Найденыш (рассказ)
Я медленно брела по улице. Небо серой массой давило на город. День сегодня не задался, поэтому настроение было на нуле. Вроде бы приближаются праздники, а внутри у меня пустота.
Я апатично смотрела на проходящих мимо меня людей. Кто-то увлеченно говорил по сотовому, жестикулируя при этом руками. Вон та женщина явно спешила домой, неся сумки, набитые продуктами. А мужчина перед витриной наверняка задумался о подарке для жены, в ступоре разглядывая новую коллекцию дамских сумок.
«Эх! Все куда-то спешат, у всех дела. Кого-то ждут дома. Только я вот болтаюсь по городу, потому что идти в пустую квартиру не хочется».
Вздохнув глубоко, снова брела по улицам, стараясь уже не обращать внимания на суету вокруг. Но легко сказать, а попробуй игнорировать яркие огни витрин или музыку, врывающуюся к тебе в уши из окон соседних домов.
Все это движение постепенно начало меня раздражать. Хотелось зарыться куда-то в нору и не высовываться. А еще лучше покусать кого-нибудь от злости. Ненавижу праздники! Все вокруг веселятся, а ты сидишь одна как самая последняя идиотка.
Как-то так сложилось у меня в жизни, что родители умерли рано, едва мне исполнилось восемнадцать. За мной присматривала тетка – сестра отца. Но у нее у самой была своя семья и куча забот. Сидеть и выслушивать их истории? У меня не было на это ни сил, ни желания. Поэтому, когда они позвали меня к ним встречать Новый год, я отказалась, сходу придумав какую-то отговорку. А теперь вот и сама не знаю, может быть, стоило согласиться.
Размышляя над своей жизнью, завернула в знакомый проулок. Так было намного короче, да и народ тут вряд ли встретишь. Все сейчас по магазинам бегают или по домам сидят. Пора и мне домой, а то уже озябла.
Я натянула ворот свитера на нос, а руки засунула глубже в карманы куртки. Все-таки холодно сегодня.
Вдруг, проходя мимо мусорных баков, услышала едва различимый звук. Сначала я не поняла, откуда он шел. Потом до меня дошло, что раздается он из-за контейнеров с отходами.
Обойдя емкости, я не сразу заметила в горе картонных коробок щенка. Он был еще маленьким и дрожал от холода. Его ушки торчали по сторонам, и этим он напоминал мне маленький вертолетик. Только вид у него был еще тот.
Шерсть щенка свалялась и местами была чем-то перепачкана. И пахло от него то ли рыбой, то ли тухлятиной. Но больше всего меня резанул его взгляд. В глазах этого представителя собачьего мира сосредоточилась такая тоска и боль, что я просто отвела от него взгляд, не в силах смотреть на него.
- Эй, привет! Ты что тут делаешь? Замерз? Иди ко мне! – чуть придя в себя от шока, сказала я щенку.
Тот медленно попятился назад, но уперся в коробку. Я побоялась делать резкие движения. Мало ли что от нее можно ожидать, собака-то не моя. Поэтому стала звать ее к себе, присев на корточки.
Со стороны, наверное, картина была еще та. Тетка сидит на четвереньках около мусорных баков и что-то бормочет. Но мне в этот момент было глубоко наплевать на чье-то мнение.
Не знаю уж каким боком, но мне все-таки удалось выманить щенка из его укрытия. Я вынула пакет из своей сумки и соорудила наподобие кулька. В него и усадила своего знакомца. Лучшего я придумать не могла, потому что под рукой не было ничего подходящего.
Вот так и понесла его к себе домой. Не оставлять же псину на улице в мороз. Хорошо, что идти было недалеко, и навстречу мне никто не попался.
Дома мне пришлось попотеть, пока отмыла щенка. Он уже смирился со своей участью, а может, почувствовал, что вреда я ему не желаю. Во всяком случае, он не огрызался на меня и молчаливо терпел всю экзекуцию в ванной. Купать в самой ванне я его не решилась, все-таки с помойки принесла собачку. Взяла большой пластмассовый таз для стирки белья. Щенок был небольшим, так что емкость оказалась подходящей для моей цели.
Провозившись некоторое время с помывкой, взяла приготовленную заранее старую простынь и завернула в нее найденыша. Тому явно стало легче, и он немного ожил.
- Что, кормить тебя будем? – спросила я своего подопечного, - Что же тебе дать? А! У меня же есть молоко!
Давать его сразу из холодильника я не рискнула. Подогрела немного в маленькой кастрюле на плите и уже потом налила молоко в миску. Понятия не имею чем кормят щенков, но из того что было у меня в наличии, думаю, что молоко будет в самый раз.
- Иди, ешь! – сказала я, выпустив щенка из простыни и подтолкнув к нему миску с едой.
Тот сначала недоверчиво остановился и принюхался. Потом медленно и неуверенно подошел к миске. Затем, освоившись, стал жадно лакать молоко, при этом забавно чавкая.
Я смотрела на него и думала о том, что вот и его жизнь выбросила на помойку, где он никому не нужен. Собственно, как и я другим людям. А еще о том, что нужно в ближайшее время узнать, чем его можно кормить.
Пузо щенка, наевшегося молока, раздулось, и он стал похож на мохнатый шарик с лапками. Пес повеселел и смотрел на меня с любопытством, уже не боясь. Шерсть его успела высохнуть и стала слегка завиваться на спине. Черные уши по-прежнему торчали по сторонам. А любопытный черный нос время от времени втягивал воздух, принюхиваясь к новой обстановке. Карие глаза щенка утопали в торчащей на морде растительности.
Весь его вид был такой забавный, что я не могла не улыбнуться, глядя на него.
«А ведь сегодняшний день не так уж плох!» - начинала думать я, готовя место для ночлега найденышу.
Свернув несколько раз шерстяное одеяло, я постелила его на пол и уложила щенка. Он долго крутился и никак не мог найти для себя удобное место. Наконец, пес затих, свернувшись калачиком. Сверху я прикрыла его своим старым свитером, подвернув его наподобие конуры.
Я сидела на полу рядом со спящим щенком и по щекам у меня текли слезы. Я очень давно не плакала, да и вообще редко плачу. А тут слезы как-то сами потекли по моим щекам.
«Какая же я все-таки дура! Все мне было жалко себя. Даже если я одна, но у меня есть где жить, и работа. Не так уж это и плохо. Пройди я сегодня мимо той помойки, кто знает, остался бы этот «вертолетик» живым? Ведь у него тоже никого нет, как и у меня».
Я еще долго сидела и смотрела на щенка. Он забавно дрыгал во сне задними лапами, временами рыча сквозь сон. Может ему снилась прошлая жизнь и те, кто обижал его в ней? Не знаю. Но я точно знаю, что теперь он не один. У него есть я, как и он у меня.