У Люськи, как осенний лист на ветру, полетел с головы волос. Женщины на работе стали наперебой давать советы, как от такой напасти избавиться. И нашли добротное, проверенное на себе лекарство – мужика. Однако практическое применение вызвало сложности. Коллектив в основном женский. Есть сторож Гаврилыч, но возрастные ограничения плюс почти полувековой семейный стаж, не запятнанный дурной репутацией, создавали проблемы. На охранников давно уже выстроилась очередь из желающих.
Лёха был почти хорош собой, крепкий, упитанный, красномордый, так сказать, кровь с молоком, но любитель беленькой, потому частенько без объяснения причин исчезал в туманной неизвестности, чем приводил горящих от страсти женщин в полное недоумение. Высокий, тощий, конопатый Толик был балагур и большой любитель женского пола. Он знал, как женщин умаслить, знал подход к их тонким натурам, поэтому без женского внимания не оставался.
Охранники были единственные особи мужского пола, поэтому в цене. Люська в очередь на дефицитный товар не встала, считая это делом грязным и недостойным.
Все Люсе сочувствовали, но своими мужьями и любовниками, завоёванными в тяжёлой изнуряющей борьбе, делиться никто не собирался. В обеденный перерыв, чтобы не огорчать подругу, сошлись на том, что Люське нужно к специалисту. Мужик – хорошее лекарство, но ненадёжное. У одних срок действия короткий, у других много побочных эффектов и вообще - среди мужиков много подделок, откровенных пустышек, затраты могут не окупиться. С виду вроде мужик, а глубже копнуть – хуже бабы. А если помрёт при лечении?
И Люся отправилась к врачу. Доктор говорил что-то про жиры, белки, углеводы и сбалансированное питание. Люська поняла одно: надо есть. И ела. Организм оказался благодарным. Усвоившиеся жиры полезли всюду: из желудка на талию, живот, лицо. Люсе стали уступать место в автобусе. Тяжёлый вес был взят! Насытившиеся сальные волосы жертвы не оценили, с ещё большей скоростью и напором полезли с головы, сбегая в неизвестность. Когда на работе Люся садилась за кассу, кресло под ней стонало. Женщины чисто по-бабьи её жалели. Старший товаровед Валентина Ивановна предложила действенные и эффективные народные средства.
На следующий день Люська появилась на работе с шарфом на голове в виде чалмы. Тошнотворный запах лука при её появлении накрыл весь торговый зал. Было принято решение выставить в зале сетки с только что прибывшим узбекским луком, объясняя внезапно вспыхнувшей эпидемией гриппа, и везде поставить блюдечки с нашинкованным овощем.
Шарф не удалось снять в течение дня: яичный желток с мёдом вкупе с репейным маслом слепили волосы, жирные космы предательски выползали из-под чалмы и липли к лицу, запах в тёплом помещении усилился. Люська волновалась, обсчитала несколько человек. Один нервный обсчитанный мужчина стал орать, что это на деньгах покупателей она так разъелась, дармоедка. И вместо того чтобы на голове тюрбаны в виде пирамид строить, лучше бы считать училась. Остаток дня Люська работала в подсобке, размазывая по лицу слёзы. Возвращаясь с работы, в лифте столкнулась с подвыпившим соседом. Он пристально на неё посмотрел, дыхнул, нюхнул и изрёк: «Да, женщины спиваются быстрее». Полночи Люся с остервенением смывала с волос репейное масло и въевшийся в кожу головы лук, обливаясь слезами. Наутро явилась на работу отёкшая, невыспавшаяся, с красными глазами-щёлочками. Весь рабочий день провела на складе. Жить не хотелось.
Валентина Ивановна не сдавалась, чувствовала свою вину и жалела глупую молодую коллегу. Ярая поборница народной медицины в выходные повезла упирающуюся Люську к себе в баню, предварительно закупив пару пузырьков со жгучим перцем. После воспитательной беседы самолично, несмотря на сопротивление Люськи, натёрла ей голову перцем и отправила в баню разогреваться снаружи. Греть нутро решили после.
Лёжа на полке, Люся поняла, что шут с ним с волосами и мужиками. Всё не так и плохо. Не в них счастье. Она расслабилась, вдыхая горячий пар, запах берёзового листа, и неожиданно почувствовала сильное жжение на голове, будто несколько десятков ядовитых змей ужалили одновременно. Но поняла: пугаться не надо, процесс пошёл. Почувствовала, как активизировалось кровообращение, ожили луковицы мёртвых волос. И тут же начали протестовать, просясь на свободу, гореть заживо они не собирались.
Люська стянула пакет с головы и для пущего эффекта поддала парку. Десятки горючих ручейков с головы, стекая по горам и холмам сильного, сбитого тела Люськи, устремились в низину. Перцово-солевые ручьи, перегоняя друг друга, весело бежали, оставляя за собой ярко-багровые следы. По всему телу в глубине кожи стали просыпаться волосяные луковицы, разбуженные ими. «Был снежный человек, а теперь у него будет баба, такая же волосатая,"-подумала Люся.
Она представила, как они сидят вдвоём в пещере. Он большой и сильный обнимает её, такую маленькую и хрупкую.Языки пламени озаряют пещеру. А кругом снега...
Покрываться шерстью и жить в пещере Люське не захотелось, и без шерсти было невыносимо жарко. Она сейчас была варёным раком, кровяной колбасой, хорошо сдобренной жгучим перцем, и горела заживо. "Спасайся, кто может!"-успела подумать Люся, пулей вылетая из бани и с размаху бросаясь в снег.
Сердце, не поняв такого безрассудства хозяйки, решило спешно покинуть тело. Вначале безуспешно стало рваться через рёберные решётки, защищённые толстым слоем сала, затем полезло через горло, но застряло. Дыхание спёрло. Такой экзекуции тело Люськи не испытывало никогда. Она почувствовала, как душа покидает тело…
Очнулась на диване в предбаннике. Рядом сидела Валентина Ивановна с нашатыркой и причитала, неподалёку нервно курил её муж.
У Люськи случилось воспаление. В больнице и на больничном её постоянно навещал Толик, который честно признался, что давно положил на неё глаз. Ему всегда нравились неприступные толстушки. Вскоре Люся вышла за Толика замуж. Со временем у Толика волосы заметно поредели, зато у Люськи теперь шикарная копна на голове.