Когда я был маленький, у меня был амулет скифского воина и его вековой старый царственный меч. Колхозники села Иловка забрали золотую рукоять меча и разделили между собой, а ржавый меч и амулет я принес домой. Я и отец отмыли,очистили меч от земли. И мама, увидев блестящий, красивый амулет, надела мне его на черной веревочке на шею. И ночью,уснув, я словно попал в то время: я лечу на своем белом коне без седла, врезаюсь в ряды противника, мой конь сбивает первых пеших воинов, мой конь топчет первую шеренгу, но один из воинов противника мечом отрубает ногу коня — и конь падает на землю, и с ним я! Мое копье ломается, мой щит улетает далеко, я – через голову коня, и сам кувырком падаю на землю, вокруг пыль и темнота. И лишь только я открыл глаза, как воины-сарматы с криком и бешеными, как у воинов, глазами налетели с короткими мечами на меня. Я, ловко прыгнув вперед и уйдя от первого удара меча, резко встал на ноги, принял стойку и закричал клич скифов: «УА! УА!» Отбил удар копья противника и сразу ногой сломал древко, и воину, потному,в кожаной одежде, сшитой из ремней и медных блях, я с разворота отточенным ударом и острым своим мечом отрубил голову. Его голова делает пируэт по кругу, летит, обрызгивает его кровью своих собратьев, и нас, скифов-врагов. И я в этой мясорубке продолжаю рубиться — лишь мой талисман на веревке бьется на потном моем мускулистом теле, которое все в боевых шрамах прошедших сражений, как память о тех моих близких погибших воинах, отдавших свои жизни за племя скифов, за моего царя-отца и за меня, своего друга воина, ведь я с ними, с великими воинами, с детских лет рядом спал на овечьих шкурах у костра, и каждый воин любил меня, оберегал, учил стрелять из лука, обороняться щитом, как правильно владеть одним и двумя скифскими мечами. Они все были мне отцами, братьями, и многих их уже нет, они отдали свои жизни, защищая в каждом бою меня, и эти шрамы — память о них! Вечная им память, великим воинам-скифам… И я пошел на врага, как маятник, со щитом и царственным мечом,двигаясь своим телом из стороны в сторону, прижимаясь к моему телу, и ко мне на помощь идет царская охрана, прорубают ко мне дорогу. И только когда они меня взяли в кольцо и стали рубиться с врагом и кричать мое имя Гумаши, живой, он с гвардией, и тут неприятельский враг дрогнул, конница царя скифов разбила правый флаг и, обойдя вокруг своих, без передышки набросилась и опрокинула пеших левый фланг, и сарматы побежали, топча своих убитых и раненых товарищей. Возникла паника, и я со своей гвардией-охраной стал добивать бегущих и отступающих воинов противника… Вкус победы в таком бою с великими воинами-сарматами нам достался очень тяжело, и мы, скифы, потеряли много доблестных своих воинов, своих братьев и отцов. И тут я посмотрел на свой талисман — он был весь в крови врага. И только я протер его рукой от крови — и словно кто-то меня толкнул, и я проснулся. Больше я талисман великого воина-скифа
на себя не надевал, а мой отец, чтобы амулет не потерялся, навеки вбил его в деревянную ручку меча, которому 850 лет от роду. Так этот амулет и поныне находится в ручке великого царственного меча скифа Гумаши, и его дух до сих пор рядом с мечом и амулетом. Он, великий дух Гумаши, охраняет мой дом, мою семью, и он теперь в нашей семье. Мы с ним едины. Он и я, и его вещи, надетые на воина, и словно он воплотился в этого воина-рыцаря, и только ходит он иногда ночами вокруг дома по внутренней лестнице и словно мне говорит: «Спи спокойно, я вас охраняю и теперь я в ответе за вашу безопасность». Хотите – верьте, хотите – нет, но тот, кто единожды был у меня, ощущал дух этого великого воина, ведь его
амулет и его меч через века соединились. Он нас не тревожит, ведь я сейчас пишу о нем и в зеркале краем глаза вижу его отражение, он вместе со мной пишет, чтобы и вы о нем узнали, о великом воине Гумаши, царственной семьи убившем своим кованым родовым мечом более ста воинов, об отравленном и умерщвленном своей любимой женщиной, и похороненном на воронежской земле в царственном кургане в селе Иловка, тогда еще могучей реки Ила, позже Воронежской губернии Острогожского уезда, ныне Белгородской области и Алексеевского района.