Из цикла рассказов «Я – бабушкина дочка». Рассказ №6.
Ты их лепишь грубовато,
Ты их любишь маловато,
Ты сама и виновата,
А никто не виноват,
А никто не виноват.
Новелла Матвеева
А у нас сегодня «Лилибабушник», как я называла приход к нам в гости подруг моей бабушки. Компания «Лиля и Ко» собралась в полном составе на нашей кухне и распевают грустные песни. Запевала у них тётя Галя. Она даже в хор ветеранов при ДК ходит. А это обязывает её знать все слова песен до конца. Петь-то из наших могут все, а вот слова песен до конца не помнят. «Завела-а-а меня тропка да-а-альняя до вишнё-о-овава сада», – раздается из кухни. И вдруг песня неожиданно прерывается зычным голосом запевалы:
– Марьяш! Марьяш! Иди к нам! И диктофончик свой прихвати!
Я неохотно вылезла из-под пушистого пледа и пошла на кухню узнать. чего выдумала тётя Галя и зачем ей нужна я с диктофоном. Тётя Галя потребовала тишины и сказала:
– Надоел мне этот музыкальный калейдоскоп. Я решила, что надо нам вспомнить младые дни и поиграть в «Бутылочку».
– Ещё чего! У тебя Галь крышу сдувает что ли? Ой! Сбрендила!
Примерно такие реплики обрушались на тётю Галю. Улыбалась одна я, представив, как столь почтенные дамы играют в эту своеобразную игру. Я последний раз играла в неё в спортлагере, куда меня отправили после окончания четвертого класса. Надо сказать, что она мне не понравилась. За весь вечер мне так и не удалось поцеловаться с лучшим футболистом лагеря, в которого я была безнадежно влюблена. «Бутылочка» – это был мой единственный шанс. Увы! А в пятом я уже его разлюбила, и в игру эту больше не хотела играть. И вдруг «Бутылочка» на нашей кухне! Абсурд!
Но тётя Галя цыкнула на всех и продолжила:
– Будем играть по правилам для хорошо знакомых старушек.
– И как это будет? – спросила моя Лиля. Те, кто хорошо с нами знаком, уже не удивляются, что я бабушку зову просто Лилей.
– А вот так! Крутим бутылочку, и та, на которую показало горлышко бутылки, рассказывает какую-нибудь историю с поцелуями из своей жизни. Но без утайки. Как «на духу».
Сначала ответом послужила недоуменная тишина, если про тишину можно так сказать. Молчание нарушила бабушка Валя:
– А что? Мне вот очень интересно узнать, кто из нас сердцеедки. А кто начнет? И надо, чтобы бутылка была полной и дорогой, на ней мы поклянемся говорить правду, только правду и не утаивать даже свои не вполне приличные действия, если таковые были. Потом мы выберем победительницу. Бутылка достанется ей.
Тут вмешалась Лиля:
– Нет, ей мы вручим венок из лаврушки. А шампанское выпьем вместе. Я люблю «Мартини». Никто не против? Начнет та, на кого покажет горлышко бутылки, а дальше по часовой стрелке и в том порядке, как сидим сегодня.
После этих слов Лиля принесла бутылку «Российского шампанского» и кепку.
– А кепка-то зачем? Подала голос Ирина Петровна, которая до этого смотрела на всех, ухмыляясь и покачивая головой.
– А затем! Нас тут пять красавиц. Каждая кладет по триста рублей: на свежий веник из лаврушки, на шампанское «Мартини» и на бутербродики с икорочкой на закуску. А уж играть, так играть, и нечего рассусоливать. Начнем прямо сейчас «Российским шампанским». Сборы каждую среду вас устроят? Ну, и ладненько. Вставайте теперь! Идем и крутанем нашу рулетку на полу в гостиной, так как стол наш накрыт и готов к повествованию.
И Лиля решительно пошла в комнату.
– Ой! – заволновалась тётя Люда. – Я, старушки, в трансе! Я уж и не помню ничего!
– Людмила! Не трандычи! – прервала её стенания тётя Галя. – Всем есть, что вспомнить и рассказать, а, уж, насколько правдиво?! Девочки! Не теряйте времени! Распределяйтесь по кругу, и перейдем к торжественной минуте раскручивания. Узнаем, для кого сегодня наступит «час правды». Лиля! Крути!
Лиля решительно и сильно крутанула бутылку. Все ждали в тишине. Но Марьяша видела, что они взволнованы. И вот бутылочка закончила свой бег, горлышко смотрело на…. На всех напало веселье. Ирина Петровна суровым голосом произнесла:
– Бог шельму метит!
И радостно засмеялась, глядя на раздосадованное лицо тёти Гали.
– Ты, Ирина Петровна, – сказала баба Валя, – особенно не веселись: ты следующая за Галочкой! Марьяша ! А ты в свой диктофончик проговори о том, кто участвует и в каком порядке. Для истории и чтобы не отлынивали. А уж сегодня мы узнаем первую сказку, вернее, былину о любви. Конечно, на 1001 вечер мы даже впятером не наберем, но Марьяне для книжки рассказов что-то в загашник положим.
– Нет! Ну как жизнь несправедливо устроена. Я – одинокая, бессемейная, ни разу не бывавшая замужем… и начну! Я – комсомолка, спортсменка, а, главное, вечная красавица буду развлекать четырех зловредных старых бабёшек и одну дэ-э-эвушку! Вах! Эх! Была, не была. Налейте вечной красавице чашечку чая, а я пока подумаю какую из былин преподнести подругам.
И все вернулись на кухню. Налили горячего чая и стали слушать.
– Нет, как жизнь устроена забавно. Раньше говорили, что «инициатива наказуема». А я думаю, сколько в мире девушек, столько и былинниц, так если назвать, могло бы быть. Да не каждая готова без утайки и без прикрас рассказать вслух про себя. А я попробую, но так, чтобы на корню не загубить свою же инициативу.
– С чего начну? Наверное, со сравнения, – сказала тетя Галя. – Вот, например, Лиля была красивой девушкой, и я была тоже интересной. Но у нее вон куча женихов на выбор, а у меня с этим делом всегда была проблема. Настырность моя меня подводила, все бы мне командовать. Чтоб всё было по-моему! А «рыбу-то», видно, нельзя сильно и резко подсекать – может с крючка сорваться. Но однажды в институте «наклюнулся» и для меня полноценный жених. Сергеем звали. Родом из Бердянска. Прибился к нашей компании, и вроде как за мной его закрепили: моим ухажером стал считаться. Да, что греха таить: я должна его ухажеркой была называться, а не наоборот. Мне уж больно нравился он. Хотелось мне, чтобы он меня соблазнил. Была готова даже девственность с ним потерять. Хотя в то время такой поступок со стороны девушки не шибко приветствовался. Да чего говорить вам, вы и сами пожили в то время. Я даже один раз сама проявила инициативу. Ну, да! «Терпячки» мне всегда не хватало! Компания наша была большая, шумная, и мы все вместе по всем мероприятиям шарахались. Наверное, с зимы он у меня сначала в поклонниках числился. Вот я и подумала, что пора бы нам поближе познакомиться, а то какой-то он квёлый жених. У нас в общежитии жили иностранцы, с которыми можно было договориться насчет модных тряпок. Мне немка привезла такую отпадную секси-пижамку, полупрозрачную. Ближе к прозрачной. Ничего не скрывала, хотя ведь и не голая лежишь. Причем, трусики и кофточка были красного цвета и с черными кружевами. Для соблазнения в самый раз. Однажды мы договорились, что Сергей зайдет с утра за мной в общежитие, и мы вместе отправимся на какое-то комсомольское мероприятие. Соседки мои ущли на первую пару, а я натянула на себя эту пижаму, и стала делать вид, что сплю. Вроде как проспала. Разметалась по постели. Простынкой только одну коленку прикрыла. Он постучал в дверь, а я не отзываюсь: я же сплю. Он заглянул в комнату и увидел полунагую спящую меня. И оторопел. Стоит и молчит, но действий никаких не предпринимает. Не то чтобы накинутся, даже не подходит! А я все сплю. Но решила поторопить жениха: руки за голову закинула и коленочку в сторону отвела. Ну, все мои женские прелести через прозрачный красный капрон проглядывают, а удачно пришитыми черными кружевами ещё и оттеняются. И двинулся мой Сереженька к моей постели. Сердце у меня зашлось в предвкушении, грудь непроизвольно стала вздыматься, словно я в шторм с приличными баллами на поверхности моря-окияна распластана. «Ну, вот и всё! Он теперь мой!» – так думаю. А он уж подошел к кровати… и осторожно накрыл меня сброшенной простынкой. Затем быстро вышел за дверь и стал громко стучать, чтобы я проснулась. Я, конечно, проснулась от такого стука. Ну, что вы ржете?! Я вам всё честно рассказываю, а то не буду! Ладно, ладно. На самом интересном моменте я, видите ли, отвлеклась! Кричу: «Заходи!» Жених-то мой решил, что я уже себя обезопасила от нескромных взоров, и вошел. А я вот, впопыхах, никак халатик не могла найти! Стою с поднятыми руками – якобы волосы заколкой закрепляю. Увидела его, обрадовалась, в щечку целую, стараясь прижаться. А уж то, что я в такой пижаме! Оххх!Ох! Забыла же второпях. Да и он мой жених! «Сережа! Ты устраивайся! Я мигом переоденусь, ты только отвернись к окошку». И начинаю шуршать капроном, чтобы он по звуку понял, что я раздеваюсь догола. Ну, а он сидит пеньком. Не соблазнила! Моя институтская подружка Лиза с интересом меня потом выслушала и сказала, что Сергей честь мою бережет! Так учебный год на поцелуйчиках и подошел к экзаменационной сессии. И, уж, каникулы не за горами. А когда Серёжа пригласил меня летом на каникулах в Бердянск, откуда он родом, и где жили его родители, то я и решила: жених. Я у него так погощу, что ему и деться будет некуда! «Да ты, Галочка, не робей. Если смущаешься, то подругу какую-нибудь свою возьми для спокойствия. Вон с Елизаветой вы не разлей вода. У нас есть место, где жить, да и поездку на базу отдыха на Азовское море мама устроит. Хоть назагораемся, накупаемся». Так и решили. Я давай «удочку», на которой место червяка или приманки заняло Азовское море, среди подруг закидывать. Да не клюет. У всех свои планы. Да и Сергей Урюпов немного заносчивый был. Скорее его терпели в компании, чем жаловали. А мне одной не хотелось. Но еще больше не хотелось домой.
Я, вроде как, столичной штучкой себя возомнила. А дома надо «коровам хвосты крутить», в огороде работать, да спать вповалку с племянниками и племянницами. У меня ведь две сестры и четыре брата. Я – младшенькая. В детстве была пухлая, мама говорила: «Колобка по сусекам наскребли. Так прозвище и прилипло. Я потом вся избегалась, но по-прежнему звали Колобком. Сестры и один брат жили в городе, три брата самостоятельно в деревне. У всех семьи, дети. И вот вся эта орава все летние каникулы толклась у дедушки и бабушки, у нас дома. Деревенские только спать домой уходили. И на всю ораву одной еды сколько надо. Готовь и готовь. Причем все их родители вроде при деле, работают, а я на каникулах, бездельничаю. Вот и возись с племяшами. А еще эти разговоры: «Пора Галке замуж». Каждый по разу скажет, и уши уже «в трубочку» сворачиваются. Вот я и решила. Надо мне в Бердянск вырваться. Дома сказала, что к Лизе Кабановской еду.
Это та девушка, которая согласилась поддержать меня в путешествии за женихом. Лиза была интересной девушкой. Среднего роста, худенькая, но с хорошей грудью. Разве только ножки подвели: кривоваты были. Но на ножки в первый момент только смотрели. А дальше все в лицо ей заглядывали. И было на что посмотреть. Кожа у нее была нежная, румянец на скулах в любую погоду был. Нос маленький, прямой. Губы пухлые. Сейчас тетки силикон загоняют, а у нее свои такие были. Волосы длинные, прямые, блестящие. Черные. А приковывали взгляд глаза. Большие, голубые, до прозрачности высокого весеннего неба. И густые длинные ресницы. Черные. Она никогда их не красила. Зачем?! Она, если на тебя не смотрит, то как все. Но стоит ее окликнуть или спросить о чем-нибудь, то она поворачивает к тебе голову, и глазища распахиваются, словно ставни незакрепленные в деревенском доме от порыва ветра. И тут ты как бы приклеиваешься к ней взглядом и глазеешь, глазеешь. Что-то в ней цыганское было, если бывают цыганки с голубыми глазами. Она была молчаливая, но улыбаться умела. Хотя к смешливым и веселым ее вряд ли отнесешь. Вот с ней я тронулась в путь за будущим счастьем. Пусть, думаю, Сергея ко мне приворожит между купанием и загоранием. И ей жениха подберём среди его друзей.
Я уже плохо помню, почему мы не поехали прямиком из Москвы в Бердянск. Но то ли билетов не было, то ли деньги экономили. Но в голове крутится, что там были какие-то проблемы с колеёй. Короче, доехав до какой-то железнодорожной станции, мы пересели в общий вагон. Причем билетов заранее на этот поезд у нас не было. Может он местный какой-нибудь был?! Но в таком я ни до, ни после не ездила. Вагоны были как бы плацкартные, старые, жесткие. В вагоне места были только сидячие. Продавали по 4 места на полку. В конце концов, с учетом боковых мест нас набралось 10 человек в нашем отсеке, если его так можно назвать. Было лето. Было жарко. Поэтому эти 10 человек благоухали. Кто чем! Дезодорантов тогда не было. И с билетами было сложно. В один вагон нам с Лизой устроиться не удалось. Я не помню, сколько нам надо было ехать, но зато хорошо в памяти отпечаталось начало драмы под названием, ну, назовем ее «Бердянская рапсодия» по аналогии с «Богемской рапсодией».
Вагон заполнился под завязку. Вроде бы. Но стали заполняться и вторые полки: как нашими вагонными молодыми парнями, желающими ехать с комфортом, так и невесть откуда взявшимися «подкидышами». Я решила: левыми пассажирами. Нас уже стало 12 человек. А когда поезд тронулся, по вагону стали ходить солдатики под хорошей «мухой». В нашем «кубрике» вторые полки уже были заняты двумя дядьками. Но третья-то была свободна. Паренек был спортивный, устроился и тут же засопел. Я про себя так решила. Если я буду думать, что пот и скученность не могут стать гранями комфортных условий проезда, то из вагона я выйду с таким свирепым выражением лица, что Сергей сам обратно запихает меня в вагон. «Не порчу себе настроение, так как я еду к любимому», – сказала я себе. Я не знала, как устроилась Лиза, но вряд ли лучше, чем я. Чтобы как-то отвлечься я решила рассмотреть пассажиров. Слава богу, в нашем купе и в двух соседних детей не было. Беспрерывное детское завывание раздавалось издалека, из первого купе, а я сидела в предпоследнем. На боковых сидениях ехали бабушка и женщина средних лет. Похоже, мать и дочь. Они вели тихонько неспешную беседу. Рядом со мной сидела нервная шикающая дама. Шикала она на мужа, устроившегося у окна. Он был в изрядном подпитии, но ему хотелось добавить, а тетенька мужественно защищала сумку от его посягательств, приговаривая: «Отстань, Ирод! Утроба ненасытная. Прислонись к стенке и дрыхни, паразит!» Дядька не реагировал. Видно привык. У окна на другой полке сидели, привалившись к стене, двое мужчин и дремали. Лица были утомленные, может с работы ехали. Самая колоритная пассажирка разместилась напротив меня, с краю полки. Это была дородная крупная женщина средних лет. Грудь была объемная. Казалось, что бусы не висят на шее, а лежат на груди. Примечательный был и живот, наетый до размера, который позволил ему выйти из-под прикрытия грудями. Она везла большую круглую корзину, которую разместила на коленях. Коленок из-за живота корзине досталось немного. И бабища цепко держала ручку корзинки. Что она везла такого ценного, что не позволяло опустить корзину на пол, определить было нельзя. Корзина была обвязана цветастой тканью. Поезд уже начал считать стыки рельс, вагон потихоньку затихал. Я достала книгу и стала читать. Книга была хорошая, я увлеклась и не заметила, что скоро уже подъезжаем.
Народ стал выходить из оцепенения, задвигался, зашевелился, стал просыпаться. Проснулся и наш солдатик. Уж я не знаю, что он собрался сделать: то ли сесть, свесив ноги, то ли слезть. Но, именно в этот момент, поезд дернулся. Солдатик свалился с третьей полки аккурат на руки тетке, точнее, в корзину ее. Корзина не выдержала такого обращения, и ручка с треском сломалась. Баба завизжала, потом завыла, затем запричитала. И мы все узнали, чего же такого ценного везла тётка в огромной корзине. Когда солдатик с грохотом устроился у нее на руках, желтки и белки полетели в разные стороны. Я сидела как раз очень удачно: и белковая, и желтковая маски были обеспечены и лицу, и рукам, и волосам. А на ноги просто стекали желтые ручейки. И платье мое стало не просто светло-зеленым, а покрылось словно поле, нарядными лютиками из желтков. Баба на несколько секунд замолчала. И мы тоже не сразу завопили. Быстрее всех сообразил солдатик. Вскочил, и был таков. Может испугался зычного бабьего мата. Да и поезд как раз остановился. Потом ругаться в нашем купе стали все. Желающих омолодится яичными масками в нашем купе не нашлось. Матерясь все двинулись к выходу. Я сначала попыталась маленьким кружевным носовым платочком устранить безобразие площадью во всю меня, но красивее не стало. Стала не просто «мокрой курицей», а «яичной». Курица и ее неродившиеся дети! Я тоже поплелась из вагона. И вот он перрон. Чистенькая черноволосая Лизонька в красном платье, и ваша покорная слуга в «яичном». 10:0 не в мою пользу. И встреча…
Встреча меня потрясла. Сергей и два его друга стояли на перроне. Они смотрели на меня недоуменно, потом, узнав, стали ржать. И подруга тоже. Но…. Удивляло и расстраивало не это. Расстроил нежный поцелуй Сергея, размещенный на шее Лизоньки. Что-то я не понимаю: «Сергей чей жених-то?» Увы, оказался не мой. Лизин! А я была «прикрытием», паровозиком, иначе вагончик с фамилией Кабановская ехать не хотел. Я хотела разозлиться сильно-пресильно, но…. Но было много этих самых «но». Во-первых, летом с билетами был напряг, во-вторых, море было так близко, а я так хотела окунуться в него или хоть побарахтаться. В-третьих, все так заразительно смеялись, и были такими симпатичными, что хотелось быть в их компании. И главное, Сергей мне ничего не обещал. Это я его хотела соблазнить. Но «кишка у меня видно тонка». А Сергей с Лизой так здорово смотрелись. Ну, прям, пара года. Я сказала: «Артисты!» И стала знакомиться с друзьями Сергея, но руку мне никто не пожал. «Доставай полотенце и платье, и вперед, к чистому будущему – в туалет на вокзале, – сказала Лиза. – А то придется бежать за машиной, так как в таком виде тебя в машину пускать нельзя». Мы засмеялись и пошли. Я, правда, оглянулась на Сергея, болтавшего с приятелями. «Да, жених-то был завидный, но опять не мой!» «Вот пуля пролетела … и ага!» – заорала я, испугав окружающих, завиляла задом и догнала Лизу.
Вот и вся моя история «для почину». Такая она была моя любовь, до перрона, или доперронная лябофф. Можете рассказчицу искупать в аплодисментах!
Тут все загалдели и дружно сказали, что Галина – молодец!
– Всё замечательно! – подвела итог тётя Люда. – Хорошо, что следующая Ирина Петровна, а не я! А сейчас все по домам, так как поздно, и вспоминаем молодость. Или не только молодость?