Одно из воспоминаний детства: я играю с винными этикетками в папином кабинете на работе. Не подумайте, что детство у меня было такое тяжелое. Мой отец, Константин Иванович Иванов, работал тогда в «Молдвинпроме» инженером-мелиоратором. К слову, под его руководством и по его проектам были осушены и подготовлены к использованию практически все поймы в Молдавии, на которых разбивались виноградники. Особое отношение это имеет к югу Молдавии. А этикетки… Как раз происходила замена этикеток, поскольку на вновь напечатанных впервые появилась ныне всему миру известная эмблема «Молдвинпрома» — «Белый аист».
Народная молва наделяет его способностью дарить детей людям, а мой отец является непосредственным родителем его самого— Белого Аиста. Так что, Константину Ивановичу ничто Божественное не было чуждо.
А дело было так. Папа очень увлекался фотографией. Это и до «Молдвинпрома» было и после. Он мне рассказывал, как будучи студентом, ездил на Родину в Янгиюль (сейчас пригород Ташкента). Денег хватило с трудом только в один конец. Однако, он, взяв с собой фотоаппарат (древнюю «Смену-3») и кое-какие фото-принадлежности, смог оплатить и обратную дорогу, и матери (моей бабушке) денег оставить, и некоторый задел «на жизнь» в Одессе обеспечить.
Увлечение фотографией не иссякало никогда. Работая в «Молдвинпроме», он на общественных началах был редактором стенгазеты министерства. Газета выходила регулярно, содержала материалы о текущих событиях в организации и в коллективе, тщательно сдобренных редакторским юмором и коллажами из фотографий, живо иллюстрировавших рукописный текст. В те годы достаточно популярны были юмористически-сатирические журналы вроде «Крокодил», «Перец» и им подобные. А юмор, как известно, — одна из самых популярных форм подачи информации. Юмор, легкий слог и актуальные фото привлекали внимание сотрудников, которые долго еще обсуждали опубликованный номер стенгазеты и с нетерпением ждали выхода следующего.
Руководство, вплоть до самого-самого, отнюдь не обделяло своим высочайшим вниманием народное стенгазетное творчество. Впрочем, министр не был человеком чванливым, потому запросто мог находиться среди сотрудников, читающих печатный орган, принимая оживленное участие в обсуждении собственными комментариями и замечаниями. Он-то и посетовал однажды, что у столь привлекательной и любимой коллективом стенгазеты отсутствует название. Естественно, слова начальства были переданы главному редактору.
Редколлегия объявила конкурс на название, пообещав, что максимум через месяц «озаглавленная» стенгазета поместит фото победившего автора, прославив его таким образом «в веках». Открылся ящик Пандоры и одновременно с этим заработал Рог Изобилия. Каких только вариантов ни пришлось рассматривать: от самых тривиальных, до осложненных тройным подтекстом и скрытым смыслом! Молдвинпром, Винодел, Виноградарь, Шпалера, Привой, Подвой, Фетяска, Лидия, Алиготе (и многие прочие сорта винограда), Спиритус Вини, Гранчак, Пэхарел (стаканчик), Дегустатор, Тост, Секатор и многое-многое тому и «не тому» подобное. Были и всем известное «Птичку жалко», и мало кому понятное «Под сургучом». Очевидно, имелось в виду опечатывание сургучом горлышка бутылки с химическими пробами вина. Константин Иванович говорил, что, не смотря на всю актуальность, многие названия не содержат романтического начала, в связи с чем вряд ли станут именем собственным, оригинальным, достойным светлого образа средства не очень массовой информации.
Кто выпускал газету, прекрасно знает, что всегда не хватает одного, последнего дня, а иногда и последней ночи. На огромном, склеенном из нескольких листов ватмана полотне специально было оставлено место под название, а вот самого названия так и не было выбрано. Редколлегия в составе редактора, художника т рядового журналиста (по совместительству все в свободное от стенгазетного творчества время являлись специалистами «Молдвинпрома») в муках и страшных творческих судорогах встретили утро, так и не приняв решения о названии. Нет, несколько шаблонов было заготовлено. Достаточно вклеить один из них в зияющую белым пустоту ватмана, и новый бумажный кораблик отправится в «плавание», но…
Обычно новый номер к началу трудового дня уже занимал свое штатное место на стене, превратившись в одночасье из трехметрового полотна плотной чертежной бумаги в стенгазету, но время шло, а стена пустовала. Проходивший мимо стенгазетной ниши люд удивлялся, некоторые тщетно пытались проникнуть в закрытый изнутри кабинет, где бдела редколлегия. Если кто-то из газетчиков сам оказывался в коридоре (мало ли по какой надобности), ему буквально приходилось продираться сквозь строй, поясняя, что «вот-вот, уже скоро». Все утро организация обсуждала только одну новость — отсутствие новостей. В десять часов измученный ожиданием коллектив отрядил к первопечатникам парламентера —главбуха, которая, впрочем, тоже была составе редколлегии.
А как раз обсуждался вопрос приложить к названию какую-либо из местных легенд, связанных с виноградом. Главбух рассказала легенду про осажденных в Сорокской крепости, изнывавшим от жажды воинам, которым аист принес гроздь винограда, чем спас их от пораженья.
— Саша, — обратился папа к художнику, — сможешь стилизовано нарисовать летящего с гроздью винограда аиста?
Ни слова не говоря, Саша несколькими штрихами изобразил фигурку, которая известна сегодня всем, кто в теме.
— Отлично! А рядом, на все оставленное место, напиши «БЕЛЫЙ АИСТ»!
Через полчаса в коридоре у стенгазеты было не протолкнуться. Как обычно — шум, гам, смех, подначки, комментарии, шутки, обсуждение. То там, то сям по кабинетам разносилось: «Белый Аист… Белый Аист…» После обеда Константина Ивановича вызвал к себе министр. Позже художнику Саше, кстати, штатному художнику организации, было поручено переработать этикетки к винным бутылкам, разместив в соответствующем месте новую эмблему «Молдвинпрома». Получилось очень красиво. У папы в кабинете я, малец, играл этикетками как картинками, а во дворе выменивал на них всякую мальчишескую всячину.
Через год Константина Ивановича Иванова за производственные, организационные и научные заслуги, а также весомый вклад в развитие отрасли наградили Орденом «Знак Почета». Думаю, не малую роль в этом сыграл и «Белый Аист». Кстати, отмечены были все создатели символа.
— Папа, – спросил как-то я, – а почему аист именно белый?
— Понимаешь, я всю ночь смотрел на белое поле, оставленное для названия, а придумать ничего не мог, поскольку крутилось в голове только лондоновское «белое безмолвие». Когда главбухша рассказала легенду, даже и сомнения не возникло: только БЕЛЫЙ аист!
Аист в природе — птица черно-белой окраски. В украинском языке, например, эту птаху называют «чорногуз» (он же «лелека»), т.е. дословно «с черным животом». Белый Аист — понятие и символ, созданный человеком. Так что авторство на словосочетание «Белый Аист» в торговой (как бы сейчас сказали) марке без всякого сомнения принадлежит моему отцу — Константину Ивановичу Иванову!