Одни мужчины больше любят рыбалку, другие – охоту. Я принадлежу к тем, кто равнодушен и к первому, и ко второму видам убийства времени. Предпочитаю проводить редкие часы досуга не с удочкой на пруду и не с ружьём в лесу, а с авторучкой за столом.
Но дядя Коля – герой моего рассказа – любил и рыбалку, и охоту с одинаковой страстью. Он даже на рыб ходил с двустволкой.
В ту пору в нашем пруду водились огромные карпы. Хитрые рыболовы пытались привлечь их внимание жирными червячками, ароматным тестом, варёной кукурузой и прочими вкусняшками. Большие мудрые рыбы мало интересовались приманками. Они сами добывали себе пропитание, не соблазняясь лёгким хлебом, потому и жили долго. Поймать взрослого карпа на удочку считалось редкой удачей. За ней и гонялись любители рыбной ловли. Но неудачникам приходилось довольствоваться глупыми карасями и неразумными карпятами.
Погожим летним деньком карпы-старейшины собирались в небольшие компании по пять-шесть рыб и плавали на солнышке у самой поверхности воды. Словно дразнили рыбаков, изредка высовывая на воздух спинные плавники.
И случалось, что какой-нибудь раздосадованный рыболов швырял в рыбную стаю ком чернозёма, потеряв всякую надежду увидеть этих водоплавающих поросят на своём крючке. Карпы (хочется написать: «хохоча») расплывались в разные стороны, чтобы через несколько секунд снова воссоединиться в тёмную тучку на зеленоватой глади пруда.
Дядя Коля (в деревне его прозывали Кольшой) тоже не раз разгонял наглых рыб таким способом, пока не вспомнил о ружье.
К охоте на карпов он готовился основательно. Долго выбирал патроны. Поначалу хотел зарядить ружьё мелкой дробью. Но вспомнил, как тёща сломала зуб, когда жевала подстреленного зятем зайца, и передумал. Думал о пуле, которую берёг для кабана. Эта и акулу убьёт наповал. Однако остановился на картечи.
Рыболов-охотник обулся в высокие болотные сапоги, надел шляпу с широкими полями, подошёл к старому шифоньеру с дверью-зеркалом и оценил свой внешний вид. Дон Кихот – ни дать, ни взять. Только не хватает верного оруженосца Санчо Пансы.
По счастью, в это время гостил у дяди Коли племянник его жены – молодой человек, не обременённый семейными заботами. Имя его за давностью лет я запамятовал. Да, по имени его, и не называли. Лишь по прозвищу. А прозвище трудно забыть, потому что уж больно оно созвучно с именем известного шекспировского героя. Омлетом его прозывали. Не знаю: за любовь ли к одноимённому блюду, или по какой другой причине.
Ружьё и охотничью амуницию Кольша донёс бы и сам, без оруженосца. Это до пруда. А обратно домой надо будет ещё и карпа многокилограммового тащить. И возможно, не одного. Тут без помощника не обойтись.
На берегу выяснилось, что болотные сапоги ни к чему. До середины пруда в них не дойдёшь. Там глубина метра три. А если у берега спуститься в воду, стайка карпов исчезнет из виду.
Кольша отправил Омлета домой отнести сапоги и принести когти. Приспособления такие для подъёма на опоры электролиний. Дядя Коля работал электриком. Старая корявая груша, которую приметил охотник-рыбак, мало напоминала ровный столб. И всё же был на её стволе участок, который без когтей не покорить.
Ну, вот наш герой уже на вершине. Патрон с картечью в стволе ружья. Палец на курке. Стайка не подозревающих об опасности рыб на мушке. Омлет в клетчатых семейных трусах и с авоськой на шее, завязанной на манер галстука, ждёт сигнала на старт. (Авоська для трофея).
Дядя Коля, угнездившийся на грушине, долго целится, выбирая самого крупного карпа. (А вдруг и зеркальный попадётся). Наконец, звучит выстрел, эхом оглушающий всё село. Омлет ныряет в воду и, сам того не подозревая, выполняет норматив кандидата в мастера спорта по плаванию. На месте рыбной стаи остаётся одна темная продолговатая полоска. Омлет жадно хватает её двумя руками и, повернувшись к замершему на вершине груши стрелку, ликующе поднимает над водой огромную тушу контуженного карпа. И тут же получает мощным хвостом по лицу.
С вершины старой груши раздаётся крик, не уступающий по силе звука выстрелу. А Омлет, ещё не осознавший случившегося, по инерции распутывает авоську, чтобы положить в неё уплывшую рыбу…
Прошло без малого сорок лет. По правде сказать, я не был очевидцем описанных событий. Но выстрел Кольши я тогда слышал. И видел мокрого понурого Омлета, собирающего на берегу свою одежду. Про зайчатину с дробью и сломанный зуб тёщи я, признаюсь, присочинил. На месте корявой груши могла быть и стройная черёмуха. Мог я и ещё какими-то деталями приукрасить свой рассказ. Тут писатели похожи на охотников и рыбаков.
Пока были живы бабушки, я каждое лето приезжал в деревню. Купался в пруду, бродил по обрамляющему его лесу, дышал воздухом детства. Сейчас пруд изменился до неузнаваемости. Заросли тропинки, ведущие к берегу. Рыбаки не перевелись, хотя стало их намного меньше. Село почти обезлюдело. Заметно изменилась фауна пруда. Кто-то запустил щуку и окуней, и теперь в пруду господствуют другие виды рыб.
Дядя Коля уже не рыбачит. И не охотится. Последний раз я видел его несколько лет назад. Исхудавшего. Изъеденного тяжёлой и, увы, распространённой болезнью. Родные включали телевизор, надеясь, что мелькающие картинки отвлекут тяжко болящего Николая от постоянной боли, которую уже не удавалось усмирить лекарствами. Жизнь уплывала, как та большая рыба.
В нашу последнюю встречу умирающий посмотрел на меня потусторонним взглядом и доверительно сообщил, что пробует молиться. И мне показалось, что он погружается в глубокие и спокойные воды.
15 августа 2019 г.
Священник Владимир Русин