Глава 9. На грани

   
       На следующее  утро, под усиленным конвоем, главного командира УПА с женой, доставили во внутреннюю тюрьму, рассадив по разным камерам, и министр (теперь он именовался Председатель) доложил в Москву,  об успешно проведенной операции.
       - Отличная работа, - сказал новый  главный чекист страны, Серов. - Такой подарок товарищу  Хрущеву*.    Всех участников представить к наградам.
       Вскоре из Москвы пришел приказ на ордена и медали.
       Исаев  досрочно получил вторую звезду на погоны, а еще очередной отпуск, в котором не был три года.
       - Может, съездим на море? - предложила по такому случаю жена - У меня в Анапе подруга по институту, давно приглашает. 
       - Ты как, не возражаешь?- взъерошил сыну волосы  Николай.
       - Ура! На море! - радостно закричал Алешка.
       Через сутки, дав телеграмму подруге Оксаны, и взяв билеты в купейный вагон,  Исаевы вместе с Рексом  следовали  в Краснодар, от которого до Анапы было полторы сотни километров.
       При посадке случился казус.
       Величаво-неприступный проводник, в  белом кителе и  фуражке,  категорически отказался  пустить Рекса в вагон, требуя определить четвероногого пассажира в собачий ящик.
       - Но у него  есть билет, - заступился за друга Алешка. Никакой реакции.
       - Товарищ, можно вас на минуту?  -  взял железнодорожника под локоть Николай.
       А когда  чуть отошли от двери, наклонился   и доверительно сказал, - это очень  заслуженный розыскной пес. Следует на отдых, а мы сопровождаем. Вон та женщина врач (указал пальцем на жену), а я охранник,  Затем, вынув из кармана,  предъявил тому удостоверение.
       - П-понял, - часто закивал  проводник. - Извиняюсь.
       Ехали интересно и весело.
       Алешка, сняв сандалии, забрался на мягкий диван, с интересом разглядывая  проплывающие за окном пейзажи, Николай с Оксаной, смеясь, прихлебывали из подстаканников янтарный, с лимоном чай, а улегшаяся под столиком овчарка, довольно хрумкала рафинадом. 

У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша!
Смеётся месяц весело в окно.

Маша чай мне наливает,
И взор её так много обещает:
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра…

бодро выдавал из динамика над дверью, сипловатый голос Утесова.
       В столицу Кубани приехали  ближе к полудню, Исаев поймал у вокзала частника на «Победе» и, погрузив в багажник вещи, семья двинулась к морю.
       Спустя три часа передними открылась Анапа, тянущаяся вдоль побережья, а за ней, до самого горизонта, искрящаяся под солнцем синева.
       - Это море, па? - широко открыл Алешка глаза. 
       - Оно сынок,  самое настоящее. 
       Дом, где их уже ждали, находился  в  частном секторе, во второй линии от золотистых пляжей. Новый, из ракушечника, с небольшим садом и виноградником.
       Подруга Оксаны - Валентина, была главным врачом одного из санаториев, а ее муж - военный моряк, служил в Севастополе и постоянно был в отлучке.  Так что места гостям, вполне хватало.
       Утром, прихватив купальные принадлежности, все семья, включая Рекса,  отправилась на ближайший   пляж, который показала хозяйка.
       Плавали и загорали до полудня, а потом отправились к   мангалами под тентом,    где Николай с Оксаной съели по шашлыку, запивая прохладным   рислингом*,   Алешка  расправился с половиной, а  остальное  счавкал  его приятель.
       На следующий день они посетили по - южному шумный базар, где прикупили домашних продуктов  у разбитных казачек, а к ним целую корзинку  алой  шпанки*.
       Затем  были  поездки на Витязевский лиман, где взрослые принимали грязевые ванны,   Алешка ловил в  мелкой воде  травяных крабов, а пес  гонялся по берегу за чайками; в поселок Утриш и другие интересные места, которых здесь было не мало.
       Три недели отпуска пролетели незаметно, а в начале четвертой, семья Исаевых, загоревшая и довольная, вернулась обратно.
       В понедельник, когда  подполковник, вышел на службу, его пригласили к Председателю.
       - Как отдохнул Николай Иванович? - поинтересовался тот,  оглядев Исаева. - Выглядишь посвежевшим.
       - Спасибо, товарищ генерал. Нормально. 
       - Тут такое дело, тебя вызывают на Лубянку.   
       - По какому вопросу, если не секрет?
       - На месте все объяснят, -  отвел   Никитченко  глаза. -  Выезжаешь завтра
       - Понял. Разрешите идти?
       - Да. Желаю удачи
       - Интересно, кому я там понадобился? - думал, шагая по  коридору Исаев.
       В центральном аппарате  он знал только Дроздова, с которым работал по Шухевичу, да несколько раз пересекался с Судоплатовым. 
       А в столице    бывал  всего один  раз, еще перед войной, с родителями.
       На  Киевском вокзале, куда прибыл поезд,  Николай спросил  у патрульного   милиционера, как добраться до  площади Дзержинского, после чего спустился в метро, и  через двадцать минут вышел на нужной станции.
       Площадь  впечатляла   своим размахом, монументальным памятником  Железного Феликса в центре  и  зданием  Комитета за ним, отделанным серым гранитом.
       Когда орудовец* на переходе,  в очередной раз, взмахнув жезлом, остановил  череду катящих по площади автомобилей, он, в числе других, перешел на другую сторону, оказавшись  у фасада, свернул вправо, а потом во внутренний двор, где в отдельно стоявшем здании, предъявил  дежурному удостоверение.
       Тот его внимательно прочел, в открытом журнале нашел фамилию Исаева и выписал пропуск.   
       - Вам в средний  подъезд,- протянул   вместе с удостоверением  подполковнику.
       За его высокой, темного дуба  дверью, в прохладном холле, у Исаева снова проверили документы, после чего  он поднялся по ступеням  на  третий этаж и пошел по  ковровой дорожке вдоль длинного  коридора,  поглядывая на медные таблички.   
       Нужная была в конце, подполковник, одернув, китель,  постучал в дверь и приоткрыл, - разрешите?
       - Да, - ответили изнутри.    
       Кабинет, куда он вошел, был  с тамбуром,  высоким потолком  и  обычной казенной мебелью. Слева  от  наполовину зашторенного  окна,  рядом с сейфом, в    кресле, за столом   зеленого сукна,  восседал  рыхлый  полковник.   
       Выглядел он лет на пятьдесят,  имел бульдожье лицо и мясистый подбородок.
       - Подполковник  Исаев, -  представился Николай,  протянув пропуск.
       Бульдог окинул его с головы до ног вязким взглядом, взял в руки пропуск и шевельнул губами, - присаживайтесь.
       Исаев, сняв фуражку, сел на один из стульев у двери, а полковник, громыхнув дверцей, достал из нижней ячейки сейфа его личное дело, с вытесненной звездой  на синей   коленкоровой обложке. 
       Развязав тесемки, полистал, а затем   поднял на Исаева  бесцветные глаза, -  расскажите, как давно вы знакомы с врагом народа, Абакумовым?
       Николай знал, что бывший министр госбезопасности СССР, три года как арестован и находится под следствием, но такого вопроса не ожидал.
       - Ну? -  прервал затянувшееся молчание хозяин кабинета.
       - С генерал-полковником я не знаком. 
       - Вот здесь значится (постучал ногтем по анкете), что он награждал вас именным оружием. Где и при каких обстоятельствах?
       - В Управлении СМЕРШ 1-го Украинского фронта после  Сандомирско-Силезской операции. Я был в числе многих, вряд дли это можно назвать знакомством.
       - А в 46-м году во Львове, когда он проводил в вашем управлении совещание?
       -  Я там не был, находился  в командировке. 
       -  Хорошо, мы проверим (закрыл папку бульдог). А теперь расскажите, что стало с тем резидентом «Абвера», за захват которого  вы получили награду. 
       - Насколько знаю, его планировали использовать в радиоигре. Но это была уже не моя компетенция.
       -  Как установлено следствием, - откинулся   полковник   на спинку кресла, - после вербовки Абакумов использовал  его для своих вредительских целей, передавая немцам, а затем англичанам, секретную информацию.
        «Бред», подумал про себя Исаев, а вслух сказал, -  мне об этом ничего неизвестно.
        - А что можете  сказать в отношении  пособника Берии, Судоплатова? По нашим сведениям, будучи в командировке в Киеве, он не раз допускал антисоветские высказывания.
        С ним я встречался пару раз на оперативных совещаниях. Подобного не слышал.
        - Не состоял, не был, не привлекался, - саркастически скривил губы бульдог. – Подумайте,  Исаев, с огнем играете.
        - Я подумал.
        - В таком случае   изложите все то, что рассказали, в объяснении.  Но  учтите, обратного хода нет. Вы покрываете изменников и вредителей.
        После чего, вынув из ящика стола несколько чистых  листов, протянул   Исаеву.
        Тот пересел за  круглый ломберный* столик в углу,  положив рядом фуражку, и вынул из внутреннего кармана кителя авторучку.
        - На чье имя объяснение?
        - Первого заместителя Председателя, товарища  Лунева.
        Когда, спустя час, оно было готово,  подполковник завершил все фразой «написано собственноручно», поставил дату с подписью и вернул исписанные листы  бульдогу.
        Тот внимательно прочел, хмыкнул,  потом,  вложив в папку с надписью «для доклада», сказал, -  ждите,  и с ней вышел. 
        Вернулся  не скоро, с багровым лицом, налил из   графина в стакан воды, жадно выхлебал.
       Затем, грузно усевшись за стол, сделал отметки в пропуске и, протянув Исаеву, - буркнул, - пока можете быть свободны.
       - Пока? - вскинул тот  брови.
       - Да, мы еще вернемся к этому вопросу.
       Когда выйдя  за дверь,  подполковник спустился этажом ниже, на площадке его окликнули.
       Обернулся, рядом стоял  Дроздов, в гражданском костюме, при галстуке и в шляпе.
       - Исаев?  Вот так встреча. Каким  ветром?
       - Здравия желаю, Виктор Александрович, - пожал протянутую руку Николай. - Вызывали на беседу.
       -  Ну, а теперь  давай ко мне.  Не возражаешь?
       -  Всегда рад, - чуть улыбнулся Исаев.
       Спустя пять минут, пройдя в другое крыло здания, оба сидели в генеральском кабинете. Тот был богаче, чем у предшественника: с небольшой приемной,  мореного дуба  мебелью и  даже зеленым фикусом  в  большой кадке.
       - Как  насчет сто грамм  за встречу? -  предложил хозяин. 
       - Можно (пожал гость плечами).
       После этого Дроздов нажал  одну из кнопок селектора, - Надежда Петровна,  меня нет. Сделайте бутерброды  и два  чая. 
       - Так что там за беседа (отпустил). Если конечно не секрет.
       -  Да какой секрет? - взглянул на него Исаев. - Интересовались, в отношении товарищей Абакумова и  Судоплатова.
       -  Вон  оно что, - нахмурился генерал. - А кто именно?
       -  Да какой-то  полковник из 312-го кабинета. 
       -  Это  начальник следственной части Купцов, та еще гнида.  Ну и что ты?
       - А что я? С Абакумовым встречался всего один раз, в Польше, ничего компрометирующего его, не знаю.  В отношении Судоплатова  то же самое.
       Беседа оформлялась протоколом?
       -  Нет, заставил   написать объяснение.
       - Уже легче.
       Потом дверь  из приемной бесшумно отворилась, в кабинет вошла средних лет женщина,   поставив  на  приставной стол поднос с бутербродами и чаем в подстаканниках.
       Когда вышла, Дроздов, открыв сейф, достал  бутылку  «Столичной», выплеснул  в кадку  фикуса чай и  на четверть наполнил стаканы.
       - За встречу, - поднял свой. Сдвинув, выпили. Исаев сжевал бутерброд, генерал, чиркну  спичкой, закурил папиросу.
       -  Как тебе служба в Киеве? - выдул из ноздрей дым.  - Гляжу, уже подполковник.
       -  Недавно присвоили,   - засмущался Николай - За поимку Кука.
       -  Я в курсе, с этой лисой плотно работают. Хрущев  желает, чтобы он покаялся в печати, назло Западу.
       После они выпили еще немного, а затем  Дроздов пригласил Исаева в гости.
       - Квартира у меня пустая, жена гостит у дочери в  Твери,  переночуешь, а утром  подвезу тебя к вокзалу. Ну, так как?
       - Спасибо, Виктор Александрович.
       - Тогда запоминай адрес. Гагаринский переулок, дом 37, квартира 5. Это на старом Арбате. Подходи к восьми, я сегодня задерживаться не буду. А еще запиши мой служебный телефон. Пригодится
       Исаев вынул записную книжку и записал.
       - Ну, значит, не прощаемся, - проводил его до двери генерал.
       Спустившись вниз, Николай сдал  охране пропуск и вышел в свет дня, прищурившись от солнца. Затем, решив посмотреть Красную площадь, направился  по тротуару в сторону Кремля.
       Она оказалась много меньше, чем видел на экранах, и это немного разочаровало.
       Зато древние, с рубиновыми звездами башни, зубчатая стена   и  мавзолей, с застывшими перед входом часовыми,  впечатляли.
       Поглядев под бой курантов смену караула, Исаев спустился по брусчатке вниз, к Арсенальной башне и, заметив сбоку тенистый  парк, ступил  за  чугунные ворота ограды.
       Там, усевшись на одну из  скамеек в липовой аллее, предался невеселым размышлениям.
       Вызов и  допрос насторожил Николая, хотя никакой вины за собой он не чувствовал. Как и не верил в то, что Абакумов с  Судоплатовым предатели.
       Его мысли прервала  прыгнувшая с дерева  на край скамейки, рыжая белка.
Уставившись на человека бусинками глаз, что-то  требовательно  зацокала. 
       - Орешек хочешь? (повернул голову). - Извини, друг, нету.
       Зверек тут же мелькнул вверх и растворился, а  Николай почувствовал голод.
       Утренний чай с печеньем в поезде были не в счет, как  и съеденный у генерала бутерброд. Хотелось чего-нибудь посущественней.
       Взглянув вдоль аллеи, увидел шедший в его сторону  милицейский патруль, к которому и обратился.
       - Коли с горячительным, товарищ подполковник,   вон там,  ресторан,  -  показал  старший  рукой на проспект  за оградой парка. - Идете по переходу и сто метров влево.  Ну а если без, рекомендую пельменную на Художественном проезде, можно сказать лучшая в столице.
       - Как туда пройти?
       Старшина  подробно объяснил,  и Исаев вскоре  подходил  к желанному месту.
       Оно оказалось на углу прошлого века здания,  рядом с театром МХАТ, на вывеске которого парила чайка.
       - Интересно, - сказал Исаев, открывая звякнувшую колокольчиком дверь, откуда в нос ударил дразнящий запах.
       Заказав у буфетной стойки зеленый салат, двойную порцию только что сваренных пельменей   с маслом, а к ним чашку кофе, Николай, присев за столик у окна, стал с аппетитом есть.   
       А потом увидел  за соседним знаменитого артиста Смирнова,  не раз игравшего Ленина. Тот тоже отдавал дань пельменям, рядом стоял полупустой  графинчик с водкой.
       Чуть дальше сидела компания из двух человек - судя по виду, тоже людей искусства, пробавлявшаяся портвейном.
       Когда, допив кофе, Исаев вышел наружу,  взгляд привлекла афиша комедии  «Двенадцатая ночь» Шекспира.
       - А почему нет? - сказал сам себе,   и направился к кассам театра.
       Вопреки ожиданиям, билеты  там имелись, взял в партер.
       Пьеса оказалась  чудесной. О любви, веселая и остроумная. Когда она  закончилась, встав вместе с залом, Николай с удовольствием аплодировал игре актеров.
       Чуть позже,  выяснив, где находится ЦУМ, он  приобрел семье подарки. Оксане -     духи «Красная Москва», для  Алешки   новый школьный портфель, а Рексу, пластмассового  Ваньку - неваляшку, к которым тот питал слабость.
       За час до встречи,  Исаев  спустился  в метро, гремящий на стыках голубой  состав  домчал его  до «Смоленской»,  а эскалатор, с шарами фонарей, бесшумно поднял наверх.
       На столицу опускались сиреневые сумерки, по Арбату катили автомобили, справа от  станции    в небо уходила высотка  со шпилем и гербом, чем-то  похожая на пирамиду Хеопса. 
       Зайдя в  гастроном  с зеркальной витриной,  Николай  купил бутылку  армянского коньяка «Арарат» в коробке, определив  в портфель, после чего, щелкнув замками, вышел на улицу.
       - Извините, - обратился к  идущей навстречу, благообразного вида старушке в летней шляпке и с собачкой  на поводке, - где здесь Гагаринский переулок?
       - Вам какой дом нужен? (остановились).
       - Тридцать седьмой.
       - Пройдете по тротуару  вперед, первый поворот направо. Затем снова вперед. Он будет перед вами.
       - Спасибо. 
       - На здоровье,  пойдем дальше  дорогая, - возобновила движение старушка.
       Дом, в котором жил Дроздов, был трехэтажным, добротной старинной постройки, как и многие в этом районе.
       Зайдя в небольшой зеленый двор, Николай вошел в первый подъезд, поднялся истертыми ступенями на второй этаж, и надавил кнопку звонка на двустворчатой  высокой двери.
       Вскоре за ней послышались шаги, звякнул запор, половина  отворилась.
       - Заходи, - посторонился хозяин.
       Теперь, на нем был  легкая  полотняная  блуза и штаны, в которых генерал напоминал дачника.
       - Это вам, - извлек гость, художественно оформленную  коробку.
       -  Хорошо живешь, - принял ее  Дроздов. - Выпьем  за ужином. Ты пока   мой руки, ванна там  (указал на одну из  коридорных дверей),  а я  по хозяйству.
       Гость  определил фуражку на вешалку, поставив рядом портфель, и отправился умываться.
       Несколько позже оба сидели на  кухне  за столом,  где  на сковородке  еще шкварчала  жареная картошка, в салатнице золотились маринованные грибы, что дополнялось  нарезанной колбасой  с сыром и  ржаным хлебом.
       - Ну, за Сталина теперь не пьют, за Хрущева рано. Давай, Николай, за нас, чтобы  все было нормально, - поднял хозяин наполненные рюмки.
       - Налегай на картошку и грибы, -   сказал, выпив свою.   -  Она на сале, а лисички, сам мариновал.
       Как тебе Москва? -  спросил, когда закусили.
       - Впечатляет (подложил себе картошки гость), только  очень уж шумная и суетная.
       - Это есть, -  согласился Дроздов,  снова плеснув в рюмки.- Теперь давай  за тебя, вы наша смена.
       - Да я… - начал было Николай.
       -  Не возражай, - сдвинул густые брови генерал. - Я лучше знаю. Ну а теперь можно и  подымить, -  высосав коньяк, сжевал лисичку. – Ты, Николай, что куришь?  Мои кончились, а купить забыл. Старею.
       - «Казбек»,  - вынул из кармана галифе, коробку с черным всадником  Исаев.
       - Их Сталин любил,- взял одну и, продув мундштук прикурил хозяин.
       - А я слышал «Герцеговину флор»?
       - И те тоже.
       Исаев тоже закурил, оба несколько минут молчали.
       - А теперь слушай меня внимательно, - взглянул  Дроздов Исаеву в глаза.     - Ты попал в весьма неприятную историю.
       - Я уже это понял - глубоко затянулся Николай.
       - Ну, так вот,  я навел справки.  Один из  новых заместителей Серова   и    Купцов,   хотят тебя сделать свидетелем по делу Абакумова. Что это значит, надеюсь, понимаешь?
       - Понимаю,-  кивнул Исаев, чувствуя внутри холод. 
       - Тогда вникай   дальше,- продолжил генерал. - Подразделение, которым    руковожу, имеет особый статус и напрямую подчинено Председателю. Могу взять к себе, если пожелаешь. Там они тебя не достанут.
       - Спасибо за доверие, - без раздумий сказал Исаев.   Я согласен.
       - Но предупреждаю, - поднял Дроздов палец. - Работа опасная и  с выездами  в капстраны.    
       - Постараюсь не подвести, Виктор Александрович.
       Из размеренно тикающих ходиков на стене, выскочила кукушка,   оповестив полночь.
       - Да - засиделись мы с тобой, -  сказал  Дроздов, когда спряталась. - А теперь давай спать. Утро вечера мудренее. 
       Затем  проводил гостя в зал, достал из шкафа подушку со свежим бельем,  положил  их на кожаный диван, и, прикрыв за собой дверь, вышел.
       Сон к  Николаю долго не шел, очень уж много свалилось на голову. Потом за окнами  зашуршал дождь, тихий  и спокойный.   
       Разбудило его шестикратное «ку-ку»,  затем дверь открылась, - подъем, - сказал уже одетый  хозяин.
       После завтрака  они спустились вниз, к уже ждавшему во дворе, блестевшему черным лаком,  «Зиму».
       - Давай, Петрович, на  Киевский вокзал, - сказал Дроздов пожилому  водителю, когда уселись в салон, и хлопнул дверцей.
       Тот, значительно кивнув,   выжал сцепление.
       На площади, у главного входа, гостя высадили,   генерал на прощание сказал, -  когда  будет приказ,  по приезду отзвонись  мне  на службу.
       Войдя под своды гулкого зала, со снующими пассажирами,  Николай  направился к воинским кассам,  взял по спецталону*  купейный билет на ближайший  поезд и вечером был в  столице Украины.
       Семья встретила радостно, по достоинству оценив подарки.
       Когда поужинали  и Алешка  с Рексом, несшим неваляшку в зубах, ушли в зал смотреть телевизор,  Николай рассказа Оксане все, что случилось.
       - А если у  Дроздова не получится? -  побледнела она.
       - Будем надеяться, -  ответил Исаев.
       Утром его принял Никитченко, которому подполковник доложил  о разговоре в следственной части.
       -  Ну, ничего  (помолчал тот), думаю это какая-то ошибка. Разберутся.
       -  В таком случае разрешите идти? 
       -  Иди, Николай Иванович, работай.
       Когда же  подполковник вышел, прикрыв за собой дверь, глядя в нее, пробормотал, - жаль, хороший  был   сотрудник...