Был любознательный мальчик, любил разбирать – куклу, мишку, машинку: а что там? а почему не такое, как я? почему не говорит со мной? Внутри пружинки, детальки. Это, скажите пожалуйста, самая та улитка, что ползёт к вершине Фудзи? Или это уже гётевский Ur-феномен, хай ему деггер... Любопытство того же порядка, что у одного питерского товарища, он подходил к газетному киоску, наклонившись, спрашивал: простите, не здесь ли проживает Иван Иванович Иванов?
Понятно, что винтики-пружинки не Маша и не Миша. Увеличенная печень не сосед мой Хохликов Иван. То есть это не субъект. О-ё-ёй, пиф-паф. И в охотника стреляет. Лишившись статуса субъекта, Маша таки по-прежнему объект. Внимания, памяти, любви и обожания. Объект описывается в терминах сущности и существования. Субъект – только существования.
Так посмотришь: трансцендентность голимая, тьма, полнейшее отсутствие качеств. А так посмотришь – свечечки, молебен, крещение за полторы тыщи если индивидуально, пятьсот если всех чохом... Между тем, это всё один субъект. Один и тот же. Ur-феномен. До него докапываться – гиблое дело. Это самая распоследняя стадия феноменологической редукции, ничто, но в то же время – нечто... Отсюда всё берёт своё начало и сюда несёт свой конец. Это не пустотность Маши, это – универсальная, т. е. для всех общая и единая, форма потока психической жизни.
Только форма. Зови меня Эл, зови Маша, Иван Иванович Иванов – это всё я, и форма. Испорченная, как правило, с детства.
18 августа 2019 г.