или Всплеск вечного желания
На то и земля, чтобы на ней стоять, есть существа, предпочитают ползать?
Если возможность есть, она будет использована. Использовать возможности, которые есть. Или создавать новые возможности, использовать которые может быть и не удастся. Создавать. Кому? Себе.
Жизнь, то, что создает новые возможности, для себя, для жизни.
За счет? Себя, жизни.
1.
Одна жизнь жертвует собой, чтобы другая жизнь стала еще больше.
Другая жизнь позволяет жертвам быть жертвами, зачем? чтобы стать еще больше. Тем самым? Стать возможностью. Становится. Чем больше какая-то жизнь? Не больше какой-то жизни, а чем больше жизнь, тем большая она возможность, тем большей она становится возможностью, для другой жизни. Не земля, жизнь создает возможности. Но разве сама земля — не возможность? По крайней мере, одна возможность налицо, убеждать не надо,
Земля = земля + небо = почва + тепло + осадки = круговорот, есть возможность жизни.
Далее, начинается жизнь. И начинается она как создание возможностей. Кто-то ждет, одна возможность. Кто-то не ждет, другая возможность. Похоже, мир складывается из возможностей. Не все укладываются в его возможности. Возможность, которая превосходит возможности мира, есть ли такая возможность? Что могут отдельные жизни, использовать немногие возможности. Из многих, немногие. Если удастся. Возможностей станет больше. Не значит ли, этот мир — мир возможностей, начинался с очень немногих возможностей? Из которых одни будут использованы. Другие не будут использованы. Чем-то закончится? Возможно, когда люди скажут, наш мир. Какой был мир до того, так ли важно. Важнее то, что теперь весь мир — это наш мир. И другого мира не будет? Неужели и такая возможность есть. Не обязательно. Но люди, это? та жизнь, которая создает возможности, чтобы не воспользоваться ими, хотеть, но не успеть ими воспользоваться.
Подходящий пример? Ближе всего: РСДРП — РКП(б) — КПСС.
Знамя борьбы. Знамя экспансии. Знамя застоя.
Эстафета возможностей. Неужели застой был той возможностью, которой успели воспользоваться. А как же 1-й Интернационал? Как-никак, ведь был и 2-й Интернационал. 1-й — возможность 2-го, скажи основателям 1-го, что они только возможность, не более, конечно, не поверили бы. Возмутились бы. Слова возмущения. Дела возмущения. Цель? Зачем, возможность возмущения, уже сама по себе такое наслаждение. В целом — история отрицаний. А скажи основателям 2-го, что будет и 3-й, что сами они — возможность 3-го, не более, поверили бы они? Где-то лет через тридцать пришлось доказывать, они — другая возможность. Другое лицо? Точно так же доказывал и 3-й, он — другая возможность, подлинная. Подлинное лицо? А вместе они, убежденные в дурном исходе были, возможность разделения мира на части. Или, напротив, убежденных в положительном исходе было больше, возможность замены, преобразования?.. разделенного мира — миром единым. В целом. Продолжение истории отрицаний, кому-то приходится выступать на стороне отрицания, в известной роли все-отрицающего. Отрицающего возможности других. Оставляющего возможности за собой.
…
Мир, который был до партии.
Мир, который будет после партии. Кажется, партия есть то, что не желает признавать, что есть до и есть после. Для нее, для партии. До, другие были возможностью партии, были возможностью для нее. После, она стала возможностью для другой жизни. И где она будет, я о партии, быть ей в этих пределах. Пройдет недолгий свой путь. От возможности для нее. К возможности не для себя. Можно представит горечь последнего Генсека, когда он осознал, что выступает возможностью не для себя, для другого. В начале века, конечно, прошлого, оптимизм. Уже не убывает. Еще не убивает. Только сбивает. С толку. До — После, не выйти ли из этих рамок? Чего проще, создадим партию, не обычную, как было всегда и везде, но партию нового типа. Что в ней нового? Она станет источником жизни, той вечной возможностью, которая будет становиться больше и больше, все большей и большей возможностью.
Всегда больше. И никогда меньше.
Она будет возможностью для себя, только для самой себя. Прочие? Будут возможностями для нее. Она будет использовать все эти широкие возможности. Сполна. На современном языке, возможность тотальности. Начало прошлого века, театр теней, полумрак, идет распределение ролей; с некоторой долей огрубления, это было распределение исторических ролей. Вход, претенденты, схватка, история как история. Все-могущий, да войдет. Не-могущий, да изойдет. Оно, это распределение состоялось. Победители. Побежденные. Все как обычно. Далее? Нечто неизбежное, жертвы, жертвуйте, есть руки, ноги, головы, но более всего, спины. О шеях можно не говорить. Подставляйте ладони, но это в песне. За пределами сцены, запястья. Создать возможности, не воспользоваться? Осознать неизбежность, принять. Остается? Похоже, единственное. Передавать созданные возможности следующему поколению. Неужели это и назывались эстафетой поколений. Мир, который был до партии, его больше нет. Мир, который будет после партии, такого мира уже не будет. Ему в мире партий нет места. Мир — партии, я — твоя возможность, партия? В самом деле, если партия — возможность, чья это возможность, для кого?
2.
задатки страданий на ленте времен...
Понятно, знаменитая строка выглядит несколько иначе,
но времена, вернее, упоминание времен там есть. Люди — это время. Их время? Скорее, люди своего времени, обычная сентенция. Должно быть, верно и обратное, времена — это люди. Человек нового времени меняет. Белье, нижнее. Одежду, верхнюю. Под-заносил. Под-запачкал. Вернуть бы чистоту, нас уверяли, залог здоровья. Короче, стирать. Но заниматься ручной стиркой. И где, в своем кабинете, без того тесном. Бумаги, тетради, книги, стопками, их куда девать, не говоря о рукописях, кучки которых во всех углах.
Но есть же прачечные, там прачки, золотые руки.
Ну, может не совсем золотые,
но что-то похожее. Вот, что значит современный город. Человек берет белье, свое, женское. Рубашки, свои, не свои. Прочие атрибуты современного образа жизни, включая детские панталончики. И в прачечную. Вот, примите, к оплате готов, верно, на лице готовность. И что он слышит, не возьмем. Отказ. Но ведь вы для того и существуете, чтобы стирать. А ваше белье, слышит в ответ, для того и существует, чтобы его не стирать. Советуем, что ему посоветовали, представить нетрудно. Поскольку на лице что-то похожее на бешенство. Он вообще легко приходил в состояние, близкое к ярости. Да, как вы смеете! А вот так, а вы что думали, встанем на колени, перед таким злостным эксплуататором. Да ни за что! Лучше пойдем в суд. Говорят, вы юрист. Пишите. Подавайте. Да я... говорите, затаскаю вас! И что? Инерция ярости. Конечно, никуда он не пошел, так заносить, если угодно, затаскать, надо суметь.
Какой суд не придет в ужас. Какое судно не дойдет до дна. Какой сударь не увидит дно.
Тени современного города. Только тени. До театра, я о театре теней, далеко. Правда, городу тому лет сто пятьдесят, если не больше. Времена классиков, самое начало, еще только входили в роль. Скоро тени придут в движение, надо быть готовым. Пока же, придется походить, одна дверь, другая, третья. Наконец-то, нашлась прачечная, согласилась взять заказ, взяла, вернула чистоту. Можно шагать на заседание. Впрочем, до заседаний дошло не скоро, тогда это были еще собрания. И он идет, приходит, его встречают, ждем, без вас, конечно, не начнем. Говорите, слушаем, выслушаем, примем. О чем речь, исходная дилемма?.. прошлое — будущее, о будущем. О том будущем, которое не наступит само собой, не спешит наступать, но которое сотворится, уже творится нашими руками. Какие руки вдруг появились на исторической сцене. Умелые? Огромные.
Неужели появился человек, о котором можно сказать, человек на все времена
…
Есть жизнь, есть привычки, 19-й век, переворот в жизненных привычках.
Говоря иначе, меняется ритм жизни, появляется свободное время. А до этого? Разве не приходилось в известное время детям шагать в школу, при свете фонарей. В то время, как их родители спокойно сидели дома, занимались приятными делами. Массовое свободное время, а не только время элиты, и даже так, высшей элиты. В немалой мере благодаря индустрии услуг. Прачки. Портные. Обувных дел мастера. Шляпных дел. Туризм. Общественный транспорт. Аналог такси. Свободное время, куда его тратить, на кого? На себя! А не лучше ли в свободное время, в кои века выдалось, в это свободное время потратить себя.
Общество потребления?
Не совсем. Общество, где рождается, лучше сказать, зарождается новая индивидуальность. В массовом порядке. Коль так. Рождается новая масса? Скорее, новая маска. Пока еще рождается. Но все-таки, рождение состоялось. Не принять ли роды. А коллективизм? нашел убежище на окраине Старого континента. Там, на краю, решили принять вызов, будет новый коллективизм, почему бы ему не быть.
3.
загадки строений на срезе времен...
Первый. Второй. Третий. Интернационал.
Первое. Второе. Третье. Лицо партии. Если верить диалектикам, здесь возможности. Первого отрицания. Второго отрицания. И в качестве награды, верно, возможность синтеза. Все лучшее. После? Целый ряд. После первого. После второго. После синтеза. Зачем тогда Четвертое товарищество. Или четвертое лицо Генсека. Наверно, чтобы исключить возможность второго синтеза. Переворот. Вместо отрицания прошлого, отрицание будущего. Вечный покой? Пока только заслуженный отдых, чем не синтез. Очередной ветеран вздыхает. Будут возможности, к ним силы, что помешает вернуться к выбранной теме жизни. Или, как говорилось, к делу жизни. Одно дело на всю оставшуюся жизнь. Свободный выбор дела. Это? Еще один ряд. Свободная жизнь. Жизнь на свободе. Жизнь свободы. Такое затянувшееся дело. Такая затянувшаяся жизнь. Несколько огрубляя, жизнь — производство возможностей. Новая жизнь, организованное производство возможностей. Разумеется, должна быть организация, организованная сила. Ею и стала партия нового типа.
Вступить. Платить взносы. Выполнять поручения.
Что под ногами члена партии. Если он поднимается, куда-то ступают его ноги, на что-то наступают.
…
Там, на земле, что может быть под ногами жизни, сама земля, а если существо безногое? И оно на земле. Под ним та же земля. И оно прямо на земле? Земля. Или другая жизнь, растительная, но все одно, жизнь. Земля. Жизнь. Впереди другая жизнь. Та жизнь, которая будет, пока под ней, вернее, вокруг нее, будет другая жизнь. Земля. Жизнь может стоять на ней, стоит. Может ползать, ползает. Может ходить, ходит. Может бегать, бегает. Прыгает, говоря иначе отталкивается от земли, чтобы быть над землей. В конце прыжка вернуться к ней. И наконец, жизнь, которая полностью отрывается от земли, полет. Над землей. Мало сказать, земля + небо, надо добавить, плюс воздушная опора. Земля может быть опорой. Небо опорой быть не может. Разные возможности. Быть на земле. Быть над землей. Земная дрожь, передается тому, кто стоит на этой дрожащей земле. Так может быть? Небо, высокое, недоступное, сделать опорой. Быть в небе — быть своей опорой, быть опорой самому себе. А как еще достать до неба.
…
Для того, чтобы подняться над землей, оторваться от нее, нужна земля.
В самом деле, если нет земли, от чего отрываться, над чем подниматься. Здесь? Вертикаль. А значит, есть возможность движения по вертикали. Грубо говоря, вверх. Жизнь использует эту возможность, обязательно. Собственно говоря, жизнь потому и возможна, что есть вертикаль. Земля, вылезли из грязи. Залезли на дерево. Взошли на гору. Все? Выкопать нору, глубже, еще глубже. Залезть в пещеру, куда бы еще закопаться. Куда бы еще спуститься. Придется признать, у вертикали два конца. Движение вверх не отменяет движение вниз. Земля исхожена, истоптана. Можно топтаться и дальше. Наконец, вошли в воду. Наверно, не для того, чтоб опуститься на дно. Осталось, подняться в небо.
Кто-то двинулся вверх.
Необязательное дополнение
Воспользоваться созданными возможности при жизни,
созданными, кем? Так ли это важно, были бы. В крайнем варианте выглядело, как? Известно, после меня хоть потоп. Та же ситуация, До — После. Что было ранее, использовать. После? Не волнует. Так были сделаны две заявки, в веке девятнадцатом,
новый индивидуализм,
новый коллективизм.
Носитель первого, средний класс. Носитель второго, партия. Не странно ли, партия, не класс. Новый субъект истории? Партия в роли класс-образующей силы. Класс-созидающей силы. Или, несколько скромнее, класс-преобразующей силы. Создать промышленность, попутно будет расти рабочий класс, который призван историей сменить старую историю на новую. Классик когда еще об этом сказал. Предсказал. Тем самым? Дал ориентиры. С течением времени, партия строит себя, строит свое внешнее дополнение, одним словом, растет. По плечу, из старых пролетариев создать пролетариев новых. Впрочем, когда дело дошло до общенародного государства, задача стала чуть иной, создание нового человека. Что странного, люди классов не укладываются в бесклассовое общество. Почему-то не желают расставаться со своими классовыми привычками. В общем плане, со своим временем.
Время держит нас. Вначале поддержит. Потом задержит.
На поверхности. Живи, дыши, барахтайся. Не пускает в будущее? Не позволяет прыгнуть, совершить пресловутый скачок. Желаешь войти в будущее, ползи, двуногий.
После написанного
Надеемся только на грубость рук...
Достаточно грубой силы? В любое время. В любой ситуации. Знаменитый бард, его строку я позволил себе слегка изменить, вряд ли согласился бы со мной. Зачем тогда писать, хочу и буду, кавычки опущу. Неужели, чтоб грубой силе противопоставить иную силу?
Есть разная сила? Сила духа.
Допустим. Тогда, что такое дух силы, вера в силу? Авторы известного текста добавили к вере еще одно слово, истина. Не потому ли так возрадовались несколько десятков человек в марте 81-го, не потому ли так ликовали народы Старого континента в августе 14-го, если так? Тогда можно смело писать, надеемся только на глупость рук. Впрочем, уже тогда кто-то мог говорить чуть иначе, на слабость рук.
…
Как можно разделить дистанцию жизни, зачем? Чтобы охватить ее одним взглядом,
возможно,
всплеск, плеск, выплеск.
Иногда жизнь дает, зачем? Чтобы взять обратно. Сначала позволила плескаться, коль всплеск состоялся, потом выплеснула. Сосуд, в котором плещется жизнь, где-то должна она плескаться, как его представить.