Фёдор Михайлович словил короткое дежавю!
Чёрное пятнышко медленно разрасталось и увеличивалось в размерах, становясь похожим на нечто волнующее, щекочущее и будоражащее пылкое воображение, как у юного Барбезье...
Фёдор Михайлович всматривался в пятно и снова, и снова наблюдал, как в самом его центре мужчина и женщина занимаются любовью.
Конечно, он понимал, что все это было только условность: на самом деле он стоял в конце черного-черного коридора, на стенах которого мерцали тускло-жёлтыми кляксами фонари.
Этот коридор, казалось, не вёл никуда. С одной стороны он тянулся, постепенно сужаясь в абсолютно-серую, похожую на шахту метро бесконечность, а с другой стороны он сжимался, заканчиваясь абсолютно наглухо запертой дверью с надписью - "Всё девушки твои".
Фёдор Михайлович вдруг обнаружил, что одной рукой он держится за ручку двери, а в другой сжимает клочок письма, адресованного ему. Красивым женским почерком было выведено: "Всё что хотите сделаю для Вас. Всю жизнь пред Вами на коленях... Любую прихоть... Вечно вам...". Дочитав, он бросил письмо и потянул ручку двери на себя.
Дверь не поддалась.
— Понимаю, — прошептал он. — Теперь понимаю. Выходит, это совсем не одержимость, а наоборот.
— Одержимость, — ответили из-за двери, — это впихивать невпихуемое и удерживать неудержимое. Жизнь - это коридор с миллионом дверей. Жить - значит входить в разные двери. Какие-то будут открыты, какие-то нет. Всему свое время!
Фёдор Михайлович посмотрел в бесконечность коридора.
— Но в коридоре я вижу только одну дверь!
— Балда! Ты думаешь, что находишься внутри коридора, — ответили из-за двери. — На самом деле, это коридор находится внутри тебя!
Вдруг прямо из двери вылезла рука в чёрной, атласной перчатке и отвесила Фёдору Михайловичу прямо по лбу смачный щелбан.
Это вышло так быстро, что из глаз у него посыпались искры и он тут же обнаружил себя сидящим за письменным столом, а к его лбу был приклеен чистый лист бумаги.
Фёдор Михайлович отодрал лист от своего лба, оставив на коже чернильное пятно
— Идиот, — выругался он вслух.
Отложил испорченный лист в сторону. Взял новый. Макнул перо в чернила и стал думать. На кончике пера медленно сформировалась увесистая, жирная капля. Кап! В середине страницы появилось пятно.
Фёдор Михайлович словил короткое дежавю!