Дорогая Галина Антоновна

      
       Мне было тогда неполных пятнадцать, а возраст этой замечательной женщины определить было почти невозможно. Она была веселая и молодая и одновременно очень взрослая и мудрая. Работала она вожатой в пионерском лагере в моем отряде. Была она немного странной на первый взгляд, и ребята ее сторонились. Но именно она стала  мне лучшим другом, старшим товарищем и учителем жизни в то лето в буквальном смысле этого слова. Мои родители развелись год назад, обстановка была тяжёлая, новые семьи у папы и мамы, не до нас.  Мы с сестрой остались с бабушкой. Я уехала в лагерь на две смены. И вот за эти два прекрасных летних месяца почему-то мы стали очень близки с этой абсолютно чужой женщиной. Галина Антоновна - уникальный человек с трудной, просто трагичной судьбой, сохранивший невероятную любовь к жизни и желание поделиться этой радостью с другими. О ней и о тысячах таких, как она, детях войны пойдёт речь в моем рассказе.
Жила она тогда в Мурманске, недалеко от аэродрома Мурмаши.
Я, москвичка, выезжала только в Крым к родственникам на лето, особо нигде больше в те годы и не бывала, особенно на Севере страны. Для меня географически это казалось так далеко, так холодно, а лето 1981 года выдалось жарким и солнечным, что про Мурманск и его снега было слушать даже приятно. Был у Галины Антоновны взрослый сын. Мужа не было, я так поняла. Особо я не интересовалась этим моментом, а она и не говорила об этом. Разговаривали мы совсем на другие темы. Говорила она очень медленно, вдумчиво, как бы подбирая слова. Нетерпеливому собеседнику показалось бы скучным и не интересным такое повествование. Но, по счастью, не мне. И вот почему.
Дело в том, что когда Галине Антоновне не было и двух годиков отроду, она попала с мамой в фашистский концентрационный лагерь на территории Белоруссии. Отец погиб на фронте скорее всего, мама по-видимому  была замучена и  умерла уже  в лагере. А девочку через полтора года вызволили советские войска. До  пяти лет она почти не разговаривала, только вздрагивала от громких звуков. Потом все-таки в детском доме нашёлся прекрасный психиатр-логопед, отогрел ее душу и  сознание и научил ее простым фразам, потом школа, и все лучше и лучше стало дело двигаться с обучением. Как в книге Каверина «Два Капитана».Потом школа, которую  она окончила неплохо, по её словам. Пошла работать в область мостостроения. Красивая, худенькая, светленькая. Белорусская кровь, скорее всего. Настоящего имени никто так и не узнал. Имя  ей дали в детском доме. И отчество. И фамилию. И вторую жизнь. Только номерок на руке  шестизначный сохранился от прежней ее лагерной жизни. Жуткое овальное синее пятно около вены на запястье. Она мне его как-то показала. Не разобрать особо цифр было, и прятала она его, смущаясь, под кофточками с длинным рукавом. И абсолютно седые волосы в 42 года, которые красила она в красивый пшеничный цвет.
Мы говорили часами. Нет, не о лагере и о детдоме. О книгах и людях, о кинофильмах. О северной природе.
      Потом мы переписывались после этого летнего отдыха. Переписывались , потом связь оборвалась,  я вышла замуж на первом курсе института, родила сына, много всего интересного и трагичного произошло в мой жизни потом. И прекрасного тоже. Но в самые тяжёлые минуты я брала ее черно-белую фотокарточку в полный рост на фоне нашего лагерного стенда с объявлениями, которую она мне подарила на прощание. И читала надпись : «Дорогой Ирочке, на долгую память, будь всегда такой же умницей, никогда не сдавайся!  Твоя Галина  Антоновна.»
      И  все мои тогдашние заботы и проблемы становились такими ничтожными и мелкими по сравнению с выпавшими на ее долю испытаниями. Преклоняюсь перед великим подвигом советского народа. Несгибаемыми его характерами и уникальными личностями. Спасибо Вам, дорогая Галина Антоновна!
Живите долго и счастливо. Вы это заслужили. Абсолютно.