Сова рыдала ночь напролёт.
Сочувствие сквозь сон тягостнее того, на которое идёшь с открытым забралом век. Оно какое-то дикое, детское, безрассудное.
Хотелось выбежать и утешить страдалицу. Обнять её вместе с веткой, на которой горюет. Дать время переступить через себя. Сдержаться и не вскрикнуть, когда кожа предплечья лопнет с сухим треском, как подлокотник старого дивана. Прижать её голову к себе нежно, но так, чтобы она слышала прибой моего дыхания. И чтобы перестукивались наши сердца через стену неспособности понять другого, и нашли, наконец, общий ритм.
А после - перебирать тигровые пёрышки, проводить пальцем по широкому лбу, дорожкой меж чёткого среза ушей. И стает грусть из прикрытых глаз совы. Всхлипнет она, как ребёнок, и уснёт, спокойно и мирно.
- Ты слышал? Сова плакала всю ночь.
- Да. Хотелось выйти, отыскать её.
- А чего ж не пошёл?
- Да, вот... Не пошёл.
Ласточки вплетали полёт в ажурные браслеты железной дороги. В ожидании своего состава, и времени, когда ветшающий абажур дня станет уставать скорее, птенцы тянут с родителей последние крохи заботы. Звонко требуют добавки, а потом, заметив нечто более вкусное, чем привычно потчует мать, срываются в полёт перед самым её носом.
- Я хотел тебя попросить...
- О чём?
- В следующий раз, когда будешь разгружать дрова, смотри, чтобы там, куда кидаешь, никого не было.
- Так и не было там никого! Только я один.
- Вчера я подошёл к поленнице, гляжу, а оттуда на меня два глаза смотрят, спрашивают - один ли я тут или поблизости ещё кто-то есть.
- Не сочиняй, пожалуйста!
- Да тут - выдумывай или нет, но там была полосатая мышь, с огромным синяком на правой ноге. Ты прищемил ей ногу деревом. И, когда я подошёл, она попросила постоять рядом, пока она доковыляет до своей норы.
- У меня нет слов просто. Скажи ещё, что ты её кормил...
- Кормил.
- О! Как славно, что тебя никто не слышит, кроме меня!
Осень часто моргает золотыми карнавальными ресницами листвы. Рыбы в пруду толкают друг друга, стремясь ухватить первыми проспавшую берег муху. Бабочки машут белыми платочками крыл во след тому, кого знают от силы три недели, но уже успели привязаться. Благодарный, через плечо, взгляд мыши... Неслучайное прикосновение крыла совы к твоей мокрой от слёз щеке. Так привыкают ко всему хорошему, сколь кратко и кротко бы ни было оно.