Мне он тоже понравился. А как танцует! Пойду кадрить, — сказала Лена.
А к Вареньке подсел невзрачный, но спокойный и приветливый Сергей Волошин. Разговаривать с ним было интересно и приятно. Следующие несколько танцев она кружилась с ним.
Время пролетело незаметно. Стемнело. Мальчишки вызвались провожать. Так вышло, что сначала отвели домой Лену. Потом юноши пошептались о чём-то, Сергей исчез.
Витька старался очаровать Вареньку, много говорил, взял её за руку.
Девочке было очень приятно, но она никак не могла уразуметь, почему он не с Леночкой, а с ней.
Варе даже показалось, что Виктор влюбился. По этому поводу она насочиняла себе всякого, но у неё была страшная тайна, которая способна убить любые чувства, даже большие, настоящие.
Из окна Вариной квартиры, как обычно, неслась музыка и слышалась брань. Девочка поморщилась, начала прощаться. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что её провожали.
Витька слегка обнял Вареньку, попытался поцеловать. Он был немного старше по возрасту, но относительно отношений с девушками уже взрослый. Именно по этой причине он и увязался за ней.
Опыт подсказывал юноше, что Лена на него запала, она уже на крючке, с которого ей не сорваться. Секс с той подружкой — дело времени, она сама не прочь покувыркаться. А Варю ещё предстоит завоевать.
Девочка понравилась ему простотой и непосредственностью. Витька сразу определил, что она недотрога, возможно даже девственница. Поиграть с неопытной подружкой интересно, даже заманчиво, хоть она и не красавица.
Обычно Витька в таких случаях говорил, — сойдёт для сельской местности. Третий сорт — не брак. А мне, как мужчине брутальному, дополнительное очко.
Как ни странно, Варенькой он увлёкся всерьёз, хотя она не дозволяла даже поцелуев. Возможно. именно поэтому. Азарт, спортивный интерес. Кто его знает, чем эти донжуаны руководствуются.
Договорились встретиться на следующий день в городском парке.
Девочка не спала всю ночь, добавляла и умножала список неоспоримых достоинств юноши. Она понятия не имела, как сумела зажечь интерес у такого парня. Ей мерещились романтические приключения, океан чувств и большая любовь до конца дней.
Варя так расчувствовалась, что заболела. Просто не верилось, что именно ей выпало такое счастье. Но на свидание пошла, даже полетела.
Мальчишка пришёл, не обманул.
Молодые люди катались на аттракционах, ели мороженое. Потом плавали на лодке, сходили в кино на дневной сеанс, где Витька многократно делал попытки обнять. Безуспешные попытки.
После кинотеатра было кафе, букет цветов. Варенька растаяла, как кристалл сахара в воде, но прикасаться не позволяла.
Витька злился, но вида не показывал. Решил завоевать, во что бы то ни стало.
С Леночкой он уже переспал, но предупредил сразу, что он личность независимая, поэтому будет гулять, с кем хочет и когда хочет. Девушка подумала и согласилась на свободные отношения.
С Варей всё было иначе, можно сказать, интересно, но сложно. Витька очень старался её очаровать. Сдаться просто не мог. А интимный пар сбрасывал, когда было совсем невмоготу, с Леной.
К Новому году обнаружился неожиданный сюрприз в виде беременности Вареньки. Понятно, что юношу это не обрадовало. Витька устроил скандал и разорвал отношения.
Девочка страдала. Ей и без этого жилось не сладко. Как справиться с таким сюрпризом, она не знала. Роль матери-одиночки была ей чужда и противно. Не было никакого желания повторить судьбу матери.
Варенька была в отчаянии, даже примерялась вскрыть себе вены.
Виктор сам разрешил эту проблему. Пробыв без неё неделю, он вдруг осознал, что реально влюблён. Как Леночка ни старалась, развеять его тоску не сумела, хотя делала для этого всё.
Юноша сам подошёл к Варе и предложил брак. Даже ребёнка решили оставить, несмотря на сложности.
Девушка оценила его чувства. Свадьбу сыграли скромно, чисто студенческим коллективом. Свидетелями были Лена и Сергей.
Подруга на свадьбе напилась, горько рыдала, хоть и не выдала своего отношения к Витьке, но поначалу всё приглашала того танцевать. Они что-то выясняли, как-то странно прижимались.
Варе даже показалось…
Но, семью нельзя строить без доверия. Ревность Варенька отсекла сразу.
С горя Леночка отдалась в туалете Серёжке, даже согласилась выйти за него замуж, что и сделала немного позже.
Жили молодые в съёмном флигеле, пристроенном к частному дому, топились углём и дровами.
Витька подрабатывал, но не роптал, даже тогда, когда пришлось взять к себе жить Настеньку, сестру Вари. Мамка совсем слетела с катушек, даже кормить дочь перестала.
Отношения в семье были довольно демократические, без ограничений свободы.
Витькиной свободы.
С Леночкой он продолжал встречаться, даже когда она вышла замуж за Сергея.
Когда их дочери, светлане, исполнился год, умерла мама. Ермаковы перебрались в её квартиру.
Учёбу Вареньке пришлось бросить, потому, что денег на жизнь катастрофически не хватало. Пусть хоть Виктор выучится. Хоть какая-то надежда на будущее.
Сама выучилась на повара, работать устроилась в столовую при городской больнице. Заработок небольшой, зато продуктов завались. Там понемногу пристрастилась к выпивке. По чуть-чуть, чтобы коллектив не злить: мало ли, подумают, что перед начальством выделывается.
Квартиру они понемногу отремонтировали, обустроили. В гости стали часто приходить
Лена с Сергеем, иногда даже ночевать оставались.
Однажды Варя застукала в процессе увлечённого процесса соития Лену с Витькой.
Было довольно весело, когда она гоняла голую подругу по дому скалкой, а на всё это с ужасом смотрел не проспавший до конца Серёга.
Кончилось тем, что Витька ушёл окончательно к Ленке, Серёга остался у Вари.
Приблизительно месяц оба страдальца непрерывно пили горькую, жалели друг друга, пока не оказались в одной постели.
Сергей оказался слабаком. Он так и не оправился от предательства. Из запоя ему выйти удавалось лишь несколько раз, но ненадолго.
Прожили они в совместном угаре два года или около того, пока однажды он не замёрз, уснув на улице в зимнюю стужу. Тогда его подобрала скорая помощь.
Спасти Сергея не удалось.
С этого дня Варина жизнь окончательно покатилась под гору. Время от времени женщина находила мужчин, много раз бросала пить, пыталась выкарабкаться из капкана судьбы, но жизнь её больше не щадила.
Настенька не выдержала разгульной жизни сестры, ушла. Больше они никогда не встречались.
Дети, Варенька ведь успела забеременеть от Сергея, росли сами по себе. Из больничной столовой её уволили. Пришлось идти работать посудомойкой в скверную столовую, где была тяжёлая работа и мизерный заработок.
Продукты она домой приносила, но лишь те, что не доели посетители. Тем детей и кормила. Заодно потчевала объедками редких ухажёров, которые иногда захаживали к ней на огонёк, если у них заводились деньги на выпивку.
В квартире опять были обшарпанные стены, горы бутылок и грязь.
Если бы у Вари не отшибло память, она могла бы понять, что всё это уже было.
— Светка, — кричит она, — зараза такая, подь сюды. Видишь, мамаше хреново. Сгоняй за пузырём, живо. Одна нога здесь, другая там. Вот тебе денежка, дуй.
— Не пойду. Давай лучше Женьке ботиночки купим.
— Вот ещё, перебьётся. Хочешь, чтобы мамка помёрла? Вам только того и надо. А вот хрен вам. Беги, сказала. Ты меня знаешь, рука у меня тяжёлая.
— Неужели нашей мамке водка важнее детей? — Думала Света, со слезами на глазах отправляясь за бутылкой.