Пилар
фантазия по мотивам теленовеллы Vila Madalena
Привет!
Мне повезло с сокамерником, а то не знаю, как сложилось бы у меня в тюрьме. Смотрю на решетку, пытаюсь представить себе окно: раньше я был равнодушен к природе, не видел ничего, кроме экрана монитора и биржевых сводок. Болел этим. Жил.
Не для меня пели птицы, шумели волны и шелестели листья. И мне были смешны те, для кого это значило неимоверно много. Я чуть ли не спал в обнимку с компьютером и даже во сне складывал цифры. Подставлял плюсы, минусы, знак умножения и деления. Мечтал о том, как озолочу тебя.
Если меня и смешили твои проявления, то это была ирония любящего человека. Она согревала не столько тебя, столько меня самого. Мне нравилось твое желание заставить меня встряхнуться, забыть обо всем и окунуться в омут детских воспоминаний, ассоциаций… Постепенно, медленно, я разматывал накопившийся клубок обид и отпускал их – одну за другой. И они вылетали на волю.
Но меня грызло желание доказать отцу: я чего-то стою. Солану настолько любит себя, что его это не волнует – мало он зарабатывает, много… его самоценности можно только позавидовать! Читает нотации, говорит о духовном преображении и просветлении сознания – иной раз может сложиться впечатление, что для него заключение – это рывок в кармический космос, где он ищет прежнее «я» и плутает в лабиринтах подсознания.
Сначала он меня просто бесил, выть хотелось от этих нравоучений, хотелось решетку выломать и накинуться на него… Он будил во мне зверя. Но я как-то привык, успокоился. И понял, что он действительно не ломается и не выделывается, играя роль странника в этом суетном мире, а верит: Солану - миссионер.
Спокойный как танк, на вид – крупный лось, но совершенно не агрессивный. Глядит на меня как нянька или учитель на никак не желающего просветлиться ученика. И ждет – наверное, думает: если капать на подсознание день за днем, час за часом, оно начнет открывать новые горизонты, и тогда я Христа или языческое божество стану благодарить за все эти годы, что сплю на соседней с ним койке.
Но могло быть гораздо хуже. Насильник, головорез. Хотя с контрабандистом я бы поладил. Научился чему-нибудь путному…
Знаю, тебя разозлит, что я не извлекаю уроков из случившегося и не возношу похвалы небесам за посланное испытание, а отношусь к этому как к нелепости, идиотизму. Думаю, не встреться мне этот плейбой, я так и сидел бы за монитором и складывал цифры…
И только тогда когда все замирает, я сжимаю пальцы в кулак и мысленно наношу удар за ударом этому типу, даю выход злобе на всех, кому повезло жить для того, чтобы развлекаться, и им не нужно оправдываться, потому что они вообще родились. Я не хотел его убивать. Но теперь ненавижу так, как и не думал бы, сложись все иначе.
Солану я в этом не признавался. Представляю, что он сказал бы: с моей-то вспыльчивостью, раздражительностью – ни тот, так другой… я обязательно вляпался бы в такую историю. И причины надо искать в себе.
Ты – из того же теста. Вы словно брат и сестра. Иногда мне кажется, вы просто созданы друг для друга. Хотя… родство душ не всегда притягивает, я не хотел бы влюбиться в свое подобие. И не представляю, как выгляжу со стороны. Наверно, мне стало бы жутко не по себе.
Смеяться мне здесь больше не над кем, так я наблюдаю за своим новообретенным товарищем по несчастью и пытаюсь увидеть его жизненный путь как калейдоскоп комиксов. Появление на свет божий – падающая с неба звезда, вылавливание заблудших и желание их научить, наставить, поднять в глазах Господа… И у него это искренне, честное слово. Как у тебя.
Я ему говорю: у моей невесты совсем не слащавая внешность, в ее облике даже есть что-то звериное, древнее, она двигается как пантера… но глаза детские, доверчивые. Слащавой дурочкой я бы не очаровался. В тебе меня все притягивало – главным образом, это было природное своеобразие, пронзительно чистая нота. И тяга – к силе, стойкости, которых, конечно, мне недостает. Плюс твой темперамент.
Знаю, что ты меня бросить не сможешь. Тогда я бы просто закрыл глаза и… уснул вечным сном. Понимаю: это звучит как шантаж. Солану я не рассказываю, как давлю на тебя. Заставляю нанимать одного адвоката за другим, копаться в деталях этой истории… Я превратился в зверя с желанием вырваться на свободу и выжить. Назло. Возможно, ему же.
Он бы благородно предоставил тебе свободу, заявил, будто бы никогда не любил, постарался вызвать к себе неприязнь, ненависть… лишь бы ты забыла об уголовнике и кинулась искать нового жениха. Сам он порвал с беременной женой, внушив самому себе, что так правильно. И она вышла замуж за своего шефа, теперь как сыр в масле катается. Солану гордится собой.
А ему в голову не пришло, каково это – разочароваться в любимом? Разувериться в его словах, обещаниях, клятвах? Отчаявшаяся женщина может и руки на себя наложить. Ее внутренний мир уже не воссоздать. Это нашему гуманисту в его прекрасных человеколюбивых снах и не снилось. Человека можно морально убить. И он никому уже не поверит.
Он не думал, что влюблен в свой идеальный образ? И в глубине души лелеет сокровищницу своей бессмертной души, мечтая о незамутненном духовном счастье, – как он вознесется над всеми, и небо ему улыбнется блаженной улыбкой.
А ты? Я цепляюсь за воспоминания о том, как мы торопились со свадьбой, и ты суетилась и хлопотала, счастливая, летающая как на крыльях, звонила мне, обнимала, стискивала… И я себя чувствовал навеки согретым, думал: моя жизнь сложилась. Тогда я действительно ощущал себя приподнятымнад землей.
Хотя и стеснялся говорить такие слова. Банально. Затерто до того, что превратилось в штамп, клише, пошлость.
А как найти свои собственные? Здесь у меня времени сколько угодно – можно придумать словарь и начать с первых букв твоего имени.
П – принципиальная, И – искренняя, Л – любящая, А – аристократичная (вопреки первому впечатлению от твоей внешности), Р – резкая. Для меня ты – сплошной парадокс. Визуально уж точно.
Я любил твою любовь ко мне, мне хотелось себя ощущать до такой степени нужным, желанным… Без нее я как выброшенный из океана моллюск.
Может, когда-нибудь я созрею духовно до того, что сделаю заявление в духе Солану: не жди меня, оглянись – вокруг столько достойных…
Ты можешь простить недостаток крепости духа? Я смог бы…
Роберту