На "Взгляде" появилось сообщение:
"Главный редактор телеканала RT и информагентства Sputnik Маргарита Симоньян выступила в защиту гетеросексуальных мужчин, которых обвиняют в сексуальных домогательствах.
«Пару слов в защиту гетеросексуальных мужчин. А то давно их никто не защищал. Пожалуйста, объясните мне, что такое домогательства и чем они отличаются от, скажем, настойчивого ухаживания», – написала она в своем Telegram-канале.
«Что такое изнасилование, понимаю. И даже считаю, что наш УК к насильникам слишком мягок. Что такое харассмент, тоже понимаю. Это когда тебя хотят и отказ грозит тебе карами ненебесными. А вот что такое домогательства? Помогите разобраться», – продолжила Симоньян".
И далее она запускает интереснейший соцопрос с четырьмя вариантами решений. Там есть о чём поразмышлять и подумать и даже посмеяться. Посмотрите при случае.
У меня, как ярко выраженного гетеросексуала, проработавшего 8 лет на торговом флоте, есть, что к этому добавить. А главное, есть чем поделиться.
В экипаже советского торгового судна было от двух (буфетчица и дневальная) до четырёх женщин (ещё плюс к тем двум повар и врач). Чаще было три женщины: буфетчица, обслуживавшая офицеров в кают-компании и убиравшая в их каютах; дневальная, обслуживавшая рядовой состав в столовой и убиравшая в их каютах и повар. И надо сказать, что очень многие жёны капитанов - это бывшие буфетчицы. Порой за этим они и на флот шли.
На одном из судов, где я работал, произошла такая история. Пришла новая буфетчица. Молодая, высокая, красивая, прекрасно сложенная и, что важно, целомудренная. Убиралась она в каютах после обеда, когда горячие молодые штурмана - второй и третий - один на вахте, другой с картами работает. А женатый старпом отдыхает - спит перед вахтой. От него меньше всего можно ожидать приставаний, хотя, именно у него в непосредственном подчинении буфетчица и дневальная и находятся.
Убиралась она в трико. Конечно, в советском, у которых "коленки" вытягивались. Но на ней всё прекрасно сидело. Зашла в каюту старпома с ведром, оставив дверь открытой и принялась за уборку. Старпома нет, задержался.
Вошёл он неожиданно, когда она, нагнувшись, протирала у стола. Не удержался старпом великолепнейших её форм и прихватил своей ладонищей (молодой, крепкий, высокий был), как бы помягче сказать, её великолепную промежность. Распрямилась она - высокая, красивая, повернулась с улыбкой. И прихватила ведро с палубы с грязной водой и опрокинула его на голову старпома. А потом молча вышла с той же самой улыбкой, прекрасно понимая, что в ближайший заход в советский порт будет списана на берег... И на флоте ей больше не работать.
Свидетелей не было. Они никому ничего не сказали. Но на судне и переборки всё видят. Замер экипаж. Все: от капитана до последнего моториста.
Старпом на следующий день появился в обед в кают-компании в свежей рубашке, как ни в чём не бывало. Все офицеры на своих местах сидят. Заходит буфетчица с первой суповницей и ставит её на край стола, где капитан, стармех и первый сидят. Начинаем молча суп разливать.
Заносит вторую. Идёт к старпомовскому краю стола, напротив капитанского. Ставит её. И тут встаёт старпом.
Уже сам без пяти минут капитан, он удерживает буфетчицу за руку и говорит, что оскорбил её вчера, просит прощения у неё и экипажа. И целует её руку.
Буфетчица выбежала. Дальше нас обслуживала дневальная.
Кстати, по приходе в Союз буфетчица сама ушла с флота, а старпом развёлся и попросил руки своей бывшей подчинённой. У них отличная семья.