Сидя в палатке, она изо всех сил старалась оттереть с ладоней, въевшуюся в кожу болотную грязь. Тряпочные перчатки от сырости и постоянного ковыряния в земле постоянно рвались, пальцы задеревенели, опухли и уже не помогал ни какой крем. От лака на ногтях, как и от самих, недавно еще красивых и длинных, ни осталось и следа. Восьмые сутки вахты, ежедневная работа на отвалах, казалось, выжали последние силы. Усталость и некая досада от без результативного собственного пребывания, давили на сознание, а первичный пыл и азарт поиска улетучивались с каждым днем. Ну и ладно, говорила она себе, скоро конец вахты, осталось совсем ничего, потерплю. Везет же другим, рассуждала сама с собой, вон отряд уже шесть бойцов поднял, а я только земляные комки долблю. Они конечно в разведке, первые, вот и находят, а мне даже поучаствовать в подъеме не довелось, только разговоры и слушаю.
Командир просил дневник поисковика вести. А что мне там записать? Этот нашел, тот нашел, а я всю вахту сидела у воронки, резала совком куски земли и ничего не нашла. Чудная запись, молодец. Лучше про погоду писать, как кашу варили, палатки ставили. Она вспомнила как в первую же ночь вахты неожиданно выпал снег, а растаяв, палатку подтопило, на лице появилась улыбка. Командир высказал кучу замечаний, место не то, настила нет. А чего мне всё это говорить? её мальчишки ставили, а не я. Мне и так досталось, столько всего пришлось
перетаскивать по заезду, жуть, еще и палатку ставь. Будь-то, мужиков нет. Эти придурки ещё, мужиками ещё себя называют, в корень достали, чего я так долго собираюсь? зачем на работу крашусь и пудрюсь? А я что, на работу как «чушка» должна идти, что ли? И так от земли как замарашка. Смешно дурням, что ногу в кровь стерла, а у меня сапоги велики, носок стоптался, по человечески пожалеть должны, а они ржут, тоже мне друзья называются. Вон от совка, какие две мозоли здоровенные, чего я одной рукой работаю, разве я ленюсь? вам бы такие подарки на ладони. Вот, напишу как на меня, некоторые пялятся, будь-то не на вахту памяти, а на танцы приехали, типа шуры-муры наводить. За всех, пожалуй, писать, не стоит, а вот за одного надо бы, наглый такой. Я его прямо так и спросила, чего вылупился? а он, - да нет, типа, ничего, всё нормально, а сам так и зыркает.
Вот написала бы, только это не про поиск конечно.
- Девочки, к командиру. И шустрей давайте, пора выходить уже, раздался голос за палаткой.
Она взглянула на себя в зеркальце и отшвырнула его на спальник:
- Чучундра в бандане, пробежала в голове, недовольная от собственного вида, мысль. Выбравшись из палатки, оглядела округу: - Грязюка повсеместная, с досадой произнесла сама себе, ступить некуда, жижа чуть ли не по колено, лагерь тоже мне называется, палок понакидали, типа тропинки сделали, а то, что ноги меж этих палок тонут, и дела нет, на воронках чище. Дотянувшись до ближнего из болотных сапог, нанизанных на вколоченные у палатки колья, стараясь не испачкать руки. – Ну и зачем я их, вчера, перед тем как идти в лагерь мыла? Чтоб до лагеря, в чистых, дойти? Пока по лагерю, до палатки шлёпала, стали грязней, чем когда на воронке работала. Балансируя на одной ноге, скинула с другой калошу и сунула ногу в сапог: - Сырющий зараза,
полушепотом произнесла с досадой, и носки, хоть вчера у костра и сушила, за ночь один хрен отвогли. Она едва не упала при неоднократной попытке запихнуть ногу в сапог, но та, ни как, не хотела влезать. Вспотевшая от длительного переобувания и расстроенная неудобствами, чвакая по грязной жиже тропы, направилась к общему лагерному столу, где уже находилась группа подростков с командиром.
- Ну вот значит так и будет, берем инструмент и по местам, услышала она подойдя к группе слова командира, закончившего распределение по местам работ членов отряда.
- А я куда? Задала вопрос, понимая, что она что-то пропустила.
- С ребятами пойдешь, на обследование воронки, недалеко от той на которой вчера работали, и командир показал рукой на двух юношей с лопатами и щупами в руках.
- Я с ними не хочу, выдавила она, недовольно поглядев на членов назначенной группы.
- Так, несколько строго начал командир, - это своё, хочу – не хочу, оставьте до дома, здесь этого нет. Здесь есть одно, надо. И командир, по доброму, закончил вопросом: - Понятно? Она опустив взгляд под ноги, со вздохом покачала головой.
Всю дорогу до воронки она шла за парнями, которые, наперебой, пересказывали вчерашний рассказ группы, которая подняла солдата в километре от лагеря – шестого. Ну не дибилы? думала она о попутчиках, какого черта пересказывать то, что все вместе слушали, да еще и поправлять друг друга как оно там точно было и это, притом, что ни один там не был. Что же это за день такой? Погода того гляди дождь польет, ноги сырые, ладонь из-за мозолей еле шевелиться, да еще и с этим приглядалой на воронку послали. Будет теперь целый день на меня зенки таращить, еще и подмигивать стал, будь-то я повод на что-то дала. Вот возьму и напишу в дневнике, что некоторые поисковики всю вахту только и делают, что на девчонок глаза пялят, будет тебе, когда командир почитает, а то вон как разговорился, соловьем поет за чужой результат.
Капризная, весенняя погода, в очередной раз, показывая свое коварство, перешла от хмурого утра в повсеместно моросящий дождичек. Серость погоды, пробравшись в её ум, окрашивала всё и вся в грустные
тона, приводя сознание от безразличия до негодования в происходящем. – Ну ни паскуда ли? Был бы дождь как дождь, в палатке бы переждали, а то ни пойми что, и плащ этот одно название, от него одни неудобства, воду пропускает, как не аккуратничай испачкаюсь вся, а где стирать? Где сушить по такой погоде?
Дойдя до воронки, на которой она провела вчерашний день: - Пустая, с грустью оглядев результаты своих трудов, сказала сама себе, а я тонну земли переворочала. Какой раз эти воронки перелопачивают, за столько лет здесь наверно давно всё нашли, а мы всё ищем, ищем, чего-то.
Сейчас еще на одну потащимся, винтовку вчера кто-то из неё выдернул, да этого металлолома тонны по округе, у каждой копать жизни не хватит.
- Чего там застыла, идем, наша воронка вон там за кустами, донеслись слова ребят.
- Да иду, иду, раскомандывались тут, с некой раздражительностью ответила она, и вздохнув, направилась за указывающими дорогу.
Обнаружение в воронке винтовки не является доказательством наличия останков, но предполагает возможное их тут нахождение. Работа по обследованию включала в себя тщательное прощупывание щупом, как самой воронки, так и её бруствера, рытья шурфов - ямок углублений с
целью извлечения любого сомнительного предмета попавшего под щуп. Ребята с самого начала начали работу в самой воронке. Погружая, насколько это было возможно, щуп в наполовину заполненную водой воронку старались нащупать что-то в её глубине. Весной данная работа связана с риском соскользнуть с размокшего ската воронки, и искупаться в водичке, где еще в некоторых местах плавает лед. Она же вооружившись щупом и саперной лопатой, занялась изучением бруствера. За два с небольшим часа на поверхность было извлечено много всякой всячины былого сражения, осколки, гильзы, части какой-то техники, провода, осколки стекла и бог весть, чем это вообще могло быть. Наковырявшись в очередном шурфе, но так и не достав из-за огромного количества мешающих корней какую-то железку, она решила немного отдохнуть, посидеть на стволе упавшего дерева, лежавшим в двух метрах от воронки. Стащив с рук грязные перчатки, принялась растирать коченеющие пальцы. Как тут вообще было возможно воевать? задала мысленно себе вопрос. У меня через плащ вся спина промокла, ноги в сапогах заиндевели, а они в ботинках, а некоторые в валенках, жуть и только. Она оглядела округу дивясь сыри и грязи весеннего леса, вспомнила грязную жижу в лагере и поежившись представила как в случае обстрела солдатам приходилось падать и ползти в такой грязи. От одной только этой мысли по спине пробежали мурашки. А потом как? прозвучал в голове очередной вопрос. Как высохнуть? если даже костер разводить нельзя было. Пытаясь согреть, она подышала на пальцы рук: - Убитых мы ищем, да они все замерзли тут, я бы и пару дней не прожила, кошмар да и только.
Весенний, не прикрытый зеленью лес позволял далеко осматривать свои окрестности и она, вглядываясь вдаль, представляла, как здесь могло быть тогда, в войну. Представила как, из-за виднеющегося в дали овражка, бегут молодые солдаты, как вражеские самолеты, пикируя,
сбрасывают бомбы, как они разрываются, вздымая к небу тонны земли и разя осколками всё живое. Она посмотрела по сторонам, воронки, воронки, воронки. Да, сильно бомбили, но раз и там и тут бомбы разрывались, значит и до сюда, солдаты добежали, попусту бомбы фрицы не тратили. А может солдатик досюда добежал, а его тут и убило? Прямо тут, где я сижу, подумалось ей. Взгляд перешел под ноги, а затем на ствол дерева, который служил ей скамейкой. Еще присаживаясь, она
заметила, что часть корня упавшего дерева приподнял верхний слой почвы, образовав небольшую горку. Он наверно открыл военный слой, ту часть земли, по которой бежали тогда солдаты, пришло в голову. Поднявшись, она подошла к этой горке и ткнула в неё щупом. Щуп провалился как в яму. – Пустота, я оказалась права, не плохо бы туда заглянуть, решила она. Взяла в руки торчащую из горки ветку и вытащив откинула в сторону, затем вторую, третью. Неожиданно в этом завале она разглядела торчащую железяку. Прихватив её, как ветку, она потянула
на себя. Железка явно уходила под корень в землю и поддавалась с трудом. Очистив часть земли, куда уходила железка, принялась её раскачивать, надеясь, раскачав вытащить. Наконец, железяка стала ходить свободно, и она потащила её на себя. Железка уже почти вышла из земли, когда она увидела, что тащить мешает какая-то светлая палка. Она наклонилась и взяв палку дернула. Та свободно отделилась от грунта и только теперь, поднеся её поближе, застыла от происшедшего. До сознания дошло, что в руке она держит не палку, а кость. Она, даже немного напугавшись, аккуратно положила её обратно, туда, откуда взяла, и в это же самое время, увидела еще несколько торчащих из земли костей. Поглядев на ребят, копающихся с противоположной стороны воронки, снова уставилась на то, что только что было в её руке. – Ну, так и есть, кость, не палка это уж точно, пробежало в голове. Она стала вспоминать занятия перед вахтой по изучению частей скелета и сразу вспомнила форму плеча. Человеческая, в изумлении подытожила сама для себя. И только теперь её накрыло осознание случившегося - нашла. Нашла останки солдата, сама нашла. Она посмотрела в даль куда недавно вглядывалась, представляя как солдаты бежали в бою, и переведя взгляд на останки вполголоса произнесла:
- Добежал.
Стараясь пересилить волнение и прибывая в неком оцепенении, она снова села на бревно.
- Отдыхаешь? донеслось, через минуту, с противоположного конца воронки. Она посмотрела на ребят и без слов закачала головой, но тут же опомнившись, сменила покачивание – знак согласия, на мелкие повороты из стороны в сторону, выражающие противоположное.
Заметив её растерянность мальчишки с иронией:
- Поранилась что ли? Вторую руку порезала? Или ногу?
- Нет, продолжая мелко вертеть головой, произнесла она вполголоса, - Я солдата нашла. И на её, пребывающем в растерянности лице, в глазах появилась слеза.
Ошарашенные таким заявлением ребята переглянулись и как по команде направились к ней.
- А чего ревешь? Где нашла то? Подойдя, разразились они вопросами.
- Я, я не знаю, они сами.
- Кто сами?
- Да слезы сами текут, я вроде и не плачу, а они текут.
- А где нашла-то? Осматривая округу, повторился вопрос.
- Вон там, под корнем, и она показала рукой на корни ствола, у которых лежала кость.
Следующие два с половиной часа пролетели как одна минута. Ни мозолей на руке, не сырой спины, замерзших ног и пальцев рук, она не чувствовала. Что и как делать при обнаружении останков командир
вбил в их головы еще до вахты. Расчистив место обнаружения останков, подрубив корни, ребята откатили ствол дерева. Вместе, аккуратно сняли верхний слой листвы и дерна укрывающего останки, оставляя их на месте обнаружения, так как лежали они все эти годы, для фото фиксации. Солдат относился к разряду верховых, и останки располагался очень близко к поверхности. Не смотря на выросшие рядом деревья, останки практически не были растащены корнями – классика как называют поисковики, только череп находилась в полутора метре. В остальном, как упал солдат сраженный пулей, так и лежал до этого дня. По окончанию расчистки, мальчишки чуть ли не бегом помчались в лагерь с докладом, и за наставлениями по дальнейшим действиям, а она решила остаться и побыть рядом с солдатом.
Несмотря на многократные попытки успокоиться, на поверку выходило обратное. С каждой очищенной от земли косточкой из нутра вырывалась новая волна чувств, а из глаз безудержно бежали слезы. Стесняясь проявления собственных чувств, в присутствия ребят, опустив голову, она украдкой их вытирала. Теперь, когда они ушли, можно было немного
расслабиться. Как же это так? разговаривала она сама с собой, сев на колени возле останков. - Ведь столько лет прошло, а ты тут. Ведь я только представила, что ты добежал, можно сказать придумала это, а это правда оказывается. Да здесь и живого места нет, где бы ни копнули, а вот ты весь целенький лежишь, никому не нужный, брошенный, забытый, в этой сирости. Как же это тебя до меня не нашли? а я еще и идти не хотела, домой уже было собралась, не верила, что и мне доведется солдата, тебя значит найти. Вот спросят меня, как я тебя нашла? Что и сказать не знаю. Нет, знаю – я представила, что ты ко мне пришел, ты и пришел. Не понятно всё это как-то, не понятно, но другого объяснения нет, я и не искала тебя, получается. Я представила, типа позвала – ты и пришел. К её горлу подкатил ком, а из глаз с новой силой потекли, одна за одной слезинки. Она их не вытирала и больше ни о чем не думала. Просто сидела рядом с лежащими перед ней останками, и изредка шмыгая носом, кончиком пальцев нежно поглаживала ближайшую кость руки, будь-то и не кость это неизвестного человека, а только что погибший, спасший её от неминуемой смерти родной человек.
Не прошло и получаса, как группа поисковиков, возглавляемая командиром, пришли на раскоп. Командир присел с ней рядом, и дружески похлопав по плечу:
- Молодец, вот и тебя, значит, признали, молодчина ты наша. Мы тут рядышком пока покрутимся, перекурим, а ты как решишься – скажешь нам, сфотографируем раскоп и собирать его тебе поможем. Она поглядела в добродушные глаза командира и хотя, то, что сказал он, было не совсем ей понятно, покачала в знак согласия головой.
- А ну, давайте пока есть немного времени, берем щупы и еще разок вокруг воронки, размах метра четыре, а то и пять, не меньше, поднявшись, объявил командир пришедшим.
- А может, солдата сначала соберем? Предложил кто-то.
- Соберем, обязательно соберем, всему свое время, скажут, и соберем, спокойно ответил командир.
- Да она уже почти час тут сидит, обед уже.
Командир, остановившись, строго посмотрел на собеседника, и уже чуть строже:
- Это её солдат, ей решать, и резко подытожил, - это не обсуждается. А обед не убежит, сильно голодные могут идти, никто никого не держит.
Произнесенные слова командира, его оценка, и какое-то, сверх доверие к ей, были приятны, и в тоже время не совсем понятны. Ей даже стало несколько неловко, за выделение её из остальных, но последняя фраза командира – это её солдат, поставили точку. - Мой солдат, повторила она мысленно, - мой, даже не верится, спасибо тебе солдатик, что добежал до меня, спасибо.
Легкий толчок в спину оторвал от размышлений. Повернувшись она увидела присевшего рядом того самого соглядателя, который вернулся на раскоп. Добродушная улыбка расплылась по его лицу и подмигнув правым глазом:
- Попей-ка чайку горячего, согреешься заодно. Я его с черничкой заварил, мама у меня добрая, целый пакет вкусной заварки в рюкзак сунула, и он протянул крышку термоса, из которой парил ароматный запах горячего чая. Качая головой, в знак согласия, она приняла чай. А сама несколько удивленно подумала – надо же, мама добрая и он так открыто, искренне об этом говорит. Сегодня о родителях только и услышишь: старики или «шнурки в стакане» родители дома значит, а этот … Она сделала небольшой глоток, по нутру прокатилась теплая согревающая волна и на душе как-то, сразу, стало легче.
Переведя взгляд на останки с грустью подумала – А ведь у этого солдатика, тоже мама была, и конечно же тоже добрая, только вот не довелось ей тебя солдатик дождаться, без вести ты пропал для своей мамы. Не встретился ты с мамой, а вот со мной встретился, через семьдесят лет встретился – странно это.
Сфотографировав раскоп, все останки были аккуратно собраны и уложены в пакеты, для транспортировки в лагерь. Само место тщательно перепроверено с углублением на штык лопаты и расширением на полтора
метра во все стороны. Как ни печально, но не медальона, не личной подписной вещи при останках не оказалось. В лагерь она несла один из трех пакетов с останками своего солдата. Несла с гордостью и очень бережно, два других нес тот, кому она доверила. Перед выходом с раскопа в лагерь, командир, обращаясь к ней, спросил:
- Ну? кто понесет солдата? Одной не донести, кому доверишь? И она не задумываясь показала рукой на того самого кидающего на её свои взгляды и напоившим горячим чаем.
– Ему, сказала она, показав рукой, он больше всех помогал.
Она шла за ним и почему-то думала о том, что он ей за весь день подмигнул только три раза, вспоминала события дня, не огорчила ли она его чем.
Вечером у костра в присутствии всего отряда командир подводил итоги дня. Весть о поднятии еще одного бойца не оставила никого равнодушным. Еще до ужина её и поздравляли и спрашивали, как это
произошло. Как могла она отвечала, пожимая плечами давая понять, что и сама не может описать, как это вышло. Командир подобных вопросов не задавал.
- События сегодняшнего дня всем уже известны, начал командир, я весь отряд поздравляю. Но, я хочу поздравить всех еще с одним событием. Сегодня родился еще один поисковик. Солдат лежал более семидесяти лет и ждал этого человека, того самого кому он доверится, на зов сердца которого отзовется, и он его дождался, выбрал. Этот человек оказался членом нашего отряда, и я поздравляю всех – в наших рядах прибыло, стало еще на одного поисковика больше. Поисковик это тот, кто ищет и находит, а это не для всех, не всех солдаты до себя допускают, не всем доверяют. Но с этим доверием приходит и ответственность – оправдать это доверие, быть достойным его – не простая задача. Не доказать кому-то что-то, а быть по настоящему достойным их выбора, не на словах а на
деле соответствовать и оправдать их надежды. Надежды тех, кого мы ищем. Я убежден, что солдатам, далеко не всё равно кто их найдет, как это не странно звучит – это их выбор. И он, или они его сделали, тебя избрали, ей стало в очередной раз неловко, на щеки накатился румянец, так как все присутствующие смотрели прямо на её. Теперь ты избранная, продолжил командир, и предстоит ответить всем и в первую очередь себе самой, что это не нелепая случайность, а часть тебя, твоих помыслов и результат труда. Нелегкого труда поисковика – искать и найти.
Мне вообще, командир, несколько задумавшись, продолжил, - мне вообще, каждый раз когда нахожу солдата, кажется, что я сам себя нахожу, как поисковика, как человека сам себя нахожу. Найти и не потерять себя – дорогого стоит. Он с доброй улыбкой посмотрел на неё и спросил:
- На следующую вахту поедешь?
Немного растерявшись от такого общения, она закивала головой и через секунду:
- Поеду, их там много в атаку бежали, а мы только одного нашли, она осеклась, поняв, что её слова никому не понятны: - Ну, это я так думаю, пояснила она через мгновение.
- Ну, вот видите, с улыбкой, и указывая на её рукой произнес командир, - Она уже знает, где и других найти. Нас тоже приглашай, поможем, чем можем.
Тишину вечернего леса нарушил дружный хохот, сквозь который можно было расслышать выкрики: – Да ты толь покажи нам, - Да мы и домой не поедем, до следующей вахты копать будем, - Да на руках носить будем, только показывай.
На душе было и весело и грустно, спокойно и тревожно одновременно. Она повернула голову от костра в сторону, где в пятнадцати метрах
под сосной, на лапнике, лежали останки поднятых солдат, и застыла в изумлении. Она явственно видела за сосной несколько силуэтов, как бы наблюдающих за происходящим у костра.
- Чай будешь? раздался вопрос из-за спины с одновременным прикосновением к плечу. Она обернулась, он стоял рядом, и подмигнув в очередной раз, добавил:
- С черникой, сладкий, как на раскопе. Она, нечего не ответив, поглядела в сторону сосны, вглядываясь в сумерки леса, но за сосной уже ничего не было видно.
- А я обязательно приеду на следующую вахту, сказала она, принимая кружку с чаем, обязательно приеду, и ты приезжай, теперь я точно знаю, что там он не один, и мы их обязательно найдем. Она еще раз взглянула в сторону сосны, и сделав глоток чая закончила:
- Найдем, иначе бы они не пришли сюда, иначе он меня бы не выбрал. Будем искать и найдем.