По мотивам греческих мифов
Эрос и Танатос идут по жизни рядом. Два близнеца, два облика Януса. Родились одновременно и так бывают похожи, что Парки, прядущие нить жизни, нередко путают их. Ошибаются и люди. Божественный Эрос, дающий жизнь, смотрит в одну сторону, Танатос в другую. Эросу в молодости люди служат чаще, но к старости Танатос берёт своё. За Эросом - Жизнь, за братом его – Время. У первого розовый лик, у второго - тёмный, как небо в безлунную ночь. Эрос подвержен старению, Танатос - никогда. Он всегда на страже: и в первые мгновения земного пути и в середине его, и в конце. Парки, улавливая его желание, могут перерезать серебряными ножницами пуповину жизни, пресечь надежды, восторги и ожидания в любую минуту. И Эрос ничего не может с этим поделать. Ромео и Джульетта умирают молодыми, а Филимон и Бавкида живут до глубокой старости и умирают в один день. И искра Эроса тлеет в их сердцах до последнего. Эрос не вечен. Один цветок, срезанный серпом, увядает под палящим солнцем в несколько часов. Все цветы под дыханием осени оканчивают свои земные дни, но на смену им расцветают новые. И Танатос ничего не может с этим поделать. Луна умирает и восходит вновь. Прозерпина, похищенная Плутоном, возвращается на цветущую землю, оживлённая флейтой Орфея. И всё же Эросу не хочется умирать. Прозерпина в тоске покидает землю. Поверженный цветок плачет невидимыми слезами. Танатос и Эрос живут на одном стволе двуликого Януса, но смотрят в разные стороны. И один сменяет другого в круговороте жизни и смерти. Колесо вечности вертится.
В одном рассказе есть трогательная история о мальчике, горевавшем по умершей канарейке. И добрый женский голос из телефонной трубки сказал: «Помни, малыш, есть и другие миры, где канарейки могут петь».
Никаких других миров, скорее всего, нет. Но есть слова любви и утешения в этом мире.