– Пересадим вам от опоссума.
– Как, доктор?!
– Что же вы, батенька, хотели? Нынче на доноров мораторий. Только этих не включили в список. Забыли, стало быть, наши законодатели, не знакомы со зверюгой такой. Белку-то два раза вписали, а опоссума, вот, забыли…
– А нет ли какого-нибудь способа, чтобы решить особым порядком? Скажем, на спецусловиях?
– Нет такого способа, Тит Ильич. Знал бы, сразу бы вам сказал.
– Эх… Прямо как-то не по-людски у вас.
– Это уж не ко мне вопрос. Так ставим вам или как? Время, время, Тит Ильич. И этого скоро, боюсь, не будет. Сенаторы почитают книжки, найдут промашку. Знаете, все же они иногда читают. Кто-то и гимназию кончил.
– Как-то вы о нас совсем уж пренебрежительно, Николай Андреич… Я лично красный диплом имею.
– Простите, батенька, заработался. Есть среди ваших, конечно, и выдающиеся. Вы или Стас Копейкин тот же… На трех струнах арию Германа исполняет – талантище! Простите великодушно еще раз.
– А, что там… Правы вы, профессор. Всюду правы. И про нас, и про опоссума правы. Ясно, короче. Надо делать, пока есть возможность. Вот, вы говорите, мол, книжки почитают и запретят… А сами мне уже указали на недостаток. Как мне теперь – о себе или о служебном долге заботиться?
– Тут я вам не указ, Тит Ильич. По мне так – что опоссум, что обезьяна.
– Стало быть, на четверг?
– Пишу.
– Спасибо, профессор.
– Не простужайтесь и диету, я прошу, соблюдайте. Сегодня еще водочки выпейте два стакана, а потом только через месяц.
– Понял, понял, не беспокойтесь. Всего доброго.
– Мое почтение.