Душное жаркое лето безжалостно угнетало Францию вот уже целую неделю. Центр Парижа тяжело и гулко дышал смешанными ароматами пряной выпечки, свежесваренного кофе и зловонными выхлопами автомобилей. На чистом лазурном небе маленький круглый диск ослепительно белого солнца нещадно калил тротуары и дороги города, словно желая растопить их, как сливочное масло. И ни освежающего порыва, ни лёгкого дуновения ветерка не знал Париж в последнее время, уже начинавшее казаться мучительно раскалённой вечностью. Тысячи горожан, хмурых и озабоченных делами, спускались в шумное метро и, казалось, терялись там навсегда, желая спрятаться от палящего солнца. А туристы, как всегда восторженные и рассеянные, скупали весь ассортимент палаток с мороженым, который, судя по кричащим ценникам, должен был быть сделан из чистого золота.
И если бы Вы, уважаемый читатель, волшебным образом отправились на несколько недель в прошлое и в этот ужасный удушающий день прошлись по улице Франса, то, несомненно, заметили бы странную парочку женщин преклонного возраста, неспешно прогуливающихся вдоль домов. Они были бы одеты с изысканностью прошлых поколений, но при этом не избегая некоторых элементов современной моды. И что самое удивительное, старушки не жаловались бы друг другу о непереносимой жаре и не обсуждали бы это удивительное явление природы на всю улицу, как большинство окружавших их людей. Они бы только изредка прижимали ко взмокшим лбам белые кружевные платочки, а в остальное время наслаждались видами удивительного Парижа, обсуждая при этом творчество Пруста, Бальзака или Мопассана, изучали взглядом местные заведения и жителей, словом, просто бы наслаждались моментом. И именно историю этих женщин я хочу Вам рассказать.
*****
Итак, этот день для Шарлотты Бекер и Берты Уайт был первым днём, проведённым во французской столице. Воспользовавшись всеми удобствами путешествия в первом классе из Лондона в Париж, подруги сразу направились в гостиницу. Они сняли одну комнату на двоих — с двумя кроватями и гостиной с камином, над которым находился маленький бар, пестрящий алкогольными разнообразиями на любой вкус.
Шарлотта тут же принялась разбирать огромный чемодан, до отказа набитый утончёнными нарядами, а Берта деликатно плеснула в свой бокал немного бордо и, смакуя его интересное послевкусие, грузно опустилась в мягкое кресло кремового цвета, стоящее напротив камина. Уставшие с дороги, — всё-таки, сказывался возраст, — женщины ни о чём не разговаривали, а только размеренно занимались своими делами. И я, пожалуй, воспользуюсь этим моментом, чтобы рассказать Вам, дорогой читатель, немного о наших героинях.
Шарлотта Бекер была стройной улыбчивой женщиной, удивительно хорошо сохранившейся для своих шестидесяти девяти. Она обладала живым умом и капелькой хитрости и обожала шляпки, кошек и катание на самокате. К слову, к моменту, когда Берта только успела удобно расположиться в гостиничном кресле, Шарлотта уже бережно разложила по полочкам пятнадцать своих самых разнообразных шляпок.
Мисс Бекер имела волосы средней длины, тщательно покрашенные в каштановый цвет и всегда уложенные в замысловатую причёску. Её лицо пестрело мимическими морщинками, которые женщина старалась прятать за слоем матовой пудры. Надо сказать, красилась она с умом, и присутствие косметики на лице ничуть не портило внешний вид Шарлотты, а только подчёркивало её удивительные глаза цвета аквамарина и подтянутые скулы.
Она дважды была замужем и оба раза неудачно. Как говорила сама мисс Бекер, не для тех двух неотёсанных ослов цвела её нежная роза.
Первый муж, мистер Джек Паркер, изменил Шарлотте с какой-то молоденькой третьесортной актриской, в то время как второй, мистер Майкл Уильямс, напротив, не отходил от жены ни на шаг и желал знать подробности обо всех её делах и поездках, что очень скоро стало выводить женщину из себя. Оба мужчины были достаточно богаты, и во время развода Шарлотта благоразумно забирала себе часть их денег. Разумеется, она не тратила их на развлечения. В основном, все её сбережения уходили на воспитание единственного сына Джереми, появившегося от первого брака. Мальчик рос в достатке, окружённый заботой, всегда был одет по последней моде и получил достойное воспитание. Окрепнув и встав на ноги, молодой человек с хорошим медицинским образованием быстро нашёл себе работу и недавно в качестве подарка преподнёс матери крупную сумму денег, которую, собственно, Шарлотта и решила потратить на долгожданную поездку в Париж вместе со своей подругой детства Бертой Уайт.
Мисс Уайт многим отличалась от мисс Бекер. Иногда даже становилось непонятно, что могло на протяжении стольких лет сближать этих двух женщин.
Всю свою сознательную жизнь Берта работала — после смерти отца на плечи единственной наследницы легли нелёгкие заботы об его угасающем торговом бизнесе. Берта не обладала такой хитрой прозорливостью как Шарлотта, поэтому многие проблемы решала грубо и напрямик. Из-за этого у её бизнеса всегда было мало сторонников и покровителей, но, пожертвовав своей личной жизнью, мисс Уайт развила мечту отца и теперь имела свой собственный крупный торговый центр в Лондоне, процветающий уже много лет.
Женщина разбогатела, обзавелась хорошей квартирой с видом на Темзу и вторым подбородком, стала много времени тратить на свой внешний вид — так, её кудрявые беспорядочные волосы тёмного цвета теперь всегда были уложены в модную короткую укладку, а круглое румяное лицо — изысканно накрашено. Она часто проводила время за чтением женских романов, попивая душистый красный чай, предпочитая его всем остальным напиткам.
За шестьдесят шесть лет у Берты было немало воздыхателей, некоторые из которых даже предлагали ей выйти за них замуж. Но мисс Уайт не видела ни одного из них спутником своей жизни и так и не познала прелестей семейной жизни. Она не привыкла дорожить отношениями с молодыми людьми, поэтому не сильно заботилась о том, чтобы не обидеть их отказом. К тому же, мисс Уайт часто казалось, что отдельные личности хотели на ней жениться только из-за её преуспевающего бизнеса.
Единственные два человека, которым Берта была благодарна за дружбу, были Шарлотта Бекер и Софи, приёмная дочь мисс Уайт, которую она любила как родную и старалась сделать для неё всё, чтобы девушка хорошо устроилась в жизни. Сейчас Софи училась в Стэнфордском университете и из-за напряженной учёбы уже давно не видела мать.
Семьи Бекер и Уайт уже третье поколение связывала крепкая дружба. Никто из последних представителей семей и не помнит, как именно она зародилась. И, несмотря на такие разные образы жизни, Шарлотта и Берта прекрасно находили общий язык и часто проводили время вместе, как и сейчас, находясь в парижской гостинице. К слову, увидеть французскую столицу — давняя мечта обоих женщин, и под конец своих насыщенных событиями жизней они решили, наконец, осуществить её.
— Итак, Берта, чем мы с Вами займёмся сегодня вечером? — спустя пол часа Шарлотта первая прервала молчание, разглядывая заботливо разложенные шляпки.
— Често говоря, я бы забрела в ближайшую кофейню и попробовала местные круассаны, — мечтательно ответила Берта, ещё даже не начавшая разбирать вещи.
— О, неужели Вы приехали сюда только для того, чтобы восхититься местной кухней?
— Но мы ведь с Вами с самого утра ничего не ели...
— Бог с Вами, честно говоря, я тоже ужасно хочу круассанов! — Шарлотта примерила шляпку перед зеркалом и повернулась к подруге, всем своим видом показывая готовность выдвигаться на поиски кофейни.
Берта, кряхтя, встала. Захватив кружевной зонтик от солнца, она взяла мисс Бекер под руку и дамы бодрым шагом вышли из гостиницы.
Долго ходить им не пришлось — центр Парижа пестрел вывесками кафе и ресторанов на любой изощрённый вкус. Побродив вдоль заведений, женщины наконец выбрали небольшую уютную кофейню, украшенную яркими цветами в белых горшках. Всё-таки, первое впечатление о новом городе — самое важное. Подруги расположились на резных белых стульях за небольшим столиком с клетчатой скатертью перед широким окном, через которое открывался прекрасный вид на оживлённую улицу.
— Эх, ещё бы Эйфелеву башню было видно вдалеке, и уже ничего не надо было бы для счастья! — задумчиво обратилась Шарлотта к молодой официантке. Но та не разделяла её мечтательного настроя, спеша подойти и принять заказ у остальных столиков.
— Вы неисправимый романтик, Шарлотта! — усмехнулась Берта.
— О, конечно, дорогая. Ведь пока в нас остаётся хоть капля романтики, мы всё ещё молоды! — улыбнулась мисс Бекер.
В кофейне царила приятная прохлада, а цветы источали бархатные ароматы. Шарлотта и Берта заказали себе по круассану и кофе и только теперь окончательно расслабились. Первый день в Париже изрядно их вымотал.
*****
— Итак, Берта, мы снова в тупике. Как Вы думаете, куда нам теперь?
На следующий день подруги стояли посреди улицы, уперевшись взглядом в широкое и строгое административное здание, замыкающее строй домов. Поход англичанок в величественный Лувр пока что не увенчался успехом. Как подозревала Шарлотта, на радостях они промахнули нужную им улицу и свернули не туда. Обе женщины не знали ни слова по французски (естественно, исключая merci и au revoir), и, как назло, вокруг не виднелось ни одной вывески, указывающей на знаменитый музей.
Берта безмятежно потягивала воду с лимоном и не разделяла нетерпения Шарлотты. Откровенно говоря, мисс Уайт гораздо с большим удовольствием оценила бы сейчас лягушачьи лапки в каком-нибудь дорогущем ресторане.
— Шарлотта, но ведь Вы же брали с собой карту города? — лениво ответила женщина.
— Ах, точно! — мисс Бекер слегка хлопнула себя ладошкой по напудренному лбу и быстро полезла в сумочку.
Уже через пять минут мисс Уайт следовала за уверенно цокающей каблучками подругой, которая почти полностью скрывалась за огромной развёрнутой туристической картой и ничего не замечала вокруг. Только с верхнего края была видна роза на её светлой шляпке, а снизу — сухие щиколотки и ноги в босоножках.
Вскоре Шарлотта, полностью увлечённая изучением карты, натолкнулась на встречного человека, только что раскурившего трубку. Извинившись, она подняла глаза и увидела длинный хвост очереди за билетами в обитель искусства.
— Берта, мы на месте! — гордо объявила она ошарашенной видом очереди подруге, — А вечером мы с Вами возьмём напрокат самокаты и поедем к Елисейским полям!
— Шарлотта, Вы с ума сошли. Какие самокаты в нашем-то возрасте, да ещё и при такой жаре! Хотите, чтобы подскочило давление и в Лондон мы вернулись на катафалке? — воскликнула Берта, которая была очень далека от любого вида спорта.
— Бросьте, дорогая моя. Вы ещё многих переживёте на этом свете! Неужели Вы думали, что в городе моей мечты я позволю Вам целыми днями сидеть в номере гостиницы и по расписанию спускаться в ресторан? — Шарлотта с улыбкой подмигнула подруге.
Берта как всегда оказалась бессильна перед всепоглощающим энтузиазмом подруги. Но, надо отдать должное, за это мисс Уайт её и любила, потому что, если бы не было Шарлотты, она вряд ли бы увидела Париж дальше улиц, на которых располагались гостиница и рестораны.
Отстояв многометровую очередь, дамы наконец приобрели билеты и полностью отдались постижению прекрасного. Погружение в искусство оказалось настолько глубоким, что, выходя из музея, ноги Берты были готовы отвалиться от тела из-за усталости, и она не представляла, как Шарлотта проходила столько времени на каблуках.
— Надо срочно найти какое-нибудь уютное место, иначе на Елисейские поля Вы покатите в одиночестве! — взмолилась мисс Уайт.
— О да, Вы правы, мои ноги тоже ужасно ноют. Но я каждый раз не могу удержаться — если уж погружаться в искусство, то погружаться сполна! — ответила Шарлотта, на ходу поправляя макияж, глядя в маленькое складное зеркальце.
Под этим таинственным словосочетанием «сполна погружаться в искусство» мисс Бекер имела ввиду обязательное и неизбежное посещение всех залов экспозиции, невзирая на измотанность и потихоньку мутневшие мысли, которые никак не могли собраться в кучку от такого мощного и непрерывного потока новой информации. Руководствуясь этим словосочетанием, подруги обошли все упомянутые во входном билете залы знаменитого музея, полностью пропитанного старинной роскошью, от которой так и веяло священным прошлым. Женщины увидели загадочную Мону Лизу, утончённую Венеру Милосскую, воинственную Нику Самофракийскую (пусть и без головы), и ещё сотни других экспонатов, признанных во всём мире и напоминавших о великих предках.
И теперь, с чистой совестью отдыхая в маленькой, залитой солнцем булочной, окна которой выходили прямиком на Пале-Рояль, мисс Бекер и мисс Уайт наслаждались свежей выпечкой, которая изумительно пахла корицей и ванилью.
*****
Шли дни. Жара стала уступать место суровым летним грозам и ветрам, которых Париж терпеливо ждал так невыносимо долго. Город остыл, купаясь в холодных дождях, и создавалось впечатление, что дома и тротуары вздохнули с облегчением. Но даже непогода не могла помешать осуществлению богатой культурной программы, которую Шарлотта составила с особой тщательностью, расписав все планы чуть ли не поминутно.
Подруги прокатились-таки на самокатах к Елисейским полям, что кстати, как ни странно, очень понравилось Берте, которая не забыла пошутить о том, что катафалк, судя по всему, не пригодится. Она даже высказала желание повторить катание, чем привела Шарлотту в истинный восторг, и на следующее утро женщины вновь взяли самокаты и отправились колесить по городу без особой цели. В этот день они случайно нашли потрясающий ресторанчик, — прекрасное завершение утомляющего катания, — где потом неоднократно обедали кулинарными изысками Франции, как настоящие гурманы: улитками в чесночном соусе, фуа-гра, трюфелями, рататуем и многим другим.
В последующие дни женщины часто гуляли по узким старым улицам, открывая для себя новые подточенные временем памятники, фонтаны, площади и парки, где в одном из них Шарлотта случайно забыла свою шляпку.
— Ах, она была моей любимой! — воскликнула она, когда дамы вернулись к той злосчастной лавочке в центре шелестящего густой зеленью парка. К тому времени шляпки там, конечно же, не оказалось.
— Такой же любимой, как и пятнадцать, сложенных в гостинице и ещё столько же оставленных дома? — дружески усмехнулась Берта, — Не расстраивайтесь, дорогая! Подумаешь, в Вашем гардеробе стало на одну меньше.
— Но ведь эту покупала не я! Её мне подарил в Бристоле один приятный молодой человек, который работал манекенщиком в известном торговом доме. И как я могла быть такой рассеянной, чтобы оставить его подарок здесь... — чуть не плача твердила мисс Бекер.
Чтобы хоть как-то привести в чувство безутешную подругу, совершенно выбитую из колеи этой утратой, мисс Уайт пришлось отвести Шарлотту в ближайший торговый центр, где та выбрала две новые шляпки для себя и одну для Берты в знак благодарности — ведь вселенской печали мисс Бекер, омрачившей ей всю поездку, уже как ни бывало. «Что поделать, у каждого свои слабости...» — примеряя подарок и улыбаясь подруге, думала мисс Уайт.
Они посетили и многие другие знаменитые места Парижа: монументальную Триумфальную арку, поражавшую своей массивностью и в то же время элегантностью, строгий и возвышенный Нотр-Дам, наполненный удивительными тайнами и тихими возвышенными речами, и высочайшую точку французской столицы — Монмартр, откуда открывался поразительный вид на город.
Так же дамы не упустили возможность сходить на премьеру в Гранд-оперу Гарнье, разместившись в ложе, отделанной красным бархатом и золотыми узорами. Они даже немного опоздали на увертюру, но не из-за своей непунктуальности, а потому, что, возможно, излишне долго восхищались внутренним убранством театра. Опера Гарнье была, пожалуй, самым красивым местом из всех, в которых успели побывать подруги, а может быть и самым красивым местом во всём Париже.
Торжественная лестница с мощными перилами, уложенная мрамором разных цветов, располагалась в центре вестибюля и имела два пролёта, ведущие к роскошным фойе, библиотеке и театральному залу. Повсюду были мраморные колонны, замысловатые барельефы и барочные скульптуры. Золотые кандилябры и огромные люстры, свисающие с потолка, освещали зал так ярко, что казалось, будто он искрился звёздами, упавшими с неба. Четыре части потолка были искусно расписаны удивительно нежными музыкальными аллегориями. Вовсе не грех, скажу я Вам, любуясь всем этим ослепительным великолепием, немного опоздать на увертюру.
За неделю, которая пролетела совершенно незаметно, Берта набрала три килограмма, продолжая вместе с культурной программой осуществлять и гастрономическую, составленную ей лично. А вот Шарлотта напротив, несмотря на старания мисс Уайт, сильно похудела и под её глазами появились заметные мешки, которые она старалась прятать с помощью пудры.
— Шарлотта, Вы плохо выглядите в последнее время. Мне кажется, Вы нездоровы, и нам стоит посетить врача, — Как-то утром сказала обеспокоенная состоянием подруги Берта.
— Ерунда, не стоит. Я в порядке, — натянуто улыбнулась мисс Бекер, поправляя широкие полы соломенной шляпы, — Сейчас у нас на целый день запланирована поездка в Версаль и мы не можем упустить её из-за каких-то мешков под глазами! Просто я плохо спала сегодня ночью, вот и всё.
Берта молча окинула подругу недоверчивым взглядом и, пригрозив ей, что купит вечером хорошее снотворное, отправилась переодеваться для поездки. Из комнаты она услышала, как шумно закашлялась Шарлотта. «Странно, раньше я не замечала у неё кашля... Завтра же идём к врачу, и к чёрту все планы» — взволнованно подумала мисс Уайт.
Прогулка по Версалю, этой чудесной и гармоничной резиденции «короля-солнца», выдалась прекрасной и оставила массу приятных воспоминаний. Помогала погода — не было ни дождя, ни ветра, ни палящего солнца, а только освежающий ветерок и бодрящие светлые лучи, с блеском отражающиеся в зеркальной глади пруда напротив главного дворца. Слушая вдохновлённый рассказ экскурсовода, Берта всё чаще присматривалась к подруге и заметила, что кашлять та начала регулярно.
*****
— Осталось от силы несколько недель. Болезнь быстро прогрессирует. У Вас редкий случай — основные симптомы проявились позже обычного. Почему же Вы не пришли раньше? Я не могу и не хочу ставить чёткие временные рамки, потому что ход болезни невозможно предсказать... — уверенно и спокойно говорил доктор Моро, свободно владевший несколькими языками, в том числе и английским.
Женщины пришли к нему спустя несколько дней после поездки в Версаль. До этого мисс Уайт никак не удавалось пойти наперекор грандиозным планам подруги по завоеванию Парижа, и они посетили Люксембургский сад с дворцом, Площадь Согласия, Катакомбы и ещё раз прокатились на самокатах в сторону Елисейских полей. За это время кашель Шарлотты стал постоянным и она заметно осунулась.
— Это точный диагноз? — мрачно уточнила Берта.
— Я специалист в этой области, — заверил доктор Моро и принялся подробно объяснять женщинам причины и скорые следствия туберкулёза, показывая детали на анатомическом рисунке лёгких.
*****
Следующие несколько дней Шарлотта не выходила из гостиничного номера. Она всё время лежала на кровати или в полной тишине сидела перед разожжённым камином, погружённая в глубокие размышления. Два раза мисс Уайт пыталась поговорить с подругой, поддержать и успокоить её, но та лишь дрожащим шёпотом просила оставить её в одиночестве. Мисс Бекер почти ничего не ела, только пила крепкий чёрный кофе без молока и сахара, а ночью не смыкала глаз. Она ворочалась, вставала, чтобы распахнуть окно и впустить в комнату ночную прохладу, надеясь, что это поможет уснуть. Затем ложилась, снова ворочалась и опять вставала, чтобы закрыть окно, через которое доносились раздражающие слух звуки проезжающих по улицам машин. Однажды только женщина провалилась в беспокойное небытие — очевидно, сказывалась скопившаяся усталость, — но увидела во сне себя, стоящую посреди концертного зала оперы Гарнье, богатый потолок которого внезапно обрушивался прямо на неё. С нервным криком Шарлотта проснулась в холодном поту и больше не засыпала.
Женщину тревожили мысли о том, что Париж, город, которым она сладко грезила с юного возраста, станет последним пристанищем в её жизни. Никогда раньше Шарлотта и не подумала бы, что судьба может сыграть с ней настолько злую шутку и позволит умереть в чужой стране, вдали от пасмурного серого неба Лондона, английской речи и родного дома. Терзаемая этими мыслями, мисс Бекер написала письмо любимому сыну, в котором сообщала о болезни и желании остаться в Париже до конца своих дней, дабы не усугублять и так плохое состояние здоровья суетливыми переездами и слёзными прощаниями. Так же она благословляла Джереми на все предстоящие ему решения, будучи убеждена в их зрелости и правильности. Запечатывая письмо, мисс Бекер заметила на бумаге влажные отпечатки, и только теперь поняла, что горько плакала всё то время, пока писала. Париж, её прекрасный, взлелеянный призрачными мечтами Париж, такой упоительный и обворожительный, теперь казался Шарлотте старинной драгоценной клеткой, из которой нельзя было выбраться.
Берта боялась, что после осознания страшного диагноза Шарлотта навсегда потеряет свою жизнерадостность и заразительный энтузиазм и захочет вернуться в Лондон или поехать в более тёплую страну, например в Италию, где климат более мягок и благоприятен. Но подруга постепенно пришла в себя, решив, что она прожила достойную и насыщенную жизнь и её остаток следует провести не менее ярко. Шарлотта вела себя на удивление активно, как тогда, когда дамы только приехали в Париж. Со временем вернулись в относительную норму её аппетит и режим сна, и ничто больше не выдавало болезни мисс Бекер кроме жуткого кашля и лихорадочно краснеющих впалых щёк.
Единственный раз только она затеяла серьёзный разговор с подругой на эту тему. Мисс Бекер настойчиво просила, чтобы Берта уехала из Парижа или хотя бы сняла отдельный номер, так как туберкулёз может передаваться при разговоре и просто от дыхания больного, и мисс Уайт могла заразиться. Разговор длился целый час, и в итоге, растроганная заботой подруги Берта всё-таки отстояла своё право находиться рядом с Шарлоттой в последние дни её жизни, невзирая на все опасности. Это был первый и последний раз, когда женщины говорили о диагнозе мисс Бекер.
Шарлотта стала с удвоенной спешкой выходить на улицу и более внимательно рассматривать архитектуру и памятники, стараясь запомнить каждую незначительную мелочь. Зачастую они с Бертой гуляли молча — мисс Бекер думала о своём, любуясь Парижем, городом своей мечты. Так прошло около недели.
Однажды дамы по задумке мисс Уайт отправились на пикник. Они расположились на мягком пледе посередине коротко подстриженного ярко-зелёного газона у подножия Эйфелевой башни, гордо тянувшейся острым шпилем к синему небу. Специально для этого мероприятия женщины накупили в полюбившейся булочной множество ароматной выпечки — на пледе в маленьких коробочках и корзиночках были и кексы с изюмом, и хрустящие крендельки с цедрой лимона, и аппетитные булочки с маком, и свежайший багет, который так и таял во рту, а так же сливочное масло, клубника, горький шоколад с миндалём и несколько молочных коктейлей, от которых приятно веяло свежестью. Погода окончательно наладилась — сейчас на улице было то самое погожее и ласковое лето, которое так часто упоминается в любовных романах. Греясь в лучах бледного приветливого солнышка и обмахиваясь кружевными веерами, мисс Бекер и мисс Уайт лениво наслаждались десертами и видом бронзовой башни на фоне бескрайнего лазурного неба.
— А знаете, Берта, о чём мы забыли? — мечтательно смотря на башню и медленно потягивая молочный коктейль, спросила мисс Бекер.
— Что же? Мне кажется, за несколько недель мы с Вами успели изучить в этом городе каждую улочку, — довольная успешно состоявшимся пикником мисс Уайт уплетала очередной бархатистый кексик с изюмом.
— Мы совсем забыли об Эйфелевой башне! Ведь там есть несколько смотровых площадок, и я хотела подняться на одну из них ещё во второй день нашего путешествия!
Мисс Уайт задумалась. И правда, за всё это время подруги видели Эйфелеву башню только мельком — проезжая мимо на самокате, гуляя рядом с ней или сидя в кофейне, но никогда не поднимались наверх. А ведь это одно из самых главных Парижских достояний. От раздумий Берту отвлёк пронзительный кашель Шарлотты.
В этот день у неё открылось первое кровотечение.
Когда подруги вернулись в гостиницу, Берта тут же позвонила доктору Моро. Врач сказал, что ещё одно-два кровотечения завершат своё дело окончательно, так что, он советует делать ингаляции с особым наполнителем, соблюдать постельный режим и не подвергать больную большим нагрузкам.
— Прогнозировать появление следующих кровотечений сложно, но эти простые меры предосторожности смогут оттянуть время их открытия. К тому же, большую роль играет возраст больной... — Успокаивающим тоном опытного врача говорил Берте доктор Моро по телефону.
*****
С каждым днём Шарлотте стремительно становилось всё хуже. Болезнь быстро прогрессировала, и, помимо раздирающих горло приступов кашля, женщине уже было тяжело стоять на ногах, так что теперь прогулки подруг ограничивались выходом на балкон их номера в гостинице.
Как-то утром, когда дамы вновь сидели за чайным столиком на балконе, пили красный чай и наслаждались игрой уличного музыканта-скрипача, стоящего прямо под окнами, Шарлотта решительно сказала:
— Берта, мы должны подняться на Эйфелеву башню. Хотя нет, когда осталось так мало времени, мы просто обязаны это сделать!
— Вы уверены, что выдержите эту прогулку, Шарлотта? — Берта подлила ещё чая в миниатюрные чашки.
— Да, я справлюсь. Считайте это моим последним желанием.
По спине мисс Уайт пробежал холодок. Она знала, что для Шарлотты очень много значит этот подъём и чувствовала, что обязана выполнить просьбу подруги. Не зря мисс Бекер всегда шутливо говорила, что покорить Париж можно только со шпиля Эйфелевой башни. А тем временем, скрипач закончил играть проникновенное, нежное, наполненное палитрой чувств произведение, и готовился начать следующее. Шарлотта, поймав момент, схватила с чайного столика, за которым сидели они с Бертой, небольшой пёстрый букетик живых цветов. Придирчиво осмотрев его, она всунула между лепестками купюру и изящно бросила прямо в раскрытый чехол скрипки. Музыкант удивлённо поднял голову вверх. Мисс Бекер послала ему скромный воздушный поцелуй, помахав своей маленькой высохшей ручкой, обтянутой шёлковой перчаткой. Скрипач улыбнулся, подобрал букетик и, спрятав купюру в чехол инструмента, разместил цветы в нагрудном кармане рубашки. Затем с благодарностью приложил руку к сердцу, галантно поклонился Шарлотте и заиграл ещё более вдохновенную мелодию, серебряным потоком долетевшую до слушательниц.
В тот же вечер, отстояв неимоверно длинную очередь, дамы поднимались на самую высокую платформу Эйфелевой башни, сказочно искрившейся яркими огнями. Лифт, плотно набитый людьми, тащился настолько медленно, что создавалось впечатление, что его не смазывали с самого момента основания башни. Берта благоразумно поддерживала под локоть укутанную в тёплую шаль Шарлотту, которая с каждым преодолённым метром бледнела всё больше. Когда лифт почти достиг площадки, мисс Бекер судорожно ослабила атласные ленты на шее, удерживающие шляпку, которая тут же съехала набок.
Наконец, женщины оказались на смотровом балконе, почти на самой верхушке бронзового шпиля, на высоте около трёхсот метров. Шарлотта опёрлась на стену, не находя в себе сил сделать последние несколько шагов к своей мечте. Тогда Берта живо отыскала стул, который стоял возле телескопа, и только отдохнув, мисс Бекер смогла подняться. Деловито поправив шляпку, на негнущихся ногах она подошла к окраине платформы, огороженной для всеобщей безопасности высокой решёткой. Женщины замерли в изумлении.
Открывшийся вид вечернего Парижа навсегда остался в памяти подруг печальным, но в то же время светлым воспоминанием, отмеченным мрачной печатью смерти. Словно будучи на ладони, раскинулась французская столица под хрустальным куполом закатного неба. Множество монументальных домов из светлого камня изображали собой причудливые геометрические фигуры, разделённые между собой оживлёнными улицами, на которых туда-сюда сновали машины и автобусы, безмятежными зелёными скверами и строгими перекрёстками. А прямо перед ними протекала царственная Сена, спокойная и вечная, удивительно глубокого сапфирового цвета. По реке плавно плыли юркие прогулочные лодочки, оставляя за собой раздваивающийся белый хвост из озорных брызг.
И огни. Множество разноцветных огней большого города слепили и играли на вывесках магазинов и афишах театров, на широких стройных мостах и в окнах жилых домов, словом, повсюду. Париж был умело раскрашен всеми цветами радуги, смешанными с бодрящими красками жизни.
Краем глаза посмотрев на Шарлотту, Берта заметила, что по бледной морщинистой щеке подруги медленно скатилась блестящая и крупная, словно жемчужина, красноречивая слеза.
*****
Вот и всё, что я хотел Вам рассказать. Мисс Бекер умерла в Парижской больнице спустя несколько дней после очередного обильного кровотечения. Горько вспоминая свою безобидную шутку о катафалке, Берта вернулась в Лондон, не желая больше ни на минуту задерживаться в городе, где всё напоминало ей о последних минутах жизни подруги. К тому же, ей ещё предстояло заняться подготовкой к предстоящим похоронам. Дома она узнала, что её приёмная дочь Софи и сын Шарлотты Джереми собираются пожениться и хотели бы просить благословения. Свадьба была назначена через месяц. Счастье женитьбы практически сразу вернуло будущую семью в привычный ритм жизни и они зажили втроём в просторной квартире мисс Уайт, не решаясь пока что вторгаться в одиноко пустующий дом мисс Бекер.
Сразу после венчания молодые люди отправились на кладбище к матери Джереми и со слезами на глазах оставили там одну из любимых шляпок Шарлотты и небольшую бронзовую статуэтку Эйфелевой башни.