НЕПОГОДА
В кабине старенького КАМАЗа-тягача дальнобойщик Петя чувствовал себя намного уютнее, чем в квартире. Отсиживаясь дома между командировками, он изнывал от скуки в ожидании прихода жены с работы: покупал продукты, готовил обеды, ужины. Но на это уходило часа два-три, в остальное время, устроившись в кресле, Петя перебирал кнопки пульта, переключая каналы: со спорта на рыбалку, с рыбалки на спорт. Вечером возвращалась Ирина, он накрывал на стол, выслушивал её рассказ о незаметно пролетевшем дне, и они вместе садились смотреть какой-нибудь сериал о превратности чужих судеб. Петя тосковал. Ему не хватало простора дороги, когда, утопив педаль газа, он мчится по трассе, обгоняя плетущихся ботаников. Двигатель ровно гудит, а перед глазами мелькают взлохмаченные кроны берёз и раскидистые ели. Одинокие деревья торчат сначала робко, сиротливо, а затем, словно переплетаясь, превращаются в тревожный густой лес. Разве свора потрёпанных городских голубей, гоняющих по асфальту почерневшую от пыли хлебную корку, может сравнится со стаей встревоженных рёвом мотора птиц, взметнувшихся к небу с неизмеримых раздолий полей.
В очередной рейс Пете нужно было выезжать в пять утра. Он постарался не разбудить жену, умылся, закрыл дверь на кухню и позавтракал. Раньше Ирина всегда провожала его в дорогу - вставала и ранним утром, и поздней ночью, но за двадцать лет совместной жизни эта традиция незаметно стёрлась и постепенно изжила себя. Петю это не тяготило, ему всё чаще нравилось бывать одному. Он надел спортивный костюм, накинул кожаную куртку, взял рюкзак и отправился к автомобильной стоянке.
На улице шёл мелкий дождь. Резкие порывы ветра подхватывали колючие капли и с силой швыряли их в лицо. Петя поднял воротник и ускорил шаг.
"Вот же лето в этом году, - подумал он. – Август-месяц, а погода как в октябре. Ну, ничего. Сейчас в кабине печку включу, и в путь".
Петя обошёл КАМАЗ, пнул по переднему колесу, забрался в кабину и захлопнул дверь.
"Чего-то замок разболтался, вернусь - надо в сервис заехать", - подумал он, завёл двигатель, включил магнитолу, прибавил звук и выехал со стоянки.
Ирина улыбнулась и открыла глаза. Пушистый серый кот по-хозяйски разложил на подушке мохнатый хвост, тихо мурлыкал и монотонно мял лапами её плечо, торчащее из-под простыни.
- Ну ты наглец. Увидел бы Петька, что ты на его подушке пристроился, получил бы уже, - позёвывая сказала она и скинула кота с кровати.
Тот плюхнулся на пол, недовольно фыркнул, улёгся на спину и раскинул лапы.
- Вот жизнь! Валяйся себе весь день, ни забот, ни хлопот. Сказка, - хмыкнула Ирина и начала собираться на работу.
Она вышла из дома, перешагнула через большую лужу, села в вишнёвый форд, припаркованный у подъезда, и сунула ключ в замок зажигания. Дворники на лобовом стекле сорвались с места и, елозя по стеклу, принялись размазывать толстые струи непрекращающегося дождя.
"Конец лета… а уже первые жёлтые листья…Скоро их будет всё больше и больше, а потом опять нескончаемая зима. Хочу весну, с её запахами, кружащими голову, с тревожным стуком сердца, непопадающим в ритм с мыслями. Интересно, когда Петька уходил, он меня спящую поцеловал?"
Она пристегнулась, посмотрела в боковые зеркала, вывернула руль и тронулась с места, осторожно лавируя между впритирку стоящими машинами.
Ирина работала в университете. В конце учебного года она защитила кандидатскую диссертацию и тут же возглавила кафедру дизайна архитектурной среды, на которой до этого работала доцентом. Ирина, хотя и числилась в отпуске, с утра до вечера торчала на работе, перетряхивая толстенные папки с документами, наводила порядок.
Она зашла в кабинет, повесила плащ и села за стол. Телефон внутренней связи вздрогнул звонком, словно дожидался её прихода.
- Слушаю, - сказала она.
- Ирина Михайловна, здравствуйте. Это Маша из приёмной. Григорий Иванович просит вас подойти к нему в двенадцать сорок пять. Вам удобно?
- Конечно. Зайду, - сказала Ирина, положила трубку и подумала:
"Когда вызывает ректор, то, наверное, всегда надо говорить, что удобно. Даже если и неудобно".
Она встала, достала из маленькой красной сумочки сотовый и набрала номер.
-Да, Ир, слушаю.
Вместе с голосом мужа из динамика вырвались гул мотора и громкая музыка.
- Привет, Петя, говорить удобно?
- Говори, Ир. Я на трассе, громкая связь.
- У тебя всё нормально?
- Конечно. За бортом ливень, а в кабине тепло. Кайф. Еду и балдею.
- Ну давай, балдей. Счастливого пути.
- Давай. А ты чего звонила?
- Да просто так. Целую.
- Пока.
Ирина положила телефон, достала из шкафа коробку с чаем, бросила пакетик в прозрачную стеклянную кружку и наполнила её горячей водой из кулера.
"Вот чудак-человек, - подумала она, глядя, как за окном хлёсткий переменчивый ветер перебирает струны дождя. - Ливень на улице, а он балдеет. Наматывает по тысяче километров дороги за день, и ему хорошо. В театр не вытащишь, а если и вытащишь, так заснёт. На выставке Рериха через каждые пять минут курить ходил. Мы такие разные, а живём столько лет, без ссор и скандалов, хотя весной в доме давно не пахнет".
Она поставила чашку на подоконник, села за стол и склонилась над документами.
Время до встречи с ректором пролетело мгновенно. Ирина посмотрела на часы, подошла к зеркалу, подкрасила губы, едва коснувшись волос, поправила причёску и вышла из кабинета. Она шла по замершему тишиной коридору и ловила себя на мысли, что за много лет, проработанных в университете, никак не может привыкнуть к величию этого старинного здания: к высоченным потолкам, широким окнам, тяжёлым распашным дверям и покрытому лаком вековому паркету. И сейчас, в каникулы, когда бурлящая жизнь, наполненная суетой, замерла и только стук её каблуков отзывается в пустоте звучным эхом, Ирина чувствовала себя маленькой принцессой, идущей по королевскому замку.
Она поднялась на третий этаж и зашла в приёмную, обустроенную по её проекту.
- Можно заходить, Маша? - спросила она.
- Да, конечно, Ирина Михайловна, - ответила секретарь и открыла перед Ириной дверь в кабинет ректора.
Ректор вальяжно расположился в кресле возле невысокого дубового чайного стола с гнутыми резными ножками. В соседнем кресле устроился широкоплечий мужчина чуть за пятьдесят в сером летнем костюме. Перед ними стояли неполная бутылка коньяка и бокал. Рядом две чашки с недопитым кофе, блюдце с нарезанным лимоном и открытая коробка шоколадных конфет. Увидев Ирину, оба встали.
- Вызывали, Григорий Иванович? - спросила Ирина.
- Да, Ириночка, проходите. Позвольте мне представить вас друг другу. Это наш бывший учащийся, ныне успешный предприниматель из Москвы - Максим Антонович. А эта очаровательная женщина, дизайнер, Ирина Михайловна, доцент и заведующая кафедрой.
Ирина кивнула, Максим Антонович учтиво склонил голову и поцеловал протянутую Ириной руку.
- Присаживайтесь, Ириночка, кофе, чай или, может, коньяк? - продолжил ректор и указал Ирине на свободное кресло.
- Спасибо, ничего не надо. Я сейчас на обед пойду.
Пока Григорий Иванович расписывал гостю достоинства Ирины, она рассматривала мужчину:
"Словно белый офицер из какого-то кино: высокий и статный, голову склонил, руку поцеловал. Костюм как влитой сидит, ворот рубашки застегнут, галстук шёлковый. Волосы светлые, глаза то ли голубые, то ли серые. Нет. Не белогвардеец, а кавалергард, они же все блондины были с голубыми глазами. Да хоть кто! Не мой типаж".
Она невольно улыбнулась, на ум пришли строчки Окуджавы: "Кавалергарда век недолог, и потому так сладок он".
- Ирина Михайловна, вы нас слышите? - спросил ректор.
- Извините, Григорий Иванович, задумалась.
- Ох уж эти женщины, - усмехнулся ректор и налил себе коньяк. - Не для работы их Бог создал, не для работы.
Он глотнул из бокала, ловко зацепил кусочек лимона чайной ложкой, закинул его в рот, кашлянул в кулак и сказал:
- Давай, Максим, излагай проблему.
- А давайте, Григорий Иванович, не так. Ирина Михайловна на обед собиралась, так, может, составим ей компанию? Посидим в ресторане и всё обсудим.
Он широко улыбнулся и, глядя в упор на Ирину, спросил:
- Вы не будете возражать?
- Нет. Давайте пообедаем, - согласилась Ирина.
Ректор встал с кресла и сказал:
- Нет, друзья мои. Я обедаю тут и ем только то, что приготовила моя жена. А вы давайте идите, обсуждайте, а потом возвращайтесь.
Максим Антонович открыл дверь и пропустил Ирину вперёд.
- Собирайтесь, я жду вас внизу.
Она кивнула и пошла к себе в кабинет.
"Наверное, хочет мне шабашку предложить в Москве, - подумала Ирина. - А что? Тоже неплохо. Деньги всегда нужны, да и развеяться можно".
Песенка о кавалергарде не выходила из головы. Ирина накинула плащ, взяла сумочку и спустилась на первый этаж. Максим Антонович, чуть приподняв голову и заложив руки за спину, не спеша прохаживался по фойе. Он увидел Ирину, подскочил к выходу, потянул за массивную латунную ручку и открыл дверь.
- Пожалуйста, - сказал он и кивнул головой.
Дождь закончился. Влажный ветер раздвинул клокастые тучи, освободив просвет робкому солнцу.
- Пойдёмте, Максим Антонович! - сказала Ирина. - Тут кафе рядом, пять минут идти. Кормят хорошо и недорого.
- Ирина Михайловна, уважаемая. Давайте лучше в ресторан. Скажите, где самый лучший? Поедем туда. Я на машине.
- Неловко как-то, - Ирина опустила глаза. - Да и не знаю я, не хожу в рестораны.
- Успокойтесь, я же не на свидание вас приглашаю, а на деловую встречу.
Он молча взял её за руку и повёл к искрящемуся дождевыми каплями мерседесу, припаркованному под знаком "Стоянка запрещена".
"Вот это номер, - подумала Ирина, взглянув на машину. -Три семёрки и регион московский: семь-семь-семь. Шесть семёрок в ряд. А цвет какой? Темно-коричневый с перламутром, да ещё с какими-то черными подпалинами. Шик!"
Максим Антонович открыл перед Ириной переднюю дверь машины.
- Прошу, - сказал он и, не отпуская Иринину руку, помог устроиться на сидении. Нажимая кнопочки регулировки, Максим Антонович двигал кресло вперёд-назад, наклонял и поднимал спинку и непрерывно интересовался:
- Так удобно? А так? Или вот так оставить?
Ирина не выдержала.
- Максим Антонович, может поедем уже? - спросила она, скривив улыбку. - А то я скоро умру от голода.
- Пардон. Едем, - ответил он и сел за руль. - Куда?
- Угол Баррикадной и Весенней. Знаете, где это?
- Конечно, там раньше пельменная была "Минутка".
- Точно, - ответила Ирина. - Сейчас ресторан "Париж".
Ехали молча. Негромкая музыка наполнила салон нежной мелодией.
"Можно подумать, что он не у нас в универе учился, а пажеский корпус окончил, - подумала Ирина. – Манеры - словно он из позапрошлого века. Но самое интересное, что он всё делает не наигранно, а непринуждённо, словно это в крови. Он за последние пятнадцать минут три раза передо мной двери открыл, под локоток подхватил, когда с крыльца спускались. Необычно как-то. Кавалергард и есть кавалергард. А Петька мой? С кем его сравнить можно?"
Молчание затянулась. Ирина посмотрела на Максима Антоновича и спросила:
- Почему вы на машине приехали? На самолёте не проще?
- Проще, но скучнее. Я люблю дорогу - сам себе хозяин. Да и на такой машине - одно удовольствие. О! А вот и наш "Париж".
Вслед за администратором они прошли в зал.
Максим Антонович помог Ирине снять плащ и повесил его на изящную витиеватую вешалку-стойку рядом со столиком.
- Где вам удобнее будет? - спросил он.
- Мне всё равно, давайте здесь.
Максим Антонович взялся за спинку стула, отодвинул и, когда Ирина начала присаживаться, подвинул его к столу и кивнул головой.
- Удобно?
- Да, - засмеялась Ирина. Её начинали забавлять обхаживания, к которым она не привыкла.
Они сделали заказ и дождались, пока официант принесёт закуски.
- Максим Антонович, пока мы не начали говорить по делу. Можно один вопрос? Иначе меня разорвёт от любопытства, - Ирина широко улыбнулась.
- Конечно, только у меня одно условие - перейдём на "ты".
- Хорошо.
- Тогда задавай вопрос.
- Мне очень неудобно, но почему вы, ой, ты постоянно киваешь головой?
Максим засмеялся, глаза его озорно заблестели.
- У меня в роду все мужчины были офицерами. Говорят, что прапрадед гусаром был. И я с детства хотел быть военным. Увидел в кино, как один офицер поворачивал ногу на носочке, а потом щёлкал каблуком о каблук, наклонял голову и красиво произносил: "Честь имею". Мне это так понравилось, что я ещё с садика начал тренироваться. Так и вошло в привычку. Ладно хоть каблуками сейчас не щёлкаю.
Ирина тоже засмеялась.
- Спасибо, здорово. Что, перейдём к делу?
- Конечно. Дело в том, что я построил дом в Подмосковье. Небольшой, но очень красивый, не вычурный. Простой. Два этажа, веранда. Смотрится изумительно на фоне реки и леса. Особенно сейчас, когда ветви деревьев начинают покрываться разноцветными листьями. А теперь я мечтаю, чтобы и внутри всё было так, как я хочу, но как хочу - не знаю. Могла бы ты мне помочь? Григорий Иванович сказал, что ты лучшая. Мне понравилось, как по твоему проекту переделали интерьер его кабинета. Получилось строго, но душевно. Мне не надо металла, стекла и пластика. Лучше что-нибудь классическое или, как говорят, вечное, чтобы на все времена. Вся работа будет оплачена.
- Ну, это понятно, - усмехнулась Ирина. - А что, в Москве дизайнеры интерьеров перевелись?
- Нет конечно. Просто они уж очень много берут за своё усердие, но это полбеды, они при этом бегут вслед за модой. Мне кажется, что мода - это в любом случае штамп. Сколько видел интерьеры у друзей - вроде отличаются, но в то же время как-то уж всё одинаково.
- Понятно. У тебя есть с собой план дома, либо наброски какие-то?
- Нет, Ирина. В этом-то и вся проблема. Я хочу, чтобы ты поехала в Подмосковье на день или два, осмотрелась, погуляла по лесу, в общем, пропиталась атмосферой.
- День - два? А жить в недостроенном доме? - усмехнулась Ирина.
- Нет конечно. Там на участке ещё и старый дом стоит. Я его специально оставил для строителей. Всё необходимое есть: свет, вода, холодильник. Телефон берёт, интернет медленный, но терпимо. Даже "Нива" есть, старенькая, но бегает, будь здоров. Не хочешь там оставаться, можно в гостинице в райцентре. До неё километров семь, дорога хорошая, на "Ниве" за пять минут доскочишь. Ну как? Заинтересовал?
- Необычно. Я так никогда не работала - с натуры. Значит, полная свобода? Но примерные предпочтения мне надо знать. И ещё. Какую сумму ты готов потратить на интерьер, и сколько будет стоить моя работа?
- Давай так. Считай, что в эти дни у тебя оплаченная командировка. Поживёшь, надышишься, пропитаешься природой, созреешь для работы, тогда всё и обсудим. По рукам?
Максим Антонович протянул Ирине руку.
- Была не была, - ответила Ирина и пожала крепкую ладонь. - Когда вылетать?
Максим Антонович улыбнулся:
- Едем на машине завтра, думаю часов в шесть утра, чтобы до ночи приехать.
- На машине? Это же долго! Я никогда не ездила так далеко.
- Ирина, в этом проекте у тебя всё впервые. Договорились?
- Не знаю даже, всё так неожиданно, да и кота надо пристроить куда-то.
- И? - Максим Антонович выжидательно посмотрел на Ирину.
Она нахмурила брови, почесала лоб и махнула рукой:
- Едем.
Максим Антонович рассчитался с официантом, вывел Ирину из-за стола, снял с вешалки плащ, чтобы помочь ей одеться.
Ирина, смеясь, долго не могла попасть в рукав, который, словно сопротивляясь, закручивался и выворачивался.
Максим Антонович улыбался, едва задевая губами её затылок.
- Ну, слава Богу, - сказал он и облегчённо выдохнул.
Ирина почувствовала, как его мягкое дыхание коснулось шеи. Тепло мурашками пробежало по плечам, спине и плавно скатилось по рукам до кончиков пальцев. Она вздрогнула, замерла и закрыла глаза. Ей на секунду показалось, что запахло весной
- Что-то случилось? - спросил Максим Антонович
- Нет, - тихо ответила Ирина. - Пойдём.
Они доехали до университета и вышли из машины.
- Я, наверное, домой поеду, - сказала Ирина и протянула визитку. - Тут мой адрес.
- Конечно, собирайся в дорогу. Завтра в шесть утра заеду. Сейчас зайду к Григорию Ивановичу и скажу, что мы обо всём договорились.
Максим Антонович взял визитку, поцеловал Ирине руку, кивнул, развернулся и, не сгибая спину, начал степенно подниматься по широкой мраморной лестнице, ведущей ко входу в университет.
Ирина посмотрела ему вслед. Развернулась на носочках туфель, склонила голову, улыбнулась и пошла к своей машине. В голове вновь всплыли слова: "И как ни сладок мир подлунный, лежит тревога на челе, не обещайте деве юной любови вечной на земле".
В суете Ирина не заметила, как день подошёл к концу. Она покидала в сумку вещи, занесла соседке ключи от квартиры и взяла с неё клятвенное обещание приглядывать за котом. Ближе к полуночи приняла душ, выпила чаю, легла в кровать и позвонила Пете.
- Привет, Петь. Ты где?
- Привет, Ирка, я в Москве. Загрузился. Утром поеду домой.
- Ночевать где будешь?
- На стоянке, наверное, как всегда. Я тебе рассказывал: там всегда дальнобои собираются. Что у тебя?
- Я завтра с утра тоже в Москву еду на машине. Шабашку взяла. Ректор подкинул.
- Надолго?
- Дня на три.
- Нормально. А чего на машине?
- С заказчиком. На мерсе. Петя, я ключи Нине оставила, чтобы за Барсом приглядывала. Ты приедешь, забери.
- Конечно. Давай, целую. На созвоне. Может, в дороге и увидимся. Счастливого пути.
- И тебе, Петенька. Высматривай меня на трассе: коричневый мерседес, номер три семёрки и регион семь-семь-семь. Целую.
- Пока.
Ирина поправила подушку, выключила ночник, повернулась на бок и подумала: "Вот прицепилась же песня:
Крест деревянный иль чугунный, назначен нам в грядущей мгле. Не обещайте деве юной любови вечной на земле.
Странный всё-таки Петька, совсем меня не ревнует что ли? Вот интересно, смог бы он мне изменить? А я? Всё, дура, спи".
Петя сунул телефон в карман, забрался в КАМАЗ и захлопнул дверь, но она отпружинила и не закрылась. Петя выругался и захлопнул ещё раз. С третей попытки замок сработал и крепко прижал дверь.
- Вот так-то лучше, - сказал Петя. - А то ещё не хватало тут на ремонт застрять.
Он завёл двигатель и поехал на стоянку.
Свободную площадку у отеля "Придорожный" давно облюбовали дальнобойщики. Хозяин гостиницы понял, что настоящий дальнобойщик никогда не променяет свой спальник в кабине на номер с мягкой кроватью и облагородил это место, огородив его забором из сетки рабица. За небольшие деньги он пускал большегрузы на территорию для ночёвки или мелкого ремонта. Водители были довольны, да и хозяин не внакладе, ведь уставшие мужики набрасывались на еду в гостиничном кафе, которое работало круглые сутки и приносило приличный доход.
Петя заехал в ворота и двумя протяжными гудками поприветствовал водителей, столпившихся у мангала. Он припарковал КАМАЗ, выпрыгнул из машины и подошёл к мужикам. Со многими он был уже знаком, а некоторых знал только по позывным, общаясь с ними по рации. Петя поздоровался с водителями, отошёл в сторону, достал телефон и набрал номер.
- Привет, солнце, я приехал. Хорошо. Иду.
Он зашёл в гостиницу и подошёл к стойке, за которой стояла черноволосая девушка лет тридцати. Увидев гостя, она кивнула и сказала:
- Здравствуй, Петя, с приездом.
- Здравствуй, Светуля. Как делишки, отель забит?
- Ага, как всегда. Вообще все номера пустые. Даже транзитников нет. Зато кафе не успевает салаты крошить, ваши какой-то праздник решили устроить. Лилька одного мяса пятнадцать килограмм замариновала.
- Понятно, а то смотрю, чего это вдруг мужики мангал раскочегаривают. А Лилька-то где?
Света хмыкнула и злобно зыркнула на Петю.
- А ты не знаешь? В люксе, конечно. Тебя ждёт. Час уже как прихорашивается да круги от окна к окну нарезает. Тебя, кобеля, выглядывает.
- Светка! - грозно одёрнул Петя. - Смотри у меня, дождёшься!
- Чего дождёшься? - Света начала закипать. - Подруга она мне или кто? Тебе-то что? У тебя в каждом городе небось по бабе. А у неё любовь. Ты уедешь, а она потом ещё три дня порхает, как бабочка: улыбается, песни напевает. А потом опять злыдней становится. Я по её поведению уже определяю, что ты приехать должен. Да что я тебе говорю. Вся ваша братия - одни кобели.
Петя вцепился пальцами в стойку.
- Что ты несёшь, Светка. Какие кобели?
Света облокотилась на стойку, вытянула шею и шёпотом спросила:
- Вот скажи мне, Петя, по секрету, зачем тебе она? Приехал, напряжение сбросил и уехал ни свет ни заря. Почему вы для этого нормальных баб выбираете? Ты потом к жене под бочок, а Лилька страдает, ждёт и думает, когда же на её улице перевернётся твой сраный КАМАЗ с пряниками. Петя! Тебе "плечевых" мало? Посмотри, сколько их отирается. На любой вкус.
- Светка, замолчи! Ты ничего не понимаешь.
- Всё я понимаю, ты уже лет шесть ей мозг выносишь, а я больше не могу смотреть, как она мучится. Ещё что сотворит с собой - на твоей совести будет.
Света хлопнула по стойке ладонью и ушла в подсобку.
"Вот стерва, - подумал Петя. - Всё настроение испортила".
Он медленно поднялся на второй этаж, прошёл длинным коридором, увешанным плакатами с изображениями большегрузных автомобилей, и упёрся в дверь с табличкой "Люкс". Повернул ручку и зашёл номер. Из ванной комнаты доносились шипение воды и негромкий женский голос, напевающий незатейливую мелодию. Петя огляделся. Между двумя массивными мягкими креслами стоял журнальный столик, накрытый нежно-голубой скатёркой. На столе красовалась вазочка с букетом полевых цветов, бутылка сухого белого вина и стеклянное блюдо с очищенным от корки и нарезанным на кусочки красным арбузом. Косточки были убраны. Дырочки от них наполнились прозрачным соком, постепенно стекающим по спелой мякоти неровными тонкими ручейками. Петя прошёл в спальню. Широкая кровать с деревянным изголовьем была заправлена пахнущим свежестью бельём, край тонкого одеяла откинут уголком.
"Старается, Лилька, и вот всегда же так. Сразу видно, что ждёт она меня. - улыбнулся Петя, вышел из спальни и открыл дверь в ванную комнату".
Лиля в махровом халате стояла перед зеркалом и, напевая, сушила волосы неприятно дребезжащим феном.
- Ой, Петенька. Я чуток не успела, - сказала она, выключила фен, положила его в раковину и обхватила Петю за шею.
Он крепко обнял её и поцеловал.
Лиля закинула голову, посмотрела ему в глаза и спросила:
- Что-то случилось? Ты как будто каменный.
- Да Светка на ресепшене мозги выклёвывала.
Лиля слегка оттолкнула Петю, прошла в комнату, села в кресло и закинула ногу на ногу.
- Не обращай внимания, - сказала она. - Молодая ещё. Ничего в жизни не понимает. Меня всё устраивает. Так. Хватит говорильни. Примерно через часик Арсен мясо принесёт. Я заказала тебе стейк на гриле. Иди в душ, а я в спальню. Иди. Я жду.
Петя проснулся в шесть утра. Он поднялся с кровати и раздёрнул тяжёлые шторы. Тёплый свет погожего утра заполнил комнату. Петя ушёл в ванну, принял душ и заглянул в спальню. Лили не было.
Он быстро оделся и спустился на ресепшен. У стойки стояла Лиля.
- Держи, Петя, - она протянула ему чёрный полиэтиленовый пакет. - Тут в дорогу: мяско жареное, лаваш, помидоры, огурчики, сок в коробке.
Петя взял поклажу и обнял Лилю, она поцеловала его в щёку и шепнула на ухо:
- Приезжай, я буду ждать.
Петя кивнул и направился к выходу.
"Конечно приеду, - подумал он. - А вот уезжать мне с каждым разом всё тяжелее и тяжелее".
На стоянке бурлила жизнь. Дальнобойщики крутились у своих машин, кто - то уже собирался в дорогу, кто-то завтракал.
- Чего, Петька, погнал домой? - спросил бородатый водила. Он взобрался на подножку и протирал тряпкой боковое зеркало большого грузовика "Вольво".
- Да, Фарид, погнал. Ты тоже собираешься?
- Сейчас Фархад кашу в кафешке дожуёт, и поедем.
- Ну давай! Ровной дороги!
- И тебе, Петюня.
Петя обошёл КАМАЗ, пнул по переднему колесу, забрался в кабину и со второй попытки захлопнул дверь.
"Замок совсем разболтался, у сервиса машину брошу, а домой на тачке доеду", - подумал он, завёл двигатель, включил магнитолу, прибавил звук и выехал со стоянки.
Знакомая дорога была Пете не в тягость. Тяготили мысли. Много раз он давал себе слово порвать с Лилей, но вновь и вновь просил рейс в Москву, чтобы на обратном пути заехать к ней.
"Дура ты, Светка, - подумал он. - Откуда тебе знать, что на душе? А может Лилька и есть моя настоящая любовь. Если она для меня ничего не значит, что же мне дома не сидится? Тянет к ней, как магнитом. Что делать-то? Кто подскажет?
Он посмотрел на икону, приклеенную к приборной панели.
- Господи, если ты есть, сделай так, чтобы это всё закончилось. Устал я.
Погода портилась на глазах. Небо быстро затягивали косматые непробиваемые тучи, и первые тугие капли начинающегося дождя забарабанили по стёклам летящих по трассе машин. Вскоре ливень уже стоял беспросветной стеной. Водители включали противотуманные фары и сбрасывали скорость.
Ирина откинулась на спинку кресла и старалась не заснуть под ровное убаюкивающее урчание массажного валика, вмонтированного в спинку сиденья. Она не заметила, как пролетели шесть часов пути. Сначала они болтали, останавливались на заправках, пили крепкий кофе с пирожными или бутербродами. Потом Максим Антонович веселил её анекдотами, затем наступила тишина: лёгкая музыка расслабляла, нагоняя нежные мысли. Волнение у Ирины полностью исчезло, постепенно становилось спокойно.
"Окна закрыты, а пахнет весной, - подумала Ирина и закрыла глаза. - Может, конечно, у него такой парфюм, а может я просто схожу с ума. Не понимаю, что со мной, но мне удивительно хорошо".
Максим Антонович, не отрывая взгляд от дороги, протянул к Ирине руку, коснулся её шеи и провёл по ней пальцами. Ирина вздрогнула и хотела отпрянуть, но вместо этого, подчиняясь желанию, наклонила голову к его ладони.
Левое переднее колесо КАМАЗа разорвалось с диким грохотом. Петя нажал на тормоз, выкрутил руль, но машина на мокром асфальте перестала подчиняться, она летела юзом. Гружёный прицеп оторвало и понесло в сторону. Кабина накренилась, Петя навалился на дверь, дверь распахнулась, и он вывалился на дорогу. Он хотел откатиться, но кабина, скрежеща металлом, перевернулась и накрыла его. Неуправляемый прицеп, поднимая брызги, вылетел на встречную полосу. Его закрутило, и он завалился на бок, подмяв под себя мчащийся в Москву мерседес с номером три семёрки и регионом семь-семь-семь.
17.08.2019