Приехав в Израиль и немного освоившись, мы с супругой, стали, посещать курсы по изучению иврита. Курсы были бесплатными и к тому же нам в течении какого-то времени платили пособие по абсорбции. В материальном плане всё было более чем нормально, но, вместе с тем я ощущал разочарование.
Причиной его, как мне казалось, являлась моя излишняя сентиментальность, ведь в глубине души я ожидал от приезда в Израиль иного. Решение о репатриации далось мне нелегко, и не последнюю роль в нём, сыграло желание, ощутить себя "частью" еврейского народа. Однако, в действительности всё было каким – то "будничным" и не соответствовало моему представлению о том, каким, должно, быть отношение евреев к своим братьям и сёстрам, вернувшимся в страну после двухтысячелетнего изгнания.
Освоив язык и проработав несколько лет на частника и ещё столько – же в кибуце на севере страны, я постепенно стал понимать, в каком обществе (стране) живу. Оно разбито на группы людей, которые не имеют между собой ничего общего. Каждую группу объединяет страна исхода, язык и религия, и никому из них нет дела до других.
Всех этих людей, вместе и поодиночке, соединяют какие – то меркантильные цели, и меня всегда удивляло, отсутствие у них того инстинктивного и вместе с тем "сентиментального" (вытекающего, из отсутствия, желания навредить) отношения к представителям своего народа. И нет ничего удивительного в том, что, мне не удалось ощутить себя его частью.
Осознав, что их надеждам, ощутить себя хорошо и комфортно от причастности к земле, событиям и жизни общества, сбыться не суждено, я окунулся в рутину жизни. Однако жизнь в еврейском государстве, становилась день ото дня всё беспокойней, и вскоре на северных границах Израиля, началась военная операция с витиеватым названием - "Гроздья гнева".
Ночью, мы с женой проснулись от страшного грохота и схватив в охапку спящего сына, выбежали на лестничную площадку. На наш город падали реактивные снаряды – "катюши". Соседи помогли нам, спуститься в бомбоубежище и окружили заботой и вниманием. От их отношения к нам, у нас исчез страх, и сердце наполнилось теплом и комфортом. Казалось, что всё плохое осталось в прошлом. Однако, испытываемое нами ощущение единства, исчезло так же внезапно, как и появилось, после оповещения службы тыла о том, что, граждане, могут, вернуться к нормальной жизни.
Вернувшись в свои квартиры, мои соседи и я, вновь стали чужими друг другу. Началась "нормальная" жизнь. А в сердце поселилась печаль о минутах единства и сожаление о том, что оно для нас в "нормальном" состоянии недостижимо.
Жизнь текла своим чередом и вот мне посчастливилось, встретить тех, кто смог, пролить свет, на волнующий меня вопрос. "С момента выхода в изгнание, нас нельзя ни на минуту оставлять самих с собой", - сказал мне Михаил: иначе мы перегрызёмся между собой и разбежимся как тараканы.
- А что, - я постарался перевести всё в шутку: это было бы неплохим решением еврейского вопроса. Михаил же оставался серьёзен, лёгкой улыбкой, давая, мне понять, что оценил мой искромётный юмор. "Это было бы смешно, если бы не было так печально", - стал, развивать он свою мысль. Не будь антисемитизма, мы бы и не ощутили, что относимся к одному народу. Да ты и сам знаешь, что, если бы нам дали такую возможность – разбежались бы во все стороны, и не осталось бы в стране ни одного человека.
-Так от чего же этого не случилось?
- Мы были бы рады разбежаться, но народы мира не желают впускать нас в себя.